Мечты сбываются

Дмитрий Шубин

История из обычной жизни. У обычных людей. Они жили обычно. Но иногда судьба подкидывает такие испытания, к которым не всегда бываешь готов. Но есть возможность взять себя в руки и выбрать единственное и самое правильное решение.

Глава 2

— Это было сухим августовским днем. Наша рота делала очередной обход территории. Главной задачей было наблюдение за горным ущельем и оперативное выявление чеченских боевиков. Мы с парнями спокойно ехали по горному ущелью на двух БТРах и внимательно всматривались в скалистые горы. Солнце было очень жарким и, как назло, сильно слепило глаза и нагревало головы. Парни, конечно, экономили воду и утоляли жажду очень редко, но всё равно наши запасы воды довольно быстро закончились.

Проехав несколько километров, я заметил невдалеке горный ручеёк. Поскольку вокруг была довольно открытая местность и достаточно тихо, чтобы почувствовать скрытую опасность мы решили по-быстрому пополнить запасы воды и продолжить контролирование местности. Все бойцы сняли с поясов свои фляжки и отдали их мне. Я спрыгнул с брони и мелкими перебежками бросился к ручью. В то время парни зорко осматривались вокруг. Добежав до ручья, я осмотрелся и вдоволь напившись, стал набирать фляжки сослуживцев. Примерно через пятнадцать минут я с полными фляжками уже направлялся обратно. Довольный собой я быстро передвигался по горным камням и улыбался, ждущим меня ребятам. Я видел, что мой друг Максим уже спрыгнул с брони машины и, поправляя на плече автомат, помахал мне рукой.

Оставалось всего лишь несколько шагов до бронемашины, как вдруг краем глаза я заметил яркую вспышку на ближайшей скале и, мгновенно сообразив, в чём дело, я успел лишь закричать: «Рота к бою!»

Ракета, выпущенная из вражеского миномёта, яркой стрелой пролетела над землёй и врезалась в бок бронетранспортёра. Прозвучал очень громкий хлопок, и меня взрывной волной швырнуло на острые камни.

Сколько был в отключке, я точно не знал. Придя в сознание, я чувствовал, как боль окутывала всё тело с ног до головы, я пошевелился и застонал, ощущая её каждым сантиметром кожи.

— Тихо, тихо, братан, не спеши. Мы теперь уже никуда не торопимся.

Сквозь закрытые глаза я узнал голос друга и с трудом приоткрыл один глаз.

Вокруг было достаточно темно. Сырые стены вокруг напоминали толи яму, толи ров. И лишь рядом сидел Макс и бережно обмывал мой лоб, мокрой старой тряпкой.

Полностью вернувшись к реальности, я был одновременно и рад и расстроен.

Оказалось, что наша рота попала в засаду боевиков. И в результате ожесточённого и неравного боя все солдаты погибли. А Макса и меня нашли без сознания, возле горящего БТРа. Под обломками камней, но с признаками жизни, и просто забрали в плен. В общем как бы мы с ним были и живы, но и как бы нет, потому что совершенно не было известно, что с нами решат сделать боевики. От разных тревожных мыслей очень начинала болеть голова. В целом я был цел, лишь только всё тело было покрыто многочисленными синяками и ранами, что было следствием падения на острые скальные камни.

Больше я разговаривать не мог, тело жутко болело от ран, и я то и дело отключался, теряя сознание. Когда я пришёл в себя, попытался встать и снова потерял сознание от острой боли.

В следующий раз, очнувшись, я увидел, что небо светлеет перед рассветом. В этот день к нам никто не подходил.

