Мега шабаш

Дмитрий Сон, 2020

Загадочное письмо, в котором говорилось о наследии, в одночасье полностью перевернуло жизнь Ильи. Загоревшись мечтами о чужом золоте, он уже на следующий день, собрав с собой немного еды, отправился в путь. Однако по-быстрому разбогатеть Илье так и не удалось. На своём пути он нашёл лишь боль и страдания. А дальше всё стало только хуже. Илью поглотила жизнь, в которой существовали не только люди, но и ведьмы, мечтающие покинуть свои болота и занять главенствующее место на земле.

4

Первым шагом к заветному сундуку с несметными богатствами была поездка в близлежащий городок Ульянов. Со слов Ильи, это было то ещё гиблое место. Все дома как один были сложены из сруба и окрашены цветными красками. Словно там жили одни лишь счастливые люди или наркоманы. И если Илье не нравилось, что дома его все знают хотя бы в лицо, то в месте с населением в десять тысяч или около того шансы на приватную жизнь у людей и вовсе сводились к нулю. И жизнь была там странной, так как единственной работой там была работа на пасеке. Пчёлы, мёд, ульи, и даже была профессия, подразумевающая с утра до вечера разрисовывать ульи разными рисунками. А тут уж у кого на что фантазии хватало. Это могут быть цветочки, узоры, рыбки или вот хит — пчёлы. Одним словом, сам город и был ульем, мёд, который они и продавали по всей стране, на что и покупали свои цветные краски. Или какие-то там ненормальные препараты. Иначе кто захочет там жить? Ведь, по статистике, там от пчелиных укусов в год погибало людей больше, чем в городах от пьяной поножовщины.

— Ахх, — в очередной раз громко вздохнула женщина, сидевшая в карете напротив Ильи. — Как прекрасно, я так люблю Ульянов, там ТАК красиво. И сам воздух прям медовый. Я аромат этого милого городка чувствую уже сейчас.

«Щас я тебе сниму свои ботинки, и будешь нюхать вонь моих носков. Мымра толстая», — подумал Илья и ещё круче отвернулся от женщины, уставившись в окно повозки.

— И правда, — тут же её поддержала другая женщина в широкой шляпе и солнечных очках.

«Кто носит в помещении солнечные очки? Мудаки или наркоманы, — прокомментировал снова про себя Илья и, еле сдерживая внутренний смех, ещё круче от всех отвернулся. — Трындец, ещё шесть часов ехать в одной карете с толстухами и наркоманами. Эти двое вообще не в адеквате. Вторые сутки уже сопят в две дырочки. Завидую им, щас бы сам с удовольствием уснул, если бы от этой тряски меня всё время не мутило».

А женщина в шляпке и очках всё болтала о воздухе, экологии, прогрессе, политике и очень-очень много об уходе за кожей, глазами, ногами, и за вторые сутки их совместной поездки Илья узнал буквально всё об эпиляции, причём всего тела, и даже хорошо теперь себе представлял все болевые ощущения от того или иного метода эпилирования.

Так что, когда кучер остановил повозку и проорал себе: «Приехали. Конечная остановка. Багаж и личные вещи не забывать», — Илья из кареты незамедлительно катапультировался и в обнимку с рюкзаком побежал в привокзальный туалет. Мочевой пузырь лопался, как и голова. А ещё хотелось что-нибудь поесть.

Итак, в привокзальной уборной первое, что бросилось в глаза, — это писсуары в форме ульев, которые воняли как обычные писсуары в общественных местах. Зато вот в соседней забегаловке чёртов мёд был везде. Мясо с мёдом, картошка с мёдом, чай медовый, да даже в простую воду они капали пару капель мёду для вкуса.

— А что-то нормальное у вас есть поесть? Без мёда, я имею в виду, — спросил Илья злым раздраженным тоном.

— Ужас какой, — посмеялась над ним женщина как над дурачком. — Вы из города, да? Надолго к нам?

— Сахарный диабет. Никогда о таком не слышали?

Женщина задумчиво перестала жевать мёд в сотах, а затем, исполнив сосущий звук, выплюнула воск в стеклянную банку и сухо ответила:

— Нет.

— А-а-а, это видно. Ладно, хрен с вами. Дайте мне тогда блюдо дня.

Пауза. Поняв, что у них такого нет, Илья ткнул пальцем в наиболее привлекательные блюда и наименее сладкие на вид. И ошибся он буквально во всём. Даже белый хлеб был буквально пропитан мёдом. Но худшее было даже не в еде — Илью пчела укусила в плечо уже в центре города. А ему нужно было попасть к маяку, пройдя все цветочные луга по пути. Задачка предстояла не из лёгких.

