Рассказы о Влодьзимеже Качмареке

Евгений Владимирович Макаренко

Повезло частному детективу, родившемуся в цивилизованной стране, где у каждого преступника имеются чётко выраженные мотивы и цели – такого негодяя искать легко и приятно. И совсем другое дело, если вы родились в Быдгоще, где безобиднейшие с виду люди, творят самую лютую и кровавую дичь по наитию и без злого умысла. И с такими справится только Влодьзимеж Качмарек – славный сын Польши и внук престарелого дедушки Ежи.

Каникулы пани Плужек

Для доставки разлюбимейшего папаши на родительское собрание, провозглашённого полногрудой пани Плужек чрезвычайно важным и строго обязательным, Влодьзимежу понадобилось сорок девять часов, два ящика димедрольной водки и переделанная под трамвайные пути шахтёрская вагонетка, незаконным методом оставленная стареньким дедушкой Ежи на добрую память о том апрельском дне тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, когда он целых восемь минут героически промахал киркой в подземельях Либёнже.

Неважно владевший математическими науками, но при этом прекрасно знакомый с биологическими особенностями предка, Качмарек абсолютно точно рассчитал момент выхода папаши из состояния анабиоза и теперь тот, красными испуганными глазками смотрел в лицо полногрудой пани Плужек и выслушивал её рассказ о том кто он такой есть, где в данную секунду находится и гражданством какой страны обладает. Класс медленно, но верно заполнялся народом.

Не успела полногрудая пани Плужек озвучить собравшимся требующие обсуждения вопросы, как дверь класса распахнулась и все без исключения ахнули — на пороге стоял здоровенный мешок, из-за которого выглядывала лысая голова престарелого дедушки Ежи, обившего ноги в поисках куда-то запропастившегося сына. Учительнице резко захотелось выпрыгнуть в широко распахнутое окно, и если бы она могла предвидеть будущее и доподлинно знать чем именно закончится для неё это собрание, то ни секунды бы не мешкала.

Пока дедушка Ежи радовался воссоединению с сыном, народ роптал. Что и не удивительно — два Качмарека и для немаленькой Польши перебор, а что говорить о закрытом пространстве шесть метров на четыре? Выслушав претензии, старик заявил, что с радостью бы удалился, но безумно устал, а потому не в силах более таскать на пожилой спине нелёгкий баул, а, следовательно, неплохо было бы, не теряя драгоценного времени, в равных пропорциях распродать его содержимое участникам собрания.

Товаром оказались специально разработанные стареньким дедушкой Ежи консервы, гордо носившие наименование «Завтрак Качмарека». От обычных, продаваемых в любом другом магазине консервов, эти отличались тем, что имели жидкую без комочков консистенцию, разливались по бутылкам ёмкостью ноль пять литра и горели ничуть не хуже авиационного бензина, а стало быть, ими можно было не только как следует подкрепиться, но и, в случае форс-мажора, уничтожить вражеский танк. Народ зароптал пуще прежнего. Раздались вопли, в воздухе запахло кровавым побоищем. Кто-то догадался вызвать полицию. Прибывшие через две минуты на место происшествия полицейские упаковали парочку особо буйных, якобы для нужд национальной обороны выкупили почти всё пойло и, пожелав всем добра, убрались восвояси. Пресиарелый дедушка Ежи, под предлогом боязни возвращаться ночью домой с солидной суммой в кармане, снова отказался покидать собрание и уселся рядом с сыном за последнюю парту. Собрание началось.

Обсудив второстепенные вопросы, полногрудая пани Плужек перешла к самому главному — впереди маячили двухнедельные рождественские каникулы и недавно образованный «Быдгощский фонд борьбы с детской деменцией» выделил почти все собранные им средства, а посчитав, что вряд ли хватит, под огромный процент занял в банке ещё, и теперь отправляет детишек их класса на отдых в Берлин. Но вот только радоваться, чем сразу же и занялись родители, было излишне преждевременным — Влодьзимеж Качмарек тоже едет, ибо под его доброе имя фонд, собственно, и образовывался. Осознав, какой опасности, будут подвергнуты их отпрыски, народ в очередной раз зароптал. Из двадцати человек права не качали только двое, невзирая на поздний час мирно завтракавших за последней партой, а потому даже не понимавших о чём ведётся речь и что вообще происходит. Один из родителей предложил скинуться всем классом и купить Влодьзимежу авиабилет до Смоленска, но полногрудая пани Плужек назвала это недостойным среднестатистического поляка живодёрством и добавила, что если уж и отправлять ребёнка в Россию, то только по транссибирской магистрали до Владивостока.