На следующий день к нам в яму просто скинули бутылку с водой и булку хлеба. Я не знаю, сколько это продлилось. Мы пытались выбраться из ямы, но это было невозможно, стены только осыпались и не давали сделать даже крохотный упор. Мы пытались хотя бы поставить чёрточки на стенах, чтобы отметить дни, но это тоже не удавалось, земля осыпалась, не оставляя никаких следов. Первые дни мы еще пытались тренироваться чтобы не терять форму, отжимания и прокачка пресса, но питание тоже было крайне ограниченным. всё та же вода и хлеб. Ночи становились холоднее и сырее, утром мы просыпались, дрожа от холода. Форма была летней, и холодными ночами согревала слабо, точнее сказать никак. В какой-то день решетка нашей ямы открылась, и вниз спустили лестницу.

Бородатый мужик ткнул пальцем в Макса и приказал ему подняться. Когда тот отказался, бородатый вытащил пистолет, выстрелил рядом с Максом и сказал, что следующая пуля будет в нём. Друг с неохотой поднялся, подмигнул мне и, кряхтя, пополз по лестнице вверх. Позже он вернулся, рассказывая, что был на допросе.

Потом ещё несколько дней нас по одному стали вытаскивать из ямы на допрос. И не получая никакой важной информации избивали и кидали обратно в яму. Этот ад продолжался несколько недель. Но радовало лишь одно. Мы с Максом понимали, что, если нас ещё не убили, значит, боевики явно решили нас или продать или выменять, как живой товар. Только вот когда? Пока этот вопрос был без ответа.

И вот спустя полтора месяца забрав Максима на очередной допрос, я тупо сидел и ждал. Но вдруг сверху я услышал крики людей и выстрелы.

А когда через несколько часов Макса не вернули в яму, я заподозрил страшное. И развеяла все мои страшные догадки голова чеченца, который посмотрел в яму на меня, ругнулся на своём языке и прокричал:

— Эй, Русс, твоя дрюг питался бежат. Но его покарал Аллах. Так что готовса ти сслэдущий. Я тэбя на куски порэжу и отдам шакалам. Аллах Акбар!!

После слов, чеченец провёл большим пальцем по горлу и смачно плюнул.

Страшная новость меня просто ошарашила. В голове никак не помещалась весть о смерти друга. — Зачем? Почему? И что дальше будет со мной?

Я не мог себе даже представить, что они хотели узнать у солдата — срочника, да ещё и первогодки. Что он мог важного рассказать им. Это не люди, а звери.

Но в данный момент я ничего сделать с этим не мог. До следующего утра я пролежал, скрутившись клубком, отказавшись даже от еды. Ещё несколько дней я прожил в страхе. Страх был лишь один: скоро придут и за мной.

Ещё через несколько дней меня вытащили из ямы, заставили раздеться и облили несколькими ведрами воды. Бросили какую-то одежду, не новую, но зато чистую и сухую. Сняв свою форму, которая с первого дня плена заметно потеряла свой вид, я обрядился в огромную по своим меркам одежду. Мне на запястьях защёлкнули наручники, засунули в машину и повезли в неизведанном направлении. Конечно, чеченцы знали, куда меня везут, для меня было всё в новинку. Ехали в основном ночами, днём останавливались, наконец, добрались до какого-то горного селения. На подъезде к аулу мне завязали глаза чёрной повязкой. После того как машина остановилась меня грубо вытолкали из неё и придерживая меня чтобы я не упал, повели. Когда с меня сорвали повязку, я стоял около старого сарая. В него меня грубо затолкали. И приковав наручниками к стене, закрыли дверь на амбарный замок. Проморгавшись от ослепительного солнечного света я огляделся. Да это был старый сарай, не большой, конечно, но довольно чистый и сухой. Было понятно, что теперь у меня начиналась моя новая жизнь.

Первые месяцы меня не выпускали даже на улицу, заставляли чистить какие-то горшки, мыть посуду, скоблить шкуры козлов и баранов, в общем грязную работу. Потом стали доверять чуть больше, выпускали во двор, чтобы я принёс воды, или прибрался. А потом приехали какие-то люди и меня закрыли в сарае. Несколько дней они что-то праздновали, жарили шашлыки и варили плов, запах стоял одуряющий. Но само собой мне оттуда не перепало ни кусочка. Но меня это не огорчало, хлеб из рук врага был непозволительной роскошью. Я, конечно, голодал, но чего — чего, а воды было вдосталь. Рядом с домом протекал горный ручей с обалденно вкусной водой.

