Неодолимая сила обстоятельств

Дядя Саша (Александр Позин), 2023

Роман – нежно любящий супруг и заботливый отец двоих детишек. С женой Ксюшей они знакомы ещё со времён школы и друг в друге души не чают. Однажды, сильно выпив на дне рождения близких друзей, Роман просыпается в объятиях подруги семьи, красавицы-Леночки. Провинившийся супруг очень хочет сохранить семью, и друзья согласны молчать, но скрывать произошедшее становится совсем уж невозможно, когда оказывается, что Лена беременна. Случайная связь закрутила цепь событий – рушится семья, выплывают старые секреты, ломается всё, что казалось незыблемым. Какие ещё тайны всколыхнёт и какие неожиданности подкинет шутница-судьба, чтобы перемешать все планы людей?

(!) Присутствует ненормативная лексика.

© Дядя Саша (Позин Александр), 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

Часть 1

Днюха

Глава 1

Роман

Он проснулся оттого, что голова раскалывалась на тысячу, нет, сотню тысяч осколков. Роман застонал от головной боли и попытался обратно собрать голову. Не получилось. Добавлял дискомфорта ещё этот противный металлический привкус во рту. Облизнув пересохшие губы, Роман вдруг запаниковал — он решительно не помнил, как оказался дома, в постели. Он машинально откинул руку и нащупал мягкое тёплое тело жены.

«Уф, хоть с этим все в порядке, — успокоился Роман. — Наверное, на днюхе отключился, Саньки вызвали такси и посадили в машину. А всё остальное утром Ксюша расскажет».

Хотелось лежать, не открывая ставшие вдруг неподъёмными веки. Однако надо вставать — жидкость из мочевого пузыря настойчиво стучалась в дверь и просилась наружу. Ещё раз безрезультатно попробовал собрать осколки головы в единое целое. Давешний алкоголь плотно обволакивал остатки мозгов, пропуская ощущения на уровне инстинктов, но блокируя мыслительный процесс. Органы чувств зелёный змий подавлял избирательно: отвратительный вкус помойки во рту ощущался прекрасно, а вот со считыванием визуальной информации всё было очень плохо. Рома не открывая глаз сел на край кровати и, не нащупав ногами свои тапки, босиком поплёлся к выходу из спальни в коридор.

Странно, но дверь отчаянно заскрипела, а ведь совсем недавно он смазывал петли. Не обратив внимания на то, что она вообще стала какая-то другая… несерьёзная, что ли, Рома решительно сделал шаг вперёд и… оказался в западне. Ногой больно ударился о горизонтальную тонкую преграду, рухнул в какую-то ограниченную камеру, запутался в тряпье, сверху на него стало падать что-то мягкое. Он принялся изо всех сил барахтаться в этих вещах, отчаянно пытаясь выбраться и постоянно при этом натыкаясь на вешалки и стукаясь то головой, то локтями о стенки.

Наконец, когда Роман в очередной раз толкнул стенку шкафа, она поддалась, и старый платяной шкаф развалился, напоследок отомстив обидчику, больно ударив верхней панелью по голове. Озверевший Роман со злостью откинул всё барахло и остатки шкафа, поднялся, огляделся и… замер в недоумении — это была не его спальня, не их с Ксюшей спальня! А на постели, натянув простыню до подбородка, с расширенными от ужаса глазами, лежала не жена, а чужая женщина.

— Пипец! — сказала она. — Что-то, милый, сейчас ты явно больше сил проявил, нежели накануне в постели. Зачем шкаф развалил, Рома?

— А где Ксюша? — только и смог вымолвить он в ответ.

Глава 2

Ксюша

Вечером с работы Ромка приехал взвинченный, взлохмаченный и возбуждённый.

— Представляешь, — с порога заявил он жене, едва чмокнув её в щёку, — Гордеич всю базу хочет датчиками движения утыкать!

— Так утыкай, — ответила Ксюша, собирая за мужем верхнюю одежду, которую тот в возбуждении раскидывал где попало.

— Да ты не понимаешь!..

— Не понимаю, — мягко согласилась Ксюша. — Как не понимаю и то, почему ты не интересуешься состоянием дочери…

Она за пятнадцать лет изучила своего суженного как облупленного и понимала, что нет лучше средства успокоить Романа, чем переключить его внимание. И лучше всего на детей, которых он истово любил.

