Ирий. На стыке миров

Ева Дреянде

Кто я? Почему не такой, как все? Эти вопросы с детства мучали Толю. В пять лет он узнал о своей скрытой сущности и понял, что опасен для мира. Рядом нет никого, кто бы смог ответить на его вопросы. Есть только те, кого он должен защитить, причём в первую очередь от себя.Его жизнь балансирует на стыке между мирами. Сможет ли он простить тех, кто лишил его дома? Победит ли тех, кого издревле считали богами? Стоит ли жизнь усилий, которые закалили его характер и превратили в настоящее Чудище?

Часть 2

Глава 1

— Как ты собрался провернуть это? — Призрачный конь перебирал ногами от возмущения. — Ты не понял, о чём я вещал ранее?

— Слышал я, — проворчал Толя. — Не верю. Там, где есть выход, всегда должен быть вход. Понимаешь?

— Нет, — искренне недоумевал Гром.

— Смотри, ты же можешь переходить из мира в мир. «Ищейки» — тоже. Значит, способ есть, только надо его найти.

— Я не человек, а «ищейкам» открывают специальный портал. Высшие маги согласовывают каждый проход. Любое другое несанкционированное проникновение отслеживается хранителями.

— Оборотни же ходят.

— Только в перевёрнутом виде. Знаешь, сколько их тут поубивали в тёмные века?

— Чёрт! Никакой помощи от тебя. Один жалобный пессимизм. — Толя махнул рукой и обиженно уселся у погасшего костра.

Вот уже несколько дней он бродил по окрестным лесам после того, как призрачный конь показал ему пещеру под водопадом. В ней находился запечатанный портал. На стенах светились защитные руны, предупреждающие о наказании за его открытие с любой стороны.

Толя понимал: Гром прав. Воспользоваться порталом открыто нельзя. Вход через лунные врата тоже не годился. Судя по рассказам коня, им могут пользоваться только призрачные сущности тёмного мира да и то при наличии кучи условий. Недаром Гром удивился тому, что Толя так легко смог протащить его через них.

Надо искать другой способ.

— Если подумать: ты необычный маг. — Конь покосился на хозяина. — Сможешь обратиться?

— Смогу, — кивнул Толя.

— Что ж мы тогда голову ломаем? — возмущённо фыркнул скакун.

— «Берегиня» сказала: первый раз обернуться зверем лучше в том мире. — Толя снова встал и нервно заходил туда-сюда. — Иначе здесь я могу с непривычки застрять в звериной шкуре, растерять энергию и не вернуть человеческий облик обратно.

— Риск велик, — Гром громко фыркнул, теперь уже с сожалением.

— Нужно снова сходить в пещеру. Что-то я упускаю. — Толя нахмурился.

— Если мы будем туда так часто бегать, тебя скоро обнаружат. Или «ищейки», или местные хранители.

Толя продолжал задумчиво хмурить лоб, забыв о самоконтроле. Его глаза сверкали янтарным огнём, отчего он походил на мечущегося в клетке хищника.

— Думаешь, если обманул Евдокию в прошлый раз, то сейчас можно не прятаться? — бросил призрачный конь. — Она сильная ведунья. Мы на её территории. Будешь так зыркать — вмиг нас найдёт.

Толя остановился и закрыл глаза. Сосредоточившись, взял под контроль силу и заставил себя успокоиться.

— Ты прав. Расслабился, — сказал он. Его взгляд снова затянулся зеркально-серой дымкой, скрывающей магическую сущность.

Внезапно над их головами захлопали крылья. Большой, чёрный ворон слетел с верхушки высокой сосны и опустился неподалёку. Покосившись на человека, птица деловито зашагала к шалашу.

Толя с Громом удивлённо переглянулись. Ворон, как ни в чём не бывало, зашёл в укрытие. Оттуда послышался шум упавшего котелка.

— Чёрт! — Толя бросился к шалашу. — Похоже, продукты ворует. Стой! — крикнул он выбегающей птице, держащей в клюве кусок копчёного мяса.

Ворон тяжело перебирал лапами, но взлететь с такой ношей не мог. Однако птица не собиралась сдаваться по собственной воле.

Толя бежал следом, но как только настигал вора и протягивал руку, чтобы схватить его за хвост, тот резко бросался в сторону. Преследователь кубарем валился на траву, чертыхался и снова пускался вдогонку.

Наконец, отдалившись на безопасное расстояние, ворон выплюнул мясо из клюва и схватил его обеими лапами. Чёрные бусинки глаз довольно сверкнули. Птица взмахнула крыльями и начала взлетать.

— Ах, ты, гад! — Толя, разозлившись, в три огромных прыжка преодолел расстояние до ворона и успел схватить самодовольную птицу за хвост, выдрав пару перьев.

Чёрный воришка возмущённо заорал и грохнулся на поляну. Кусок мяса взметнулся вверх и упал точно в руки хозяина.

— Вот же невезуха! — послышалось из травы. — Почти получилось, если бы не этот недомаг.

Толя закрутил головой, пытаясь определить источник звука. Но на поляне были лишь он, призрачный конь да пернатый воришка.

— Жадина. Мяса, видите ли, ему жаль, — продолжал невидимый ворчун.

Гром тихо кружил по поляне, постепенно сужая круги, чутко прислушиваясь к незнакомому, хриплому голосу

— Стой, где стоишь, — вдруг резко гаркнул неизвестный.

Толя лишь успел заметить краем глаза, как чёрная тень коня метнулась к ворону. Копыта с грохотом опустились на то место, где совсем недавно лежала поверженная птица. Однако ворон не только успел увернуться от удара, но и взлететь в один миг. С сердитым клёкотом он бросился на скакуна и начал долбить Грома по макушке огромным клювом.