В очередной день с утра они вышли во двор и что-то долго обсуждали, потом меня выпихнули во двор в круг из бойцов. И, видимо главный у них там, сказал на довольно сносном русском языке:

— Эй, Русс, выхады. Шакал паршивий, иды суда, ти пришоль на моя зэмля и за это я тибя убю как бешенный сабак.

— Я не хочу драться с тобой. Отпусти меня! — я посмотрел ему в глаза.

— А тыбя ныкто не спрашует, чо ти хошешь! — боевик расхохотался, — ти прастой раб, знаивай, своё мэсто, а, если сиводна виживешь, то рабом и останишса, и будэш подихат здеся рабом.

Чеченец сбросил пояс с ножом и кобурой на руки стоявшему бойцу рядом. Потом расстегнул куртку и тоже скинул её, поигрывая мышцами, прошёлся вокруг меня. А потом резко подскочил и ударом ноги подсёк моё колено. Я, конечно, устоял на ногах, вспоминая занятия по рукопашному бою, хотел было ответить обидчику. Но, понимая, что данная ситуация, в случае выхода из-под контроля, грозила мне гораздо большими проблемами, я решил сильно не геройствовать и поддаться. Хотя прекрасно понимал, что этот противник мне и в подмётки не годится. Здоровяк к этому моменту снова приблизился, и, рыча, словно раненый зверь, направил свой кулак в мою голову. Чтобы избежать нежелательных увечий, я подставил руку к голове и принял довольно мощный удар. Уже лежа на земле, я слышал хохот чеченцев, а амбал почувствовав вкус победы, кинулся на меня и стал жёстко пинать сапогами. Несколько раз, теряя от боли сознание, я лишь пытался группироваться и делать блоки руками.

Дальше удары сыпались один за другим. Бородатые физиономии довольных боевиков расплылись в хищном оскале и лишь на лице амбала, который меня мутузил, читалась только ярость и отвращение. Я точно знал, что нельзя отбиваться, можно было только защищаться, прикрывая самые стратегические места. Если бы я только попытался отмахнуться, меня точно убили бы, не позволив даже подняться. А так просто избивали, а когда устали и насытились побоями, два бородача подхватили меня и бросили обратно в сарай. Кряхтя от боли и обиды, я старался просто лежать и не двигаться. Еле перетерпливая жуткую боль, я старался глубоко дышать не глубоко. Пошевелив конечностями, я просто убедился в отсутствии серьёзных травм и увечий. Прохлада земли понемногу обезболивала. Чуть позже мне снова скинули хлеб и воду. Но я уже был в дремлющем состоянии. Во сне боль была не такой острой и мучительной.

Я не знаю, сколько отлеживался, по ощущениям пару недель точно. Кормили, как всегда очень скудно. Но зато потом стали выпускать во двор просто посидеть на солнышке. Ближе к зиме дали новую работу. Стали отправлять пасти баранов с другими пастухами. Но внимательно следили за каждым моим шагом. У меня не было ни единого шанса убежать. Поверь, я пытался и прикидывал, но на тот момент это было без вариантов. Что я могу здесь один, в горной пустыне? Друзей нет, поддержки нет. Я здесь один, на чужой земле. Даже если я разозлюсь, раскидаю всех охранников и убегу в горы. Эти джигиты меня в раз выследят, догонят и наверняка уж прирежут. В общем, так бездумно рисковать я не мог и не имел никакого права. Ведь я знал, у меня есть дома моя любимая женщина, которая ждёт меня здоровым и самое главное живым. Так что, мысль побега меня не оставляла, но нужен был план. Очень надёжный и безопасный. Ведь проколоться даже на самой маломальской ерунде, было весьма глупо и опасно для жизни. И я ждал, просто терпеливо ждал. Так и шло еще примерно полтора года, точнее я не знаю, как понимаешь календаря и часов мне никто не давал. Привыкать я привык, но каждый день думал, как вернуться к тебе.

