Добрые демоны Криса Кельми

Евгений Додолев

В основе издания – беседы автора с героем повествования, Крисом Кельми + интервью, которые Евгений Додолев на протяжении четверти века публиковал в своих изданиях – «Новом взгляде» и «Музыкальной правде». Как сам он приговаривает: «Когда Толя Кельми ещё был КРИСОМ». Много раритетных фото из личного архива, некоторые из коих не публиковались ранее. Книга содержит нецензурную брань.

Раздел номер раз

Здесь собраны беседы с КК. Мои ТВ + радио диалоги и те интервью, которые я заказывал авторам (см. Библиографию) для своих изданий — «Нового взгляда» и «Музыкальной правды».

Старый волк (1995)

Логично было бы свернуть на накатанные рельсы и начать диалог в рамках им же выстроенного имиджа: тусовщик, любитель женщин, коллекционер удовольствий. К чести моих коллег, пожалуй, никто дальше этих «трех китов» в процессе общения с Крисом не продвинулся.

«Увы, никто ровным счетом ничего не смыслит в музыке, — воскликнула некогда Мадонна то ли с горечью в голосе, то ли с радостью (амплитуда чувств была скрыта за бесстрастным переводом). — Зато все считают себя знатоками секса. Так стоит ли им предлагать нелакомое блюдо!»

Говорят, у Криса есть хобби — включать диктофон на запись и класть его под кровать.

Потом он мечтает сделать аранжировки, записать саксофон, ударные… Чудесная музыка, глядишь, выйдет!

Содержательная…

Впрочем, когда музыканту исполняется 40, а Крис КЕЛЬМИ не далее как вчера отпраздновал юбилей, хочется подсчитать немногим больше, чем три аккорда.

Немногим больше, чем три сюжета — встреча, любовь и горькое похмелье.

Немногим больше, чем три хита — «Ночное рандеву», «Как всегда» и «Не жалей»…

Фото: В. Скоков

Ливерпульское

— Сорок лет. И чувства самые противоречивые — вроде остановиться пора, достроить то, что начал, довысказать все, что не успел. И все же снижать скорость не хочется. Кажется, что только сейчас жить начинаешь — когда есть опыт, возможности, приемлемый комфорт.

— Комфорт — это зеркала на потолке, будуар с велюровыми портьерами, ванна с гидромассажем… Все было ради этого?

— Конечно же, нет. Когда все только начиналось — концерты, гастроли, ночи напролет под перезвон гитар — никто не думал о комфорте, славе или деньгах. Для нас существовала только музыка и тот кайф, который ловишь, играя вместе на сцене. Об этом времени здорово написал в своей книге Макаревич. Мы были в общем-то счастливыми людьми. На нас упал этот лучик света из Ливерпуля, от «Битлов», который помог сохранить чистоту и какую-то одержимость… Нам хотелось известности, но ровно столько, чтобы эти концерты были, чтобы нас ждали.

Где-то только после 35-ти я стал подумывать о завтрашнем дне, о том, что нужен достаток, комфорт. А в 70-х все, что мы получали, вкладывали в гитары, струны, выпивку. Это была отличная рок-н-ролльная атмосфера, которой сейчас нет.

— Да ты и сам изменился.

— Но ведь прошло почти 25 лет. Эволюционирую… По правде, все, что я сейчас делаю, — это настоящая попса. Я изменил рок-н-ролльному стилю. Другие манеры, одежда. К сорока годам наконец-то купил себе «Форд Таурус», который имеет выраженный «буржуазный» оттенок.

Макаревич одобрил

Макаревич увидел: «О, это тебе подойдет! Ты теперь в костюмах буржуа…» Конечно, это совсем не «рок-н-ролльная» машина. Но я ответил: «Ты знаешь, мне она нравится».

Я чувствую какой-то перелом — мне по душе музыка 50-х, респектабельная, спокойная — джаз или Синатра. Люблю, когда в ресторане тихо, на столиках горят свечи…

— Сменил, так сказать, тертые джинсы на фрак.

— И, признаться, вошел во вкус.

