Тайна Кораллового города

Евгений Леонов

На атолле Матубару живут мышиные племена. Они ловят рыбу, ныряют за жемчугом, почитают богов моря и неба. Их размеренную жизнь ломает плавучий Мусорный остров – индустриальное государство с диктатором во главе.Простой рыбак Мауи встаёт на пути чудовища. Ему поможет мышка Александра – этнограф из Москвы, попавшая на Матубару в составе таинственной экспедиции.Всё, что у Мауи есть – это вера в правое дело и ясное понимание, что никто кроме него не спасёт родное племя.

Глава пятая. Кто нас ждёт на берегу

Дорога петляла между холмов разносортного мусора, огибая остов автомобиля, токарный станок и завал из магазинных тележек. Мауи шёл свободно, если не считать петли, наброшенной ему на шею. Он больше не зажимал нос: то ли принюхался, то ли здесь гулял ветер, освежая вонючий воздух. Поначалу Тайпен развлекался дёрганьем верёвки: петля на шее пленника натягивалась, и Мауи спотыкался. Первое время это забавляло пирата, потом наскучило, и он оставил рыбака в покое.

Мауи с любопытством осматривался по сторонам, удивляясь необычному пейзажу и обилию неизвестных ему вещей, которые выглядывали то из одной, то из другой кучи. Его ум рачительного хозяина быстро находил им применение. Например, из той проволоки получился бы неплохой садок для рыбьего молодняка, а из куска зеленой пластмассы — укрытие от дождя.

Удивительно, что нигде не зеленела трава, не росли кусты и деревья. Кругом лишь сломанные предметы из мира людей. Мусор окружал его, мусор высился над ним и мусор хрустел у него под ногами. Неплохо было бы заиметь обувь, чтобы не пораниться об осколок стекла или гвоздь, карауливший свою жертву посреди дороги.

Моряки шли расслабленно, болтая и смеясь. Сейчас они выглядели совсем иначе, чем в море. «Чувствуют близость дома», — подумал мышак.

Сухарто плёлся позади и время от времени бросал на Мауи задумчивые взгляды. Ему хотелось ещё поговорить с островитянином, но повар боялся Гунтура и Тайпена.

Большак был перегорожен высоким железным ящиком с непонятными надписями на человеческом языке. Трудно не заметить, что он съехал с мусорного холма, разрушив дорогу. Из-под него виднелись обломки домашней утвари и порванные шторы. В обход ящика уже протоптали тропинку.

Под ноги Мауи что-то попалось. Он увидел мышиную куклу из тряпочек. У девчат на Араутаке были похожие игрушки, только их делали из пальмового лыка. Мышак выбрал лапой верёвку, чтобы та не задушила его, наклонился и поднял куклу. Конвоир почувствовал натяжение и обернулся посмотреть, в чём дело.

— Здесь стояли домики береговой охраны, — пояснил Тайпен. — Нас здорово тряханул ураган неподалёку от Маршалловых островов. Дожди подмыли гору, и — раз! — сошёл сель прямо на деревню. А тут жили солдаты с жёнами и детьми. Контейнер их переехал, как утюг. Все они остались там.

Постояв немного, крыс дёрнул верёвку, принуждая Мауи следовать за ним. Мышак подчинился, сунув куклу за пояс и заодно пристроив поудобнее заточенную ложку.

«Твоё время придёт, — мысленно сказал он. — Нужно выбрать удачный момент, а пока слушаться во всём бандитов. Пусть расслабятся».

Отец учил, что грубая сила не всегда помогает. Порой нужно применить хитрость.

Миновав место трагедии, пираты снова принялись травить байки и отпускать сальные шуточки. Дорога пошла в гору, протискиваясь среди гор хлама. Пираты подначивали друг друга, чтобы скрасить однообразный путь.

Подъём закончился на широком плато. Свежий солёный ветер продувал его насквозь, унося запах нечистот. Здесь стояла деревушка о двух десятках хижин. Заборчики, лавочки и сами домики были собраны из разномастного мусора. И тем не менее, посёлок смотрелся опрятно, даже уютно. Большак разделял деревню на две части, становясь главной улицей, а затем уходил прочь и скрывался вдали за холмами.