Конь бешено вращал глазами, из которых летели огненные искры, из ноздрей валил пар.

Запахло палёными перьями, но птица не собиралась сдаваться. Поляна наполнилась топотом, карканьем и дымом.

— Стоп! — крикнул Толя и хлопнул в ладоши.

Реальность в пределах поляны замерла. Он подошёл вплотную к застывшим соперникам, по пути отодвинув зависшую в воздухе пчелу.

— Кто ты такой? — Толя с интересом уставился на потрёпанного ворона.

Тот лишь вращал глазами-бусинами, не в силах сдвинуться с места.

Для лесной птицы он был великоват. Чёрные перья отливали синевой, на голове кое-где проглядывали белёсые пушинки, словно седина на висках.

— А это что за вещица? — Толя потянулся к вороньей лапе, на которой блеснуло золотое кольцо. — Тоже стащил у кого-то?

Он уже почти дотронулся до него, как в голове чётко прозвенело:

— Не тронь, худо будет.

Толя удивлённо поднял одну бровь и уставился на ворона.

— Значит, ты у нас говорящий. Как я сразу не понял?

— Говорю же, недомаг, — ехидно проскрежетал в голове знакомый голос.

— Смеёшься? — Толя снова потянулся к кольцу. — Посмотрим, кто будет смеяться последним.

— Лучше не трогай.

Толя ещё раз окинул взглядом застывших соперников, хмыкнул и щёлкнул пальцами. Реальность ожила: зашелестела трава, пчела, недовольно жужжа, полетела дальше по своим мохнатым делам.

Ворон снова грохнулся на землю. Гром встал на дыбы и возмущённо заржал на весь лес.

— Будете драться: снова заморожу, — буркнул Толя противникам, вставшим друг напротив друга.

Ворон сделал вид, что поправляет перья, приглаживая их клювом.

— Давай рассказывай. — Анатолий уселся в траву, чуть откинувшись назад. Он вдруг почувствовал, что устал.

Стоял погожий денёк. Один из тех, когда приятно тепло: ветерок чуть колышет листву на деревьях, и всё вокруг погружено в ленивую истому. Облака еле ползут по небу. Птицы не поют, а лишь изредка устраивают перекличку. Даже жуков и мух не видно: им лень взлетать.

Толя аккуратно сорвал травинку, по которой ползла божья коровка. Яркий, кожистый панцирь слегка подрагивал. При других обстоятельствах она бы уже взлетела, как только человек потревожил её покой, но не сегодня. На полпути жук замер, втянув голову, словно черепаха. Толя подул на божью коровку, пытаясь сдвинуть с места, но она упиралась.

— Чёрт с тобой, — шепнул он жуку и отбросил травинку подальше от себя. Затем лёг на спину и уставился в небо.

Солнце уже клонилось к горизонту. Оно, устав за день, присело на ближайшую гору, словно старик, облокотившись на еловые верхушки. «Вот сейчас посидит на завалинке и отправится на боковую», — подумал Толя.

— Ты почему замолчал? — Возле его лица неожиданно появился вороний клюв. Ворон подкрался к нему и устроился сбоку.

— Ленюсь. Не мешай.

— А я думал: ты сильно занят поисками портала, — птица хитро покосилась на него.

— Хочешь помочь? Говори. Нет? Тогда не мешай.

— Не слушай его. — Призрачный конь переминался с ноги на ногу, но близко не подходил. — Он же обманет — глазом не моргнёт.

Толя перевернулся на живот и уставился на птицу. Ворон спокойно встретился с ним взглядом.

Веселина научила своего подопечного через глаза заглядывать в душу. Сейчас перед Толей предстала человеческая душа. Покорёженная, искалеченная, но несломленная. От неё веяло такой силой, что хотелось прижаться и напиться, как из исцеляющей чаши.

— Ты ведь не птица. — Он первый отвёл взгляд.

Чёрные бусинки моргнули чуть удивлённо, потом в них снова загорелся сарказм.

— Ты тоже полон тайн, — хмыкнул ворон, — но суть эти обстоятельства не меняют.

— Хочешь помочь? Почему? Я уверен, ты прихвостень Евдокии. Она тебя подослала следить за порталом и сообщать ей?

— Вот же, — гневно фыркнул призрачный конь. — Я предупреждал: хранители не дремлют. Надо убираться отсюда поскорее. — Гром нервно заржал.

— Как вы уживаетесь? — презрительно бросил ворон. — Терпения ни на грош. Сколько тебе лет, тёмный призрак?

Из ноздрей Грома повалил пар, глаза начали наливаться огнём.

— Хватит, — резко прервал перепалку Толя. — Говори, пока я слушаю. — Он грозно зыркнул на птицу.

— Евдокия о вас не знает пока, — проскрипел обиженно ворон. — У меня на вас есть свои планы.

— Секреты от хозяйки? Интересно, — протянул конь.

— Она не хозяйка. — Перья на холке встали дыбом от возмущения. — Мы заключили сделку. В остальном вольны и независимы.

— Что ты хочешь взамен? — Толя напрягся, ожидая невозможного. Если ворон просит помощи у него, значит, ведунья не смогла помочь.

— Возьми меня с собой, — скороговоркой выпалила птица.

— Разве перевёртыши не могут ходить сами? — скакун замер от удивления.

Некоторое время конь задумчиво рассматривал пернатого соперника. Толя тоже молчал, обдумывая услышанное. Он пытался найти похожие случаи в библиотеке памяти, но пока безуспешно.

