Дефлоресы

Дон Нигро, 2002

Дон Нигро «Дефлоресы/Deflores». 7 актеров (3 женские и 4 мужские роли). Дефлоресы – карни, по-нашему, балаганщики. Передвижной парк аттракционов, колесят по Америке от ярмарки к ярмарке, где и развлекают публику. Но мы застаем их на лесном привале. Даже не знаю, к какому жанру отнести. Пожалуй, не комедия, может, фарс, но более всего похоже на реальную жизнь. Инструкция по быстрой (те самые 1,5-2 часа, которые продолжается спектакль) женитьбе младшего сына. Правда, за этот отрезок времени не получилось, но, выходя из зала, зрители будут точно знать, что все сложится. Весело, задорно, где-то и грубовато (жизнь, однако), роли написаны такими яркими, сочными мазками.

Декорация

Лагерь в лесу у реки ранней осенью 1865 г. неподалеку от Мэрис-Гроув, штат Мэриленд. Семья ДЕФЛОРЕСОВ путешествует в цыганских фургонах. Фургон для них — дом на колесах. Мы видим только торец одного из фургонов, в котором есть дверь, и старый сундук, он используется, как ступенька, чтобы залезть в фургон. Рядом с фургоном несколько других сундуков и бочек, которые во время стоянки становятся столами и стульями.

(Лагерь ДЕФЛОРЕСОВ, ранняя осень 1865 г., под вечер. Мы видим один фургон, деревянную дверь и сундук-ступеньку, тут же другие сундуки и бочки. На сцену выходит ХОЛЛИ, следом за ней БАРТОЛОМЕО, он несет ведро с молоком).

ХОЛЛИ. Удивительно. Никогда ничего такого не видела. Эти фургоны такие старые. Вы действительно в них живете?

БАРТОЛОМЕО (ставит на землю тяжелое ведро). Действительно. Я — так всю жизнь.

ХОЛЛИ. Так вы цыгане или кто?

БАРТОЛОМЕО. Нет, строго говоря, мы не цыгане. И мой тебе совет, не упоминай цыган в присутствии моего деда. Он расстроится, если ты упомянешь.

ХОЛЛИ. Почему?

БАРТОЛОМЕО. Потому что мы не цыгане. Может, раньше и были цыганами. Я думаю, из цыган нас выгнали.

ХОЛЛИ. Не знала, что из цыган могут выгнать.

БАРТОЛОМЕО. Могут. Цыгане — очень гордые люди с давней и богатой культурой, но ты никогда не должна упоминать их при моем деде.

ХОЛЛИ. Не волнуйся. Я даже не знакома с твоим дедом.

БАРТОЛОМЕО. Я тебя познакомлю.

ХОЛЛИ. Почему цыгане выгнали вас?

БАРТОЛОМЕО. Потому что мы не цыгане.

ХОЛЛИ. Но как можно выгнать из цыган, если изначально вы цыганами не были?

БАРТОЛОМЕО. Вот именно. Это несправедливо, так? Если честно, мне хочется, чтобы мы были цыганами. Я очень уважаю цыган. Я думаю, выгнали моего деда. Он вроде бы совершил что-то ужасное по отношению к цыганам. Не знаю, что именно. История меняется всякий раз, когда он ее рассказывает. Во всяком случае, мы ни с кем не связаны, а это, естественно, означает, что мы связаны со всем. Ты — писаная красавица, знаешь ли.

(БАРТОЛОМЕО берет ее руку в свои и заглядывает в глаза. ХОЛЛИ смотрит на него, ее глаза широко раскрываются, потом в тревоге она отдергивает руку, пятится, натыкается на сундук, садится, встает, нервно обходит сундук).

ХОЛЛИ. Так вы путешествуете.

БАРТОЛОМЕО. Да, мы путешествуем.

ХОЛЛИ. И куда путь держите?

БАРТОЛОМЕО. В никуда.

ХОЛЛИ. Вы держите путь в никуда?

БАРТОЛОМЕО. Да, но передвигаемся очень медленно, чтобы насладиться путешествием. Когда нам нравится место или кто-нибудь в этом месте, мы останавливаемся.

ХОЛЛИ. Но как вы зарабатываете на жизнь?