Об имидже

— О тебе теперь говорят «тусовщик» и «бабник» чаще, чем вспоминают профессиональные заслуги. А ведь ты композитор и, как ни крути, посильнее многих нынешних.

— Говорить о музыке — риск оказаться скучным. Говорить о части, соседствующей со спиной, — значит, быть экстравагантным и увлекательным рассказчиком… Король слалома Альберто Томба для репортеров гораздо более интересен в душевой или спальне, чем на виражах. Не помню, чтобы меня спрашивали о том, чье влияние доминирует в моем творчестве — Джона Леннона или Джорджа Харрисона. Зато публикуется точное число блондинок, побывавших в моей ванной.

Ты хочешь разговор о музыке. И это уже оригинально… Когда-то у меня было одно патриотическое желание — чтобы в этой стране звучала нормальная фирменная музыка. Чтобы наша национальная музыкальная культура была на равных с американской, европейской, африканской в конце концов.

Зато публикуется точное число блондинок, побывавших в моей ванной

Русская женщина, балет и русское метро — лучшее в мире. А русская музыка — это «Калинка» да «Подмосковные вечера», которые существуют как некий сувенирчик, не переплетаясь с общемировой культурой. Почему-то африканские ритмы, английский рок-н-ролл, американское кантри и даже регги с Ямайки — это направление, а все «рашн» — это эрзац.

Когда в 70-х «Верасы» (мы называли их «Вирусы») поехали по Америке, мы предвкушали триумф — Это наше, русское, Мы им докажем!.. Не доказали. До сих пор.

— Твоя цель сейчас?

— Она раздвоилась. Хочется написать побольше красивых песен и создать фундамент своей собственной жизни. Это логично — начался капитализм. Меняется все — от отношений между людьми до привычек.

— Ты теряешь друзей?

— Я теряю душевный покой. Жизнь заставляет быть динамичным. Есть такой термин — быть на «Stand by».

— Как у телевизора — «режим ожидания».

— Звонок — и ты включился, есть энергетика, идеи. Необходимо постоянно поддерживать тонус. Последнее время резко изменил образ жизни — больше спорта, меньше ресторанов, они мешают держать себя в форме. Восстанавливаю технику игры в большой теннис, как в молодости. Похудел на 15 кило, чувствую себя отлично.

— В достаточной форме, чтобы поддерживать имидж эротомана и тусовщика. Жизнь заставляет тебя играть эту роль?

После работы в опере «Юнона и Авось» понял, что «что-то есть»

— Это составляющая моей жизни. Мне это нравится. Это отзвук 70-х, когда всем было весело, здорово. Возможно, я за это цепляюсь как человек, которому 40 лет, и он не хочет это терять.

И грешен был…

— Чему научила тебя жизнь в отношениях с женщинами — им нужен обман или все-таки правда?

— По-разному. Кому-то нужна иллюзия. Даже если она понимает, что это самообман.

Знаешь, снимали «Кафе Обломов» на базе таких вопросов. В конце пустили религиозный клип, и Артем Троицкий спросил: «Ну как, тебя не мучает совесть? Ты, мол, столько душ загубил…» И я ответил: никто не знает женской логики и что важнее для нее — встретиться один раз и помнить этот день всю жизнь или прожить всю жизнь вместе, теряя взаимопонимание и притяжение. Да, женщины любят, чтобы «это было навсегда». Но навсегда ничего не бывает.

— Считаешь ли себя грешником? Религиозен?

— Признаюсь — грешен. Любил в женщине тело больше, чем душу, брал в долг и не возвращал, все понимал, но сыпал соль на рану…

Да, религиозен. Я католик. После работы в опере «Юнона и Авось» понял, что «что-то есть». В России нет католических церквей, поэтому, выезжая за границу, я всегда заходил в Собор. Если меня спросить, как это все уживается — крайняя греховность и вера, считаю, что у каждого свой путь к Богу. И неизвестно, который короче.

— Как знаток прекрасной половины — почему уходит женщина?

— Материальная неудовлетворенность.

С первой и единственной женой Людмилой

Внутреннее ощущение, что ты стоишь дороже, чем тебя оценили, или то, что тебя окружает.