Вика смотрела на мужа, прикусив губу, чтобы не разрыдаться. Юрий прекратил рассказывать и притянул жену к себе на колени.

— Не плачь, малышка моя, теперь я дома и всё хорошо. Я с тобой!

— Расскажешь, что было дальше? — Вика прижалась к мужу и обняла его за шею, еле сдерживая слёзы.

— Расскажу, конечно. Но давай, наверное, завтра уже?

— Нет, если ты, конечно, не устал, то я хочу послушать сейчас, — Вика нежно поцеловала мужа.

— Ну, хорошо, тогда слушай. Жизнь продолжалась тоскливо и монотонно. Но примерно год назад в село, где я находился, боевики привезли девушку с матерью. Я видел, из своего ветхого сарая, как они выходили из машины, девушка плакала, а её мать стояла рядом, с абсолютно каменным лицом. Она и всё остальное время там ходила, как будто палку проглотила.

Юра иронично хмыкнул, чем вызвал улыбку на губах жены.

— Что уж там, в семье произошло у них, я не знаю, но видимо что-то очень серьёзное. Наверно насолила девчонка сильно своей родительнице. Мать оставила дочь под охраной и уехала, бедняжка так кричала, так умоляла, но всё без толку. Ну, эта женщина потом приехала, а потом очень часто уезжала в город, а её дочь оставалась в доме с бородатыми охранниками. Там, конечно, были старики, хозяин дома и его две жены. Там это нормально. Они часто спали днем, выдадут задание на день, вечером выходят, проверяют, поужинают и опять спать. И вот спустя какое-то время, я заметил, что девушка случайно увидела меня, и с того момента часто за мной украдкой подглядывала. Я на работу, она подглядывает, я с работы — она снова где-то рядом. И миленькая такая девчушка, на вид лет чуть больше двадцати.

Последующие дни тянулись гораздо дольше и болезненней. Мне предстояло работать на каменоломнях. Точнее в аул привозили куски горных пород, а я под чутким надзором обтёсывал руду, делая из них каменные блоки для новых жилищ. Работа была адская, учитывая постоянный недостаток еды и травмы на теле. Тело после ежедневного труда болело так, как будто я попал в зернодробилку. Кровь, конечно, уже запеклась, но голова сильно болела несколько дней. На необработанных ранах, на ногах появлялось воспаление, всё грозило появлением абсцесса. Мучила тупая не проходящая боль. Но, однажды, в одну из ночей, я, конечно, пытался уснуть на холодной земле, но из-за жуткого холода, боли и голодного желудка, это было довольно трудно сделать. И вдруг внутри меня появилось странное чувство. Мне вдруг показалось, что кто-то пристально наблюдает за мной. Медленно приоткрыв глаз, я заметил снаружи за стенкой сарая чей-то силуэт. Больше от страха, чем от любопытства, я лишь спросил:

— Эй, кто здесь? Что Вам ещё нужно?

Силуэт тут же исчез. И я отчётливо слышал топот отдаляющихся шагов. До утра я вовсе не сомкнул глаз. Лишь под утро, меня всё же сморила дремота, но от громких криков снаружи, я быстро проснулся. И осмотревшись, немного, был удивлён. На земле, недалеко от меня, лежал кусок лепёшки. Поскольку есть хотелось очень сильно, я тут же набросился на хлеб и съел его, стараясь не поперхнуться немного заветренным хлебом.

Потом мне принесли еду. После усиленного приёма пищи, я стал размышлять. Ведь теперь появилась новая головоломка. Что за тайный гость посетил меня ночью, ведь этот хлебный подарок был, по всей вероятности, от него.

А чуть позже, когда снова отправился на работу, я снова приметил ту молоденькую девушку, которая, с нескрываемым интересом смотрела в мою сторону, боязливо выглядывая из-за небольшой постройки.

