Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

Дмитрий Слай, 2020

Немного про ангелов, немного про демонов, про великих изобретателей, про искусственный интеллект и искусственный разум, про призраков, хулиганов и хулиганящих признаков, про педагогику, и совсем чуть-чуть даже не угадаете про кого. Содержит нецензурную брань.

II

1.

Поначалу Тим даже не понял что, или кого он видит, а когда дошло…

Строго говоря, он вообще не должен был тут находиться. Да и кому в здравом уме придет в голову переться среди ночи на контейнерные поля? А днем кому такое придет в голову? Конечно идиоту.

Но они снова его довели. Ну довели. Все разом. Они его достали. Опять. И другие дети, и даже учителя. Дети звали его мутантом, полукровкой, выродком. Учителя, само собой, не звали, но смотрели так… На него даже файл никак не могли завести, так что он вроде как был, и, в то же время, его не было.

Жить в приюте, само собой, не так чтобы весело. Хотя, все-таки жизнь. Говорят, раньше, когда-то давно было по-другому. Еще до того как начали приходить Верхние и Нижние. Очень давно. Правда, он, почему-то думал, что жить в приюте было паршиво и тогда, и сейчас. Всегда. Тогда что было по другому?

Тим не считал себя ни уродом, ни мутантом. Может, он даже мог бы понравится некоторым девчонкам… но чтобы они стали общаться с таким как он… С негорожанином.

Да, он родился далеко от Города, за буферной зоной. Его мать работала в закрытой автоматизированной лаборатории. Но, когда на лабораторию напали, мать буквально вышвырнула Тима через заднюю дверь, и приказала бежать. Убегать, прятаться… Кто напал? Тим так до конца и не понял. Он даже не понял сколько было нападавших. Он видел только одного — и кажется, он один там и был. Громадного роста, жуткий, с абсолютно лысым черепом покрытым матовой серо-синей кожей и мертвым лицом. В несоразмерном плаще с капюшоном, каких-то будто кожаных штанах и ортопедических (наверное) башмаках неимоверного размера. Палач. То-есть, это сейчас Тим знал, что это страшилище называется в городе Палачом, что он появляется иногда в гиблых местах и убивает людей просто разрывая их на части. Зачем? Почему? Да кто ж ответит почему происходят те, или иные вещи? Почему приходят Верхние, или Нижние? Кто они такие? И кто такой Палач? И почему, если верить рассказам, даже когда его убьешь (будто бы боевым ботам Корпорации такое пару раз удавалось), он, рано или поздно появляется снова? Почему Алан Рэй живет за Стеной, и почему туда не пускают никого даже из Города? Что там вообще происходит? Почему Верхние и Нижние нападают повсюду в мире, но никогда не появляются в Городе и даже не пытаются приблизиться к Стене?

Или вот еще — почему всех, кто не из Города горожане считают выродком и ненавидят? Например вот Тима.

За что? Все медицинские тесты он прошел, он абсолютно здоров, а то откуда он пришел… Он что, по собственной воле? Он напрашивался?

И вот, они его довели. А он психанул, и убежал. Сначала в свою комнату. Но там были другие мальчишки, что было не лучше. И тогда он сиганул в окно и побежал куда глаза глядят. Глаза толком никуда и не глядели. Ночные улицы были пустынны и скупо освещены. А он несся не разбирая дороги. Потом шел, не разбирая дороги. Потом плелся, не разбирая дороги. Странно, что ему никто не встретился — ни полицейский, ни бот Корпорации. Только Стена маячила где-то справа.

Стена была всегда и везде. Куда бы ты ни пошел, как бы быстро ты ни бежал. Она была как Луна — ты мог нестись с сумасшедшей скоростью, или даже ехать на каре, все вокруг мелькало, но она как будто оставалась на месте. Огромная, абсолютная.

Собственно, с этого же все и началось, так? Со Стены и этого проклятущего Алана Рэя. Учитель сказал, что Стена стоит уже сорок лет, что Алан Рэй построил ее когда только начались появления Верхних и Нижних. Но он уже тогда предвидел… бла-бла-бла…

А Тим всего лишь спросил, что если Стене сорок лет, то сколько же тогда Алану Рэю? Как-то он бодро сохранился для семидесятилетнего. Ну, если судить по редким фото и видео.