— Как она? — Ромка моментально успокоился и попытался пройти в детскую.

— Температура держится, — Ксюша встала на его пути, преграждая вход в комнату. — Но с улицы, милый, я тебя к больному ребёнку не пропущу.

Муж только хмыкнул.

— В душ! — Ксения протянула указующий перст в сторону туалетной комнаты.

Душ оказал благотворное воздействие на Романа, и оттуда он вышел умиротворённым. На сей раз он поцеловал жену в губы уже не мимоходом, а с чувством, с толком, с расстановкой.

— Извини, жена, — добродушно сказал он. — Заработался! Завели меня не на шутку. А как хорошо раньше было! — он аж глаза мечтательно зажмурил. — Сам по себе, ни за кого не отвечаю.

Ксюша подавила смешок — времена, когда благоверный был программистом и зачастую работал на удалёнке, остались давно в прошлом. Вот уже два года он развивает свой бизнес по установке и обслуживанию охранных систем, а вот, поди ж ты, помнит!

— Маша спит! — доложила она мужу. — Долго тебя ждала, и не выдержала, уснула. Ты её не буди. Пусть поспит.

Склонившись над кроватью больной бронхитом пятилетней дочки, Рома едва слышно спросил жену:

— Кирилл на тренировке?

Ксюша изобразила тот непередаваемый жест, который означал: «А где же ему ещё быть!».

Выйдя из детской, Роман обратил внимание, что жена одета по-домашнему.

— Давай скорее одеваться! — заторопился он. — Саньки, наверное, заждались уже. Мама твоя скоро придёт?

— Я маму отменила, — ответила Ксюша, обвив мужнюю шею руками. — Неужели ты думаешь, что я пойду веселиться, зная, что дома лежит больной ребёнок?

— Тогда и я не пойду, — Рома достал телефон, чтобы предупредить друзей.

— Нет уж, иди! — мягкая ладошка Ксении накрыла телефон. — Обещали же! Да и подарок надо вручить. Заодно развеешься немного. И Саньку не забудь от меня поздравить и извиниться.

Чудо, а не жена у Ромки! Пятнадцать лет вместе, а знакомы и того больше, и все годы Роман не уставал благодарить судьбу, что встретилась на его пути эта девчонка. Он прекрасно осознавал, что их брак именно на ней держится — на её доброте, мягкости, умении сглаживать острые углы. Сам-то он был не подарок: легко возбудимый, вспыльчивый, не любящий долго сидеть на месте. А Ксюша могла подобрать к нему ключик и мозги не выносила почём зря.

* * *

Проводив мужа, Ксюша села за швейную машину: шутка ли, три дня уже на работу не выходила. А клиенты ждать не будут, им ведь всё равно, чей там ребёнок болеет.

Ромка несколько раз звонил и не совсем трезвым голосом признавался в любви. И Саньки звонили, оба. Весёлыми голосами сокрушались, что её нет. А фоном в телефоне звучали звуки застолья: музыка, бряцанье тарелок, звон бокалов, женский смех.

Ближе к полуночи Ксюша спокойно легла спать, Ромка придёт — сам откроет. А не придёт — значит, у Саньков ночевать остался, бывало такое. Мужа она совершенно не ревновала. Следить и узнавать считала ниже своего достоинства. Ведь на заре супружеской жизни договорились: не врать, не предавать, не обманывать за спиной. Если случится в жизни новое чувство — честно признаться друг другу, не унижая изменой. Наряду со вспыльчивостью, исключительная честность и порядочность были отличительными чертами Романа ещё со школьной скамьи, со двора, где вместе тусили.

Где-то часа в три ночи Ксения проснулась оттого, что неожиданно сжалось сердце. И долго не отпускало. Стало тревожно. Пощупала рукой постель — Ромки не было, значит, назюзюкался и у Саньков остался. Проверила, как спят дети, легла опять и попыталась уснуть.

Глава 3

У Саньков

К друзьям Роман ввалился недовольный, весь присыпанный снегом и с неизменным телефоном в руке.