БАРТОЛОМЕО. Мы — в каком-то смысле маленький ярмарочный балаган. Моя бабушка предсказывает судьбу, когда трезвая. Стараниями моего дяди Робеспьера исчезают домашние животные, по большей части, свиньи, но иногда может исчезнуть и козел, если он в хорошем настроении. Есть у него одна свинья, которую ему особенно нравится делать невидимой, несносная свинья, избалованная свинья, а еще он проделывает этот трюк исчезновения с едой. Время от времени он громко и подолгу спорит с этой свиньей. У тебя прекрасные руки, ты это знаешь? Я думаю, руки молодых женщин чрезвычайно недооценены, как одна из составляющих их красоты.

ХОЛЛИ. Послушай, я буду тебе признательна, если ты перельешь куда-нибудь молоко и отдашь мне ведро. Пожалуйста, я должна вернуться домой до прихода моей матери.

БАРТОЛОМЕО. Сначала мы должны заплатить тебе за молоко.

ХОЛЛИ. Знаешь, в этом нет особой необходимости. Просто отдай…

БАРТОЛОМЕО. Пожалуйста, не оскорбляй нас. Мы — гордые люди, пусть и не цыгане. Нам нужно молоко для моего деда. По какой-то причине он молоко обожает, а наша корова умерла, да упокоится ее душа на полях вечного мычания. Ты, по доброте своей, дала нам ведро молока, и мы должны расплатиться с тобой единственным доступным нам способом… Моя бабушка должна предсказать твою судьбу.

ХОЛЛИ. Нет, нет, это не обязательно. Моя мать ушла в город по делам, и если она придет и увидит, что меня нет дома….

БАРТОЛОМЕО. Твоей матери беспокоиться не о чем. Ты здесь в полной безопасности, клянусь на Библии.

ХОЛЛИ. Что-то не вижу я Библии.

БАРТОЛОМЕО. Да, думаю, мы проиграли ее в покер. Ладно, клянусь нашей коровой. Афродитой.

ХОЛЛИ. Вроде бы ваша корова сдохла.

БАРТОЛОМЕО. Это давняя традиция тех, кто не цыгане, клясться сдохшей коровой. Древний обычай. А что такое? Тебе здесь не нравится?

ХОЛЛИ. Наоборот. Такие красивые фургоны. Они выглядят, как испанские галеоны, так странно видеть их здесь, в лесу у реки, выступающими из тумана. Осенью эти туманы иногда не рассеиваются по несколько дней. Аж мурашки бегут по коже. Из тумана доносится карканье ворон, а у воды туман бывает таким густым, что кажется, будто ты во сне.

БАРТОЛОМЕО. Я тебя сейчас поцелую.

ХОЛЛИ. Я так не думаю.

БАРТОЛОМЕО. А я думаю.

ХОЛЛИ. Нет. У меня полно дел, так что, будь любезен, просто отдай мне ведро.

БАРТОЛОМЕО. Я отдам тебе ведро.

ХОЛЛИ. Мне ничего не нужно, кроме ведра.

БАРТОЛОМЕО. И, поверь мне, ты его получишь.

(Он наклоняется к ней, чтобы поцеловать. Она сжимает пальцы в кулаки, но не пытается отпрянуть. В тот самый момент, когда их губы соприкасаются, из-за фургона появляется ТЕРЕЗА).

ТЕРЕЗА. И что здесь, черт побери, происходит?

(ХОЛЛИ отпрыгивает, испуганная и смущенная).

БАРТОЛОМЕО. Это моя подруга, Холли. Она дала нам молока для дедушки, и мы должны расплатиться с ней, попросив бабушку предсказать ее судьбу.

ТЕРЕЗА. Бартоломео, эта идея не из лучших.

БАРТОЛОМЕО. Я думаю, очень даже хорошая.

ТЕРЕЗА. Да, если думать тем, что у тебя в штанах.

ХОЛЛИ. Я должна идти. Верните мне ведро, пожалуйста.

БАРТОЛОМЕО. Нет, останься, Холли. Все хорошо. Это моя сестра, Тереза. Она побудет с тобой, пока я перелью куда-нибудь молоко и приведу бабушку. Тереза, будь поласковее с Холли, лады? (ТЕРЕЗА корчит гримаску, садится и начинает колоть лесные орехи над деревянной миской). Все хорошо. Тереза очень милая, и ты ей явно понравилась. Я вернусь через минуту. Пожалуйста, не уходи.