Учитель посмотрел на него с негодованием, и сообщил, что не ему, сопляку, рассуждать о таких вещах. Что только благодаря Алану Рэю мы все до сих пор живы и находимся в безопасности. На что Тим заметил, что это какая-то странная безопасность — ведь Алан Рэй и Корпорация находятся там, за Стеной, и никто не знает что там на самом деле происходит. А они — горожане — тут, снаружи. И потом, как все это связано с моложавостью Алана Рэя? Тим ведь об этом спрашивал.

Учитель, кажется, не на шутку разозлился. И понес, разумеется, грозно-наставительное, не имеющее никакого отношения к делу и не дающее ответа на вопрос. А как же боты Корпорации? — вопрошал учитель непонятно у кого. А как же патрули Корпорации? А как же охрана ферм, которые поставляют продукты? А все те чудесные изобретения — смарткомы, пози-батареи, кары?.. А как же оружие Корпорации? Да само наличие Стены — уже благо, ибо к ней не смеют приближаться ни Верхние, ни Нижние. Но если безграмотному мальчишке из за буферной зоны это непонятно, то как ему объяснить? Не стоит ли ему вообще заткнуться и слушать что говорят старшие?

В общем, было ясно, что учитель, как, собственно, и весь остальной мир не знает толком сколько Алану Рэю на самом деле лет и как он ухитряется делать то, что делает. А Тима отправили вон из класса, чтобы он в очередной раз подумал о том как славен Алан Рэй, как все должны быть ему благодарны, а особенно такой вот нахальный и бестолковый пацан из внешнего мира, которого вот приютили, одели-обули, а он теперь смеет…

Тим всего этого не выдержал и послал учителя куда подальше. Учитель рассвирепел и залепил ему пощечину…

И вот Тим теперь сидел тут на земле поджав под себя ноги, и… психовал. Ну… насколько еще оставалось сил. Он даже не понимал сперва где оказался, а когда понял, честно сказать, испугался. То есть, не то чтобы испугался — когда растешь за буферной зоной, учишься бояться по-другому, но оказаться вот так посреди ночи на контейнерной свалке…

Разумеется, все мальчишки знали про это место, и разумеется, им строго-настрого было запрещено сюда ходить. Тут могли быть провалы, скрытые ямы, некоторые контейнеры были настолько старыми — наверное, еще до пришествия, — что могли развалиться и накрыть тебя сверху тяжелеными ржавыми железяками.

Но Тим только сейчас сообразил где находится. Утер сопли, принялся осматриваться. Ничего интересного вокруг не было — просто тонны ржавого металла в неясном свете редких древних фонарей (Интересно, почему они до сих пор горят? Почему их не отключили от городской системы?)

Тим брел неведомо куда, и вскоре начал подозревать, что заблудился в этом лабиринте… Ну и плевать. Кому какое дело? Но, спустя примерно час этого блуждания, вдруг невдалеке что-то сперва зашуршало, потом заскрипело и заскрежетало. Тим вскрикнул от неожиданности, и принялся всматриваться туда откуда доносились звуки. Почему-то ему показалось, что в той стороне как-то особенно темно и страшно. А потом он увидел… Он поначалу даже не понял что это, но Это сделало решительный шаг в его сторону, и вот тут Тиму стало по-настоящему страшно.

Он его нашел. Опять. Видимо, пришел закончить то, что не успел там, в лаборатории. Зачем? Разве это сейчас важно?

Говорят, Палач всегда идет по следу. Говорят, он может быть бесшумным и двигаться как тень, а потом появиться со страшным грохотом — видимо, чтобы еще больше напугать жертву. Говорят, он не останавливается и не разговаривает. Просто надвигается на тебя как бездушная машина. От него невозможно было убежать. Хотя, у Тима один раз все-таки получилось… И потом, даже если невозможно, все равно ведь будешь пытаться. Даже если с перепугу грохнулся на задницу и первые несколько шагов пытаешься пробежать не вставая на ноги и не осознавая того, что творишь.

Правда, вскоре Тим ухитрился кое-как подняться, и рванул считай что с четверенек в ближайший проход между контейнерами. И плевать, что его могло сейчас пришибить ржавым железом, завалить — за ним гнался страх пострашнее.

Тим бежал, а где-то и сзади, и отовсюду доносилась размеренная тяжеленная поступь. Не быстрая и не медленная, но неотвратимая.

