Интимная жизнь элиты

Евгений Белянкин (2003)

Роман «Интимная жизнь элиты» рассказывает о единоборстве русской и англо-американской разведок, раскрывая мир секретных спецслужб, их жизнь «во всей ее наготе», описывая тернистый путь агентов контрразведки, тенеты большой политики и светскую жизнь элиты. В центре повествования судьба русского суперразведчика-нелегала Егора Лаврентьева, истории его незабвенных подвигов и смертельных схваток с врагами.

Глава 5

Генерал Лаврентьев имел старого друга. С детства, со школьной скамьи. Потом дороги их расходились и снова сходились, главным образом когда приезжали домой в отпуска и когда старые годы отзывались дружескими застольями.

Игнат Савченков после МГИМО уехал в Африку, кажется в Тунис, и долгое время приезжал только летом. У него было два сына — старший Максим учился в Институте стран Азии и Африки, младший Роман был еще школьником.

Максим был ровесник Егора, они и родились словно по заказу — друзья и здесь действовали по-дружески.

Игнат, подвыпивши, говаривал:

— Вот, Александр, у тебя есть дочка. Хорошая дочка Настя! Самая подходящая невеста для моего Максима… Он ведь тоже парень статный, нашенский!

Александр соглашался и порой добавлял:

— Жаль, что у тебя нет дочки. Хотя дружба мальчишек тоже кое-что значит!

Надо сказать, старшие Егор и Максим какое-то время учились вместе в школе и даже сидели за одной партой. Но были моменты, когда и ссорились и даже дрались.

Однажды подрались до крови. Из-за чего — трудно сказать. Ребята эту тайну хранили крепко, но Егор, когда отец нажал на него, все же проговорился, все же кое-что сказанул:

— Душонка мелкая. Вот что скажу, папа.

Отец страшно рассердился.

— Как ты мог это сказать? Егор, ты думаешь, что говоришь-то? — И Александр крутанул пальцем возле виска.

— Думаю, — твердо заявил Егор.

— Егор, я тебя накажу.

— Заслужил — накажи. Но беда моя в том, что я забыл, что ты отец… А вспомнил бы — может быть, и не сказал.

Старший Лаврентьев сжал губы, поняв, что с сыном он «хватанул лишку».

Больше они на эту тему не разговаривали. Максим как ни в чем не бывало бегал за Егором, а тот, пожалуй, давно все забыл. Через год Егор пошел в Суворовское, а Максим в английскую спецшколу, куда, между прочим, ходила и Настя. Максим брал ее как младшую под защиту и хитровато намекал на то, что в будущем она его невеста: ты же сама слышала, что говорят наши родители!

Настя не сопротивлялась — смазливый Максим ей нравился не только словоблудием. У него было красивое, смуглое тело, и, кроме того, он занимался плаванием, удивляя всех разнообразием заграничных плавок…

Как-то они шли из школы. Он вдруг остановился и поцеловал ее в губы. Она смутилась, так как была улица и кругом шли люди.

— А ты, — сказал он, — боишься их?.. Какое тебе до них дело? Я же не боюсь!

Она постояла-постояла и вдруг поцеловала его в губы.

— Молодчина! Ты смелая девка!

Но в последнее время быстро вымахал Ромка. Он часто приходил к Лаврентьевым, играл с Настей на компьютере и быстро нашел общий язык с Егором.

Ромка во многом отличался от Максима. Тонкий, беленький, с карими подвижными глазами, он был похож на девочку и для Насти скорее был подружкой. К Егору он тянулся как к сильному, мужественному парню — тем более, к человеку военному. Егор как раз в это время окончил Суворовское и был курсантом пограничного училища.

Ромка уверял всех, что он непременно пойдет к Егору в училище, но все понимали, что это блажь — ждет его или театральный институт или в крайнем случае факультет журналистики…

С того момента, как дружеские семьи окончательно закрепились в Москве, домашние встречи стали частыми. Зимой на московских квартирах, а летом — на дачах.

К этому времени генерал-лейтенант Лаврентьев окончательно порвал с кочевой жизнью, став заместителем начальника Штаба погранвойск. Да и в судьбе Игната Семеновича многое изменилось. Дипломатическая жизнь стала приедаться. Его потянуло на родину, и он перешел на работу в родное Министерство иностранных дел.

Все шло своим чередом, как надо. Старшие постепенно выбирали себе добрую, тихую заводь, а младшие, для которых все только начиналось, наоборот, старались в этой жизни определиться, найти себя…

Но неожиданно у Игната Семеновича не заладилось в министерстве. Были какие-то несогласия с большим начальством и даже с верхами, и он, от греха подальше, собирался переходить на преподавательскую работу в МГИМО.

Он стал нервознее, более замкнутым и ворчливым…

Эту неожиданность, нарушившую безоблачную жизнь, переживали оба семейства. Жена Игната Мария Алексеевна чаще ездила к Миле Сергеевне Лаврентьевой. За чаем они долгими часами старались понять ситуацию, думали и рассуждали.

Иногда в разговор ввязывалась бабушка Егора. — Клавдия Кирилловна.

— Господи, все образуется… Ну уйдет из дипломатии?! Что, без рук, без ног — себе дела не найдет?!

Но Мария Алексеевна не хотела, чтобы Игнат преждевременно уходил из дипломатии. Впереди только еще складывалась судьба Максима. Без хорошей, умной поддержки (она в этом была уверена) карьеру не сделаешь…

Еще одно темное облачко омрачало общее житейское небо. Возникшая вдруг ссора между Максимом и Настей. Как-то мальчишка пришел к ней. Дома никого не было, и Максим, легко сексуально возбудимый, стал приставать. Все было нормально, пока он целовал и ласкал Настю — она уже привыкла к его слюнявости, но когда Максим захотел большего — повалил ее на тахту и стал раздевать, Настя возмутилась:

— Максим, отстань! Мне это неприятно!

— А мне приятно! Я хочу!

— А я нет! — И неожиданно для себя укусила его за руку.

— Ах, стервоза! — Он этой же рукой ударил ее по лицу. — Когда станешь женой…

— Я твоей женой никогда не буду…