Новая проблема заключалась в том, что одиннадцатилетнего ребёнка без присмотра взрослого в Россию вряд ли пустят. И папаша и престарелый дедушка Ежи, сообразивши, что им предлагают, освирепели. Раздались вопли, началась лёгкая потасовка, в воздухе снова запахло кровавым побоищем и никто, абсолютно никто не догадался вызвать полицию. В какой-то момент, какой-то самый престарелый участник собрания, под рвущие душу женские визги достал откуда-то нож и пригрозил освежевать им кого-то самого полногрудого. Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы не взобравшийся с ногами на парту мудрый папаша-Качмарек, не попросил всех взять себя в руки, а затем высказал мысль о том, что со школьником во Владивосток должна ехать его любимая учительница и все, от греха подальше, с этим согласились.

Поезд с Качмареком и полногрудой пани Плужек на борту, словно на что-то намекая, пересёк российскую границу ровно в четыре часа утра. Пока все в плацкарте предавались Морфею, учительница стояла в тамбуре, курила одну сигарету за другой и тяжело размышляла о природе человеческой жадности, о том есть ли во Владивостоке консульство Польши и, если нет, то где ещё можно взять денег хотя бы на один билет в обратную сторону? Внезапно полногрудой пани Плужек захотелось открыть дверь и выпрыгнуть в заснеженную даль из набравшего крейсерскую скорость состава, и если бы у неё была машина времени, то она бы вернулась из будущего, из какого-нибудь Барнаула, прямиком в этот тамбур и, не раздумывая и не миндальничая, вытолкала саму себя.

В своё купе учительница вернулась, когда за окном начало светать, то есть ровно к тому времени, когда впервые в жизни дорвавшийся до еды Качмарек доедал двухнедельный, рассчитанный на четверых взрослых мужчин, запас провианта. Единственное к чему Влодьзимеж не притронулся, были фирменные консервы престарелого дедушки Ежи.

— Зато не пьёт. — Подумала полногрудая пани Плужек, забралась на верхнюю полку, повернулась лицом к стене и сделала вид, что спит. То, что это далеко не так, выдавали время от времени подёргивавшиеся плечи учительницы и исходившие от неё жалобные, едва заглушаемые тощей подушкой, всхлипывания.

Всё же учительнице удалось уснуть и тем самым хотя бы на время отвлечься от мыслей о суициде. Проснулась она тогда, когда до её уха не донеслись гитарные бряцанья и развесёлые певучие голоса. Полногрудая пани Плужек обернулась и увидала в купе толпу цыган, с трёх сторон обступившую Качмарека. Немного понимавшая по-русски учительница поняла, что цыгане в музыкальной форме радуются приезду Влодьзимежа и чем щедрее мальчуган одаривал их и без того скромными накоплениями полногрудой пани Плужек, тем громче они пели, и тем громче бряцала гитара. Учительнице захотелось закрыться в туалете и вздёрнуться на собственном шарфике из чистой шерсти. И знай, она тогда, чем именно отравят её на вокзале в Улан-Удэ, то ничтоже сумяшеся так бы и поступила. Полногрудая пани Плужек не была дурой и прекрасно понимала, что в России с Качмареком ей будет нелегко, но чтобы настолько и так сразу…

На пятый день путешествия, окончательно устав от рыданий оголодавшего Влодьзимежа, среднегрудая пани Плужек решила действовать. Взяв на руки с головой замотанного в одеяло Качмарека, учительница пошла от купе к купе, вымаливая милостыню. Получалось очень даже неплохо, ровно до тех пор, пока заскучавший Влодьзимеж не начал подавать голос и кто-то из потенциальных спонсоров не решил, что учительница носит вовсе не ребёнка, а закутанную в одеяло огромную змею. Вызвали полицию, составили протокол, и опозоренной на весь поезд учительнице захотелось вскрыть вены осколком гранёного стакана и, знай, она тогда, чем именно будет зарабатывать на жизнь ближайшие десять дней, желая хоть как-то прокормить себя и Качмарека, то действовала бы куда решительнее и жёстче.