— Снегопад на улице — жуть! — ответил он на невысказанный вопрос хозяев, и снова в трубу: — Никита, да ты понимаешь, что Гордеич в том районе — козырный фермер, он пол-области мясом кормит. Там все ему в рот заглядывают. Если он от нас откажется, то нам амба! Никто у нас ничего не закажет. А ведь у меня на тот район большие планы…

В ответ Ромкина труба что-то забормотала возбуждённым басом.

— Всё! Я занят! Не спорь с ним, а завтра я подскочу — сам разберусь.

— Вот это верно, это правильно, — мягко сказал Сашка, отбирая телефон у друга. — Все дела завтра, а сегодня у нас водка стынет.

Рома был нехилого сложения, но по сравнению с другом казался гномиком, шутка ли — сто десять килограмм добродушия!

В прихожую вошла Санька, неся на плече полотенце — знала привычку Романа зимой шастать без шапки:

— На, хоть волосы вытри!

Увидев её, Роман засуетился, вручил заготовленный букет и подарок, рассыпался в поздравлениях и извинениях от жены.

— Да ладно уж! — отмахнулась польщённая Санька и подставила щёчку для дружеского поцелуя.

А рядом похохатывал от удовольствия увалень Сашка. Да, так бывает, что супруги носят одно имя. Ведь родители, когда называли, не планировали, что их дитятко выберет себе в суженые тёзку. Причём в их дворовой компании Санькой была именно она — девушка, потому что пацанка. Худенькая, небольшого росточка, с мальчишеской стрижкой, любительница экстрима, она вечно где-то лазила и во что-то влезала. Она и теперь в областном ТЮЗе всё больше мальчишек играет, травести называется.

На что уж Роман с Ксюшей разные, но таких противоположностей, как Сашка и Санька ещё поискать надо. Большой, неторопливый, добродушный увалень Сашка не любил резких телодвижений. Но благодаря Сашкиным габаритам их дворовая кампания пользовалась на районе безусловным авторитетом и была неприкасаемой. Получив «серебро» по греко-римской на чемпионате мира, Сашка решил не идти в профессионалы, очень уж Санька просила. После расставания с большим спортом Сашке — как-никак гордость области — подобрали тёплое место в администрации, думали, что хорошая ширма получится. Но не вышло за спиной недалёкого борца свои дела обстряпывать. Сашка повёл свои дела неторопливо, но обстоятельно — не прошло и полгода, как эти все дельцы вылетели с работы.

Сели за стол. Разгорячённому Роману срочно требовалось успокоительное. Обычно успокоительным для него была Ксюша. Но в отсутствие оной он в качестве успокоительного приналёг на горячительное.

Скоро он изрядно окосел и принялся пальцем на скатерти рисовать схему охраны объекта, одновременно объясняя Санькам:

— Вот просто технически датчики нельзя поставить, как хочет Гордеич!

— Воруют? — с ходу въехал всё понимающий Сашка.

— Не то слово! — махнул рукой Рома. — И мясо, и молоко, и корма тырят безбожно. И ведь главное, что свои же.

Его полупьяные излияния прервала трель звонка.

— Ленок пришёл! — сообщила Санька и пошла встречать подругу.

— Так в чем же дело? Утыкай ему всё там. Ты же у нас гений, изыщешь технические возможности, — продолжил разговор Сашка.

Он встречать Лену не пошёл — недолюбливал её.

— В деньгах, Саша, в деньгах! Ты не представляешь, какое это удорожание! А Гордеич не готов на такие расходы.

— Забей! Хочешь, я позвоню, замолвлю словечко? — но увидев, что Ромка энергично замотал головой, добавил: — Или бросай все к чёртовой матери, звал же к себе. Мне верные люди нужны. Давай-ка выпьем за Саньку! До дна!

Поставив рюмку, Ромка сказал:

— Нет! Я сам. Хочу понять, что я значу в этой жизни.

— Ну-ну! Вольному, как говорится, воля!

В этот момент вошли девчонки. Лена в этот раз была грустной и, как всегда, безумно красивой.

— Чё грустим, Ленок? — спросил Ромка и подмигнул.

Он уже отошёл от всех проблем, и ему было хорошо.

— Она на свидание ходила, — ответила за неё Санька. — А мужик полным козлом оказался.

— Все мужики — козлы! — машинально сказала Лена.