Впервые с момента прибытия на Остров Мауи увидел маленькие огороды. Он снова вспомнил, что до этого ему не попадалось ни клочка почвы. Её заменял прессованный мусор твёрже камня. Разумеется, на нём ничего не росло. А местные жители раздобыли где-то землю, выложили её тонким слоем и высадили тапиоку. Заборчики оберегали чахлые растения, чтобы их ненароком не затоптали.

Деревня точно вымерла. Гунтур застыл посредине улицы, в недоумении оглядывая пустые дома. Откуда-то с окраины поселения раздался крик. Нахмурившись, капитан махнул лапой и зашагал в ту сторону. Все пошли за ним.

За крайними домиками начался пустырь, отшлифованный до блеска тысячью лап. Тут шумела и волновалась толпа. Одни принесли из дома табуретки, другие сидели прямо на земле, а те, кому не хватило места, стояли за их спинами. В криках не было вражды — жителей деревни объединяло какое-то зрелище.

Пираты подошли поближе, ведя Мауи за собой. Из-за плеча дородной мыши он увидел, ради чего все собрались. На спортивной площадке играли две команды, составленные из самых разных зверей: мышей, крыс, хомяков и даже одной шиншиллы, которую поставили на ворота. Одна команда надела синие целлофановые пакеты, а другая — красные, чтобы отличать друг друга.

Игроки гоняли кожаный мяч, яростно пиная его ногами. Вот одна крыса, худая и ловкая, подхватила мяч, обыграла соперника и пробила по воротам с такой силой, что шиншилла даже не успела почесаться.

Толпа взвыла. Одни хватались за головы, ругаясь на чём свет стоит, а другие прыгали от радости. То же самое происходило и на поле.

— Сыночки, вернулись наконец! Как заждались вас! — раздался старческий голос, едва слышный за криками болельщиков. К Гунтуру пробилась пожилая хомячиха в платке с цветочками и заключила его в объятия.

— Вернулись, бабушка Джамиля, — ласково ответил ей капитан. — А где Батари?

— Так вот она, утешает твою дочь Закиру, — ответила старушка, указав на красную команду. Рядом с игроками стояла крыса в простом белом платье и говорила что-то насупленной девочке. — Намедни ребята с Рабочего посёлка говорят, мол, давайте устроим футбол. Пусть матч будет товарищеский, пусть всё по дружбе. Где она — эта дружба? Они нашим уже два гола забили, а наши им — ни одного. Я, может, и старая, а знаю точно: в дружбе всё надо делить пополам. Правильно ведь?

Гунтур только улыбнулся в ответ. А хомячиха добавила:

— Приходи вечером! Будут на ужин бастурма и кебаб. Джучи хотел тебя видеть, разузнать, как дела. Он ведь завтра уходит в море, — бабушка Джамиля грустно вздохнула. — А вот и Джучи, лёгок на помине.

Через толпу зрителей протолкался толстый приземистый хомяк в широких красных трусах. Он протопал к своей команде и отозвал одного из мальчиков в сторонку. Тёмная полоска на спине выдавала их родство. Поговорив немного с отцом, мальчишка кивнул и побежал к зрителям, а Джучи остался вместо него. Он не стал надевать красный пакет — цвет трусов говорил сам за себя.

Гунтур хмуро посмотрел на деревянный щит. Неизвестный художник нарисовал пиратам красный парус, а рабочим — синюю лопату. Старался как мог, да вышло всё равно неряшливо. Задрипанная шиншилла сменила картонки с цифрами. Два-ноль в пользу рабочих — дурной расклад.

— Как же так?! — забеспокоился капитан. — Нешто наши продуют грязекопам?!

Прозвучал свисток, и тут же красные ринулись в атаку на вражеские ворота. Ими двигали обида за «сухой» счёт и стыд перед односельчанами. Неловко проигрывать на домашнем поле!