Поезд медленно, но верно подбирался к Благовещенску, когда смирившаяся с судьбой, повеселевшая и вновь полногрудая пани Плужек, возвратясь из вагона-ресторана, застала в купе нескольких небритых мужчин, игравших в покер с растолстевшим от безделья и хорошей жизни Качмареком. Узнав на что именно, а точнее на кого, играет абсолютно нищий Влодьзимеж, и профессиональным взглядом оценив, пришедшие на руки ученику карты, учительнице захотелось попросить у проводника вилку, с помощью которой она теперь уж точно сделает себе сеппуку. Но времени на саморасправу больше не было. Запершись в туалете, полногрудая пани Плужек открыла окно и без раздумий покинула поезд.

Мягонько приземлившись в высоченный сугроб, женщина тут же вскочила на ноги и без оглядки побежала в раскинувшуюся перед её взором бескрайнюю тайгу. Было ужасно холодно. Каждую секунду учительница рисковала нарваться на медведя-шатуна, росомаху или даже амурского тигра, но ей было глубоко наплевать — лучше уж сгинуть в объятиях дикого зверя, нежели жить в одном поезде с Качмареком.

Спустя двое суток полногрудая пани Плужек почти насмерть замёрзшая и выбившаяся из сил оказалась на поляне, в центре которой возвышалось небольшое здание из серого бетона, оказавшееся, как выяснится позднее, входом в заброшенный, всеми забытый, а главное незапертый бункер ракетных войск стратегического назначения.

В бункере было светло и тепло. В небольшой столовой учительницей были обнаружены большие запасы консервов. Отогревшись и насытившись, полногрудая пани Плужек решила, что теперь можно и вздремнуть, но в дверь бункера кто-то настойчиво постучал.

— Подумают, что никого нет дома, и уйдут. — Подумала несчастная женщина, не предполагавшая тогда, что глубоко ошибается.

Стук не прекращался. Бетон вокруг массивной металлической двери крошился на мелкие кусочки — ещё совсем немного и дверь просто напросто ввалится внутрь бункера. Вооружившись топором, полногрудая пани Плужек откинула крючок, и через секунду перед ней предстал измотанный и потный Качмарек. Влодьзимеж добрыми ласковыми глазами смотрел на учительницу и невинно улыбался. Мальчик хотел рассказать ей о том, как в пух и прах проигравшись, он, так же как и она покинул поезд. О том, как целых два дня, не присев ни на минуту, шёл по её следам. О том, как несказанно рад в этом забытом богом месте совершенно случайно встретить знакомое лицо. Хотел, но самую малость не успел, ибо получив заржавелым обушком по темечку, потерял сознание.

Очнулся Качмарек спустя час, в ракетной шахте, привязанный к телу ядерной ракеты толстой пеньковой верёвкой. Влодьзимеж поздоровался со стоящей рядом учительницей, но та ничего ему не ответила, и молча всунув ему в руку узелок с тушёнкой, неспешно удалилась.

Оказавшись в кабине управления, полногрудая пани Плужек нажала на большую красную кнопку и бросила взгляд на огромный экран. Поверхность земли задрожала и над её поверхностью показалась белоснежная ракета с привязанным к ней Качмареком и надписью, сделанной большими красными буквами, какую ранее учительница почему-то не заметила. Полногрудая пани Плужек разбиралась в кириллице, а потому узнать, что именно там написано особого труда не составило: «НА БЕРЛИН».

У женщины обе ноги свело судорогой, из-за чего она упала и, лёжа на холодном грязном полу, истерично расхохоталась…