На следующую ночь, я снова заметил тень человека, но уже не стал пугать, притворился спящим. Чуть позже внутрь сарая снова что-то сбросили, и тень исчезла, под уже знакомый топот ног. Предмет глухо стукнулся о землю и подкатился к моим ногам. Я сфокусировал зрение и рассмотрел предмет, на земле на этот раз лежало яблоко. Я с удовольствием ел сладкий сочный фрукт. Ведь за время моего заточения с витаминами у меня было, мягко говоря, не очень хорошо.

Анализируя ситуацию, я понял: мой ночной гость, это та молодая девушка, которую, депортировала в горы злая мать. Иначе и быть не могло. Но вот вопрос, почему она меня подкармливает, ведь сама очень сильно рискует, делая такие добрые жесты для чужака.

Оставалось лишь ждать, чтобы найти ответы. Подарки сыпались в яму каждую ночь. И вот ещё через пару ночей, я решил всё же заговорить со своей покровительницей. И когда она снова появилась, я приподнял голову и громко прошептал: — Эй, девушка? Кто ты?

Тень моментально скрылась из вида, но звуков убегания я не услышал.

— Подожди не уходи, прошу тебя, — начал я снова прояснять ситуацию. — Ответь, если понимаешь русский язык, почему ты помогаешь мне. Я же русский преступник для твоего народа. Скажи, почему ты здесь рядом со мной?

Но в ответ лишь была тишина.

— Ну, раз ты не можешь ответить мне. То хоть имя своё назови, пожалуйста.

Тишина была всё такой же долгой и мучительной. Но вдруг из темноты я услышал, милый, но весьма тревожный голос: — Я Айшат.

И шаги ножек, торопливо отдаляясь от сарая, снова исчезли в темноте.

В общем, пропуская всю эту историю, я только добавлю самую развязку. Чеченская девушка Айшат, стала заботиться обо мне. Приносила еду, и тайно унося из дома медикаменты, залечивала мои раны. Девушка стала меня подкармливать понемногу, на свой страх и риск, то горсть изюма подсунет, то пару яблок, то курагу. Иногда, если получалось, то давала кусочек мяса или колбасы. Сыр делала, сыворотку наливала и прятала в ней кусочек сыра или творога. Тогда стало легче жить. Сил стало в разы больше и всё благодаря этой сердобольной девчушке.

А после месяца восстановления мы с ней очень сдружились, видно было невооружённым взглядом, что я ей нравился. Айшат заботливо обрабатывала мои раны, мы могли бесконечно общаться на любые темы. Но, конечно же, соблюдали осторожность, чтобы не быть разоблачёнными. Девушка всегда приносила с собой еду, даже горячую похлёбку в глиняных горшочках. И всегда с улыбкой смотрела на то, как я ем. Мне стало намного легче, я заметно почувствовал прилив сил. Хотя, охраняющим меня боевикам этого знать не нужно было. Но благодаря тому, что я носил одежду на несколько размеров больше, этого никто не замечал. Я старался так же таскать ноги и еле тянуть груз. В общем, прикидывался, как мог.

Примерно через полгода после знакомства, Айшат, в очередное полнолуние прокралась ко мне в сарай и попросила спасти её. Я спросил, чем же я могу ей помочь, положение то у меня гораздо хуже, чем у неё. А она ответила, что находится в этом селе она уже не может. А ещё тайком услышала, что боевики собирались и меня казнить за ненадобностью, поэтому девушка предложила свою помощь в моём побеге.