Синих подстёгивало давнее соперничество. Так повелось, что морской разбой считался делом фартовым²⁰, в отличие от тяжкого труда. Конечно, работа пиратов таила опасности, но те предпочитали о них умалчивать. Можно было подумать, что богатства достаются морякам просто так. И вот теперь, забив два гола на чужом поле, рабочие чувствовали своё превосходство и даже испытывали некое злорадство. Они тешились случаем поквитаться за давние обиды.

Так что синие быстро перехватили мяч и пошли в контратаку. И здесь у них на пути встал Джучи. Он смотрел на рабочих так грозно, будто готовился взять их на абордаж. Взревев тигром, хомяк бросился на футболистов, отобрал мяч и поскакал вперёд, расталкивая всех на своём пути.

Среди болельщиков творилось безумие. Они орали и свистели Джучи, который словно прорубался на корму вражеского корабля, алкая крови капитана. Пузо набекрень свисало с трусов и душило хомяка, но того было не остановить.

Вратарь, закусив губу, прыгал то влево, то вправо, стараясь угадать намерение Джучи. Тщетно! Удар кривой лапы отправил мяч под перекладину. И кто скажет, что хомяки не умеют играть в футбол?

Мауи оглох от рёва болельщиков. Они кинулись обнимать друг друга, игроков, а когда увидели Гунтура с матросами, радости не было предела. Ведь каждый из них был чьим-то сыном, мужем, отцом.

Матч как-то сам собой закончился. Рабочие запротестовали: счёт получился два-один — их победа. А им сказали:

— Ну и ладно! Наши родненькие вернулись! Будем праздновать, доиграем после.

На том и порешили. Рабочие сняли синие пакеты и оказались такими же простыми ребятами. Если нет формы, то и не отличишь одних от других. Они попрощались с недавними соперниками и отправились по большаку в свою деревню.

На семейный праздник их не пригласили. Да они всё понимали и не обижались. Сегодня им тоже было что отпраздновать. По всем спортивным правилам, они победили команду пиратов, а это чего-то да стоит.

Гунтур горячо обнял свою жену, поцеловал Закиру — серьёзную девочку, игравшую за красных, — и пощекотал маленькую крыску, сидевшую на материнских лапах. Это была его младшая дочь Басма.

Пираты вместе с родными и друзьями пошли по домам. Гунтур угостил малышей сушёными кусочками батата, которые отобрал у Мауи. Его команда раздаривала мелочь из рыбацкой лодки. Как ни странно, Мауи не обижался. Чахлые огороды вряд ли баловали детишек обилием свежих овощей.

На дикаря смотрели с опаской и не подходили близко. Тайпен крепко держал верёвку с петлёй на шее Мауи. Боялся, чтобы он не покусал кого-нибудь.

На главной улице от процессии откалывались пираты, исчезая в своих хижинах вместе с родичами. Ушёл и Джучи — герой дня. Бабушка Джамиля ещё раз заставила Гунтура пообещать, что он придёт на ужин.

Мауи заметил, как сильно устала Батари. Она тяжело дышала, нетвёрдо ставила ноги, опираясь лапой на оградку палисадника. Старшая дочь, заметив перемену в матери, забрала сестру с её лап. Басма тут же разревелась и потянулась обратно, но Закира погладила крыску по спинке и почесала за ухом, отчего девочка понемногу успокоилась. Гунтур поглядывал на жену с тревогой.

Наконец они остановились у дома, что был побогаче других. Большой, не меньше двух метров, с окошками на фасаде и крышей из половинки железной бочки. Аккуратные стены некогда были дверью шкафа в людской квартире. Мауи заметил, что дом выглядит лучше, чем у соседей, ещё и потому, что за ним ухаживали, держали в чистоте и порядке.

Гунтур забрал верёвку у Тайпена, попрощался с компаньонами и повёл пленника во двор. Жена и дети следовали за ним.

Батари едва добрела до лавочки у входной двери и с тяжким вздохом опустилась на неё. На морде Гунтура отразилась тревога. Он наскоро привязал верёвку к забору, злобно зыркнул на пленника и поспешил к супруге. Присев рядом с ней на корточки, капитан взял её лапу и участливо спросил:

— Зачем же ты встала с постели? Тебе нужно лежать.