И третье — физическая, моральная несовместимость.

— А желание свить гнездо там, где эти гнезда не вьют? Я имею в виду артистическую среду.

— Да, распространенная тема. Одна из самых больших трагедий фанаток. Не вьется. Здесь деревья без веток.

— Роман с певицей — не панацея от взаимных разочарований?

— Считаю ошибкой любую связь в своем «цехе». Не хочу перечислять фамилий, я джентльмен, но в силу частых совместных съемок, гастролей — все предпосылки были. Тем более, что я не только исполнитель, я автор. Следовательно ко мне был дополнительный интерес.

— От тебя жена никогда не собиралась уходить?

— Она мне об этом не говорила. Хотя достаточно было поводов. К счастью, моя семья вполне устойчива. Растет сын Крис.

Только сейчас я пришел к тому, что семья требует очень больших душевных и моральных вложений.

Подчас непосильных для меня.

Вообще мне кажется, что любой коллектив — семья или группа — это изначально саморазрушающийся организм, где деструктивное начало заложено самой природой.

И необходимо много энергии и сил, чтобы сохранить.

Но это важно — сохранить тыл.

Чтобы не висели «дамокловым мечом» одиночество и хаос.

Кельми, Маргулис, Кутиков (1978)

В плену Эроса

— Крис, одно время ты стал весьма политизированным артистом.

— Писал гимн для «Выбора России»… Особенное чувство возросшего самосознания я ощутил в августе 91-го, когда я еще находился в плену определенных иллюзий — что сейчас победим и все будет классно. И даже до осени 93-го — победили, но еще не до конца. Белый дом, баррикады, всю ночь под дождем, концерт на Васильевском спуске… Это напоминало чашу весов, которая склонится либо на нашу сторону, либо нет. Либо белое, либо черное. Это была Большая Иллюзия. «Россия Воскресе!..» Мы победили, но разве чувствуется эта победа? Состояние депрессии. Я понял — это безумие — следить за перестановками и занимать чью-то сторону. В моей песне есть слова: «и нет демократии, кроме любви»…

— Гражданская позиция певца — необходимость? Объяснять, куда идти, кого любить, как тратить деньги?

— Достаточно занять общечеловеческий статус — нет фашизму, антисемитизму, притеснению негров или убийству морских котиков.

Кажется, на нашей эстраде необходимо и достаточно определиться в сексуальной ориентации. И иметь чувство меры. К сожалению, в смысле эротики, у нас до сих пор не могут понять, до каких пор — позволительно, а откуда — табу. Чтобы не преследовать за эротическое начало в искусстве. Последний мой видеоэскиз к песне «Зона напряжения» не допускают к показу из-за обилия обнаженной натуры.

Я не бросаюсь от рояля на студию, я даю «отлежаться» новой песне

Поэзия прозы

— По жизни ты оптимист, чуждый рефлексий. Откуда этот образ в песне твоей — «дамоклов меч»?

— Его придумал Саша Вулых. Образ потрясающий. Он связан не только с отношениями между мужчиной и женщиной. Это как край пропасти, который рядом всегда. Или неверный шаг, когда уже не вернешься…

— Чем объяснишь, что твои постоянные авторы — Карен Кавалерян и Александр Вулых, в общем-то, одни из немногих лириков песенной поэзии?

— Во-первых, они поэты, а не подтекстовщики. Они пишут стихи, которые могут существовать отдельно от музыки. Утонченный слог, объемные образы, даже если проза жизни, то красивая… Может, сейчас другая мода, но мое искусство, смею надеяться, из породы вечного.

Да, я сейчас немного другой.

Я не бросаюсь от рояля на студию, я даю «отлежаться» новой песне.

Стал более взыскателен, критичен.

Я не в том возрасте, чтобы казаться легковесным.

Кажется, таким никогда и не был.