Наконец тысячелетний изумлённо взбрыкнул, в его глазах блеснул золотой огонёк.

— Вижу: догадался, — прохрипел ворон, устало жмурясь. — Немудрено.

— Он не птица и не оборотень. — Конь нервно зашевелил ушами, косясь на хозяина.

— И не маг, — продолжил тот. — Остаётся только одно. Правда?

Толя снова встретился взглядом с чёрной птицей перед тем, как выдохнуть осенившую их с Громом догадку:

— Он человек.

Глаза-бусинки смотрели, не моргая. Человеческая душа сжалась в комочек внутри старого ворона. Печаль, прикрываемая сарказмом. Боль, спрятанная под цинизмом. Человек, заколдованный магом.

— Признаю, ты уникален, — прошептал призрачный конь. — Знаешь, — обернулся он к Толе, — это аномалия даже для Хвангура. По летописям последний раз человека заколдовывали ещё до Великой битвы.

— Польщён, — хмуро хмыкнул ворон. Потом чуть расправил крылья и уже в своей манере добавил: — Уж не хочешь ли ты преклонить предо мной копыта, тёмный призрак?

— Ещё чего, — тут же спохватился Гром. — Не дождёшься. Уникальность — не болезнь, аномалия — не сила. Мой хозяин покруче будет.

— Не скажешь: кто сотворил оборотное заклятье? — наконец заговорил Толя.

Птица замотала головой.

— Так и знал. Кольцо, видимо, артефакт из того мира, — продолжал размышлять вслух Толя. — Трогать нельзя, поскольку магия на тебе завязана. Душа измотана, значит, давно заколдован. Евдокия знает, но помочь не может. Так ведь? — Он бросил быстрый взгляд на ворона.

Птица, склонив голову, смотрела на него с интересом.

— Имя хоть скажешь?

— Личное — нет. Евдокия зовёт Хей.

— Хей? Нет таких имён, — хохотнул конь. — Обманула тебя старуха. Поди просто кричит: «Эй, птица, лети туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».

— Ах ты, призрак недоделанный, — ворон кинулся на скакуна. — Я сейчас глаза-то твои огненные выклюю, будешь тёмным на все сто процентов.

Конь встал на дыбы, отмахиваясь от взбесившейся птицы. Потом с громким хохотом помчался по поляне, пытаясь стряхнуть со спины назойливого соперника.

— Что стар, что млад, — усмехнулся Толя, глядя на них.

Он пытался оценить ситуацию и проанализировать её последствия.

С одной стороны, ворон, похоже, знает, как открыть портал в обход наблюдателей. Значит, эту проблему можно считать решённой.

С другой стороны, человек внутри птицы явно скован особым заклятием. Скорее всего тёмным. Каким-бы хорошим он ни был раньше, ворон сейчас опасен. Неизвестно, в какой момент ждать подвоха. Но без него границу не пересечь, значит, придётся смириться, согласившись на его условие.

Толя наблюдал за свистопляской коня и птицы. Ворон явно куражился. Он мудрее, опытнее и морально сильнее скакуна. Тысячелетний, призрачный конь — всё равно что молодой отрок: силы много, задора хоть отбавляй, резвости куча, а вот мудрости и опыта пока маловато, да и с терпением трудности.

«Если бы ворон захотел, — вдруг подумал Толя, — тёмный призрак уже был бы развеян по ветру. Он с ним просто играет. Надо же!»

— Что же мне с тобою делать? — вслух произнёс Толя, глядя на победно ухмыляющегося ворона.

— Привяжи меня, — вдруг раздался хриплый голос в голове.

Чёрная птица отвернулась от соперника и упёрлась пристальным взглядом в Толю.

— Я не знаю, чем ты связан с хозяином. Маг, наложивший оборотное заклятье, всегда на первом месте. Ты не сможешь противиться его воле.

— Могу, — уверенно произнёс ворон.

— Ценой жизни, — добавил Толя. — Хочешь стать жертвенной птицей?

— Если придётся, да.

— Хорошо, давай заключим сделку.

Ворон, забыв про Грома, тут же подлетел к Толе.

Чтобы быть к птице ближе, тот опустился на землю и протянул руку. Вороново крыло скользнуло меж пальцев. Чёрные перья оказались глянцевыми, прохладными на ощупь, но мягкими.

Немигающие бусинки глаз смотрели твёрдо. Провалившись в них, Толя не увидел ни тени сомнения. Душа словно успокоилась, приняв решение.

— Я клянусь помочь этому магу проникнуть в мир, где он был рождён.

— Взамен обязуюсь взять ворона с собой.

Рукопожатие стало крепче. В воздухе материализовалась яркая, тонкая, энергетическая нить, обвивающая руку и крыло.

— Однажды я попрошу тебя выполнить мою просьбу, не касающуюся магов, — продолжил Толя. — Пообещай выполнить её любым способом, независимо от последствий.

— Что-то, не связанное с магией? — удивился ворон. — Касающееся человеческого мира?

— Да.

— Пожалуй, тогда это не будет противоречить магическим законам, и мне не придётся нарушать договор с хозяином. — Крыло в руке дрогнуло. — Обещаю.

Энергетическая нить, сделав три оборота, вспыхнула на мгновение и исчезла.

— Ох, не пожалеть бы нам, — вздохнул за их спинами призрачный конь.

Глава 2

Ночь тихо опустилась на горы, утопив в своей темноте каждый закоулок.

От горного ручья потянуло сыростью, из лесного мрака выполз туман и стал медленно подбираться к поляне, словно крадущийся зверь.