А за окном стоял тёплый летний вечер, что многократно облегчало жизнь Илье. Одно дело — идти за сундуком с сокровищами, когда тепло и светло, и совершенно точно оказалось бы сложнее идти в мороз.

Задерживаться в модной по меркам этого «миленького» города гостинице Илья не стал. Как только покушал, так отправился в путь, даже оставил блюдо недоеденным. Местные горожане раздражали круче пчёл. Ведь каждый раз, заходя в кафе, они здоровались с официанткой по имени и все как один спрашивали:

— Что, новенькие приехали?

— Да. Типа горожанин или типа того, — после каждого слова «типа» она издавала тот сосущий звук и хихикала.

Одним словом, Илья был рад остаться один. Конечно, всюду он замечал на себе косые взгляды местных. Но это ничего, на него так косо смотрели и дома. Разница была лишь в том, что там его знали, а тут нет.

Шёл Илья и шёл, сперва покинул символичные городские стены. Это был даже не частокол, а обычная ограда, какой ограждали загоны для скотины. Просто вбили в землю на приличном расстоянии столбики и к ним наспех приколотили по две доски, одну сверху, другую снизу. Видно было, что забору горожане особого значения не придавали. Ну, конечно, люди не животные — из своего загона не разбегутся. Будут сидеть в нём и в достатке, и в грязи, тепле и холоде. Зубами вгрызутся в свои пожитки, и до смерти никого не выгонишь и сраной метлой.

Илья был рад покинуть городские стены, но его счастье продлилось недолго. Во-первых, дышать было невозможно. От самого подножья города начинались цветочные поля, и простирались они дальше видимости глаз. Илья чувствовал, что у него начинается астма, хотя астмы у него никогда и не было. А дальше это были пчёлы, он никогда даже не мог себе представить, что бывает столько пчёл. Они сидели буквально на каждом цветке и кружили над головой чёрными тучами. Спасало всю ситуацию только то, что его они не кусали.

Видимо, просто потому, что уже темнело и пчёлы становились сонными. Так, идя через яркие цветные поля, Илья встретил закат, и лишь с маленькими перерывами на отдых он дошёл и до рассвета. К этому моменту он наконец-таки добрался до леса, где, особо долго не разбираясь, прилёг на травке и тут же уснул, даже не укусив ни кусочка рогалика и не сделав глотка воды.

Где-то часа через четыре спину Ильи пронзила острая жгучая боль, от которой, заорав на весь лес, он вскочил и спросонья куда-то побежал вглубь леса. Только чуть позже до него наконец дошло, что это он просто во сне накатился спиной на проклятую пчелу.

Паника сразу отступила, ведь первое, о чём он подумал, так это то, что его какой-то местный упырь пырнул ножом. А вот жгучая боль никуда не делась. Так что, вернувшись к своим вещам, Илья, заметив укусившую его пчелу, ползущую по земле, яростно втоптал её своим сапогом.

Посидеть и нормально позавтракать здесь Илья уже не остался всё по той же причине, ведь заметил ещё несколько десятков пчёл. Лишь спустя несколько часов ходьбы, когда все цветочки остались позади, Илья смог присесть и хорошенько перекусить и отдохнуть.

Здесь была прекрасная атмосфера, никаких ярких цветов и жужжания насекомых. Только всепоглощающая тишина. И запахи — Илья никогда не вдыхал такого чистого воздуха. Только сейчас он вдруг осознал, что, всю жизнь живя в городе, всё время дышит потом и грязью с десятков тысяч немытых тел.

И так Илья просто сидел на сухом мягком мху и, наслаждаясь каждым вдохом, думал о сундуке с золотом, оставленном той самоубийцей. И о своей новой жизни с чужим золотом. На эти деньги можно будет достроить родительский дом, чтобы никому не пришлось в нём ютиться. Возможно, даже построить рядом ещё один — для рабочих, тогда ему бы даже не пришлось рубить дрова или пахать землю. С чужим золотом можно свою жизнь обустроить достаточно комфортно, и у Ильи всплывали в разуме самые приятные мысли и картинки.

Немножко Илья отдохнул, немножко поел и отправился дальше. Странно, но здесь, в лесу, он совершенно не уставал. Шёл себе спокойно и шёл. По первой, конечно, Илья побаивался, что встретит случайно лесных хищников. Но вскоре и эта мысль его оставила, ведь это был абсолютно необитаемый лес. За все долгие часы своего путешествия Илья так ни разу и не увидел ни одного животного. Наверно, пчёлы или люди всех истребили. Наверное, поэтому у них и не осталось никакого другого выбора, как есть только свой мёд.