Она вся была в своих мыслях, в очередной раз переживая что-то.

— Ленок, а мы? Мы же хорошие? — игриво надул губы Сашка.

— Конечно! Вы мои славные, мои милые мальчики, — Лена потрепала волосы на голове у Романа, который сидел ближе. — Сколько себя помню — столько и вас знаю.

— Вот и здорово! — подхватил Роман. — Хватит хандры: будем праздновать, будем танцевать и веселиться. Ленок, первый танец за мной.

* * *

Через несколько часов Санька и Сашка молча обозревали два разомлевших тела, развалившихся на диване голова к голове.

— Где мы им постелим? — наконец прервала молчание Санька.

— Ромку возьму с собой, — неуверенно ответил Сашка. — Давай так: мальчика к мальчику, а девочку к девочке.

— Н-н-никуда ме-ме-меня не н-н-надо! — пробормотало туловище в женском обличье. — Я на-на-на такси д-д-доеду. И этого задохлика заберу, сдам Ксюхе на руки.

— Ну давай! — обрадовался Сашка.

— Мне только это тело помочь во двор вывести надо.

— Не вопрос, — ответил Сашка и словно пушинку поднял друга.

Глава 4

Ленок

Ленок на кухне колдовала над чаем, а за столом сидел чужой мужчина. Ну, не совсем чужой…

* * *

Когда она проснулась от грохота разваливающегося шкафа, то не на шутку испугалась, аж одеяло натянула от испуга. Но почти сразу же стало смешно: из кучи, состоявшей из одежды и обломков шкафа, показался Ромка с её трусами на голове вместо шапки.

В глазах её ночного кавалера сменялись поочерёдно непонимание, паника, ужас от содеянного. Боже, сколько раз она уже видела подобное в глазах мужиков по утрам! Как они все одинаковы и предсказуемы… И все после полученного удовольствия так и норовят поскорее слинять под крылышко родной жены. И этот такой же!

А ведь она вовсе не планировала ничего специально. Просто, когда ехали в такси, Роман придвинулся к ней, обнял, наклонился и стал целовать — пылко, жарко. От страстных поцелуев они оба так распалились, что по приезде на место, не сговариваясь, вывалились из тачки и пошли к ней домой.

— Дома твоя Ксюша, надо полагать, постель тебе, дураку, греет, пока ты по чужим бабам шляешься, — с досадой ответила она на вопрос о Ксюше, встала, зажгла ночник и стала исследовать кровать и её окрестности на предмет наличия своего халата. И добавила: — И не ори ты так, детей разбудишь.

Поздно! Дверь, оказавшаяся совсем не в той стороне, куда ломился Ромка, отворилась. И на пороге возникла трущая спросонья глаза пятнадцатилетняя дочь.

— Мама! Всё нормально? Что за грохот? — начала она и споткнулась на полуслове, увидев голого мужика, а напротив, возле кровати, такую же обнажённую мать, торопливо запахивающую халат. — Дядя Рома?!

Несмотря на всю серьёзность ситуации, Лена не смогла не ухмыльнуться, видя, как Ромка после вскрика дочери встал в позу футболиста, готовящегося отразить штрафной удар (Ленок после первого мужа была страстной болельщицей).

— Алина! — укоризненно сказала она дочери. — Иди спать, не надо вмешиваться в дела взрослых.

— А тётя Ксения тоже здесь? — невинно полюбопытствовала девочка, заглядывая под кровать.

Она была девочкой разумной, вдобавок считала себя взрослой, видела разных мужиков, посещавших мамину спальню. Но дядя Рома! Хотя… она кое-что читала, кое-где смотрела, поэтому знала, что в супружеских отношениях всякое бывает.

— Спать! — резко ответила девочке мать.

Как только дочь ушла, Леночка не смогла удержаться и съязвила в сторону пунцового от стыда Ромки:

— Что ты встал тут истуканом? Решил половым воспитанием моих детей заняться?

И кинула в его сторону найденные на постели мужские трусы. Роман натянул их, повернулся к развалинам шкафа и попытался приладить боковые панели к днищу.

— Не надо, Ром, — как-то устало сказала Лена. — И без того хорошо.

— Как же мы так, Ленок? Я ничего не помню.

