15.09.12, Мюнхен
Дом на улице Ам Блютенринг. В вечернем окне отражаемся мы с Катариной. Катей. Я сижу за письменным столом, а Катя стоит сзади, положив мне руку на плечо. На столе горит лампа, и в ее желтом свете отражение в окне сказочно красиво. Окрашенные лампой, мы напоминаем себе старую фотографию и смотримся слегка посмертно. Собственно, в гостиной висит картина с такой же композицией (включая отражение), но мы предпочитаем воссоздавать ее ежевечерне. Ценим детали — поворот головы, изгиб руки, положение пальцев на плече.
— Тебе уже давно пора проверить руку, — говорит Катя.
— Пора.
В малахитовом письменном приборе нахожу зажигалку и щелкаю. В окне появляется еще одна светлая точка.
— Барбара поможет. Она договорится у себя в клинике.
— Давай уж как-нибудь без Барбары.
Катя касается губами моей макушки и грустно выдыхает. Я чувствую, как по волосам разливается тепло. Меня раздражает, что по любому поводу всплывает ее сестра Барбара. Высокая рыжая немка с громким голосом. У нее всё чрезмерно: голос, смех, движения. Она к тому же любит выпить.
Спустя час, как по заказу, приходит Барбара, уже навеселе. Мне нужно срочно ответить на несколько писем, и я ухожу в другую комнату. Вернувшись, вижу Катю и Барбару за бутылкой водки. Называю их интерес к алкоголю нездоровым. Катя, оправдываясь, начинает говорить о каком-то сегодняшнем поводе, но ее перебивает Барбара.
— Повод, друг мой, один: отсутствие детей. И всё, что нам остается, — это проявлять интерес к алкоголю. И плакать. — Она вытирает платком глаза. — Мокрыми слезами.
С Катей мы говорим по-русски. С Барбарой так не получается. Перейдя на немецкий, я обретаю решительность. Водку выливаю в раковину, а пьяную Барбару, несмотря на ее размеры, отрываю от пола и несу на диван. Она называет меня брутальным русским типом, но эта брутальность ей, в общем, по душе. На диване Барбара оказывает некоторое сопротивление. Смиряя женщину, сажусь на нее верхом и сообщаю ей, что она пьяница. Что они обе пьяницы.
— Возможно, — отвечает Барбара. — Но посмотри зато, что мы пьем: чисто русский напиток. Потому что, даже проявляя нездоровые интересы, хотим произвести на тебя благоприятное впечатление.
— У вас это всё равно не получится.
Барбара, сестре:
— Похоже, его сердца мы так не завоюем. А жаль…
Катя вздыхает.
— Увы. Но, может быть, — она поднимает указательный палец, — может быть! — мы завоюем сердце русского писателя, который к нам приезжает.
Взгляд Барбары полон удивления.
— Русский писатель?
— Его зовут Нестор. — Катя гладит себя по воображаемой бороде. — Он будет писать о Глебе книгу.
— Уже пишет, — говорю сердито.
— Уже пишет! — Барбара всплескивает руками. — Как это своевременно!
— Мы договорились, что раз в два-три месяца Глеб будет присылать ему билеты, и Нестор сможет прилетать к нам. Они будут заниматься книгой. — Указательными пальцами Катя рисует книгу в воздухе.
— К нам сможет прилетать русский писатель! — Барбара съезжает на пол и прислоняется спиной к дивану. Делает несколько журавлиных взмахов. — Это замечательно! Это просто даже прекрасно, когда может прилетать русский писатель!