Так было даже лучше, однако сам факт того, что люди истребили всю здешнюю живность, Илью периодически напрягал. Но не тогда, когда стемнело. А в лесу стало темнеть гораздо раньше, чем в городе, тогда, конечно, Илья был рад, что живности в лесу нет. Ведь и без зубастых когтистых тварей тут было весьма не по себе. Ведь не было тут человека, что ходит на длинных ходулях, разжигая большие красивые светильники. И Илья вдруг понял, какой пункт он совершенно не рассмотрел, собираясь в свой поход. А именно — он не взял с собой ни одной свечи, а если бы и взял, то зажечь её было бы совсем нечем, ведь и ни одного коробка спичек он тоже с собой не прихватил.

Теперь под кронами деревьев стало совсем жутко, совсем как на кладбище без фонарика. И чем темнее становилось, тем чаще Илье чудились различные звуки и тени за спиной. Так что теперь, пока ещё совсем не стемнело, Илья, позабыв об усталости, бежал как на пожар к старому маяку с надеждой на то, что в нём найдётся какая-нибудь старая керосиновая лампа и кремень.

Конечно, сейчас, пробираясь через ночной мёртвый лес, полный страшных звуков и теней, Илья был склонен думать о плохом. О том, что в ночи подвернёт ногу и, падая, свернёт себе шею. О том, что просто переломает ноги и будет ползти на пузе обратно в медовый город, где его просто добьют жужжащие пчёлы-убийцы. Или о тенях. О них Илья старался, конечно, не думать. Но легче от этого ему не становилось, ведь чем сильнее темнело в лесу, тем страшнее в нём становилось.

Но как только Илья на полном ходу выбежал из лесу и, еле успев остановиться, сам едва не улетел с утеса самоубийц, все его мысли о страхах вмиг развеялись на свежем морском ветре. Его сердце билось, покалывая, в груди. А сам Илья теперь скинул с плеч рюкзак, упал на тонкий край сухой пожелтевшей травы, росшей по всей длине, казалось, бесконечного края высоченного утеса, и вздохнул с облегчением.

5

Обняв свой рюкзак ногами, Илья так сидел уже час и не спеша жевал свои холодные припасы. Спать хоть и хотелось, но он всё думал, куда же ему идти. Где находился этот старый, давно покинутый маяк? В его голове было так: он проходит через лес к морскому склону и там видит маяк. Спускается, находит свой сундук с золотом и на следующий день уже богатым человеком возвращается в семью. Однако в реальной жизни всё оказалось немного не так, как он представлял.

Морской утёс был настолько крут и высок, что при освещении одних лишь звёзд он словно стоял на краю бездонной пропасти на краю этого мира. Были слышны лишь редкие, разбивающиеся о камень волны. Такой мирный, тихий и манящий к себе шум прибоя. Глаза Ильи слипались, с каждой минутой все сильнее хотелось спать, а внутренняя паника его всё никак не отпускала. Волнение его раздирало изнутри, словно голодные кошки — пакет с едой. А ветер всё доносил шелест воды, маня Илью к себе:

— Иди к нам, и всё будет хорошо. Иди — и мы омоем все твои переживания, иди…

Слушать эти голоса было невозможно, ведь вся его боль с самого детства теперь выплыла наружу. Но самое обидное было то, что его бросили одного. Вся его семья ушла. Они живут все вместе, они счастливы. А он один, в лесу, и нет ни единой души в округе. А голоса обещали ему заботу, тепло и то, что он никогда больше не будет одинок.

— Чёрт, как же холодно, — вытирая слёзы рукавом кофты с капюшоном, всхлипнул Илья. — Я хочу согреться.

Но вдруг вспомнил о том, что с собой у него нет ни спичек, ни кремня. И по телу побежала блаженная дрожь. Так реагировало его тело на мысль о тёплой летней воде. И вдруг это чувство сдуло ветром как пушинку.

— Холодно, а вдруг и там будет холодно? — хотя голоса твердили ему, что это не так.

Илья откинул свой рюкзак ногой и, словно одурманенный сильным опиумом, пошёл обратно в лес собрать себе в дорогу сухого хвороста, но как только он оказался снова под кронами деревьев, все голоса ушли из его головы. Осталось лишь чувство страха перед тем, что он только что едва не натворил.

