Глохидий

Евгений Луковцев, 2020

Чайный гриб был старый, толстый, матёрый. Он пятнадцать лет простоял на журнальном столике перед телевизором. Ему было тесно.

Жил да был чайный гриб. Он был старый, толстый, матёрый — если это выражение можно применить по отношению к колонии великого множества микроорганизмов, каковую и предоставляет собой чайный гриб.

Хозяйка его, очень немолодая сухонькая женщина, подслеповатая и глуховатая, страдала ко всему прочему артритом и расстройством памяти. Поэтому ей было с каждым годом всё сложнее ухаживать за ним: сливать старую"отработанную"жижу, доливать свежего сладкого чая да подрезать огрубевшие поверхностные слои.

Иногда она забывала, а порой и умышленно манкировала хозяйскими обязанностями. Так и вышло, что гриб разросся до совершенно неприличных размеров. Уже лет пять он занимал почти целиком мутную пятилитровую стеклянную банку. Пёр бы и дальше, но для этого физически уже не было возможности. Так плотно угнездился, что теперь вряд ли кто взялся бы вытащить его из посудины, не рискуя раздавить её на груду осколков.

В редких гостей и родственников, заглядывающих порой к хозяйке, гриб вселял омерзение, даже страх. Особенно в соседку из квартиры напротив, с которой старушка раньше была очень дружна. Гостья с содроганием уверяла, что коричневый монстр следит за ней. Казалось, он поворачивается при её появлении своим более толстым боком, обычно направленным в сторону телевизора.

Хозяйка на эти слова неизменно ругалась, называла подругу сбрендившей на старости лет фантазёркой. И решительно пресекала все разговоры о необходимости избавиться от противного симбионта.

Однако же, именно соседка лучше других знала, что гриб не всегда был таким. Сначала он воспитывался в чистоте и аскетизме, проживая в скромной полуторалитровке на дребезжащим холодильнике в кухне. Конечно, хозяйка его в те годы тоже была значительно моложе, симпатичнее и внимательнее.

На их беду, скромная телевизионная повестка (из интересного только вечерний фильм и новостная программа"Время") с некоторых пор разнообразилась выступлениями известных магов и экстрасенсов. Они сурово взирали с экрана, водили руками из стороны в сторону и рассказывали зрителям, что заряжают воду чудодейственной энергией.

Хозяйке гриба в те годы, как и большинству поклонников одноглазого светящегося идола, подобные передачи были в диковинку. Неудивительно, что она сразу и безоговорочно поверила в экстрасенсорную силу. Так же, как ранее она верила в благотворные свойства грибного напитка, в целебные возможности иглоукалывания и в гипнотическую магию цыганских женщин.

Короче говоря, хозяйка приволокла банку с грибом из кухни, водрузила на журнальный столик перед экраном и принялась"заряжать". Пользы много не бывает, пусть природное и целительское сочетается и дополняет друг друга! Она даже пересадила своего питомца в ёмкость побольше, выселив ради этого из родной трехлитровки десяток вялых солёных огурцов.

Гриб в раздолье быстро пошел в рост. Хозяйка сочла это добрым знаком. А через некоторое время, по случаю выправив у бывшего коллеги банку ещё больших размеров, устроила грибу настоящее новоселье.

Но ничто не вечно. Телепрограмма менялась, передачи надоедали зрителям и пропадали из сетки вещания. Прошёл год, другой, и вот уже бывших экстрасенсов чаще называют обидным словом «шарлатаны». Женщина, тоже разочаровавшись, уже не бежала со стаканом к своему другу после вечернего эфира.

Правда, и возвращать банку на старое место не торопилась. То ли привыкла, то ли ленилась. Вообще, отправленная с почестями на пенсию, она стала быстро сдавать, терять былую красоту и бодрость. Словно почувствовав это, всё в квартире принялось вслед за хозяйкой блекнуть, выцветать, приобретать затхлый кисловатый запах. И только гриб всё прибавлял толщины и солидности, особенно с того бока, что был вечно повернут к старенькому, потрескивающему динамиком голубому экрану.

Конец ознакомительного фрагмента.