Реминисценции о девственности (1995)

КРИС отпраздновал свое 40-летие в элитном футбольном клубе «Гранд Динамо». Крис был бы не Кельми, если бы не устроил в прошлую пятницу одну из самых великосветских тусовок апреля. Крис не был бы поэтом в душе, если бы не пригласил прессу, музыкантов и президентов банков. Лариса Долина, Андрей Державин, Валера Сюткин и Коля Фоменко создавали рок-н-ролльную атмосферу. Кирсан Илюмжинов (президент Калмыкии), Александр Гафин (президент «Альфа-Банка»), Иван Демидов (рулевой МУЗОБОЗа) привнесли элемент избранности.

Впрочем, бездуховно по сегодняшним временам говорить о качественном релаксе, и о том, что на столиках остался недопитым «Смирнофф». Поэтому ввергаю вас в камерную атмосферу разговора с Крисом тет-а-тет.

— Крис, какие дурные привычки ты перетащил через этот рубеж с отметкой «40»?

— Часто обещаю позвонить и теряю телефон. Мечтаю создать великое произведение — что-нибудь сродни Ллойд Уэбберу или хотя бы Рыбникову и откладываю на долгие зимние вечера — когда любовь женщин не будет согревать меня, и останется лишь служение музам.

В общем, я — положительный герой, с чувством долга, нормальной сексуальной ориентацией. И сюрреалистическим видением происходящего на эстраде.

Кельми, Державин, Додолев

— И своего собственного творчества?..

— Мне говорят, Крис, это «попса», ты «фанерщик», Крис… Смешная история — я до 92-го года возил по стране группу, трайлеры с аппаратурой, делал «живые концерты». Сейчас это нереально, сейчас я пою под «минусовую» фонограмму. И пою то, что «душе созвучно». А если это нравится публике да еще приносит доход — так всем того же желаю…

— Похоже, что весь негатив идет от прессы, в то время как народ лоялен и благодушен.

— Когда не было свободы, когда нас глушили, вырезали из эфиров и всячески стирали с лика истории, я считал журналистов соратниками по борьбе. Музыка и пресса были тем тандемом, который нес свежее дыхание прогресса. И что же теперь? Появилась свобода, которая породила журналистов и эдаких «журналюг». Одни действительно становятся ориентирами в окружающей среде. Другие — существуют как некая плесень. С помощью газеты сводят с кем-то счеты, методично из года в год пишут мерзость.

В ответ я просто прошу не упоминать моего имени. «Как, ведь это же реклама! За это деньги дают!» — вызывает удивление моя интеллигентная заявка. Все, чего добился я, а также мои современники — Макаревич, Долина, Глызин, Минаев — без рекламы, продюсеров, «раскрутки». Только за счет этих Семи Нот.

— Твоя реклама — это цифра 7000?

— Это число моих духовных и, одновременно, телесных привязанностей.

— Это реально?

— Было время, это стало для некоторых хобби, — посчитать количество дней моего детородного возраста и сравнить… С помощью калькулятора получали рекордную любвеобильность.

Почему-то Эдди Мерфи имел право афишировать свой размер. И это был весело. А здесь вызывает какое-то ожесточение.

Прибалт прибалтом

— Значит, ты нашел болевую точку…

— Хотя всю жизнь искал компромисс. Эпатаж становился лишь частью моего имиджа, отнюдь не локомотивом движения.

— Компромисс — сродни беспринципности?

— Мне друзья часто ставили в вину: «Ты всегда в стороне, ты нейтрален и плывешь по течению». Правда, я стараюсь никогда не ввязываться в разборки в шоу-бизнесе. Когда произошел этот раскол в «Старко» из-за того, что были нарушены принципы профсоюза: от каждого по способностям, всем — поровну. А я хотел сохранить хорошие отношения и с «Фортуной», и со «Старко».

Это моя позиция — здесь, в этой стране, нужно двигаться путем компромиссов, не делая лишних жестов, иначе дело может кончиться стрельбой.

Помнится, это был 91-й год, когда я в последний раз решил искать правды в миру. Достаточно открыто высказался по поводу организации «Новогоднего огонька» и за какие заслуги дают эфир. Из моих уст даже прозвучало страшное по тем временам слово «взятка». Был скандал. Тогда мне показалось, что на меня поехала гора.