(БАРТОЛОМЕО исчезает с ведром молока. ХОЛЛИ стоит, ей определенно не по себе. ТЕРЕЗА колет орехи, потом смотрит на нее).

ХОЛЛИ. Я просто жду ведро.

ТЕРЕЗА. Почему бы тебе не уйти домой?

ХОЛЛИ. Потому что ваш брат взял мое ведро.

ТЕРЕЗА. Похоже, это не все, что он у тебя возьмет.

ХОЛЛИ. Это вы о чем?

ТЕРЕЗА. Ни о чем. Не мое это дело. (Колет орехи).

ХОЛЛИ. Сожалею, что ваш дедушка болен.

ТЕРЕЗА. Да, он больной, это точно. (Колет орехи более яростно).

ХОЛЛИ. Послушайте, я не знаю, почему вы злитесь на меня. Я же ничего не сделала.

ТЕРЕЗА. Я на тебя не злюсь. Просто думаю, что тебе следует уйти домой.

ХОЛЛИ. Я не пробуду здесь долго. Я просто…

ТЕРЕЗА. Знаю, знаю, тебе нужно твое ведро. Тебе нравится мой братец, так?

ХОЛЛИ. Нет. Хотя, да, конечно, он мне нравится. Он мне нравится. Похоже, очень хороший парень. Почему он не должен мне нравиться? На самом деле я его не знаю.

ТЕРЕЗА. То есть ты позволила ему заманить тебя в глубь леса, в туман, в логово незнакомцев, потому что хотела сделать доброе дело моему деду, которого ты тоже не знаешь. Правильно?

ХОЛЛИ. Да, именно так. Наверное, мне ваш брат все-таки понравился. А что в этом плохого?

ТЕРЕЗА. Ты — очень глупая девушка.

ХОЛЛИ. Как раз нет, Я очень умная. Я прочитала сотни и сотни книг. Моя мать научила меня любить книги. Готова спорить, я знаю гораздо больше, чем вы. Сколько вы прочитали книг?

ТЕРЕЗА. Значит, будем подсчитывать, кто сколько прочитал книг, и по результату определять, кто умный, а кто глупый? Будем меряться количеством книг? Ты пришла в лес, в туман, потому что захотела моего брата. И если женщина так глупа, она заслуживает того, что с ней случается.

ХОЛЛИ. Послушайте, не должна я здесь стоять и все это выслушивать.

ТЕРЕЗА. Так чего стоишь?

ХОЛЛИ. Потому что мне не вернули ведро.

РОБЕСПЬЕР (появляясь позади ХОЛЛИ). АГА!

ХОЛЛИ (подпрыгивает, в испуге). А-а-а-а-ах!

РОБЕСПЬЕР. И как тебе нравится моя свинья?

ХОЛЛИ. Что?

РОБЕСПЬЕР. Моя свинья. Как тебе нравится моя свинья?

ХОЛЛИ. Какая свинья?

ТЕРЕЗА. Просто скажи ему, что тебе нравится его свинья.

ХОЛЛИ. Но я не вижу никакой свиньи.

РОБЕСПЬЕР. Именно так. ДА-А-А! Разве это не потрясающе! Спасибо тебе, спасибо. Я не потерял хватку, так?

ТЕРЕЗА. Дядя, ты, как и всегда, в отличной форме.

РОБЕСПЬЕР. Тогда почему я не слышу аплодисментов?

ТЕРЕЗА. Она просто потрясена увиденным.

РОБЕСПЬЕ. И кто может ее в этом винить? Хочешь стакан вина, дорогая?

ХОЛЛИ. Нет, я не пью. Спасибо вам.

РОБЕСПЬЕР. Пожалуйста, не оскорбляй мой интеллект. (Из карманов появляются бутылка вина и два стакана). ДА-А-А-А! Это очень хорошее вино. Оно тебя успокоит. (Наливает ХОЛЛИ стакан вина). Мой фокус иной раз просто потрясает женщин и юных зрителей.

ХОЛЛИ. Какой фокус?

РОБЕСПЬЕР. Сразу видно, что от изумления ты сбита с толку.

ХОЛЛИ. Извините, я не понимаю.

ТЕРЕЗА. Мой дядя Робеспьер только что заставил свинью исчезнуть. Разве ты не потрясена?

