Жизнь с Раманой Махарши

Дэвид Годман, 2011

Бхагаван Шри Рамана Махарши (1879–1950) широко признан одним из величайших индийских духовных учителей современности. Он вел простую аскетическую жизнь, относился с одинаковым уважением и вниманием ко всем приходящим к нему за помощью и, возможно, самое главное: без усилий излучал энергию, которая у находящихся рядом с ним вызывала ощущение покоя и благоденствия. В присутствии Бхагавана осознание себя отдельной личностью часто уступало место осознанию имманентного Я. В присутствии Бхагавана часто происходили необычные события и глубокие переживания. Глубочайшая трансформация случилась и со Свами Аннамалаем (близким учеником Раманы Махарши), который провел много лет в бескорыстном служении своему учителю. В книге приводится много интересных, не публиковавшихся ранее историй о Бхагаване и его почитателях, живших рядом с ним, правдиво и непредвзято рассказанных Свами Аннамалаем. Рамана Махарши предстает на страницах этой книги таким, каким он был на самом деле, без попыток приукрашательства и замалчивания «неудобных» моментов. Книга написана увлекательно и воодушевляюще.

Предисловие

Бхагаван Шри Рамана Махарши широко признан одним из величайших индийских духовных учителей современности. В 1896 году еще будучи шестнадцатилетним юношей, он пришел к реализации Я во время драматичного переживания смерти, длившегося около двадцати минут. Поскольку до того момента ему не приходилось иметь дело с духовным поиском и с соответствующей практикой, то поначалу это переживание его озадачило. Первые несколько недель после реализации он попеременно думал, что либо в него вселился некий дух, либо сразило странное, но весьма приятное заболевание. Он никому не сказал о своем опыте и попытался продолжить жить как обычный южноиндийский школьник. В последующие дни это ему почти удавалось, но где-то спустя шесть недель мирская рутина школьной и семейной жизни настолько опостылела ему, что он решил покинуть дом и найти место, где смог бы спокойно пребывать в переживании Я без неуместного вмешательства и помех.

Он решил отправиться к Аруначале, знаменитой священной горе, расположенной в ста двадцати милях к юго-западу от Мадраса. Выбор был далеко не случаен: в ранние годы он всегда чувствовал благоговение при упоминании имени Аруначалы. По сути, прежде чем его неверное представление было развеяно родственником, он думал, что Аруначала — это некий небесный мир, а не находящееся на земле место паломничества, куда можно добраться на общественном транспорте. В более поздние годы он говорил людям, что Аруначала — его Гуру, и иногда утверждал, что именно сила Аруначалы привела его к реализации, а позднее — вызвала притяжение к своей физической форме.

Юный Рамана Махарши приложил немалые усилия, чтобы никто из его семьи не узнал, куда он отправился. Он тайно покинул дом и три дня спустя, проделав полный приключений путь, добрался до Аруначалы. Оставшиеся пятьдесят четыре года своей жизни он провел на священной горе либо у ее подножия, не желая покидать ее даже на день.

В первый же день по прибытии он выбросил все свои деньги и пожитки, кроме набедренной повязки, обрил голову в знак духовного отречения от мира и нашел спокойное место на территории главного храма Аруначалы, где мог сидеть, никем не тревожимый. Последующие четыре или пять лет почти все свое время он проводил, сидя с закрытыми глазами в различных храмах и у алтарей, полностью погруженный во всепоглощающее осознавание Я. Время от времени ему приносили еду сочувствующие посетители или паломники, позднее — постоянный служитель, однако, за исключением недолгого периода, когда он покинул свое место и отправился просить подаяние, он не выказывал никакого интереса к своему телесному состоянию или же к событиям во внешнем мире, происходящим вокруг него.

В 1901 году он перебрался в пещеру Вирупакша, расположенную в трехстах футах вверх по горе за главным храмом, и оставался там большую часть последующих четырнадцати лет. Со временем он начал проявлять некоторый интерес к посетителям, которые приходили увидеть его, однако разговаривал редко. Он по-прежнему предпочитал проводить большую часть дня, сидя в молчании или бродя по склонам Аруначалы. К нему стали привлекаться преданные, еще когда он неподвижно сидел в храме. К тому времени как он перебрался в пещеру Вирупакша, у него уже была небольшая группа последователей, которая время от времени пополнялась захожими паломниками.

В санскрите есть слово «тапас», которое означает интенсивную духовную практику, сопровождаемую физическим самоотречением или даже умерщвлением плоти, благодаря чему духовная нечистота постепенно сгорает. Некоторые люди тянулись к нему, поскольку чувствовали, что человек, выполняющий столь интенсивный тапас (в первые годы в храме он часто сидел без движения дни напролет), должен обладать огромной духовной силой. Другие стремились к нему, потому что явственно ощущали излучение любви и радости, исходящее от его физической формы.

В последние годы своей жизни Рамана Махарши недвусмысленно давал понять, что в молодости, находясь у Аруначалы, он не практиковал ни одну из форм тапаса или медитации. Если его когда-либо спрашивали об этом, он отвечал, что Я-реализация случилась с ним во время переживания смерти в родительском доме в 1896 г. и что последующие годы, проведенные в безмолвном, неподвижном сидении, были всего лишь ответом на внутреннюю потребность оставаться полностью погруженным в переживание Я.