Я был озадачен и поражён одновременно. Но времени на обдумывание уже не было. Мы решили скоординировать план побега, стараясь не упустить ни одной мелочи, ни одной промашки и ни одного недочёта. Айшат рассказала, что она может стащить ключи от машины и карту местности у главного охранника. И если я смогу ее отвезти в Ставрополь, то она даст мне денег на дорогу домой, и на бензин и дорогу у неё тоже есть. Документы мои она тоже попробует найти. Я понял, что это был шанс. И согласился помочь. Подготовка заняла еще несколько месяцев. Айшат таскала в мой сарайчик деньги и продукты, которые могли долго храниться. В один из дней она, проходя мимо, сунула мне маленький пакетик. Я его спрятал и вечером увидел свой паспорт и военный билет. Я не мог поверить, что свобода если не за порогом, то уже совсем недалеко. Сидел, гладил обложку паспорта и перечитывал страницу со штампом о нашей женитьбе. А под обложкой лежала твоя фотография. Помнишь та фотография как у тебя в паспорте. Я взял её с собой, и вот она опять вернулась ко мне. Бандитам, видимо было лень разглядывать паспорт, и они ничего не нашли. Просто бросили в сейф или куда там. А Айшат нашла и принесла.

И наконец, в один из дней, мать Айшат в очередной раз уехала в город, старики расслабились и залегли в спячку, работников отправили на выпас, хотели и меня тоже, но я сделал вид что подвернул ногу и не могу передвигаться. И мне разрешили остаться. Я прикинул, что более удобного случая может не представиться.

И наш план великолепно сработал. Работники ушли со стадом в горы, обычно это было на несколько дней, припасов они с собой взяли на неделю.

Старухи после завтрака бродили по двору, тыкая Айшат недоделанными делами и давая ей задания как для золушки из детской сказочки, только что сорок розовых кустов не заставили посадить. Но наконец то они угомонились и пошли в дом пить чай и отдыхать. Я знал, что Айшат подмешает им в чай снотворное, чтобы не дай бог раньше времени не проснулись. Как только из открытого окна раздался храп уснувших тёток, Айшат потихоньку вышла и махнула мне рукой. На плече у неё висела сумка с едой и вещами. Я перехватил поклажу, и мы, осторожно озираясь пошли к воротам. Там стояла машина, старенький, но вполне исправный УАЗик. Но, чтобы не насторожить и не разбудить ненароком стариков, мы откатили машину метров на сто пятьдесят, благо под горку, и только тогда завели её. Мотор несколько раз чихнул, но потом завёлся, и наш побег начался. Только на машине проехать долго не получилось, к сожалению. Через три часа поездки, машина заглохла, кончился бензин, а запасной канистры, как ни странно, не оказалось. Видимо, кто-то из боевиков перенёс её в сарай или ещё куда-то. Выматерив про себя инициативного урода, я закатил машину в кусты, замаскировал сухими ветками и нам пришлось продолжать путь пешком, благодаря тому, что в картографии я научился ориентироваться ещё во время «Учебки». Так что, мы подумали и решили идти через горы по бездорожью. Ведь по самой дороге это было бы глупо и опасно. Русский парень с чеченской девушкой вдвоём в горах, это довольно-таки сомнительное сочетание. Первая же случайная машина и мы пропали. Ничего доброго это не сулило. Но наше продвижение к долгожданной свободе это, конечно, сильно замедлило. Мне было проще идти, всё-таки почти три года я ходил пастухом, а вот Айшат за год дальше двора не выбралась ни единого раза. Но она шла за мной, не жалуясь и не хныча. К тому моменту как начало темнеть, мы прошли около десяти километров и проехали примерно сто. А до Грозного было еще пятьдесят километров через горы. Двое, а то и трое суток пути.

