Московский повеса Тихомир приезжает в российскую глубинку, где влюбляется в очаровательную, но странную девушку Забаву, которая рожает от него сына. Позже оказывается, что Забава и ее сын являются потомками «Первых» людей на Земле, смыслом жизни которых является обретение высших знаний. За «Первыми» испокон веков ведут охоту потомки «Вторых» людей на Земле, желающие уничтожить «Первых», чтобы обрести мировое господство. Одновременно «Вторые» разыскивают древнюю реликвию «Первых», способную дать им доступ к высшим знаниям. Не зная об этом, Тихомир сталкивается с реальной угрозой, и не только для себя, но и для своего сына. Гонка и лишения, страх и радость, интриги и добродушие, убийства и спасения, загадки и ответы, а также внезапно нахлынувшие чувства к простой русской женщине – все это меняет мировоззрение Тихомира. А открытие основ исходного русского языка, восприятие исконной русской духовности и культуры приводит его к осознанию своего предназначения.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Первые и Вторые. Первый сезон. Медведь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
12 серия
Эпизод 1
Память предков
5–6 апреля 1862 года Москва
— А на какой стороне реки погост? — спросил Хранитель.
— Так в излучине Москвы-реки, в Хамовниках, — по-простецки ответил Тихомир, — под Новодевичьим монастырем.
— Погост за Воробьевыми горами, которые есть Седьмой холм Москвы, — задумчиво сказал Хранитель, обратив внимание на величественное расположение, — возле Новодевичьего монастыря, посвященного Пресвятой Богородице Путеводи-тельнице. Образ которой, по преданию, написал евангелист Лука, Семидесятый сподвижник апостола Павла, который слыл «апостолом язычников» и не входил в число «Двенадцати»!
Казалось, что в голове Хранителя что-то «созревает», и он было хотел что-то уточнить у Тихомира, как вбежал довольновзволнованный Третьяк.
— Кое-какую одежонку нашел, — гордо заявил он.
На съезде с вечно кособокого деревянного Крымского моста дрожки, запряженные приметной пегой хромой кобылой, были остановлены городовым, который, не таясь, сказал вознице:
— Ну-сь?
Извозчик замешкался, но полез доставать кровные.
Когда немного отъехали, извозчик проворчал:
— Кажинный день на ентого городового Соболева расход. Вот статуй еще небесный! И зачем я эту крытую «линейку» на душу взял.
Хранитель ответил:
— Езжай, братец, тебе воздастся… Заплачу как за «лихача».
Извозчик, набивая цену, начал плакаться:
— Что станешь делать, рупь фараон лекспроприировал. А заработок какой? На три-шесть гривен в день с конем не управишься. Овес, сено… В трактире калачик съешь и колбаски возьмешь, чай — на одново, половому — пятак, на дворе за коня — пятак, фатера, еще трактир, когда смерзнешь… Куда тут!.. Работник теперь три с полтиной хозяину везет. А если раньше подковать новой подковой на станке стоило семнадцать копеек за копыто, так сейчас по двадцать восемь берут!
На подъезде Хранитель спросил:
— Сколько захочешь?
Извозчик скривился, словно кислого в рот взял, и, закатив глаза, собрался было говорить, как Хранитель, приподняв от его груди номерной знак, отсек:
— «Уксус»! Дело государственной важности! Коль скажу — повезешь даром! Жди здесь.
«Ванька» опешил, но супротив не стал перечить:
— Знамо дело! А кто они такие по ночам по кладбищам шастать?!
У белесой стены Новодевичьего монастыря стояли Тихомир и Хранитель.
Вход склепа был закрыт прочными корабельными цепями, на которых покоился старинный навесной замок на два ключа, да еще и с секретом.
— Внутрь не попасть. Нужен папенька, — сказал Тихомир.
— А внутрь и не стоит, — очень задумчиво сказал Хранитель, осматривая наружные очертания склепа, покрытые замысловатой росписью.