— Пошли лучше на кухню, чай пить. Всё равно не уснём уже.

* * *

Пока Лена заваривала чай, Ромка умудрился позвонить Сашке и поговорить по телефону.

— Он говорит, что посадил нас в такси и мы уехали, — уныло сообщил он.

— Открыл Америку! — иронично отвечала Леночка, разливая по чашкам дивно пахнущий напиток.

— И что, у нас всё было? — Ромка с надеждой посмотрел в глаза подружке. — Ты же сказала, что я… бессильный был.

— Но не настолько же! Я во всяком случае удовольствие получила.

— Ксюша пока не знает. Как ты думаешь, Саньки не скажут?

— Вот все вы мужики такие, наделаете дел — и в кусты, — с тем же ожесточением, что и давеча, ответила Лена.

Она к этим вещам относилась проще, одно слово — РСП^[1].

Но видя, что Роман совсем сник, сменила гнев на милость:

— Ну, от меня-то Ксюша точно ничего не узнает, чё я, дура, подруги лишиться! А вот за Саньков не знаю, если Ксюха напрямую не спросит, пожалуй, тоже промолчат. Так ведь моя Алинка наверняка твоему Кириллу расскажет, — некстати вспомнила Лена, отхлёбывая из большой кружки тёмный ароматный напиток. — В их возрасте про такие дела жуть как интересно узнать.

— Черт! — Роману, несмотря на то что он уже было стал излечиваться от похмелья ударной дозой замечательного Лениного чая, снова поплохело.

— Я поговорю с ней.

— Поговори! — ухватился за соломинку Ромка.

А Лена вдруг опять испытала чувство брезгливости к нашкодившему мужику и разочарование в друге, а ведь ночью с ним было так хорошо, так волшебно!

* * *

Ленок прекрасно сознавала, что среди своих друзей она слыла нелепой неудачницей. И ещё была благодарна им, что вообще продолжают дружить с ней — статус разведёнки с прицепом не очень располагал к тому, чтобы замужние женщины поддерживали с ней близкие отношения. Потому она тоже предпочла бы сохранить в секрете неверность Ромки — чтобы ещё не стать и разлучницей в семье.

А ведь на заре их дружбы всё было иначе. Леночка-красавица, Леночка-принцесса была объективно самой красивой из их компании. Она свысока и с некоторой долей жалости поглядывала на подруг, выбравших в спутники жизни таких милых, таких своих, но простых как пять копеек, дворовых друзей. Сама она ждала Принца, на меньшее Лена была не согласна — мешала корона на голове.

И он явился — местная знаменитость, играющая по вечерам в знаменитом клубе. С ним она прошла семь кругов ада — долго выбиралась из наркотической зависимости, мужа вытащить не смогла. Похоже, ему нравилось пропадать по ночам в наркотическом или алкогольном тумане. А потом, с ребёнком на руках, по ночам Ленок искала его по всем притонам и обезьянникам города, моргам и приёмным покоям больниц. Она терпела, мучилась и страдала. А когда уже стало невтерпёж всё это выносить, решила всё быстро, окончательно и бесповоротно. Женщины вообще решительнее мужиков — долго запрягают, долго терпят, но уж если что-то решат — свернуть их с пути почти невозможно.

Со вторым мужем Ленок оказалась в золотой клетке. Местный бизнесмен был безумно ревнив — буквально не выпускал жену из дома, зато сам не считал себя обязанным хранить супружескую верность. Лена, не собиравшаяся себя губить в четырёх стенах, едва вырвалась из узилища. На тот раз разводилась она долго, с тяжбами, выливанием тонн грязи, шантажом.

Так в свои тридцать пять Леночка-красавица осталась одна с двумя детьми от двух мужей. Сидела на сайтах знакомств, ходила на свидания. Желающих переспать со смазливой эрэспэхой отбоя не было, но серьёзных отношений никто заводить не спешил.

А друзья между тем жили со своими жёнами-мужьями, растили детей. Со временем Лена стала завидовать Саньке и Ксюше. Она гнала эту зависть, стыдила себя за неё, хорохорилась, старалась выглядеть перед подругами бодрячком. Но продолжала завидовать.

А Ромка? Ромка всегда ей нравился, с детства. Только она боялась себе в этом признаться.