На наше счастье, получилось найти расщелину в скале, и мы устроились на ночлег там. Костёр разжигать нельзя, огонь в темноте видно на много километров, хорошо, что хоть лето и не очень холодно. Но всё равно спали урывками, подскакивая на каждый звук. Я прекрасно понимал, что нас, скорее всего уже ищут и ждал погони в любую секунду. На рассвете я разбудил Айшат, мы быстро перекусили и пошли дальше. И пока шли, старались по минимуму выходить на открытые места, постоянно прислушиваясь и проверяя, чтобы не было погони. К вечеру следующего дня нам оставалось примерно четыре километра до Грозного. Еды хватило впритык, и мы решили заночевать в горах, а утром уже отправиться в город. Договорились, что я прикинусь переметнувшимся в мусульманство, там, кстати, немало таких, а Айшат на время станет моей женой. Тоже правоверной мусульманкой, укутанной по глаза в чадру, к счастью, девушка захватила с собой и эту одежду. А под этими пышными тряпками сам чёрт не разберет ни лица, ни возраста, ни фигуры. Утром так и поступили, я переоделся в одежду какого-то чеченца, она замоталась, скрыв лицо, а из сумки изобразили глубокую беременность новоиспечённой жены. И войдя в город, направились в первую попавшуюся гостиницу. Там сняли номер на трое суток, объяснив, что приехали на обследование в госпиталь, немного отдохнули, вымылись и направились на автовокзал. Купили билеты на ближайший рейс до Ставрополя. Нам очень повезло, что нужный нам автобус отходил через двадцать минут, мы сразу сели в автобус.

И уже когда наш водитель завёл двигатель, я увидел, что на территорию автовокзала как ураган въехала машина одного из тех боевиков, который приезжал в гости к хозяевам. Небезызвестный мне Шамиль выскочил из машины и тут же побежал к кассам. Было нетрудно догадаться, что он искал нас, двух беглецов. Так же быстро он выскочил из автовокзала и, понимая, что опоздал, поднял голову кверху и громко закричал:

— Я наиду тибя Русс, наиду и зарэжу…

Потом ещё несколько раз чеченец оглядывался вокруг, но судьба была на нашей стороне, и он нас не заметил. Наш автобус стал разворачиваться и начал движение. Больше ту машину и, собственно, самой погони я уже не замечал. Судя по всему, мы ускользнули в последний момент. Только вопрос времени как быстро боевики найдут гостиницу и узнают, что постояльцы не вернулись ночевать. Пока мы отъезжали, я чувствовал себя паршиво. Так хотелось выйти из автобуса и выбить из этого чеченца всю дурь. Чтоб он ни ходить, ни ползать не мог. И я знал, что я это могу сделать. В драке один на один, я покалечил бы этого чёрного джигита на раз, два. Но только не сегодня, только не сейчас. Ведь у нас с Айшат есть план, и мы должны его строго придерживаться. А значит, с чеченцем я встречусь позже. Может быть когда-нибудь потом. И вот тогда он уже получит за всё и ответит за каждое слово.

Усталость и монотонная поездка давала нам несколько часов для сна. Поздно ночью мы въехали в Ставрополь, дождались утра и отправились домой к родственникам Айшат. Там нас встретили как родных и успокоили, что не никому и никогда не расскажут о нашем визите. Сообщили также, что мать девушки уже звонила им в расстроенных чувствах, и сообщила, что её непокорная дочь сбежала от жениха. Но она всё равно её найдёт, где бы не скрывалась эта подлая негодяйка. Айшат была очень напугана этой новостью. Мне пришлось её обнять и успокоить, что бояться нечего, она теперь в полной безопасности. Насколько я успел узнать эту девушку, её собирались отправить во Владикавказ к другой родне, чтобы она могла нормально жить и учиться, не хороня себя в горах. Я вспоминал, что, когда мы с ней шли по горам, Айшат мне рассказала, что хочет стать врачом, но мать была категорически против, несмотря на отличные оценки в аттестате дочери. Ей было важнее получить калым от семьи жениха. Поэтому девчонка и придумала план, как уехать к дальней родне, и жить там без матери, наплевав на все её планы и проклятия.

Через день я проводил Айшат и её тетю на поезд в Санкт — Петербург, а сам пошёл в военкомат чтобы обозначить свое освобождение и возвращение. Еще примерно месяц меня донимали допросами и опросами, а потом, проверив все данные, отпустили с миром домой. Купили билет и выплатили небольшую сумму на дорогу. У Айшат я деньги брать отказался, не по-человечески это. Ну, вот в принципе вся история. И теперь я дома с тобой.