— Да так всю жизнь пролежишь, — сардонически усмехнулась Батари. — Вот и доктор говорил, что надо расхаживаться. А знаешь, — вдруг вспыхнула она, — я сердцем чувствовала, что ты сегодня вернёшься! И у Закиры важный матч. Как она любит футбол! Да, дочка? Вы не волнуйтесь, мне уже лучше. Посижу ещё немного и пойду готовить ужин.

— Батари, Батари, — тихо бормотал Гунтур, поглаживая шерсть жены. — Разве это доктор? Он просто сурикат-травник. Много он понимает в медицине!

Женщина хотела что-то возразить, но крыс не дал ей вставить слова и продолжил с жаром объяснять, указывая на Мауи:

— Смотри! Мы поймали дикаря с лодкой и уловом. Правда, лодку пришлось отдать чиновникам. И рыбу всю отобрали — домой нечего принести. Дармоеды! Зато пленник наш по праву. Он — и ещё кое-что, — Гунтур выразительно громыхнул крисом в мешке.

— Что там, дорогой?

— Ценная вещь, которую мы отобрали у этого неотёсанного чурбана. Мне за неё Сюркуф отвалит кучу денег. А потом я повезу тебя в город, к настоящему доктору. Нет, здесь не могу показать. Идём домой.

— Не связывался бы ты с этим Сюркуфом, — сказала Батари, поднимаясь с лавки. — Он не из наших мест, хитрый и подлый мышак. Обманет тебя, как пить дать.

— Меня не так-то просто обмануть, — нахмурился Гунтур и пошевелил усами. — Нам очень нужны деньги. Доктор в Тауне стоит дорого.

— Мне вреден здешний климат, мусорные миазмы, — устало объяснила крыса, видно, уже не в первый раз. — От них на меня нападает чахотка.

— Тогда тем более нам нужны деньги! — с нажимом сказал Гунтур. — Как ты хочешь переехать отсюда, не имея за душой ни гроша? Ладно, поговорим дома. Ты иди, а я посажу пленного в клетку.

Кивнув мужу, Батари побрела в дом, тяжело переваливаясь с ноги на ногу. Закира пошла за ней с Басмой на лапах. А Гунтур отвязал верёвку от забора и отвёл Мауи в дальний угол двора. Там стояла клетка, сделанная людьми. Её выкинули на помойку, а крысы подобрали.

Как унизительно для вольного рыбака сесть в клетку, словно он комнатная зверушка! Вот только его мнения никто не спрашивал. Щёлкнув дужкой амбарного замка, пират ушёл в дом, оставив Мауи одного.

В клетке не было ничего, кроме засаленного коврика, отхожего ведра и миски. Задвинув ведро подальше в угол, Мауи стал раздумывать, как выбраться из своей тюрьмы.

Люди сделали клетку на совесть. Прутья не погнуть, не сломать. Пол из древесной стружки поддавался когтю и не устоял бы перед заточенной ложкой. Если процарапать дыру, то потом нужно рыть подкоп в утрамбованном мусоре. Уж лучше рядом с прутьями, чтобы как-то протиснуться наружу.

А что дальше? Он совершенно не представлял, где находится Мусорный Остров. Как далеко Араутака и куда плыть? «Да меня тут же схватят! — с тоской думал Мауи. — Любой опознает во мне чужака и доложит властям. Пираты с живого шкуру спустят!»

Он размышлял ещё долго, с досадой пиная решётку, да не придумал ничего путного. Мауи лелеял надежду узнать что-то об отце, если его поместят с другими пленниками. И вдруг какой-то мореход подскажет, как добраться в родные места. Словом, плох тот рыбак, что не умеет ждать. Оставалось надеяться только на авось да небось.

Потянулись скучные часы. Мауи оглядел двор, скудный и голый, как и всё здесь. У дома притулилась маленькая пальма. Чахлое деревце тянуло листья к небу на заботливо возделанном участке. Оно давало небольшую тень для розового столика и двух стульев из кукольного набора. Наверное, там любили играть Закира и Басма.