Сегодня это нормально — платные эфиры, подношения, конверты… Уродливая, унизительная система.

— За последнее время ты не снял ни одного клипа — чтобы не участвовать в этом марафоне?

— И немного по другой причине. Видеоклип — это совершенно новое произведение искусства по мотивам песни. Когда сценарист придумывает ход — отражение на предметах, как у Элтона Джона «The One», или мелодраматические минифильмы, как у Бон Джови или Соммервилля… У нас — пять павильонов на «Мосфильме» и одни и те же декорации.

Я хотел снять видеоверсии «Не жалей» или «Лунное огниво». «Отличные песни, — говорили мне, — no problem, давай деньги, снимем сказку, тебя в красивом ракурсе…» Но не нужно для этого тратить Кодак и делать вид усиленного творческого поиска. Нужна идея. Но что-то неурожай идей.

Есть, конечно, классные вещи — эдакий сюр у «Ногу свело». Это good. Но мне не везло.

— Кто-то сказал, что тупик в искусстве определяет антагонизм между «голубым» кланом и так называемым «большинством».

— В Нью-Йорке есть такая тема, что «голубые» взяли власть в творческой среде. И якобы блокируют любого, кто «другой». Предсказывали, что скоро это дойдет до России и задушит творческую гетеросексуальную мысль. Чепуха. У нас есть клановость. Но это не глобально.

Мешает другое: когда музыкант подходит к роялю, а в голове — цифры, и в долларах. Вот это настоящий тупик.

И победил рок-н-ролл (1995)

Пожимая усталую руку Криса КЕЛЬМИ, я поинтересовался:

— Работа?

— Да. Семь дней был футболистом.

Так началось интервью. Усевшись рядом на диване, он подбирал мне фото «из жизни». И отвечал.

Надо заметить, что в юности, наблюдая первые выступления по телеку, я был уверен в его отторженности от всего русского. Было в этой шикарной золотистой шевелюре, в его слишком (так мне казалось) «тевтонских» чертах лица что-то «ненаше». Теперь, когда он был рядом, я понял, что это не так.

— Крис, скажи, пожалуйста, с чем связаны столь частые публикации в «Новом Взгляде» твоих скандальных жизнеописаний, — задал я первый «рабочий», на самом деле прекрасно зная ответ.

— Так получилось, что с Женей Додолевым нас связывает время. Самое главное — это, наверное, жизненные позиции. Ну а кроме того, многие радости и невзгоды мы переживали бок о бок…

— Были трудности?

— Куда же без них. Впрочем, нашему поколению безмерно повезло. Первую часть жизни мы жили тогда в коммунизме. Теперь — здесь. Имеем возможность сравнивать. А препятствия… без их преодоления неинтересно. Разве не так? — и он взглянул на меня «взрослыми» глазами.

Семь дней был футболистом

— Так, — кивнул я. — И все-таки, кто из вас был генератором?

— Видишь ли, общих дел, глобальных проблем, как таковых, у нас не было. Каждый справлялся со своей задачей. Взять хотя бы меня. Я никогда не был просто композитором или просто певцом. Я всегда был продюсером или организатором. Сам осуществлял запись клипов, сам посещал худсоветы на фирме «Мелодия». Мне интересен не только, и даже не столько процесс написания музыки, сколько факт ее появления на людях.

Группы андеграунда, «Високосное лето» в том числе, не выползли бы на одном дыхании божьего дара. Всегда нужна был база. Концерты, покупка аппаратуры. Надо было организовать эти концерты так, чтобы пришли все, но не пришли «товарищи».

— Вернемся к футболу, — предложил я. — Ходят слухи, что «Старко» — команда звезд — твое детище. Верно ли это?

«Старко» — команда звезд

— Не совсем. В состав административной структуры не вхожу. Я скорее «теневик», но активный. И очень радуясь, когда весь орган «Старко», а это около 50 человек, удается мобилизовать на какие-то гастроли, выступления. Особенный успех это имеет последние год — два. Например, замечательная просто была поездка в Ирландию. А то, что касается создания команды, то идея эта возникла давно. Еще в театре Ленинского Комсомола была команда футбольная, которая называлась «Авось». И тогда уже мы выезжали на гастроли в Саратов, в Самару. Ну а организатором акции со «Старко» был Юрий Давыдов.