Ели глухо шумели, недовольно размахивая лапами, как сварливые старухи на рынке. Робкие осинки дрожали от ночного прохладного ветра, не решаясь вмешиваться в разговор старших. Они лишь несогласно качались из стороны в сторону.

Старый филин изредка ухал, прислушиваясь к недовольному ворчанию ёлок, да вращал огромными глазами от возмущения: «Вздорные бабы!» Наконец, не выдержав их трескотни, филин расправил крылья и перелетел поближе к поляне, любопытно пялясь на яркое пламя костра, горевшего под скалой. Возле него лежал человек. Закинув руки за голову, он смотрел вверх.

«Жаль, сегодня месяц, а не луна», — думал Толя. Он не знал, почему ночь ему нравится больше. Возможно, за тишину и покой. Суета его утомляла.

Вдруг вспомнилось: Лада любила закаты и рассветы. Порой жалела, что не может запечатлеть красоту природы в картинах или на фотографиях. Толя всегда поражался её умению находить прекрасное даже на серых, городских улицах.

Они как-то поспорили: без чего мир не смог бы существовать. Без луны или без солнца? Каждый приводил кучу аргументов, а когда они закончились, спор превратился в баталию тюками с сеном. Толя рассмеялся, вспомнив разгорячённое от возмущения лицо Лады, усыпанное сухой травой.

Всё решил её отец, услышавший их разговор.

— Разве можно разлучить луну и солнце? Они — две стороны одного целого. Как правая и левая рука, как лицевая и изнанка, как мама и папа… Понимаете? Без одного нет другого. Вы можете писать правой рукой, держать в ней ложку, но, чтобы играть в мяч или поднимать тяжести, нужны обе руки.

«Хороший мужик был, — подумал Толя. — Жаль: рано ушёл».

Он снова поднял глаза к небу, в который раз удивляясь, насколько оно здесь близко.

Звёзды, разбросанные чьей-то щедрой рукой, поблёскивали то тут, то там. Кое-где звёздная горстка казалась гуще, отчего свет образовывал белёсую дымку. Месяц, гордо выставив рог, уселся на тёмное облако, словно пастух, караулящий стадо.

«Было бы здорово: просто жить здесь, — подумал Толя. — Под этим огромным, перевёрнутым океаном над головой. Свободно дышать, не думая об опасности. Слушать птиц и болтать с деревьями вместо постоянных опасений попасться „ищейкам“. Размечтался», — тут же одёрнул он сам себя.

Вообще-то, ему надо было спланировать стратегию возвращения на родину, но ночь завораживала и убаюкивала. Тем более шумная парочка оставила его на некоторое время. Гром умчался в свой призрачный табун, а ворон полетел на доклад к Евдокии. Оставалось надеяться, что Хей действительно сохранит их появление в тайне от ведуньи.

Толе не хотелось связываться со старухой. Он не боялся её. Нет. Чувствовал: в случае необходимости его сила легко справится с её магией. Но что-то внутри него дрожало при каждой встрече с Евдокией, словно забытое воспоминание, скрытое в глубине сознания. Это настораживало.

Толя снова попытался сосредоточиться на завтрашнем дне. Сейчас, когда появилась возможность пересечь границу, он неожиданно растерялся.

Всю жизнь его учили бороться с трудностями, но ещё ни разу эта борьба не имела явного финала. И вот, наконец, завтра откроется портал. Страшно! Не потому что там опасно, а из-за… Толя даже сам себе не мог объяснить: откуда взялся страх.

Как всегда в редкие минуты сомнений он достал нательный талисман. Плоский, лунный камень размером с пятирублёвую монетку. Прохладный и шелковистый на ощупь. Веселина говорила: это подарок матери. Защитный артефакт.

На камне выгравировано священное древо Мира, растущее в обе стороны: тьмы и света. После разделения Ирия дерево раскололось, превратившись в священный кипарис, оставшийся на Хвангуре, и священную берёзу, растущую ему навстречу, в Березани.

Толя провёл пальцем по кресту Сварога, наложенному поверх изображения дерева, словно печать. Каждый раз, поглаживая талисман, он чувствовал, как мысли приходят в порядок, в голове проясняется, и возвращается уверенность.

Толя никогда не доставал его при посторонних, интуитивно пряча от чужих глаз. Только Веселина и Лада видели лунный камень, но в отличие от «берегини» подруга не знала его истории.

Как любой оберег, талисман нельзя было отнять у хозяина. Только он сам мог отдать его следующему избраннику. Никакой особой силы Толя в нём не ощущал, но иногда камень излучал живое тепло, словно домашний питомец, согревающий в трудные времена и холодные зимы.

Сейчас при свете луны оберег едва заметно мерцал. Месяц отражался от поверхности камня, казалось: внутри зажглась маленькая звёздочка. Грани креста Сварога, наоборот, потемнели, стали глубже.

Зачем мать оставила ему этот талисман? За всю жизнь он ни разу не проявил себя. Может быть, ещё не время?

Поглаживая оберег, Толя снова сосредоточился на предстоящем переходе. Первостепенной задачей являлось посещение деревни фей-хранительниц, откуда происходила Веселина. Там хранилась книга, оставленная ему родителями. Её содержание никто не видел, поскольку завещанный фолиант открывается только истинному хозяину.

Толя надеялся с помощью книги выяснить тайну своего рождения, а также усилить врождённую магию. В отличие от «берегини» его сила не таяла в зависимости от времени проживания в мире людей, однако он чувствовал, что находится в «режиме ожидания».

Кроме того, следовало попрактиковать обращение в звериную сущность, чего Толя не мог сделать раньше.