Хоть мышак прятался от тропического солнца под крышей, его терзала жажда. Последний раз он пил утром, когда Сухарто подал ему кружку воды.

От нечего делать Мауи разглядывал потолок и вскоре обнаружил на нём кое-что интересное — едва заметные значки. Большинство из них ничего не говорили ему, но в одном мышак признал мету ловцов жемчуга с острова Тараваи. Стало ясно, что в клетке сиживали мыши из разных земель. Гунтур и его пираты поставили захват рабов на широкую ногу.

Заскрипела дверь, и на пороге дома появилась хозяйка. В одной лапе она держала кувшин, а в другой бумажный свёрток.

— Куда ты снова пошла?! Сиди, я сам ему отнесу! — послышался голос Гунтура.

— Нет, я хочу быть полезной, а не лежать в кровати дни напролёт, — ответила Батари. — Безделье сводит меня с ума. И тело болит ещё сильнее.

Прикрыв голову свёртком, крыса медленно пересекла двор и остановилась возле клетки. Некоторое время Батари и Мауи разглядывали друг друга. Кое-где шерсть крысы повылезла, женщина тяжело дышала — даже небольшая прогулка под палящим солнцем далась ей нелегко. И тем удивительнее было обнаружить сочувствие в её глазах.

— Откуда же ты к нам приплыл? — спросила Батари.

— С острова Араутака, — ответил Мауи.

— Красиво у вас, наверное, — мечтательно сказала крыса. — Зелёные пальмы, золотой песок. Так?

— Да, — улыбнулся мышак. — Голубая вода в лагуне, горячие камни с весёлыми рисунками, песни и танцы у вечерних костров.

Батари охнула и грустно обвела лапой двор:

— А у нас бесплодная пустошь. Я никогда не была на островах и знаю о них только по рассказам мужа и его друзей. Вот бы однажды побывать там или даже переехать.

— Вряд ли, — заметил Мауи с едкой горечью. — Ремесло вашего мужа не обрадует местных жителей, где бы вы ни поселились.

— Будто я не знаю, — крыса покачала головой и в очередной раз охнула, схватившись за грудь. — Он не так жесток, как может показаться, а скорее практичен, — она замялась, отыскивая нужные слова. — Его мало заботят страдания других, понимаешь? Гунтур обращает на них внимание не больше, чем на брызги воды. Раньше он легко выходил из себя, не терпел чужого мнения и кулаками отстаивал свою правоту. И мне доставалось. А сейчас постарел, остепенился, и нам стало полегче.

— Пират есть пират, — отрезал Мауи.

— Твоя правда, — кивнула Батари. — Я его не оправдываю. Только оглянись вокруг. Здесь почти нет травы и деревьев. Ну, разве что в Дубраве. Не найдёшь даже плодородной почвы. Буквально всё привозят на Остров кораблями, включая землю для огородов. Так что это не Гунтур выбрал себе профессию, а она выбрала его.

Батари помолчала и с сочувствием посмотрела на мышака.

— Жалко. Отправят в Трюм, где ты до скончания дней своих будешь вычерпывать нечистоты и крутить гребной винт, чтобы Остров плыл, куда прикажет Мусорный Барон.

Мауи мрачно смотрел на неё. Ему на миг показалось, что всё так и будет и не изменить предначертанного. Отчаяние накатило и прошло. Мауи встряхнулся, пообещав себе, что выберется из этой дыры.

— Послушай меня. Та железная штука называется «миска». Из неё кушают. А там в углу ведро. В него ходи по нужде. Смотри, не перепутай!

— Да я знаю, что такое миска и ведро! — обиделся Мауи.

— Ну, прости, — улыбнулась Батари. — Гунтур представил тебя как некультурного дикаря. Откуда же мне было знать. Не злись. Вот, я тебе воды принесла попить, — крыса просунула кувшин через прутья решётки и поставила на пол рядом с Мауи. — А ещё — поесть.

Она показала ему газетный свёрток. На бумаге были напечатаны буквы и небольшие картинки.

— Что это?