А потом вдруг прекратилась. Тим не хотел останавливаться, но беготня по ночному городу и недавняя истерика отняли, кажется, слишком много сил. Он чувствовал, что еще немного — и легкие разорвутся. Так что пришлось таки притормозить и перевести дух.

Вокруг было тихо. Совсем тихо. Мертво.

Тим не понимал. Убежать от Палача невозможно. Хотя, может, ребята и врали. Откуда им знать?

Но тут стенка ближайшего контейнера вдруг как-то напряглась, застонала, потом зазвенела от жуткого удара, в образовавшейся дыре появились громадные белесые руки, вцепились в края, и без малейшего напряжения разорвали толстенный металл.

Тим заскулил, и, кажется, обмочился. А Палач шагнул в дыру, и воздвигся над ним.

Да, он был громадный. Нечеловечески громадный. Далеко за два метра ростом, наверное. В долгополом плаще с капюшоном под которым углядывалось бледное ничего не выражающее огромное мертвое лицо. Этот плащ сам по себе был таких размеров, что мог, наверное, с легкостью накрыть бот Корпорации… И надет плащ, как ни странно (хотя, что тут вообще не странно?) был прямо на голое тело. И тело тоже было мертвое, сине-серое, но, кажется, очень мускулистое.

Палач стремительно приблизился, схватил Тима за плечо, и швырнул куда-то…

Тим приземлился на левый бок, на бедро, и тут же заорал от жуткой боли в этом самом бедре. Там как будто взорвалась граната.

От страха и боли он ничего не видел и не соображал, но все же с трудом смог понять, что Палач вышвырнул его на какой-то пустырь. Что-то вроде поляны посреди свалки.

Странно, что Тим вообще был еще жив после такого полета и приземления, но это, кажется, ненадолго. Один из контейнеров у него за спиной тяжко застонал. Тим, удивившись, что может еще как-то двигаться, посмотрел в ту сторону. Палач стоял на крыше этого самого контейнера. Очевидно, запрыгнул, потому что крыша под ним явно погнулась. От приземления этой туши, не иначе.

А потом Палач спрыгнул на землю, и решительным шагом направился к мальчишке.

Ну, вот и все. Тиму было так больно, что он даже испугаться по настоящему уже не мог. Он вообще ничего не мог, кроме как тупо смотреть на это приближающееся страшилище, и ждать того, что сейчас произойдет. Говорили, что Палач отрывал людям головы одним движением. Говорили, что кого-то он разрывал напополам. Кому-то просто бил по голове своими чудовищными кулачищами, и головы больше не было — она разлеталась кровавыми брызгами. Кого-то швырял о стену так, что на землю падал уже обезображенный труп в котором не всегда сразу можно было угадать человеческое тело… Страшилки? Сейчас Тим был уверен, что все это святая правда.

И он не сразу понял откуда донесся новый звук. Как будто какое-то очень тонкое шипение, или недосвист. Послышался мощный звук удара, и Палач… пошатнулся? Да нет, не может быть. Чтобы сдвинуть этого монстра, нужен даже не бот Корпорации, а какой-нибудь тяжелый мех… Или бульдозер. Но звук повторился, и Палач снова отшатнулся. Потом вдруг резко повернулся куда-то в сторону.

Тим тоже повернулся. Там стоял человек. По виду — обычный человек. Среднего роста, в какой-то долгополой распахнутой куртке с низко натянутым капюшоном, черных штанах, заправленных в высокие ношенные сапоги. Почти оборванец по виду. Но этот человек так небрежно подбрасывал в ладони обломок кирпича, что как-то сразу становилось понятно и откуда был звук и от чего шатался Палач.

Нет, он что, в самом деле в него кирпичи швырял? И, если судить по свисту, летели эти кирпичи, чертовски быстро.

Палач уставился на незнакомца и решительно направился в его сторону. Он двигался мощно, быстро, неотвратимо. Тим закрыл бы глаза, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет, но, поскольку следом то же самое должно было произойти с ним самим…

А незнакомец, между тем, кажется, совершенно не собирался пугаться. Хотя, как казалось Тиму, не пугаться этой вышагивающей в твою сторону бездушной громадины было невозможно. Вот Палач приблизился, сделал какое-то движение, и… схватил пустоту. Незнакомец так стремительно шагнул в сторону, что Тиму на мгновение показалось, что он как будто размазался в воздухе. Показалось, наверное. Но то, что незнакомец оказался сбоку от Палача — это факт. Мало что оказался — он приблизился, и как будто с какой-то презрительной наглостью растер свой обломок кирпича о голову монстра. Это как же он достал? Кирпич рассыпался в пыль.