Дел предстояло сделать немного, но следовало помнить: визит на родину нужно сохранить в тайне. Пока Толя не разберётся, кто охотится за ним и почему, — открыто объявляться не стоит.

Он надеялся, что завещанная книга поможет решить вопросы, мучившие его с самого детства. Почему он не такой, как все? Зачем отец выслал его в другой мир? Кто охотится за ним? Почему он не помнит мать?

«Правильно сказал ворон, — вздохнул Толя. — Я недомаг. Поломанная игрушка судьбы. Но я выясню: кто сделал мою жизнь такой. Если понадобится, я встряхну тот мир, выверну наизнанку, чтобы докопаться до истины».

Толя крепко сжал оберег в руке.

Огонь в костре давно погас, лишь несколько неугомонных искр перебегали от уголька к угольку, присыпанных серой золой.

Месяц незаметно скатился за гору, забрав с собой своё звёздное стадо. Небо начинало светлеть.

Над поляной стояла предрассветная тишь: ни шороха, ни звука. Даже горный ручей притих, словно уснул, закутавшись в туманное одеяло.

Изнурённый ночными мыслями Толя не заметил, как провалился в сон.

***

Он открыл глаза.

Солнечный свет пробивался сквозь ветки дерева, кажущегося почти чёрным на фоне ярко-синего неба. Неподалёку щебетала незнакомая птица, листья хлопали в ладоши, приветствуя его. Свежий ветер играл в волосах. Он чувствовал на своей коже чьи-то лёгкие, невесомые прикосновения.

Ухо уловило тихий шёпот. Незнакомые слова, словно цветные ниточки, сплетались в витиеватые цепочки узоров. Они крутились перед глазами прежде, чем осесть в голове.

Не было ни одной мысли. Разум чист, словно белый лист. Нет эмоций, чувств, желаний, только ощущение свободы и чистоты.

Незнакомая вязь ложилась на этот белый лист, наполняя смыслом каждый знак. Любой вновь появляющийся завиток вспыхивал голубоватым светом.

Он зашевелился, пытаясь почувствовать своё тело, которое не слушалось. Ноги болтались где-то внизу. Руки замельтешили перед лицом, когда он поднял их, чтобы рассмотреть. В солнечном, слепящем свете промелькнули пухлые, маленькие ладошки. Из груди вырвался удивлённый, немного испуганный детский плач.

«Я родился!» — промелькнула первая робкая мысль.

Незнакомые слова стали обретать смысл.

Кто-то тихо напевал нежную мелодию, сливающуюся с дуновением ветра и шелестом листвы. Он повернул голову, успев увидеть краешек платья и женскую руку. Кожа персикового оттенка казалась прозрачно-матовой. На одном пальце блестело серебристое кольцо с плоским камнем, украшенным гравировкой дерева.

Тут же другая рука прикрыла ему глаза:

— Тише-тише, малыш. Просто слушай.

Песня продолжала журчать, словно лесной ручей.

Тихо листья шуршат,

И летит, не спеша,

Моя песня к тебе навстречу.

Ветер гонит слова.

Загрустила душа.

Почему? Не проси. Не отвечу.

Древо, лист уронив

И меня не простив,

Отдалится, укрывшись завесой.

Силу света и тьмы

Ты, мой сын, забери.

Жребий брошен велением сердца.

Знаю, жизненный путь

Будет труден и крут.

Никогда не вставай на колени!

Пусть нет рядом меня:

Лунный камень всегда

Оградит от бурь и метелей.

Ты меня не вини

И за слабость прости.

Древо знает мою печаль.

Мой малыш, мой малыш,

Сердцем маму услышь.

Я должна отступить. Прощай.

Голос струился, к его мелодичным переливам прислушивались даже птицы.

Внутри набухал какой-то тёплый ком. Он ворочался и щекотал, а когда песня стихла, вырвался наружу потоком горячих, безудержных детских слёз…

***

— Ты чего ревёшь? — испуганный голос вырвал Толю из сна.

Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Грома. Конь обеспокоенно вглядывался в лицо хозяина, кося то одним, то другим глазом.

— Отстань, — буркнул Толя. — Я спал вообще-то.

— Все маги так спят? — недоумевал скакун.

— Конечно. — Подлетел откуда ни возьмись ворон. — Заснут и давай оплакивать свою никчёмную, магову жизнь.

— Издеваешься? — Призрачный конь с подозрением уставился на птицу.

Хей лишь демонстративно закатил глаза, изображая изумление невежественностью Грома. Тот, почувствовав сарказм, застучал недовольно копытами.

— Начинается, — усмехнулся Толя. — Без вас было так тихо, ребята.

Он вскочил, с удовольствием потянулся и помчался к ручью умываться.

Солнце уже наполовину вылезло из-за леса. День обещал быть замечательным.

Глава 3

— Пожалуй, начну с теории. — Ворон, заложив крылья за спину, важно расхаживал туда-сюда, как университетский преподаватель перед студентами.

— Зачем нам твоя теория? — фыркнул призрачный конь. — Просто скажи, как открыть портал.

Толя сурово зыркнул на Грома: тот недовольно затих.

— Не знаю, что тебе рассказывала «берегиня», могу только поведать то, что знаю сам, — продолжил Хей. — Итак, официально известны три типа порталов: постоянные, временные и, так называемые, «звериные норы».

Толя внимательно слушал, пытаясь среди известной ему информации найти полезное.