— Лепёшки с чесноком и сладкий карри. А, ты спрашиваешь про газету? Никогда не видел газет? Её привозит почтальон каждый день, и всякий гражданин обязан её выписывать и читать. Называется «Голос правды». Хотя такая дрянь, что в неё только ужин заворачивать. Да ты ешь, пока тёплые. У вас пекут лепёшки?

— Моя мама печёт из кукурузной муки, а карри у нас не бывает, — ответил Мауи. — Вкусно, спасибо!

— Что ж, приятного аппетита! — крыса улыбнулась и наморщила нос, радуясь похвале.

Мауи отпил воды из кувшина, поперхнулся и подозрительно посмотрел на Батари.

— Не нравится? — та поняла без слов. — В нашем колодце вода невкусная. Не чета вашей из чистых ручьёв.

— Неужели у вас нет ни озёр, ни речек? — удивился Мауи.

— Откуда им взяться? Дождевая вода уходит в нижние слои мусора, отстаивается и тухнет. Её-то мы и достаём из колодца. А если хочешь чистой, то покупай на водяной ферме. Там растягивают полиэтиленовые пакеты и собирают воду. Она дорогая. По карману только богачам.

Мышак грустно вздохнул. Батари решила больше не докучать ему разговорами и пошла обратно в дом. Мауи съел все лепёшки, макая их в оранжевую подливку, старательно собрал крошки. Жаль, что лепёшки кончились слишком быстро, едва насытив молодого рыбака.

Снова послышался скрип. Мауи решил, что хозяйка возвращается за посудой. Из дома выбежала Басма, а за ней с хохотом гналась Закира. Малышка пронзительно верещала. Она мчалась, не разбирая дороги, покуда не застыла перед клеткой, будто налетев на стену. Обе крыски смотрели на незнакомца во все глаза, о чём-то тихо перешёптывались и хихикали. Потом Закира спросила:

— А ты не кусаешься?

— Не кусаюсь! — буркнул Мауи. — И блох у меня нет, и сплю на коврике, как и вы!

— Мы спим на кроватях, — высокомерно ответила девочка. — Не обижайся. Просто папа сказал не подходить близко, потому что ты нас разорвёшь на клочки. А с виду ты вовсе не злой.

— А зачем ты разрисовал мордочку? — восхищённо пискнула Басма. — Я тоже хочу такие картинки!

— Это моя моко, — объяснил Мауи, трогая шерсть на щеках и лбу. — Священные рисунки нашего племени. Портить их строго запрещено — табу! Кто стирает моко, тот стирает память.

— И для чего они тебе? — спросила Закира. — У нас таких рисунков нет.

— Они рассказывают обо мне и о моей жизни, — ответил мышак, но девочки посмотрели на него с недоумением.

Мауи растерялся, потому что никогда не отвечал на такой вопрос. В племени суть моко очевидна всем мышатам.

— Понимаете, каждая черта в узоре значит что-то в моей истории: мой родной остров, племя, занятие, кто мои папа и мама. Словом, книга жизни, написанная на мордочке.

— А если переедешь на другой остров? — не унималась старшая крыска. — Что тогда? Надо будет стирать прежние узоры и рисовать новые?

— Нет, — рассмеялся Мауи. — Мы продолжим писать книгу жизни на моём теле. Узорами покроют спину, плечи, грудь и живот. Я видел старика, который прожил такую интересную и долгую жизнь, что весь был разукрашен, с головы до ног, и даже на хвосте были узоры.

— Шутишь?!

— Правда! Ещё к нему приставили младшего правнука, который раз в день осматривал деда. Проверял, не стёрлась ли краска. Дед ослаб глазами, мог что-то пропустить, а это неприлично.

Сёстры переглянулись, восхищённые рассказом Мауи. Довольный, что сумел произвести на них впечатление, мышак решил разузнать побольше о Мусорном Острове.

«Взрослые заподозрят, что я планирую побег, — подумал он. — А дети ничего не поймут».

— У вас чудесная пальма! — воскликнул Мауи, начав опасный разговор издалека.