ХОЛЛИ. Ну, в каком-то смысле. Наверное. Я не знаю.

РОБЕСПЬЕР. Ты все еще в шоке. Выпей вина.

ХОЛЛИ. Но не видела я никакой свиньи.

ТЕРЕЗА. Это лишь доказывает, какой он мастер.

РОБЕСПЬЕР. В чем дело? Тебе не нравится мое вино?

ХОЛЛИ. Нет, оно очень хорошее.

РОБЕСПЬЕР. Ты его даже не попробовала.

ТЕРЕЗА. На твоем месте я бы не пила.

ХОЛЛИ. Мужчина предлагает мне выпить. Я могу пить вино, если есть желание.

ТЕРЕЗА. Прекрасно. Поступай, как знаешь.

ХОЛЛИ (берет стакан, отпивает). Ух, ты! Хорошее вино.

РОБЕСПЬЕР. Ты пьешь мое вино, но оскорбляешь мою свинью.

ХОЛЛИ. Нет, нет. Я не хотела оскорблять вашу свинью. Я уверена, это очень милая свинья.

РОБЕСПЬЕР. Отнюдь! Совсем она не милая. Она позорит имя свиньи. Она — самая глупая свинья во всей свинской истории. Еще и упрямая. И злопамятная. Злопамятность свинье не к лицу. И напыщенная. Я могу рассказать тебе такие истории. Это утраченное искусство, заставлять свиней исчезать. Иногда эта свинья исчезает и отказывается появиться вновь. А потом, через десять, двенадцать часов, появляется в моей постели, храпит, как боров, и только для того, чтобы позлить меня. А на какие жертвы иду я ради этой свиньи! Что может сделать человек ради свиньи?

ХОЛЛИ. Я не знаю. Это известно только вам и вашей свинье. О свиньях я вообще мало что знаю.

РОБЕСПЬЕР. Стыд и позор. Да какое будущее ждет западную цивилизацию, если наша молодежь больше ничего не знает о свиньях! Обстоятельно изучать свиней — это твой долг, как свободного человеческого существа. У свиней мы может узнать самые скрытые секреты вселенной, именно к этому ведет доскональное изучение их настроений и страстей. Видишь ли, из всех животных свиньи наиболее близки к нам. Некоторые говорят, что это обезьяны, но такое, по большей части, можно услышать от людей, которые едят слишком много бананов. Лично я разработал гипотезу, согласно которой свинью произошли от одного из сыновей патриарха Ноя. Не зря же имя Хам и свиной окорок на английском пишутся одинаково.

ХОЛЛИ. Как интересно. Бартоломео скоро придет?

РОБЕСПЬЕР. Вот с ним тебе нужно быть начеку. От этого мальчишки ничего хорошего ждать не приходится. Совсем недавно он был мне до пупка, но теперь вырос. Не доверяй ему ни на йоту, Салли.

ХОЛЛИ. Холли.

РОБЕСПЬЕР. Кто? Где?

ХОЛЛИ. А что не так с Бартоломео?

РОБЕСПЬЕР. Этот вопрос я неустанно задаю себе. Он идет по стопам своего отца, которого я люблю, как брата, пойми меня правильно. Собственно, его отец — мой брат великий Наполеон Дефлорес, у которого моральные устои ниже, чем у моей свиньи.

ТЕРЕЗА. Заткнись и не смей так говорить о моем отце.

РОБЕСПЬЕР. А ты не смей говорить «заткнись» своему дяде. Я по-прежнему могу положить тебя на колено и отшлепать. И получу огромное удовольствие.

ТЕРЕЗА. Только подойди, и я расколю твои яйца.

БЕЛЛАДОННА (появляется из фургона, поддерживаемая БАРТОЛОМЕО). Хватит тявкать друг на дружку. Или вы родились в амбаре, как черепахи?

РОБЕСПЬЕР. Моя свинья родилась в амбаре. Тереза родилась в фургоне. А я родился в Вунсокете, штат Род-Айленд.

БЕЛЛАДОННА. Эта та, кому я должна погадать? Почему она такая тощая?

БАРТОЛОМЕО. Бабушка, это Холли. Холли, это моя бабушка, великая Белладонна Санта-Роза Дефлорес, самая знаменитая предсказательница этого мира.