— Постоянные порталы были открыты во всех частях света Первородными магами ещё в давние времена. Люди тогда сочли их богами, сошедшими с небес. После некоторых событий Высшие маги закрыли постоянные переходы. Как известно, они являются самыми сильными и устойчивыми, однако полностью контролируются хозяевами. Ни одна мышь не проскочит сквозь них незамеченной.

— Не наш вариант, — нетерпеливо мотнул гривой Гром. — Давай дальше.

Ворон, не глядя на скакуна, продолжил лекцию, по-прежнему расхаживая вперёд и назад.

— Временные порталы существуют лишь короткое время. Их могут открыть маги среднего уровня, но только по согласованию с Высшими. В последнее время Хвангур отправляет своих «ищеек» через них.

— Зачем? — удивился конь.

— Не знаю, — неуверенно покачал головой Хей. — Раньше следили, чтобы маги, оставшиеся здесь, не использовали магию, а жили как люди. За нарушение жестоко наказывали: разделяли астральную и физическую сущности.

— Ужас! — Лошадиные глаза полыхнули огнём.

— Это было давно, — вмешался в разговор Толя. — Однако сейчас количество шпионов увеличилось. Почему?

— Не знаю. Евдокия говорит: ищут кого-то конкретного. — Хей встрепенулся, встряхнул крыльями и снова превратился в нудного учителя.

— Итак, остались «звериные норы». Я считаю их аномалиями. Они действительно похожи на узкие, длинные норы, сквозь которые оборотни могут пересекать границу. Особенность в том, что пройти они способны только в зверином обличие. Однако в мире людей магия слабеет, поэтому не все возвращаются.

— Ничего нового, — фыркнул конь, — ни один вариант нам не подходит. Обманщик! — Копыта выбили небольшой фонтанчик земли.

— Я не закончил. — Ворон невозмутимо остановился напротив скакуна. — Есть ещё один, мало изученный вид порталов: блуждающие воронки. Через один я впервые попал в тот мир.

Толя с интересом подался вперёд, стараясь не пропустить ни одного слова.

— Я долго вёл наблюдения здесь и там. Собирал рассказы очевидцев. Анализировал. И наконец пришёл к следующим выводам. — Ворон остановился и нахохлился, словно собираясь с мыслями. — Воронки — это побочный продукт открытия постоянных переходов. Они кружат возле них, как природные вихри. Иногда в них случайно попадают люди. Их потом считают пропавшими без вести. — Хей печально вздохнул. — К сожалению, они чаще погибают.

— А ты как прошёл? — Гром подозрительно уставился на птицу.

— Внутри любого портала могут выжить лишь те, кто имеет хоть немного магии, — задумчиво пробормотал Толя. — Значит, достаточно иметь оберег. Так ведь?

— Да, — хмыкнул Хей. — Мне Евдокия помогла.

— Теперь мы так много знаем о порталах, — ехидно пропел конь, потом сердито топнул. — Но что нам это даёт? Ни один способ не подходит. Ты просто зубы заговариваешь. — Гром грозно навис над нахохлившейся от возмущения птицей.

— Слушай, тысячелетний, ты-то чего копытами бьёшь? Для призраков всегда лунные двери открыты, — раздражённо бросил ворон.

— Не отвлекайтесь. — Толя нахмурился, продолжая что-то обдумывать, не глядя на спорщиков. — Так ты говоришь: блуждающая воронка всегда кружит вокруг постоянных врат? Здесь есть одна?

— Точно. — Глаза-бусинки довольно блеснули.

— Как её выследить?

— Можно приманить. Ты же маг. Главное, найти подходящее место, где сложатся три основных стихии: вода, земля и воздух.

— Чуть выше из горы выбивается ручей. Подходит?

— Думаю, да.

— Отлично! Тогда пошли.

Глава 4

Голову слегка сдавило. В глазах потемнело. Вековой мрак не отпускал его уже много лет, время от времени напоминая о себе жуткими головными болями. Он старался отгородиться от непроглядной тьмы, копошащейся где-то внутри. Однако её чёрные щупальцы обвивались вокруг, сжимая в объятиях, словно гигантский спрут.

Первое время он сопротивлялся изо всех сил, не смотря на боль. Нужно было выжить любой ценой, не превратиться в одну из этих мерзких тварей, питающихся страхом и страданиями. Он должен вернуться к жене и дочери.

Но дни пролетали за днями, недели за неделями. Надежда таяла, а боль усиливалась. Однажды он почувствовал, как липкие щупальцы обвились вокруг сердца. Биение замедлилось, удары стали тише. Боль перебралась с затылка в грудь. Внутри зажглось тёмное пламя, медленно пожирающее его. Он понял, что проиграл.

«Иногда нужно вовремя отступить, чтобы многое не потерять, — всплыли чьи-то мудрые слова. — Не бойся, шаг назад не подразумевает поражение. Это лишь передышка перед рывком вперёд».

И он отступил. Признал, что слаб. Поддался тьме и впустил её в свой разум, защитив сердце. Спрятал желание вернуться домой за семью замками: так далеко, чтобы Вековой мрак не учуял, не добрался.

Он подчинился, стал тем, кто внушает доверие у тьмы, кого ненавидят и в чью спину кидают презрительные взгляды. Пусть. Он должен выжить! Выжить, чтобы вернуться.

Глава 5

— Не пойму: ты маг или нет? — Чёрные бусины ошарашенно вылупились на Толю.

Тот, обессилев, свалился в траву рядом с журчащим ручьём. Ругаться и спорить не хотелось. Объясняться — подавно. Что он мог сказать? Видимо, прав ворон, называя его недомагом.

Толя не помнит, когда плакал в последний раз, но сейчас слёзы душили его, обида клокотала в горле. Он ненавидел себя: такого никчёмного и неумелого. Элементарная задача оказалась не под силу.