В последние годы в пещере Вирупакша он начал разговаривать с посетителями и отвечать на их духовные вопросы. Он никогда не хранил молчание полностью, но в самом начале пребывания на Аруначале говорил редко и был немногословен. Его учение возникло из его собственного внутреннего переживания Я, а не под влиянием адвайта-веданты, древней и заслужившей авторитет школы индийской философской мысли, которая утверждает, что Я (Атман), или Брахман, — единственная существующая реальность и что все феномены есть неделимые проявления, или видимости, внутри нее. Окончательная цель жизни, согласно Бхагавану и другим учителям адвайты, — выйти за пределы иллюзии того, что ты — отдельная личность, функционирующая посредством тела и ума в мире отделенных, взаимодействующих между собой объектов. Достигнув этого, ты осознаешь, чем на самом деле являешься: Я, которое есть имманентное бесформенное сознание.

В 1890 г. семье Раманы Махарши удалось выяснить, где он находился, однако он отказался возвращаться в родительский дом. В 1914 г. его мать решила отправиться к сыну на Аруначалу и провести оставшиеся ей годы рядом с ним. В1915 г. с группой преданных, живших в пещере Вирупакша, она перебралась выше по склону, в Скандашрам — маленький ашрам, который был построен специально для него одним из первых преданных.

До этого преданные, жившие с Раманой Махарши, ходили в соседний город за подаянием. В индуистской религиозной традиции люди, отрекшиеся от мира, называемые садху или санньясинами, зачастую поддерживают свое существование таким образом. Нищенствующие монахи всегда были частью индуистской традиции, и на тех, кто просит подаяния из религиозных соображений, нет клейма осуждения. Когда Бхагаван (в дальнейшем я буду называть его в основном этим именем, поскольку так звали его практически все преданные) переехал в Скандашрам, его мать начала регулярно готовить еду для всех его обитателей. Вскоре она стала пылкой преданной своего сына и достигла такого быстрого духовного прогресса, что милостью и силой Бхагавана сумела реализовать Я в момент своей смерти в 1922 году.

Ее тело было похоронено в долине, примыкающей к южным склонам Аруначалы. Несколькими месяцами спустя Бхагаван, побужденный тем, что позднее он назвал «божественной волей», покинул Скандашрам и отправился жить рядом с небольшой гробницей, возведенной над ее телом. В последующие годы вокруг этого места вырос большой ашрам. Приезжие со всей Индии, а позднее и из-за границы, приходили сюда к Бхагавану, чтобы получить совет, благословение или просто насладиться его излучающим покой сиянием. К моменту своей смерти в 1950 г. в возрасте семидесяти лет он стал чем-то вроде национального символа — физическим воплощением всех самых прекрасных сторон индуистской традиции, уходящей в глубину тысячелетий.

Его слава и притягательная сила не объясняются сотворенными им чудесами. Он не выставлял напоказ особые способности и с насмешкой относился к тем, кто делал это. Не повлияло существенным образом на его славу и его учение. Да, он восхвалял достоинства мало известной на ту пору духовной практики, однако большинству аспектов его учения учили поколения Гуру и до него. То, что покоряло умы и сердца приходящих к нему людей, — это ощущение святости, которое немедленно возникало в его присутствии. Он вел простую аскетическую жизнь; он относился с одинаковым уважением и вниманием ко всем преданным, которые приходили к нему за помощью; и, возможно, самое главное: без усилий он излучал энергию, которая у всех находящихся рядом с ним вызывала ощущение покоя и благоденствия. В присутствии Бхагавана осознание себя отдельной личностью часто уступало место полному осознанию имманентного Я.

Бхагаван не пытался генерировать эту энергию, как и не пытался он приложить сознательное усилие, чтобы изменить окружающих его людей. Передача силы была спонтанной, безусильной и непрерывной. Если в результате нее случались трансформации, то происходило это благодаря состоянию ума воспринимающего, а не каким-либо решениям, желаниям или действиям Бхагавана.

Бхагаван прекрасно знал об этих излучениях и часто говорил, что передача энергии — самая важная и непосредственно воздействующая составляющая его учения. Устное и письменное учение, которое он давал, как и различные техники медитаций, им рекомендованные, предназначались, по его словам, лишь для тех, кто не был способен сонастроиться с потоком милости, который он непрерывно эманировал.

Множество людей писало о жизни Бхагавана, о его учении и том опыте, которые различные преданные переживали в его присутствии. Прошло более сорока лет с момента смерти Бхагавана, и можно извинить того, кто предполагает, что фактически все значимые истории о Бхагаване в той или иной форме уже напечатаны. Так склонен был считать и я до 1987 г., пока не отправился брать интервью у одного из старейших преданных Бхагавана по имени Аннамалай Свами. Вскоре я вынужден был пересмотреть свою точку зрения. В течение нескольких недель он рассказал мне так много интересных, не публиковавшихся ранее историй о Бхагаване и преданных, живших рядом с ним, что я решил записать их в форме рассказа от первого лица и опубликовать. Аннамалай Свами дал мне свое разрешение и впоследствии прочитал мой рассказ, чтобы убедиться, что все его истории переданы верно. Я снабдил этот рассказ собственными комментариями. Большинство из них объясняет непонятные места в тексте, некоторые же дают фоновый план или дополняют его схожими историями, которые не были известны Аннамалаю Свами.

Я хочу поблагодарить Шри С. Сундарама, выступившего в роли моего переводчика, Кумара Свами за перевод на английский язык дневника Аннамалая Свами, Сатью за расшифровку всех бесед, которые идут в заключительной главе, Шри Раманашрамам за разрешение использовать фотоматериалы из его архива, Н. Сутару за любезную помощь при редактировании, а также Джагрути и несколько других членов Сатсанга Бхавана в Лакнау за набор и подготовку окончательной редакции.

Дэвид Годман

Лакнау, Индия, март 1994 г.