— Ой, спасибо! — засмущалась Закира. — Я очень люблю растения. Пришлось долго упрашивать папу, чтобы он купил почву и саженец. Столько денег! А когда у меня был день рождения, приехала телега, и на ней было всё это, — крыска указала лапой на дерево. — Мы с Басмой ухаживаем за ним, поливаем каждый день.

— А какие ещё деревни есть на Острове? — Мауи подбирался поближе к главному.

Крыски призадумались. Нечасто они задавались вопросами об окружающем мире.

— Тут неподалёку Рабочий посёлок, а за дальними холмами — столица острова. Только это не деревня, а город. Его называют просто — Таун, — ответила Закира.

— Мама говорит, будто там есть всё, чего сердце пожелает, — мечтательно вставила Басма.

— А ходят ли отсюда какие-то корабли на другие острова? — рискнул Мауи.

— Мы не знаем, — переглянулись крыски. Подумав, старшая вспомнила: — Вроде бы, отец говорил, что на Остров пищу привозят на больших баржах, а покупают её за товары, которые старатели находят на свалке.

— Да, папа сказал, что у нас богатейшие недры! — снова влезла Басма и для пущей убедительности топнула ногой по твёрдому мусору. — А что такое недры? Мы разроем большую яму, у нас станет много денег, и мы вылечим маму!

— Да, обязательно, — старшая крыска погладила девочку. — В школе говорят, что нам следует благодарить Мусорного Барона за то, что он «организовал систематическую разведку и добычу полезных ископаемых, чем обеспечил стабильное процветание нашего островного государства».

Эта длинная фраза была сказана тоном, которым отвечают заученный урок. Басма даже раскрыла рот от удивления. Она завидовала сестре, что та уже большая и ходит в школу.

В окне показалась голова Гунтура:

— Где вы ходите?! Мать ставит ужин на стол! Мойте лапы и садитесь!

Пискнув, крыски бросились со всех ног, забыв про Мауи. Скоро из дома донёсся стук ложек по глиняным тарелкам, смех и семейные разговоры. Слов не разберёшь, а на душе тепло становится.

«Мама, конечно, волнуется, — загрустил Мауи. — А дядя Момо поднял на уши всю округу. Ищут лодку и моё тело на прибрежных камнях».

Опустилась тьма. На небе зажглись звезды и появился месяц, который в этих широтах словно бы лежит на спине.

Обитатели дома затихли. То ли легли спать, то ли занимались своими делами. Пленником никто не интересовался. Тогда Мауи решил оставить весточку о себе тем, кто попадёт в узилище после него. Если ему суждено безвестно сгинуть на Мусорном Острове, то, быть может, другой пленник выберется и сообщит родному племени о его судьбе. Мышак достал заточенную ложку, выбрал участок потолка, свободный от надписей, и принялся царапать своё имя и символ Араутаки. Он закончил работу уже затемно, надеясь, что недостаток света не испортил дело.

Завтрашний день не сулил Мауи ничего хорошего. Потому лучшее, что он мог сделать, — это хорошенько выспаться и достойно встретить свою судьбу. Мышак думал об отце, который, возможно, прямо сейчас смотрит на этот же месяц через решётку темницы.

«Я обязательно сбегу с проклятого острова, — думал Мауи, погружаясь в забытье. — Проберусь на баржу, идущую куда угодно. Спрячусь так, что меня никто не найдёт».

Если бы его мысли слышала госпожа таможенный чиновник, то она бы сообщила молодому рыбаку, что по официальной статистике девять из десяти беглых рабов пробуют удрать именно на баржах торгового флота. Где их, разумеется, ловят.

А ещё Мауи не знал и знать не мог, что дядя Момо и другие мужчины племени не ищут его. В эти минуты дядя Момо, оставив Мату на попечении старых женщин, сидит в лодке, которая полным ходом идёт к Коралловому городу. Триумвират, управляющий столицей Матубару, разослал гонцов собирать ополчение. Все, кто может держать оружие, шли на защиту Города. Близилась буря, и судьба юного мыша затерялась в лихой круговерти.

Примечания

20

То есть зависящим от удачи, личной смелости и куража.