— Оу. Вот это да, — выдохнул Илья. — Значит, так это происходит.

Он обернулся обратно к утёсу, и его тело дёрнулось, словно получило разряд тока.

— Ну нафиг! — Илья бросился сломя голову бежать обратно вглубь леса.

Через сто метров дальше бежать он уже не смог. В лесу уже стояла глухая ночь, так что не было видно, куда и ногу ставить. Отсюда всплывали по новой его недавние страхи, где он неизбежно погибает самыми мучительными способами. И одышка, Илья буквально уже не мог продолжать свой бег, он остановился и, уперев руки в колени, стал тяжело дышать.

— Разбогатею — и у меня будет куча времени заняться своим телом и духом, — с трудом выдавил он из себя.

И что было делать дальше, ложиться спать прямо тут посреди леса? В своей голове Илья себя ругал как только мог. Ведь свой поход он совершенно никак не спланировал. Отдышавшись, Илья выпрямил спину и лопатками наткнулся на старый сухой сук, что треснул и обломался. А дальше его воображение всё сделало за него.

Илья с криками ужаса и истерики побежал обратно к утёсу. Там хотя бы было светло. А с голосами он уж как-нибудь да справится. И справился. Первые минуты, стоя спиной к морю, а к лесу лицом, в ушах так громко барабанило, что там не только голоса, но и пушечный залп он услышал бы с трудом. А когда Илья понял, что за ним никто не гонится, то успокоился. Даже ничьих голосов, кроме своих собственных, он уже не слышал.

— Итак, — ободряющим голосом сказал Илья, — лево или право? Ты-ы… Найдё-о-ошь моё насле-е-едие так же, как и нашёл моё письмо-о… Нет-нет. Это была красивая дама, а не бабка какая-то. Она была вся в белом платье с сексуальными кружевами в районе декольте и чёрными шелковистыми волосами до попы. Ммм… да, — Илья закрыл теперь глаза и представил, как красивая девушка вся в слезах пишет ему это письмо о своём наследии и позже бросается с утёса непременно головой вниз. Возможно, даже там же, где он сейчас и стоит.

Открыв глаза, перед ним простиралось лишь чёрное море, отражая редкие звёзды и молодой месяц, а левая сторона берега была идентична правой. Вид был умопомрачительный, но так ближе к своему сундуку золота Илья себя не чувствовал. Он думал, что решит, куда ему идти, с утра, после того как поспит. Но полученный им адреналин прогнал его сон, как ответственный сторожевой пёс со своего участка прогоняет кота. А значит, решать нужно было сейчас. И вариантов было всего лишь два: лево или право. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.

Илью этот нелёгкий выбор буквально подкосил и сбил с ног. Конечно, ставки были, безусловно, велики.

— Ладно, золото само себя не найдёт, — Илья решительно встал и, набрасывая на плечи рюкзак, ещё раз осмотрелся.

Слева ничего не было, справа тоже ничего, кроме неба и узкой кромки земли, отделяющей лес от моря. Он повернул голову ещё раз влево, вправо, и тут в ночном мраке на какую-то долю секунды блеснула зеленоватая дымка. Показалось Илье увиденное или нет, он так и не понял, однако без долгих раздумий пошёл направо.

И буквально через каких-то минут десять он снова увидел это едва уловимое зеленоватое свечение. В этот раз оно исходило снизу от маленького островка среди чёрной морской глади. Илья знал, что ему нужно туда, хотя эта груда камней мало чем напоминала маяк. Но ведь маяк ему был и не нужен. Только его фундамент, от которого, как и от загадочного письма, исходило то же зелёное свечение. А как было туда спуститься, Илья нашёл ответ на этот вопрос, даже не задавая его ни вслух, ни про себя.

По отвесному, как стена, склону к когда-то действовавшему маяку были вытесаны ступеньки. Они были неширокие, от силы тридцать сантиметров. Кое-какие от времени уже потеряли свой безопасный угол, однако при доле храбрости и отчаяния по ним всё ещё можно было относительно безопасно спуститься вниз. Что Илья и сделал. Правда, ему пришлось оставить свой рюкзак наверху.

А внизу его ждал приятный сюрприз в виде широкой каменной платформы, находившейся сантиметров на пять выше уровня моря. И, более того, от неё к разрушенному маяку вела такая же узенькая, как и ступеньки на подъем, каменная тропинка.

Илья с такой невероятной удачей прямо чувствовал, как он с каждой пройденной вперёд минутой становился всё богаче и богаче. Сердце его возбуждённо колотилось, а сам Илья уже ничего и не замечал, что у него творится вокруг. Он просто бежал вперёд, смотря себе под ноги, до тех пор пока не оказался на самой верхней точке каменистого островка.