Палач снова пошатнулся, но быстро сориентировался и снова бросился на незнакомца. И снова промазал.

Нет, Палач точно чем-то напоминал машину. Робота. Гигантского андроида. Говорят, Корпорация пыталась делать таких, но они оказались страшно неуклюжими и ни для чего не пригодными. Разве что… для того самого. Палач не разозлился, не издал ни единого звука — он четко намеревался уничтожить этого странного человека. И Палач ударил. Тим, который минуту назад видел, как такой удар разворотил стальную стенку контейнера, приготовился… к чему? К тому, что от незнакомца останется только окровавленное подобие того в чем с трудом можно будет опознать человеческое тело?

Вместо этого Тим увидел чудо. Незнакомец перехватил руку Палача… то есть вот буквально небрежно отвел в сторону, словно это не была чудовищная клешня машины убийства, а болтающееся на ветру полотенце… Он перехватил эту руку, сделал какое-то непонятное движение…

Нет, Тим, конечно, знал, что существуют какие-то там системы рукопашного боя, даже видел старые фильмы на эту тему. Говорили, что боевиков Корпорации обучают такому (непонятно правда, зачем), а некоторые занимаются этим для собственного удовольствия. И будто бы даже проходят какие-то турниры.

Все это он знал. Не знал он, что такие вещи можно применить на Палаче. Да еще как применить!

Раздался страшный хруст как будто переломилась громадная ветка не менее громадного дерева. Толстенная и длиннющая рука Палача как-то неестественно вывернулась и повисла.

Обычно люди, когда им ломают руки, орут как резаные. Но Палач, само собой, не был человеком, как, впрочем и этот таинственный незнакомец, который казался меньше своей жертвы вдвое. Поэтому кроме хруста не было ни единого звука.

Палач развернулся в сторону незнакомца так решительно, как будто вообще ничего не произошло. Подхватил сломанную руку здоровой, и… Он что, вставил ее на место? Да, было похоже на то. Он пошевелил восстановленной конечностью — та хрустнула еще раз, и как будто приросла.

Незнакомец склонил голову набок, рассматривая Палача с этаким научным интересом. Палач, между тем, снова бросился. И снова промазал. На этот раз незнакомец залетел к нему за спину, и нанес страшной силы удар куда-то в область поясницы.

Затрещало в два раза страшнее, тело Палача неестественно вывернулось, словно его почти разорвало на две половины, и рухнуло. Незнакомец сделал несколько шагов назад, явно чего-то ожидая. И дождался. Громадное тело под громадным плащом зашевелилось, заерзало, и… В это трудно было поверить, но оно явно собирало само себя по частям. Кажется, его и впрямь нельзя было убить. Он восстанавливался. И восстановился.

Незнакомец покачал головой, а потом вдруг рванул вперед, и запрыгнул на Палача сверху. Он буквально залез тому на плечи, отбросил капюшон размером с десять капюшонов — Тим сквозь пелену боли и жути (странно, что он вообще до сих пор не потерял сознание) — снова смог увидеть, что голова у Палача громадная, совершенно лысая, а лицо — пустое, мертвое, будто лицо каменной статуи. Незнакомца, кажется, все это не интересовало. Он намертво вцепился в нижнюю челюсть Палача, и как-то одновременно крутанул и дернул. И…

Странно, что Тим и сейчас не потерял сознание. Даже когда голова Палача — все такая же мертвая и огромная — откатилась в сторону. Чудовищное тело дернулось и застыло.

Незнакомец спокойно спрыгнул с туши поверженного врага, и направился в сторону Тима, на ходу вытирая руки о полы куртки. Только теперь Тим заметил, что руки у него были в черных перчатках… кажется.

Вот незнакомец приблизился, наклонился. Все это совершенно молча и бесшумно. Тим осмотрел его снизу вверх… Сперва ношенные, но, кажется, очень добротные короткие сапоги, потом штаны типа черных джинсов, куртка из какого-то странного материала (то ли прорезиненный брезент, то ли еще что), а потом… Если под капюшоном у Палача была безликая морда статуи, слепленной бездарным скульптором, то под капюшоном у незнакомца лица не было вовсе. То есть вообще ничего. Там была сплошная чернота.

