Больные тени. Повесть

Евгений Андреевич Морозов

Однажды Вы узнаете, что приносят с собой любовь и желание. Однажды Вы узнаете, что такое настоящие боль и страх. Но будет уже слишком поздно, потому что Вас поглотят тени. Больные тени потусторонних миров. Что может объединить инвалида и красивую дурочку? Ответы, ужасные и шокирующие, под обложкой. Добро пожаловать!

© Евгений Андреевич Морозов, 2016

© Вероника Юркина, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4483-0604-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

С того момента, когда я понял, что любовь — это неизлечимая болезнь, прошло около пяти лет. И это настоящий кошмар, из-за которого я порой просыпаюсь по ночам и смотрю в тёмный проход двери. Я смотрю и, братцы, клянусь всеми существующими богами, вижу её силуэт. Она как будто охраняет нездоровый алкогольный сон, или хочет сказать…

Конечно, такое бывает, когда ночью, спросонья ты видишь ворох неубранных с вечера вещей или соседнюю кровать, или сушилку. Тебе мерещится большое лицо с искажёнными линиями или страшное животное. Мой дружище, Петруха, говорит: «Это сквозь сон. Я один раз так испугался, что неделю трясучка донимала». Я отвечаю, что нет, сквозь сон можно видеть всегда разные вещи, но когда каждую ночь одно и то же, начинаешь подумывать о смене жилища. Хотя, кажется, это не поможет.

И я шепчу Петрухе:

— Это любовь. Понимаешь? Такая любовь.

— Ты тормоз, Пашенька! Она давно исчезла из твоей жизни. Сколько водки ты выпил с того момента? Столько водки на одну душу — как каток для маленькой улитки. Ты меняешься к чертям собачьим! Шаришь, друг?

Но она узнает, как бы я не поменялся. Всегда узнает потому, что любящая баба — это крест на всей жизни. Нельзя давать даже шанса! Сразу посылайте, дайте пинка, если обычные слова не доходят. Так будет лучше. Хуже всего, когда жуёшь сопли и вселяешь надежды в неокрепшее тело. Но дело-то не в теле, дело в уме, а он, как уже вроде доказали учёные, у баб совсем другой… Под черепной коробкой у мужчин — чётко подогнанный механизм, каждая шестерёнка работает, словно часы. И его нужно постоянно смазывать, понимаете? Пивом, но лучше водкой. Водка очищает ржавчину, делает детальки такими чистыми и…

А у баб под копнами густых волос — сладкий кисель. Качнулась голова, кисель смешался, изменил положение, унёс одни мысли и принёс другие, с самого дна. Чтобы долго говорить об одном и том же, нужно постоянно встряхивать. Ага… Понимаете?

А бабская любовь — она распределяется равномерно, по всей массе киселя. Клеточка за клеточкой, молекула за молекулой. И всё. Там, под коробкой, только любовь да кисель. А ещё, смешавшись, всё к чертям бродит, кипит и шкворчит, как кипящее молоко. Вот так, друзья.

И стоит она в дверях. Смотрит на меня, а я смотрю на неё. Долго. Стоит, тёмная, красивая, наверное. Да, определённо красивая…

— А почему, Паша? — спрашивает Петруха.

— Так, слушай…