Сейчас, как никогда, ему требовалась помощь или мудрый совет Веселины. Толя отчаянно хотел связаться с ней. Однако, с другой стороны, его терзал стыд: провалил первое настоящее испытание да ещё сразу жалобиться побежал. «Нет! — упрямо мотнул он головой. — Сам справлюсь».

— Почему у него не получается? — прошептал призрачный конь ворону. — Может быть, ты неправильно понял условие?

— Давай, вали с больной головы на здоровую, — раздражённо бросил тот.

— Хозяин там родился, — недоумевал скакун, — значит, он может. Что-то тут не так. — Лошадиный хвост закрутился, словно пропеллер, указывая на искреннюю озабоченность Грома.

— Ничего сложного! — Чёрные перья встали дыбом. — Нужно просто сосредоточиться на конкретном месте или человеке и искренне пожелать оказаться там. Что может быть проще? — Хей удручённо переминался с лапы на лапу.

Гром покосился на хозяина. Хотел подойти, но не решился, глядя на его сурово сведённые брови.

И птица, и конь понимали: винить Анатолия нет смысла, он сам себя изгложет сильнее прочих. Поэтому решили оставить его в покое на некоторое время, за что он был им безмерно благодарен.

Сейчас ему необходима передышка: нужно заставить мозг работать. Толя откинулся на землю и устремил взгляд в небо. Надо отключиться, стать частью этого места. Пока он лишь инородный объект, нарушающий здешнюю гармонию.

Обычно ему требовалась пара минут для погружения в состояние покоя, но сегодня раздражение и недовольство собой мешали расслабиться.

Он сосредоточился на облаках, медленно плывущих по небу. Солнце уже клонилось к горизонту, разливая вокруг вечерние краски. «Ватные комочки» — так называла облака Лада — чуть порозовели. Некоторые зацепились за горную вершину и создали столпотворение, словно глупые овцы, сбившиеся с пути.

Перед носом пролетела деловито жужжащая пчела, потом ещё одна. Толя переключился на них. Мохнатые трудяги спешили в улей, подгоняя друг друга.

Он прислушался. Трава тихо колыхалась на ветру, мягко шурша рядом с ухом. Кузнечики перестали трещать и попрятались. На лес опускался вечер. Небеса ещё провожали солнечный свет, а деревья уже стояли в тени. От земли повеяло прохладой. Толя наконец услышал тихое журчание горного ручья. Хороший знак!

Он закрыл глаза. Вдох — выдох. Гневные мысли растаяли, словно льдинки на тёплом стекле. Вдох — выдох. Голова ясная, разум чист. Вдох — выдох. Астральная сущность выскользнула из тела. Сознание погрузилось в зыбкую нирвану воспоминаний.

Итак, ему нужно зацепиться за что-то в том мире. Проблема: он был слишком мал, покидая родину. Кроме того, его оберегали от чужих глаз, поэтому в памяти не сохранилось ни одного лица. Веселина первая, кого Толе позволили увидеть. Значит, человеческой зацепки нет. Остаётся надеется: он сможет вспомнить определённые места.

Толя прокручивал и прокручивал кадры хроники назад, но видел либо ночное небо, освещённое огромным лунным диском, либо сумрак безликого помещения, увитого диким плющом. Никаких особенностей, ни одной запоминающейся детали. Создавалось впечатление: его намеренно держали в изоляции, ограждая от излишних воспоминаний.

Толю захлестнула очередная волна отчаяния. Он решил сделать последний рывок. Сознание медленно погружалось в глубины памяти. Стало нестерпимо больно, в голове зазвенело от напряжения. Толя чувствовал, что ему не хватает воздуха, но упрямо заставлял себя двигаться дальше.

В какой-то момент звон оборвался, как порванная струна. Обессиленная астральная сущность вывалилась в некий карман: безвременное пространство. Он плыл в нём, ощущая себя маленькой пылинкой в солнечном свете.

Лёгкий бриз шевелил волосы. Над головой трепетали листья на ветвях огромного дерева. Его ствол казался чёрным на фоне ярко-синего неба. Где-то запела незнакомая птица. Сладковатый воздух щекотал нос: хотелось чихнуть от души. Чья-то рука тихо постукивала его по груди, убаюкивая.

Тихо листья шуршат,

И летит, не спеша,

Моя песня к тебе навстречу…

Перед глазами мелькнула женская рука: на пальце кольцо и гравировка древа.

Дерево, растущее в обе стороны. Единое, распавшееся на две половины. Белый прямой ствол, испещрённый тёмными, рваными полосами, и другой — узловатый, скорченный, с глубокими морщинами.

Силу света и тьмы

Ты, мой сын, забери.

Жребий брошен велением сердца…

Шелест листьев превратился в оглушительный рёв, словно многотысячная аудитория хлопала в ладоши.

Он лежал у кого-то на коленях, слушая песню. Над ним склонились огромная белоствольная берёза и тёмный кипарис. Их ветви переплелись над его головой, защищая от палящего солнца…

Толя почувствовал, как реальность дёрнулась. «Неужели получилось?» Он аккуратно, стараясь не всколыхнуть омут воспоминаний, вернул астральную сущность обратно и открыл глаза.

Воздух вибрировал и гудел, подобно электрическим проводам в морозную погоду. Ворон и конь тоже напряглись и крутили головами, пытаясь определить источник колебаний.

— Ты что-то вспомнил? — Хей скосил глаза на Толю.

Тот утвердительно кивнул.