— Ты хорошо играешь в футбол, Крис?

— Не думаю, вернее, понимаю, что не очень. Но мне помогает это выбросить сгустки накопившейся энергии.

— Это да, — ответил я улыбкой. — Вот я сегодня все наседаю на тебя в плане твоих организаторских способностей, а как по-твоему: смог ли ты организовать свою жизнь?

— Я доволен, — ответил он подумав. — Я не знаю, как ее делить, может, на пятилетки, но все сбылось. Сбылась моя главная мечта. Мечта жизни.

— А сегодня?

— Сегодня я хочу иметь сильный коллектив, как «Машина времени» или «Браво» и выступать не как артист или исполнитель, а как мощный бэнд.

Он, наконец, выбрал несколько фотографий «из жизни» и, склонив вниз голову и прикрыв слегка глаза, массировал веки большим и указательным пальцами.

И вроде бы став на сегодня Колумбом, открыв своего, нового Кельми, я почему-то чувствовал незаконченность. И тогда тихо я спросил его:

— Скажи, Крис, а какая мечта у тебя была?

Он поднял голову и уверенно ответил:

— Чтобы в этой стране победил рок-н-ролл.

Знает как

На минувшей неделе (публикация 1998 года — Е.Д.) Крису Кельми исполнилось 43 года. Последний романтик отечественного рока приготовил самому себе и своим фанатам впечатляющий и ритмичный подарок, о котором я уже писал в предыдущем номере «МузПравды», — альбом «Ветер Декабря». Знает… И умеет!

Послушать новую музыку и посмотреть классические клипы (в рамках проекта «ВД» неутомимый К.К., напомню, порадовал поклонников и одноименным фильмом) могут пока лишь те, кто проявил сноровку, но в мае CD от Криса появится и в общедоступных местах, включая «Горбушку». Песни супер-пупер-профессиональны, и скоро мелодиями этими будут наслаждаться все: и постоянные потребители добротной продукции с отметкой «сделано Кельми», и ностальгирующие ровесники мастера, и дуреющие по весне школьницы, и беспокойные ребята на «вседорожниках»…

Среди 11 ладно традиционно сработанных траков — песни на стихи Вулыха, чье стебалово вы можете прочесть в bubble’ах «номерной» фотки, на которой Крис и его жена Люда — в дружеских объятиях нашего учредителя — владельца ИД «Новый Взгляд» Евгения Ю. Додолева. А я от лица как бы всего Издательского Дома и от своего лично присоединяюсь к поздравлениям. Без всякого стебалова. С днем рождения и с ударным «Ветром Декабря», Крис Ариевич!

Рождество в Египте, середина 90-х

Из монолога К.К., произнесенного им в день своего 40-летия («Новый Взгляд», 1995 г.):

«Русская женщина, балет и русское метро — лучшее в мире. А русская музыка — это „Калинка“ да „Подмосковные вечера“, которые существуют как некий сувенирчик, не переплетаясь с общемировой культурой. Почему-то африканские ритмы, английский рок-н-ролл, американское кантри и даже регги с Ямайки — это направление, а все „рашн“ — это эрзац. Когда в 70-х „Верасы“ (мы называли их „Вирусы“) поехали по Америке, мы предвкушали триумф — это наше, русское. Мы им докажем!.. Не доказали. До сих пор».

Из интервью К.К. («Моя Газета», 1995 г.):

«Что касается создания команды „Старко“, то идея эта возникла давно. Еще в театре Ленинского Комсомола была команда футбольная, которая называлась „Авось“. И тогда уже мы выезжали на гастроли в Саратов, в Самару. Ну а организатором акции со „Старко“ был Юрий Давыдов».