Глава 5

Сашка

Когда раздался звонок, Сашка спал сном праведника. Он был доволен собой — ещё бы, сделал приятное на день рождения жены, угодил — устроил посиделки со старыми друзьями. Рядом, где-то подмышкой, ютилась его крошечная жена. «Вот так всегда! — усмехнулся он про себя. — Ночью я постепенно занимаю своим телом всю поверхность постели, а Санька вынуждена бочком пристраиваться рядом. И не ропщет!» Осторожно, стараясь не разбудить дышащую ему в бок супругу, он включил ночник, опустил руку и нащупал лежащую на полу трубу.

— На проводе, — шутливо и беззлобно ответил он, увидев, что нарушителем сна является Ромка.

— Не разбудил?

— А ты как думаешь? — ответил Сашка и съязвил: — Нет, я всю ночь только и ждал твоего звонка. Опять будешь тереть про свои датчики движения?

— Я что, об этом говорил? А что там вообще было? — голос друга был хоть и безжизненный, однако в нём чувствовалось какое-то внутреннее напряжение.

— А ты что, совсем ничего не помнишь?

— Нет! Как же, помню… все… почти всё, — на том конце голос приобрёл паническую окраску. — Да не помню я ничего!

— Надо меньше пить! — тоном героини из известного фильма ответил Сашка. — Я и не знал, что ты у нас сексуальный террорист.

— В смысле?

— Да без смысла! Кто с нашими барышнями страстные танцы танцевал? Кто всё к ним целоваться лез? Кто барыню и лезгинку пытался сплясать, пока не въехал головой в шкаф?

Саша не видел, как Роман потёр свою макушку после этих слов. «Досталось сегодня шкафам от меня или мне от них?»

— А девчонки что, обиделись?

— Санька — нет, она у меня баба с понятием. А вот насчёт Леночки не знаю, не было случая поинтересоваться: вы под конец отключились оба.

— Вот бл…ь! — с чувством сказал Ромка.

— Вот именно, — нравоучительно изрёк Сашка. — Но только бл…ь — ты, а Ленок — честная женщина: хоть вы и назюзюкались оба, она-то своими ногами ушла.

— А дальше что было?

— А ничего! Ленок сама до тачки дошла, а я тебя на плече как куль с мукой донёс, свалил на заднее сиденье, и вы уехали.

— А Ксюша потом звонила? — совсем упавшим голосом спросил Роман.

— Да ты у неё сам спроси. Постой… А-а-а, ты не дома! — догадался Саша. — И где тебя черти носили? Продолжение банкета устроил? Сам-то ты где сейчас?

Поняв, что уже говорит во весь голос, Сашка скосил глаза на жену — не разбудить бы! И столкнулся взглядом с широко раскрытыми глазами Саньки.

— У Лены! — тембр Ромкиного голоса поник. — Проснулись в одной кровати.

— Ну ты, брат, даёшь! — не то восхищённым, не то изумлённым тоном ответил Сашка. — Да ты у нас, оказывается, ходок.

И было непонятно, осуждает он или нет.

— Не в том дело, — огрызнулся Ромка. — Ав том, что я не помню, было у нас что-то или нет. Я ничего-ничего не помню.

— Так не бывает, — серьёзно ответил Сашка. — Такое, брат, если и было, не забудешь. Лену спросить не судьба?

— Бывает, — печаль в голосе Ромы просто убивала. — Саш, я чё хотел спросить — у вас на даче перекантоваться пару дней можно? Ну не могу я сейчас домой идти, в Ксюшины глаза смотреть! Выдумаю срочную командировку какую-нибудь, а вот… к тому же Гордеичу.

— Э-э-э нет, брат, так не пойдёт! Разгребать завалы тебе все равно придётся. И занята она, дача. Ты думаешь, почему мы в квартире сабантуй устроили, а не с шашлычками по традиции? Там мои родители сейчас живут. У отца после инсульта своеобразная реабилитация — отдых от мирских забот и городской суеты. Мы и так им пацана скинули на выхи, внук для них только в радость.

— Жаль! — воздохнул Ромка. — Хорошо, что Ксюша пока ничего не знает. Буду думать. Ну пока, братишка, бывай!