Через мох и плесень на портале проступали ажурные буквы, когда-то созданные древним умельцем на старорусском языке. Хранитель, читая слова, тихо и очень мягко проговорил в конце:
— Гхангхбеярринг.
Тихомир не понял сказанного:
— Олег Ярославович! Что вы сказали?
Хранитель улыбнулся и, пригладив усы, ответил:
— Не все сразу, дорогой мой боярин Тихомир Андреевич Медведь. Не все сразу.
Хранитель как-то по-особенному произнес «Медведь», что Тихомиру показалось, как будто он слышит свою родовую фамилию впервые.
Возвращаясь назад к Ордынке, Хранитель остановил извозчика.
— Тихомир, я сейчас зайду к старому товарищу. Действуем, как договаривались, — полушепотом сказал Хранитель.
Тихомир понятливо кивнул.
— Держи, — Хранитель сунул вознице деньги, — не обидел?
Возница быстро пересчитал монеты и заулыбался:
— Пять рублей!
— Завезешь моих на Николаевский вокзал и получишь еще пять, — сказал извозчику Хранитель.
— Будет сделано, ваше благородие, — довольно ответил тот.
Эпизод 2
Хитровка
6 апреля 1862 года Москва
Под утро к пустынной площади у Николаевского вокзала подъехали дрожки.
Уставшая пегая кобылка переступила со здоровой ноги на хромую и обреченно зафыркала, вспоминая свою тяжелую долю:
— Когда уже отбегала свое на воинской службе, пришлось заниматься извозом. Пенсии же у лошадей нет. Все же лучше, чем на скотобойню!
Когда из дрожек вышли двое обычных мужчин, один из которых нес в руках какой-то сверток, кобылка зафыркала уже радостно:
— Сейчас закончим работу и поедем на постоялый двор в тихий пригород Москвы у Тверской заставы. Там сон, вода и овес.
Но дрожки стояли на месте, и кобылка фыркнула уже возмущенно:
— Поехали!
Она хотела пожаловаться своим «коллегам», но никого рядом не было, и кобылка поняла:
— Извозчик видит, что конкуренции нет, и хочет взять еще работу. Эх!
Монументальное двухэтажное здание первого московского вокзала с аркадой венецианских окон и таких же тройных высоких дверей первого этажа по центру возвышалось двухъярусной башей с часами.
Тихомир и Третьяк с Первым на руках зашли в правые по ходу двери вокзала одновременно с тем, когда из левых дверей вышла роскошная женщина в черном одеянии и шляпке с вуалью.
Женщина перекинула на локоть небольшой, черной кожи дорожный саквояж, подняла голову, посмотрела на часы башни, достала из складок платья золотые карманные часы, щелкнула крышечкой и взглянула на циферблат с надписью Breguet.
Осмотрев площадь, она с досадой увидела только одного извозчика с какой-то клячей.
Кобылка испуганно заржала. Ее обдало волной холода, как будто сама смерть прошла рядом.
Женщина молча уселась в дрожки.
Извозчик тронул вожжи, и кобылка нехотя засеменила, еще больше припадая на хромую ногу.
Обернувшись, извозчик поклонился и спросил, представляя, что заработает хорошую копейку, если поедет к гостинице первого класса «Дюссо» или к какому-нибудь шикарному особняку:
— Куда барыня пожелает?
В ответ он услышал то, чего никак не ожидал:
— На Хитровку.
Он резко натянул вожжи, и кобылка встала как вкопанная, довольно фыркнув:
— Все-таки на постоялый двор!
Извозчик еще раз обернулся и раздосадовано сказал:
— Барыня, на Хитровку никак нельзя! Не поеду.
Женщина спокойно сказала:
— Десять рублей.
Извозчик начал сомневаться:
— Не надо ехать! Это раньше там был просто Хитровский рынок. Все началось с появления на Хитровке биржи труда. После отмены крепостного права в Москву стало приезжать очень много крестьян. Работу искали. Мне вот повезло — «ванькой» стал. А многие так и не нашли работу. Пока продавали последнее, было чем прокормиться, а потом уж и разбойничать стали.