Из монографии Евгений Ю. ДОДОЛЕВА «Смерть рок-н-ролла в отдельно взятой стране»:

«Я знаю Кельми не первый год (вернее, не первый десяток лет) и свидетельствую: это несгибаемый рок-могиканин, ритмичный раритет, редкий экземпляр вымирающей породы… (Он…) — особняком в нашем помоечном бомонде, где „слово „честь“ забыто и где в чести наветы за глаза“. Зато в плане собственно тусовки — ему, кажется, нет равных… Он своего рода Кот Леопольд, пытающийся мирить непримиримых. Все его „Общие песни“ — тому доказательство. Ни один наш музыкант не сливал в хоре столь много разных голосов. Объяснение — самое тривиальное: Крис хороший товарищ и порядочный человек, с ним просто и приятно иметь дело, будь это сцена или стадион».

Из беседы К.К. («Секрет», 1996 г.):

«Когда все только начиналось — концерты, гастроли, ночи напролет под перезвон гитар, — никто не думал о комфорте, славе или деньгах. Для нас существовала только музыка и тот кайф, который ловишь, играя вместе на сцене. Об этом времени здорово написал в своей книге Макаревич. Мы были в общем-то счастливыми людьми. На нас упал этот лучик света из Ливерпуля, от „Битлов“, который помог сохранить чистоту и какую-то одержимость… Нам хотелось известности, но ровно столько, чтобы эти концерты были, чтобы нас ждали. Где-то только после 35 я стал подумывать о завтрашнем дне, о том, что нужен достаток, комфорт. А в 70-х все, что мы получали, вкладывали в гитары, струны, выпивку. Это была отличная рок-н-ролльная атмосфера, которой сейчас нет».

Из интервью К.К. («Новый Взгляд», 1994 г.):

«Писал гимн для «Выбора России»… Особенное чувство возросшего самосознания я ощутил в августе 91-го, когда я еще находился в плену определенных иллюзий — что сейчас победим и все будет классно. И даже до осени 93-го — победили, но еще не до конца. Белый дом, баррикады, всю ночь под дождем, концерт на Васильевском спуске… Это напоминало чашу весов, которая склонится либо на нашу сторону, либо нет. Либо белое, либо черное. Это была Большая Иллюзия. «Россия Воскресе!..» Мы победили, но разве чувствуется эта победа? Состояние депрессии. Я понял — это безумие — следить за перестановками и занимать чью-то сторону. В моей песне есть слова: «И нет демократии, кроме любви».

Рок-Ателье (2001)

«Рок-Ателье» — один из самых неординарных коллективов на отечественной рок-сцене. За пятнадцать лет своего существования и вплоть до настоящего времени группа так и осталась единственной в своем роде, сумевшей органично соединить воедино рок-музыку и консервативные театральные традиции. С именем «Рок-Ателье» связаны как лучшие спектакли страны, до сих пор пользующиеся популярностью во всем мире, так и большое количество песен, ставших настоящим откровением для поколения 80-х годов.

В 1980 году в Московском театре Ленинского комсомола было объявлено чрезвычайное положение. В самый разгар сезона театр внезапно покинул ансамбль «Аракс», являвшийся аккомпанирующим составом в гремевших в то время по стране рок-опере «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и мюзикле «Тиль». Требовалась срочная замена, и дирекция «Ленкома» объявила творческий конкурс.

О проводимом конкурсе случайно узнал музыкант столичной андеграундной группы «Автограф» Крис Кельми. Перспектива работать в одном из лучших театров страны показалась молодому музыканту заманчивой.

Ещё бы! Такой шанс судьба дарит только один раз в жизни.

Первым делом Крис отправился в один из городских кабаков на репетицию к своим друзьям — группе «Виктория».

«Рок-Ателье»

Там за совместным распитием алкогольных напитков он и поведал о своей авантюрной затее — принять участие в конкурсе. Загоревшись новой идеей, музыканты за несколько дней сумели подготовить новую концертную программу, состоявшую, за исключением нескольких песен Кельми, из репертуара «Виктории», и отправились на конкурсный отбор.

Историческая встреча группы с конкурсной комиссией, куда входили такие театральные гранды, как Марк Захаров, Алексей Рыбников и Николай Караченцов, состоялась в подвале одного клуба, название которого, к сожалению, напрочь стерлось из памяти музыкантов. Парни очень волновались, но, к счастью, первый блин оказался отнюдь не комом.