— И тебе тем же самым по тому же месту. И думай, Рома, хорошо думай.

Сашка отключился и повернулся к жене.

— Ну что, Санёк, разрушим семью друзей, выложим правду-матку? Или финт под названием «ложь во спасение» предпримем, возьмём грех надушу?

— Ой, не знаю, Сашок. Ксюша хоть и тихушница, но не простит Ромку. С другой стороны, если она напрямую спросит, я не смогу соврать. А ты сможешь?

— Глядя в глаза? Нет! Не смогу, — вздохнул Сашка и с внезапным ожесточением добавил: — А всё вы, жалельщицы: «Ленок — со школы подруга!», «Ленок — несчастная баба!», «С нами она хоть душой отдохнет!». Дожалелись, что одна скоро горючими слезами умываться будет. Сама же знаешь, что неправильно замужней женщине с разведёнками дружбу водить. У вас жизненные цели разные, ей — очередного мужика захомутать, вам — семью сохранить и укрепить.

Санька несколько раз пыталась прервать монолог мужа, возмущённо набирала воздух и выдыхала.

Наконец вставила:

— Вот вы какие! Лишь бы женщин завиноватить! Мужик напортачил, а виновата жена. Здорово! Логика убойная. Или ты тоже подгулять собрался, а потом скажешь: «Извини, дорогая, я же не виноват, что вокруг так много баб свободных ходит!».

Добродушие Сашки не позволило распалиться ссоре.

Он притянул сопротивляющуюся жену, поцеловал в висок и рассмеялся:

— Ты — моя! И я твой! Куда я от тебя денусь?

Санька нежно провела рукой по спине мужа и сказала:

— Поехали за Данькой, а то я уже по нему соскучилась.

Глава 6

Ксюша

Как Ксюша не старалась — глаз сомкнуть больше не смогла. Лезли в голову всякие воспоминания: как молоды они были, как вместе все дружили, как по парам потом разошлись, как семьями встретились и сошлись. Прежде приятные моменты жизни на сей раз вспоминались с оттенком горечи, словно что-то говорило внутри, что как прежде уже не будет.

Когда первые проблески света стали пробиваться сквозь щель между портьерами, Ксюша встала и отправилась на кухню — пора встречать мужа с затянувшейся вечерники. Ещё вчера Ромка ей позвонил и сквозь весёлый шум застолья заплетающимся языком сообщил, что с утра надо ехать в отдалённый район — горит контракт, и ему, конечно, требуется его срочно тушить. Ну раз надо, значит, надо. Ксения только посоветовала ради такого случая не налегать на спиртное. Роман моментально согласился, что-то там причмокнул и отключился. Это был их последний разговор. Она не имела привычки, как большинство жён, без конца названивать мужу, интересуясь, когда же наконец его личность соизволит оказаться дома. Её Ромчик — мальчик взрослый, сам способен отвечать за свои поступки. Хотя, конечно, она и предпочла бы, чтобы его тело сейчас лежало рядом с ней на постели. Так спокойнее.

Вскоре раздался скрип замка, и на пороге квартиры возник её муж. Ксения с удовлетворением отметила, что у Романа не столь помятый вид, какой бывает после вечерних обильных возлияний. Она ожидала худшего.

— Привет, жена! — привычно сказал он.

Привычно чмокнул в щёку. И привычно попёрся на кухню, привычно скидывая по дороге обувь и одежду.

Она, привычно подбирая на ходу вещи, привычно преградила ему дорогу, собираясь отправить благоверного в душ, и уже открыла рот, но осеклась.

Ба-а, да он в глаза не смотрит! Как Ксюша не пыталась залезть в сознание мужу через глаза — ничего не выходило. Рома усиленно прятал взгляд, словно был в чем-то виновен.

— Я, пожалуй, душ приму, — сообщил неестественно деревянным голосом Ромка и быстро, едва ли не побежал в туалетную комнату, оставив жену в недоумённо-задумчивом состоянии.

— Папа! Папа пришёл! — Маша-Маняша, ранняя пташка, выбежала из детской, раскинув руки. И замерла растерянно. — А где папа?

— Я здесь, моя принцесса! — Ромка с полотенцем на голове вышел из ванной и подхватил дочку, стоявшую к нему спиной с распростёртыми в стороны руками.