ХОЛЛИ. Привет.

БЕЛЛАДОННА. Сядь и заткнись. Я тебе погадаю, пусть мой идиот-внук меня разбудил. Мне снилось, что я в Швейцарии и за мной ухаживают мужчины в коротких штанах. Мы пели йодлем. Это было божественно. А потом я просыпаюсь, оказываюсь здесь, на задворках цивилизации, даже не в Балтиморе, и вижу какую-то худышку, с которой моему внуку не терпится совокупиться. Я сказала, садись.

ХОЛЛИ. Вам совсем не обязательно…

БЕЛЛАДОННА. Раз тебе обещали предсказать судьбу, я тебе ее предскажу, будь уверена.

БАРТОЛОМЕО. Пожалуйста, ты оскорбишь ее, если не позволишь нам расплатиться с тобой за молоко.

ХОЛЛИ. Хорошо.

БАРТОЛОМЕО (ведет ХОЛЛИ к бочке, стоящей у сундука, на котором БЕЛЛАДОННА уже тасует засаленные карты). Пожалуйста, присядь.

БЕЛЛАДОННА. Ты очень красивая для такой худышки.

ХОЛЛИ. Спасибо.

БЕЛЛАДОННА. Меня не благодари. Не я сделала тебя красивой. Это работа дьявола. У меня ты бы выглядела как опоссум. Когда-то я была первой красавицей Румынии, а теперь посмотри на меня. Я отращиваю бороду. Никогда не смотрись в зеркало. Будешь гораздо счастливее. Дай глянуть на твою руку. (ХОЛЛИ поднимает руку). Нет, дай ее мне, дурашка. (Хватает ее руку и разглядывает). Какие красивые у тебя руки. Понятно, что ты и дня не проработала.

ХОЛЛИ. Я работаю.

БЕЛЛАДОННА. Этими руками тебе нужно каждый день сжимать турнепс, сделать их сильными, чтобы потом ты смогла крепко ухватить своего мужчину за его хрен. Я вижу так много линий, которые не могу проследить, потому что от них голова идет кругом, а козел съел мои очки.

РОБЕСПЬЕР, Стекло чистит ему зубы.

БЕЛЛАДОННА. Лучше бы у тебя исчезал козел. Знаешь, иногда мне хочется, чтобы ты сам исчез.

РОБЕСПЬЕР. У мамы острый язык, но доброе сердце.

БЕЛЛАДОННА. Мой первенец. Я уронила его на голову. Хотела выбросить его из фургона, но его отец сказал, что это к беде. Перестань ерзать, девочка. У тебя хорек в панталонах? Ладно, попробую раскинуть карты. Не уверена, правда, что у меня полная колода.

ТЕРЕЗА. Это точно.

БЕЛЛАДОННА. Я слышала тебя, Тереза. Помолчи. Шлюха. Поехали. Хоб Коллингвуд — это четверка червей. Он бегает за тобой. Под черной двойкой удача, но плохая карта для пожилых женщин — Хоб. Четверка треф — это кровать дьявола с четырьмя стойками. И как тебе это нравится?

ХОЛЛИ. Не уверена, что понимаю.

БЕЛЛАДОННА. Что ж, сосредоточься, идиотка. Бартоломео, почему ты привел домой такую глупую девку? Не отвечай, я сама знаю. Туз пик. Черт! Чья-то смерть. Кто умер? Кто?

ХОЛЛИ. Я не знаю. Многие. Мой отец.

БЕЛЛАДОННА. Ты его убила?

ХОЛЛИ. Да что это за вопрос?

БЕЛЛАДОННА. Ответ означает «да». Я это знала. Эта девушка опасна!

БАРТОЛОМЕО. Бабушка, почему бы тебе не взять карты Таро? Этими картами Робеспьер играет в дурака со своей невидимой свиньей.

БЕЛЛАДОННА. Если эти карты хороши для свиньи, они хороши и для нее. Я думаю, они в дерьме. Ну-ка, позволь мне взглянуть тебе в глаза.

ХОЛЛИ (начинает вставать и пытается отдернуть руку). Нет-нет, не нужно. Я думаю…

БЕЛЛАДОННА (рывком усаживает, схватив на обе руки и смотрит в глаза, лица их совсем рядом

Конец ознакомительного фрагмента.