Женщина слегка прикрикнула:
— Не бойся. Мне туда и надо. Поживей давай!
Извозчик нехотя понукнул, кобылка тронулась, но недовольно проржала:
— Не нравится мне эта поездка.
Дрожки долго и медленно кружили по темным улицам и проулкам Хитровки.
Когда дрожки заехали в какой-то тупик возле трактира «Сибирь», из темноты их обступили три мужские фигуры.
Извозчик в испуге съежился, а кобылка беспокойно заржала, когда чьи-то незнакомые руки схватили за удила.
Один из мужчин подошел к дрожкам, запрыгнул на подножку и зловеще произнес:
— А кто тут? Барыня! Какая встреча!
В ответ он услышал совершенно спокойный голос:
— Хватит болтать. Найди мне Картуза. Срочно!
Спустя минуту после того, как «грабитель» ушел, женщина достала Breguet и посмотрела время:
— Четыре часа утра ровно.
Тихомир посмотрел на часы башни вокзала:
— Четыре часа утра ровно.
Эпизод 3
Долой царизм!
6 апреля 1862 года Москва
Тихомир и Третьяк с завернутым в броское, все в аляповатых цветах, покрывало Первым, одетые в косоворотки и заправленные в сапоги штаны, вызывающе громко разговаривая и расталкивая других пассажиров, садились в зеленый вагон третьего класса поезда на Николаевском вокзале. Тихомир тянул в одной руке старый, видавший виды чемодан, а в другой — холщовый, местами грязноватый узел со скарбом. Со стороны их можно было принять за уезжающих из города мастеровых или даже крестьян. Плюс младенец начал верещать, привлекая к себе внимание. Здоровенный жандарм, дежуривший на перроне, брезгливо поморщился и отвернулся.
Немного в сторонке от перрона стоял Хранитель. Одетый в темно-синий сюртук поверх рубахи, он не привлекал особого внимания. Но вел себя так, как будто кого-то нетерпеливо ожидал. Выпрыгивал, высматривал кого-то в толпе пассажиров и их провожающих.
Когда паровоз дал два длинных гудка и тронулся, Хранитель запрыгнул на подножку и еще раз оглянулся — никого.
Он сунул проводнику гривенник.
— Браток, не закрывай дверь, мой кум опаздывает. Эх, хоть бы успел, — «заокал» он.
Монета исчезла из рук Хранителя так быстро, что он и не заметил, хотя проводник в это время смотрел в другую сторону.
Хранитель стал наблюдать за перроном из открытой двери вагона.
Он прекрасно видел, как к уже набирающему скорость поезду бежал Игнат.
Хранитель сосредоточился и начал внушать Игнату на расстоянии:
— Посмотри на меня!
Игнат, словно услышав, начал глазами искать того, кто его звал, и с разбегу налетел на рыжеволосого господина в приметном модном черном котелке.
Тот отлетел в одну сторону от Игната, а его чемодан — в другую. Чемодан раскрылся, и из него разлетелась кипа бумаг мелкого формата.
Бумаги начал подбирать народ, то и дело раздавались «охи и ахи»…
Игнат не успел опомниться, как был схвачен под руку жандармом. А рыжего господина в котелке и след простыл.
Жандарм со всей дури свистел в свисток, и к нему уже прытко бежали другие блюстители порядка.
— Вот сволочь! Листовки разносить! — рявкнул жандарм.
Игнат растерянно смотрел то на удаляющийся поезд «Москва — Санкт-Петербург», то на листовки «Долой царизм!».
Его скрутили и повели вдоль перрона.
Когда Игната вели возле мусорной урны, он внезапно начал вырываться и ругаться на непонятном языке — в урне лежали скомканные рыжий парик и котелок.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Первые и Вторые. Первый сезон. Медведь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других