Как судорожно он прижимал Машу! Как покрывал поцелуями её лицо! Да так прощаются или встречаются после долгой разлуки! А Рома прижимал к себе малышку и за дочь, и за жену, к которой он боялся теперь приблизиться, боялся телесного контакта, считая, что выдаст себя, что Ксюша обо всем догадается.

А она догадалась! Не обо всем, конечно, детали и неважны были. Просто она интуитивно поняла, что в минувшую ночь случилось нечто необратимое и что как раньше уже никогда не будет. Особенно Ксюша укрепилась в этой мысли, когда, упросив мужа прилечь — вздремнуть перед дорогой на пару часов, прилегла рядом с ним. Ромкина спина как-то напряглась, и он непроизвольно отодвинулся от неё. Вроде бы ничего особенного, но всё-таки в этом что-то есть.

Проводив мужа, Ксюша взяла телефон и, посмотрев на него несколько секунд, положила на место — аппарат жёг ей руку. Потом опять взяла… и снова положила.

Наконец решилась, надо же было узнать, где ночевал Ромка: у Саньков или нет.

Телефон сразу же отозвался, как будто на том конце ждали звонка:

— Привет, Ксюша!

— Санёк, привет! Как вы после вчерашнего, отходите?

— Всё нормально, живы-здоровы!

Ксюша отметила, что про Рому Санька не спросила в ответ.

Сказала сама:

— А мой утром уже заявился. И не сказать, чтобы сильно пьяный. И уже на работу укатил.

— Да и мы тоже в дороге, — сообщила Санька. — На дачу едем. Там Сашкины родители с Данькой отдыхают.

И снова ничего непонятно. С одной стороны, если Саньки тоже на машине едут, значит, не очень-то они вчера с водочкой перебрали. С другой стороны — опять про Ромку ни полслова, словно заговор молчания какой-то.

— Поклон от меня Степанвасиличу и Верванне. И Данилу поцелуйте за меня, он у вас чудный мальчик.

— Спасибо! — засмеялись в трубке, и это немого разрядило ситуацию. — Ты Даню давно видела? Он в отца — скоро под два метра вымахает. Парня в краску вгоню, если поцелуи от чужих тёть предавать буду.

— То от чужих! А я же крёстная!

В общем, после разговора с Санькой сомнения не развеялись, а только усугубились. К тому же раньше Санька всякий раз настойчиво предлагала Ксюше повидаться, а сейчас промолчала. Лене звонить Ксюша не стала: Ленок — девушка свободная, наверняка дрыхнет ещё. Да и хватит уже. Ей и так претило окольными путями выведывать, где Ромка провёл ночь, как-то это недостойно.

А вечером Ромка приехал возбуждённый, радостный. Всё у него получилось на работе. Привёз жене изящный букет цветов, а детям подарки. Перед сном долго играл с Манечкой. И Ксюша совсем было успокоилась, недавнее поведение мужа и непонятки связала с проблемами на работе. Но во время вечерних ласк, поглаживая мужа, обнаружила у него на темечке большую шишку. Когда поинтересовалась историей происхождения травмы, Рома деланно засмеялся и сказал, что потерял ориентацию в пространстве и встретился со шкафом у Саньки на днюхе. И опять в словах мужа Ксюша почувствовала фальшь.

* * *

Со временем всё успокоилось, но не забылось. Какое-то странное напряжение пролегло межу супругами. Вроде бы всё в порядке, а что-то не то. И преувеличенное внимание мужа к себе, к семье, и чрезмерную ласку она тоже относила к этим странностям. Спросить в открытую мужа и подруг Ксения почему-то забоялась — впервые в жизни не захотела узнать правду. Словно чувствовала: если узнает — не сможет жить с Ромкой дальше. И, как стало казаться Ксюше, подруги её начали избегать. Ленок вообще всё время находила какие-то причины, срочные дела, куда-то всё время спешила. А с Санькой у Ксюши возникла некоторая недоговорённость: словно подруга вроде ждёт от неё вопроса и одновременно не хочет на него отвечать.

Шло время, а пропасть недосказанности, недоговорённости и недоверия пролегала между ними всеми глубже и глубже.

Примечания

1

РСП — разведёнка с прицепом.