— Мы сыграли несколько своих песен, и к большому удивлению, наше выступление всем понравилось, — вспоминает Крис Кельми. — Видимо, своей увлеченностью, своим зарядом мы смогли доказать, что можем и должны работать в театре. В итоге нам предложили прорепетировать несколько спектаклей и посмотреть, что из этого получится.

Так, в театре «Ленком» появился новый ансамбль, в состав которого вошли: братья Павел (вокал, флейта, саксофон) и Александр (вокал, бас-гитара) Смеяны, Сергей Березкин (гитара), Юрий Титов (ударные), Борис Оппенгейм (клавишные) — все из «Виктории», Крис Кельми (вокал, клавишные) из «Автографа» и Александр Садо (вокал), единственный участник «Аракса», оставшийся в театре.

«Рок-Ателье»

Название для группы рождалось в чудовищных муках. И вот когда фантазия музыкантов практически иссякла, руководитель «Ленкома» Марк Захаров придумал слово «ателье», к которому ребята добавили приставку «рок». Получилось «рок-ателье». Это словосочетание зацепило музыкантов, показавшись им подходящим для названия группы. Ведь ансамбль являлся своего рода музыкальной студией, работа которой, принимая во внимание специфику ее деятельности в театре, была связана с различными направлениями музыки: от хард и фолк-рока до фанки и фьюжн.

Первым заказом «Рок-Ателье» стал мюзикл «Тиль». Перед «волосатой» компанией стояла непростая задача — предстояло за короткий промежуток времени вписаться вы жизнь театрального коллектива, живущего по своим законам, и в считанные дни восстановить музыкальное оформление популярного в то время спектакля. Ансамбль сумел справиться с этим нелегким испытанием и успешно дебютировал на сцене «Ленкома». Зрители, которые до этого момента расценивали уход «Аракса» как невосполнимую потерю для театра, с восторгом встретили коллектив.

Следующей ступенькой к повышению музыкальной квалификации молодого коллектива стала рок-опера «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» (музыка А. Рыбникова, либретто П. Грушко), которая еще больше закрепила позиции «Рок-Ателье» в театре.

Знаменательным этапом театральной деятельности «Рок-Ателье» стал спектакль «Люди и птицы» (по пьесе Б. Штейна и Ю. Махаева), посвященный суровым трудовым будням молодых строителей БАМа. Это была первая театральная работа группы, всю музыку к которой написал Крис Кельми. Несмотря на несколько конъюнктурный характер, спектакль был неплохо встречен как публикой, так и критиками и продержался в «Ленкоме» три сезона.

Окрыленные первыми успехами музыканты принялись штурмовать новую для себя крепость — легендарную рок-оперу «Юнона» и «Авось» (музыка А. Рыбникова, стихи А. Вознесенского), на многие годы ставшую визитной карточкой «Рок-Ателье». Работа шла с раннего утра и до позднего вечера. Нужно было за короткий срок освоить сложнейшее музыкальное произведение, представляющее собой неделимый сплав музыки и поэзии. Помимо гитар, клавишных и ударных, в опере использовались скрипки, флейта, виолончель, которые вкупе с синтезаторами (в ансамбле их было целых 4!) создавали широкую музыкальную партитуру. Причем некоторые музыкальные фрагменты не были написаны композитором, и музыкантам приходилось самим буквально на ходу что-то придумывать и дополнять. Летом работа над «Юноной…» была успешно завершена, и оперу (удивительный случай в застойные времена) утвердили с первого раза! Интересно заметить, что на этот раз участники группы также выступили в качестве актеров, олицетворяя собой связующее звено между прошлым, настоящим и будущим. А Павлу Смеяну вообще была отведена отдельная роль — в опере он сыграл Главного Сочинителя. «Юнона» и «Авось» имела большой успех и сумела за короткий срок покорить всю страну. Звездный час «Рок-Ателье» пробил!

Конечно, все это время музыканты не замыкались только на работе в театре.

Конец ознакомительного фрагмента.