— Отлично! Тогда давайте договоримся заранее. — Ворон подлетел ближе и заглянул Толе в глаза. — Нас, скорее всего, разбросает в разные стороны, но я знаю твою цель, поэтому, пожалуйста, дождись меня там.

— Я думал: раз ты так туда рвёшься, то там и останешься. — Конь склонил голову на бок, отчего стал похож на увлечённого чем-то подростка.

— Я должен обязательно вернуться. — Ворон умоляюще глянул на Толю. — Не оставляй меня там.

Откуда-то из-за горы показался огромный вихрь. От него исходила невероятная сила. Толя почувствовал, как вязнет в вибрирующем поле. Руки и ноги отяжелели, всё тело заполнилось гулом.

Воронка стремительно приближалась. Время застыло. Мгновение — и огромная «пасть» вихря нависла над ними.

Нужно сделать шаг, но сердце вдруг сжалось: то ли от предчувствия, то ли от страха. Вороньи лапы, больно вцепившиеся в плечо, отрезвили его. Схватив рюкзак и нащупав онемевшими пальцами оберег, висевший на шее, Толя шагнул в гудящее чрево портала.

Глава 6

Он не знал, какие ощущения испытывают маги, пересекающие портал. Почему-то переход представлялся в виде туннеля или коридора. В любом случае такой болтанки Толя точно не ожидал. Его швыряло из стороны в сторону, словно в старом автобусе, несущемся по колдобинам просёлочной дороги.

Иногда перед глазами пролетало тело ворона. Пернатого попутчика тоже изрядно потрепало, но птица стойко молчала, не возмущаясь и не жалуясь. «Интересно, зачем ему нужно попасть туда?» — Толя проводил глазами ворона, кувыркавшегося неподалёку, как хомяк в стеклянном шаре.

«Сосредоточься», — одёрнул он сам себя. Толя восстановил единственное воспоминание детства: двустороннее древо, потом сунул руку за ворот и достал оберег. Лунный камень мерцал и пульсировал. Его ровный, мягкий свет успокаивал.

Внезапно болтанка усилилась. Толю сбил с ног очередной резкий толчок. Приземлившись на колени, он вместо боли ощутил смутное беспокойство. В голове пришёл в движение какой-то механизм. Толя чувствовал, как медленно начинают вращаться покрытые забвением шестерёнки. Их скорость увеличивалась, лунный камень разгорался всё ярче, ладони вспотели.

— Будь осторожен! — крикнул Хей. — Мы уже близко.

— Откуда знаешь?

— Твой камень разгорается, значит, наполняется магией.

— Ты много знаешь для обычного человека.

— С некоторых пор я не человек, как видишь, — ухмыльнулся Хей. — Хочу предупредить, — он внимательно посмотрел Толе в глаза, — не верь никому.

— Никому? Даже себе? — попытался пошутить Толя.

— Иногда стоит сомневаться даже в себе. Будь осторожен!

— Как долго ты пробыл в том мире? Неужели там было так ужасно?

Воронка снова затряслась, расшвыряв их в разные стороны.

Шестерёнки от встряски закрутились с сумасшедшей скоростью, вызывая тошноту. Казалось, ещё миг — механизм в голове разлетится на мелкие кусочки. Стараясь не обращать внимание на головокружение, Толя поднялся и направился к ворону.

Птице повезло меньше: крыло было вывернуто неестественным образом. Хей от боли зло ворчал себе под нос, но, увидев Толю, замолчал.

— Придётся потерпеть. — Толя резко дёрнул крыло на себя и в сторону, почувствовав, как оно встало на место.

Ворон выдохнул с присвистом, закрыв глаза от боли.

— Ты как?

Чёрные бусинки влажно блестели. Хей выглядел жалким, потрёпанным и старым.

— Переживу, — буркнул он.

— Не сомневаюсь. — Толя внимательно разглядывал птицу. — Сколько тебе лет по человеческим меркам?

— Столько не живут, — угрюмо проскрипел ворон. — Если бы не кольцо, помер бы уж лет пятьдесят назад.

— Жалеешь?

— О чём? — Хей нахмурился. — Человеческая жизнь тоже была не сахарной, знаешь ли. Вот только последние годы, пожалуй, самые счастливые. — Птица прикрыла глаза, явно вспоминая что-то хорошее.

— Но сожаления есть. Я чувствую.

— У кого их нет? Скажешь, сам живёшь без них? Не поверю. — Хей, взмахнув крыльями, взлетел. — Мы каждый день делаем выбор: значительный или нет, не важно. Выбор влечёт за собой последствия. Если они в результате не совпали с нашими ожиданиями, то мы испытываем сожаление. — Ворон сделал пару кругов над головой Толи. — Причём жалея о сделанном, нельзя быть уверенным, что противоположный выбор смог бы осчастливить нас. Вот в чём парадокс.

— Да ты философ.

— Через сотню лет любой станет философски относиться к жизни. Особенно если ты бессмертен. — Из груди Хея вырвался скрежещущий, каркающий смех.

Внезапно оберег в руке, ярко вспыхнув, обжёг кожу. Толя от неожиданности разжал кулак.

— Пора, — коротко бросил Хей. — Помни, что я сказал: никому не верь, поменьше болтай и внимательно слушай. Постараюсь добраться до тебя, как можно раньше.

— Разве мы выйдем не вместе?..

Ответ Толя уже не услышал. Вихрь облепил его, закрутил, завертел, превращая в мечущуюся в потоке воздуха пылинку. Уши заложило, в глазах потемнело. Раздался тихий хлопок: он почувствовал, что выскочил, словно пробка из бутылки.

А потом выключили свет…