Камни на нём отличались, это было понятно даже охраннику элитного базара для богачей. Одни были чёрные и гладкие, а другие — серые и шершавые, что совершенно никак не вписывалось в местную природу. Так что у Ильи больше не было ни тени сомнения — он там, где он должен быть. Осталось лишь разыскать сундук среди этих беспорядочно разбросанных камней.

На первый взгляд, эта задача была непосильной. Но Илья оказался тут просто потому, что следовал за едва уловимым свечением. Так что сундук или выбитые на камнях знаки он не искал, а просто встал на самой высокой точке острова и, медленно крутя головой по сторонам, внимательно оглядывался в поисках зелёного отблеска.

Час сменялся часом, ночь начала бледнеть, но никакого необычного свечения Илья так и не заметил.

Когда на улице совсем рассвело, Илья, стоя всё на том же месте, сделал зарядку для ног и, спрыгнув с камня, своим обычным шагом пошёл обратно на берег. Подыматься оказалось уже не так просто, как спускаться. Хотя при этом голова была всё время задрана кверху и Илья, не видя высоты, как при спуске, всё же себя чувствовал куда спокойнее. А когда он наконец забрался по ступеням вверх, позавтракал парой картофелин и половиной рогалика. Забрался на пару метров вглубь леса и в теньке, положив голову на рюкзак, уснул с мыслями о своём сундуке, который ему снился весь день, что он проспал до самого позднего вечера. Точнее, в его снах летали отблески той роскошной жизни, которую можно было позволить себе приобрести только за золото. А когда солнце утратило своё тепло, то и тёплые сны стали также бледнеть. И Илья проснулся, голодный и жадный. Так что, не теряя ни единой секунды, он набросился на свои припасы и, прихватив немного с собой, отправился снова вниз к руинам старого маяка.

Вскоре к нему пришла ночь, а чуть позже спустился на плечи Ильи плотный, как стена, ливень. Но никакого таинственного свечения по-прежнему не было. Было лишь тепло от всё ещё свежих воспоминаний о его снах. И Илья продолжал стоять, как и в прошлую ночь, на самой верхней точке маленького островка, несмотря ни на что. А на рассвете, тогда, когда небо на горизонте окрасилось кровавыми красками, под водой засветился зелёным камень, и вода вокруг него забурлила и вспенилась.

— Я нашёл тебя! — радостно воскликнул Илья и тут же, спрыгнув вниз, побежал к разгорающемуся свечению.

Когда Илья подошёл вплотную к воде, та уже бурлила словно кипящий чайник. Но вода была холодной как лёд, и Илья, не снимая с себя одежды, так и прыгнул к свечению.

На мгновение его накрыла волна смертельного холода и ужаса, а перед глазами была лишь зелёная завеса. И не было никакой разницы, глаза были открыты или закрыты. Но едва паника и желание Ильи захотели вынырнуть из воды, как холод стал приятной прохладой в знойный летний день, а ослепительный зелёный свет — факелом во тьме.

Ещё несколько конвульсивных движений рук и ног — и Илья, погрузившись ещё глубже под воду, коснулся дна. То были в основном поросшие скользким илом камни разрушенного маяка. Но только один из всех испускал холодное свечение зелёного света.

Илья дотронулся до него с опаской. Сначала одной рукой, затем другой. Он попробовал его сдвинуть с места, хотя знал, что у него не получится. Камень был слишком велик для него, но едва он за него потянул, как тот тронулся с места и огромный, как оказалось, валун двух метров в диаметре всплыл как сухое полено.

Илья от эмоций и удивления чуть не открыл рот и не выпустил остатки своего воздуха. Но увиденный им на дне сундук тут же вернул ему самообладание и контроль. Не тратя ни молекулы кислорода зазря, Илья стал резкими и не очень умелыми движениями отталкиваться от воды, до тех пор пока тот самый сундук не оказался в его руках.

Сундук был тяжёлым. Это Илье понравилось. Ох как это ему понравилось. Он его тут же прижал к своей груди так аккуратно и в то же время крепко, как любящая мать впервые прижимает своего первенца.

На свету в лучах утреннего солнца сундук был не так красив, как на дне моря в своём свечении. Но он был тяжёлым, и это оставалось для Ильи самым главным. Теперь сокровища безумной самоубийцы были в его руках. Осталось только открыть сундук и взять их, а куда потратить, Илья уже знал.