Яновы: Штабс-капитан Янов. Племянник Янова

Евгений Витковский (2024)

Эта книга состоит всего из двух произведений — рассказа «Штабс-капитан Янов» Е. Витковского и повести «Племянник Янова» С. Соловьева. Но объединяет их не только выбор героев. Повесть Сергея Соловьева — дань памяти Евгения Витковского, великолепного переводчика, замечательного писателя (автора пенталогии о Павле II и открывателя дивного города Киммериона), составителя ряда поэтических антологий, многолетнего куратора серии «Ретро библиотеки приключений и научной фантастики» в издательстве «Престиж бук» — одного из незаменимых деятелей культуры, которых в нынешний жестокий век нам будет не хватать все больше и больше. А еще их объединяет память о веках менее жестоких — о Серебряном у Витковского и о Бронзовом у Соловьева.

Племянник Янова

Было зябко, было необходимо. Был десятый час утра.

Евгений Витковский. «Штабс-капитан Янов»

Часть I

1

Фамилия Янов мне запомнилась. Одно из воспоминаний детства, подробностей, вроде бы случайных, которые сохраняются, вызывая за собой целые сцены, а те, в свою очередь, помогают почувствовать то, что называется air du temps, атмосферу эпохи.

Застолье у моего отца. Он любил, когда у него собирались компании. У него была однокомнатная квартира, в которой он жил один — в то время, в конце 60-х, не такая уж исключительная редкость, но все же важная привилегия, собственный островок в житейском море.

Телефон у отца отсутствовал, поэтому мы с мамой приехали без предупреждения. Это не значит, что он нас не ждал, на выходных мы появлялись почти каждую неделю, хотя для этого надо было ехать на другой конец города. Вероятно, она забрала меня после школы — субботу тогда уже сделали нерабочим днем, но школьников это не касалось.

Жили мы с дедом, маминым отцом, в его трехкомнатной. По тем временам — тоже роскошь, следствие его успешной военно-морской карьеры. Я считал такой расклад вполне нормальным — мы живем рядом с маминой работой, недалеко от школы. К тому же мой отец работал по ночам и вставал очень поздно — разве не достойное объяснение?

Впрочем, все это извивы эпохи, фон. Сон, который развеется и забудется, если о нем не рассказывать.

Застолье было главным образом мужским. Четыре или пять отцовских приятелей, пара женщин, пришедших за компанию. Едва мы сели за стол, слово взял краснолицый Августинов. Он работал либреттистом в Мариинке. Из остальных я знал фронтовика Ю. Д., чудом выжившего на Невском пятачке, а ныне хромого доцента с седой артистической шевелюрой, преподававшего в холодильном институте, и очень рассудительного Ю. Н., главного инженера на каком-то крупном заводе, в отцовском кругу носившего прозвище «Священный Сенешаль».

Не буду врать, что запомнил речь Августинова. Что в ней могло меня заинтересовать? Вот как он держался — я помню: бокал с золотистым шампанским в его руке, широту его жестов, которыми он подчеркивал окончания фраз. Помню пузырьки, которые поднимались со дна его бокала. Помню еще, меня удивляло, что шампанское пенится слабо и что он не расплескал ни капли.

Что-то он говорил про прыжки с трамплина, находя в этом символический смысл. Настоящий мужчина создан для прыжков с трамплина, как птица для полета.

Как обычно, это моя мама первой обратила внимание на серьезную проблему. Желая произвести впечатление на гостей, отец смог «достать» баранью ногу и запечь ее в духовке. На кулинарные способности он не жаловался. Коронное блюдо! Но, озабоченный готовкой, не позаботился о рядовых закусках. Два-три ломтика мяса перед каждым — и все. Вино, коньяк и шампанское гости принесли с собой, но кто же несет закуски?

— Ничего страшного, — поднялся один из гостей. Лысоватый, но моложе других. Уж точно моложе Ю. Н., Ю. Д. и Августинова. И моложе моего отца, хотя не так сильно. Раньше я его не видел. Какая-то пушистая улыбка, одновременно виноватая и снисходительная. Почему пушистая, может, он был плохо выбрит? Это я анализирую свои впечатления и занимаюсь толкованием прошлого.

Конец ознакомительного фрагмента.