Бентли для королевы

Доктор Нонна, 2011

Автомобиль «Бентли» в наши дни – свидетельство респектабельности и богатства. Сложно представить, олицетворением чего была машина этой марки в советские 70—80-е годы! Именно тогда для русской девушки из неблагополучной семьи это средство передвижения стало символом свободы. На протяжении всей жизни, в кризисные ее минуты, Наташа всегда вспоминала о машине и мечтала во что бы то ни стало вернуть себе «Бентли».

Глава 5

Ученье — свет, а неученье — тьма. Ученье — это деньги в перспективе

Вечером второго дня пребывания в новой жизни Натали медленно ходила по дому в теплом бирюзовом халате. Она трогала мебель, антикварные вещи, тяжелые двери с непривычно изящными ручками, обои, светильники. Ей нравилось все, но больше всего поражал огонь в камине.

Она придвинула кресло к нему и протянула руки к живому теплу.

В гостиную вошел Сергей, в правой руке держал странную штуковину в виде полуведра, в которой лежали длинные дрова, в левой — корзину с сорванными в саду яблоками. Он ей весело подмигнул.

— Привыкаешь, хозяйка? Хочешь яблочка?

— Да какая я хозяйка, — смутилась Натали. — Это все принадлежит Эстер. А я так, гостья.

— Да ладно. — Сергей поставил на журнальный стол корзину и, отодвинув экран перед камином, стал докладывать дрова. — К хорошему привыкают быстро. Эстер передала письмо, что ты теперь во всех ее правах. А чего ты на кухню не идешь? Надюха там напекла моих любимых пирогов с капустой.

— Ой, — Наташа тут же вскочила. — Я очень, очень хочу есть, а сказать неудобно. Пойдемте? — Она просяще посмотрела на Сергея, и тот рассмеялся.

— Я уже Надюхиных пирогов наелся. А если я еще раз на кухне появлюсь, она не так поймет и будет полночи ломиться ко мне во флигель. Я, Наташа, пока здесь, у вас поживу. Через месяц уеду, свои дела. А пока я… — Сергей посерьезнел. — Отсиживаюсь. Ладно, иди поешь, а то худющая, как швабра.

Из кухни шел сногсшибательный запах пирогов. Наташа прибавила шагу и вошла в просторное помещение, оборудованное в лучших прибалтийских традициях: медные и чугунные сковородки, развешанные по стенам, ножи в прорезях деревянной подставки, широкий обеденный стол с шестью стульями, разделочный стол между плитой и каменной раковиной, газовая плита и трехдверный холодильник.

На столешнице разделочного стола стоял противень с пирогом, украшенным решеткой из перекрученных жгутов теста. Свежевыпеченный пирог благоухал классикой — капустой с яйцами и обжаренным лучком. Надя разрезала его на ровные порции.

— Я очень хочу есть, — потупясь, произнесла Наташа.

— И это правильно. — Переложив кусок выпечки на тарелку, Надя поставила ее на стол и рядом положила вилку с ножом. — Садись. Пирог лучше всего есть, пока он горячий.

Сполоснув руки, Наташа села за стол.

— А кто этот Сергей? Шофер? — Взяв рукой весь кусок пирога, Натали поднесла его ко рту, вдыхая горячий сытный запах.

— Положи обратно, — строго сказала Надя.

Наташа тут же плюхнула выпечку обратно и, пошевелив ставшими масляными пальцами, с трудом остановила себя, чтобы не вытереть их о халат.

— Салфетка, — намекнула домоправительница. Проследив за действиями девушки, она продолжила: — У тебя справа от тарелки нож, а слева вилка. Воспользуйся ими.

Послушно отрезав кусок, Натали начала есть.

— А кто?.. — начала она повторять свой вопрос, но Надя опять ее перебила:

— Не разговаривай с набитым ртом.

Отложив на тарелку свою порцию, Надя накрыла пирог белым полотенцем и села напротив Наташи.

— Сергей не шофер. Он вел дела вместе с Анастасом, любовником Эстер. Помогал. После несчастного случая с Анастасом, когда тот умер… — Съев первый кусочек, Надя вдумчиво его прожевала. — Нормально получилось… После несчастного случая Сергею пришлось оплатить некоторые неустойки из своего кармана, и он продал квартиру. Пока живет у нас. То есть у тебя.

— У Эстер, — добавила Надя.

— А Эстер он любит. Давно. Сергей красивый мужчина, правда?

Посмотрев на Надю с недоумением, Натали пожала плечами.

— Я не знаю. Не люблю мужчин.

— Понятно. Мне Эстер что-то такое страшное писала. — Глянув на побледневшую Натали, она смутилась. — Не будем про это. У нас насыщенная учебная программа. Когда начнем? С понедельника?

— А какой сегодня день недели? — Подобрав с тарелки вилкой остатки пирога, Натали, улыбаясь, посмотрела на Надю.

— Четверг.

— Тогда начнем завтра.

Преподаватель английского — шестидесятилетний Сарий Наумович — был доволен новой ученицей. Девушка схватывала на лету учебный материал, закрепляя его самостоятельной работой.

У Сария была особенная методика — спиральная: сначала слово, потом два, потом предложение, а дальше целый рассказ. Часто использовались параллельные тексты одного рассказа на английском и русском языках. Сравнивая их, ученик легче запоминал не только слова, но и правильно построенные фразы.

Натали и Надя начали вечерами смотреть фильмы на английском языке, причем им не надоедало частенько их пересматривать. Диалоги из фильмов обе знали наизусть и часто, готовя обед или пропалывая цветочные клумбы, перекидывались английскими фразами, повторяя целые сцены.

Сергей, все реже приезжавший в дом-замок, смеялся, глядя на них.

Однажды он привез им помощницу по хозяйству, девушку со странным лицом — Марию. Она была в просторном пышном синем платье и войлочных полусапожках, прозванных «прощай молодость». Девушка топталась, восхищенно оглядываясь.

— Что это с ней? — обеспокоенно спросила Надя при первой встрече. — Она не опасна?

— Да что ты, Надюха. Она же даун, а они, дети солнца, абсолютно безобидны. У них есть ген истерики, но нет гена агрессии. — Сергей поцеловал Надежду в щеку. — Не волнуйся, домоправительница, она будет верной и молчаливой.

Надежда ни в чем не могла отказать Сергею и, пожав Машину вялую, полную ладонь, произнесла:

— Привет. Проходи, я тебе покажу твою комнату.

— Мою? — Девушка смотрела на Надю наивными, чуть раскосыми глазами. — Я буду одна в комнате?

— Да. — Надя повернулась к Сергею. — А в магазин она сможет ходить?

— Конечно. Она даун, а не идиотка. Маша, возьми пакеты с продуктами из багажника, пойдем в дом.

За их разговором Наталья наблюдала, сидя в клумбе среди высоких цветов. При виде Маши сердце ее сжалось от жалости к рожденному ею мальчику.