Тим подумал бы, что ему все это мерещится, если бы не понял сразу кто перед ним стоит. Повезло. За одну ночь, одновременно, встретиться с двумя главными кошмарами ночного города. И какая, в сущности, разница, кто из них тебя убьет? И Тим потерял сознание.

2.

Доктор Риктер приходил в себя как-то очень уж ровно и стремительно. Обычно этот процесс протекает более плавно, как будто волнами, неуверенно — ему ли не знать. Но сейчас было по другому. Его как будто кто-то ухватил за волосы и уверенно вытягивал из забытья. Не дергал, а именно вытягивал — решительно, неотвратимо, но без резких движений и дискомфорта.

Он открыл глаза, и первое что увидел — некоего субъекта. Среднего возраста, крепкого телосложения, с жесткими чертами лица в которых неуловимо прослеживалось что-то то ли волчье, то ли… не разберешь. Коротко стриженого. Одет в футболку с… Доктор сфокусировал еще не вполне очнувшееся зрение, и рассмотрел нечто, что могло бы служить образцом совершенно застебной философии. На футболке красовался рисунок валяющийся в луже и очевидно изрядно пьяной (судя по пивной кружке зажатой в копыте) свиньи. Свинья, судя по всему, была абсолютно счастлива, и ее окружала яркая надпись «Вселенная стремится к энтропии. Чем я хуже?!». Мн-да… Несмотря на расквашенное состояние сознания, доктор понимал, что этот рисунок и надпись поймут очень немногие.

Рассмотреть штаны, равно как и определить рост незнакомца не представлялось возможным ввиду собственного полулежачего положения самого доктора. Под футболкой незнакомца просматривалась очень даже такая содержательная мускулатура. Ничего гротескного, но видно было — сильный человек. Только взгляд темных глубоко посаженных глаз выбивался из этой картины. Было в этом взгляде что-то… Неважно, насколько быстро доктор Риктер приходил в себя, но сейчас он сформулировать этого не мог. В общем — не взгляд спортсмена. Или там, какого-нибудь боевика.

В руках у незнакомца был автоматический инъектор, и по всему становилось понятно, что только что инъектор использовался по назначению. С трудом ворочаясь в полулежачем положении, доктор приподнял левую руку и осмотрел сгиб локтя. Так и есть — аккуратный след от укола.

— Как вы себя чувствуете? — осведомился незнакомец. Голос у него был под стать — четкий резкий, но, в то же время, звонкий и с какими-то то ли насмешливыми, то ли просто жизнерадостными нотками.

— Сложно сказать, — ответил доктор. — А где это я нахожусь?

Незнакомец оставил его вопрос без ответа и скрылся из поля зрения. Передвигался он плавно и совершенно бесшумно. В тапочках, наверное.

Доктор Риктер попытался припомнить что с ним произошло, но получалось не очень здорово. Он помнил, что приехал домой, помнил, как пристегнул кар у подъезда своего дома, помнил как выбрался наружу. Кар, разумеется, поехал в хранилище… А потом был провал.

И где же он теперь?

Доктор приподнял голову и осмотрелся. И первой его ассоциацией на увиденное был, почему-то, аквариум. Странно для врача. Хотя… Ну то есть понятно — две огромные стеклянные стены за которым угадывался то ли темный коридор, то ли еще что. Третья стена была из какого-то металла и снабжена герметичной дверью. Четвертая… Тут тоже была дверь. Но, помимо двери, в стене был встроен, кажется, универсальный медицинский сканер — то есть, доктор мог только догадаться, что это сканер, потому что сам таких никогда раньше не видел. Нигде. Даже на картинках. Также тут был аппарат ИВЛ, и еще много-много всего…

Тут же, у этой стены, обнаружился и незнакомец — он убирал инъектор куда-то в недра шкафа.

Попутно доктор обнаружил, что сам полулежит в процедурном кресле. Кресло тоже явно было непростым.

Однако, главным в этой комнате был, разумеется, стол. Операционный стол. Причем настолько крутой, продвинутый, этакий прямо космический операционный стол, что… Нет, это был не стол — это был медицинский модуль из фантастических грез. Доктор подумал, что если бы у них в клинике был такой, то… Да нет, откуда? До этой секунды он вообще и не предполагал, что такие навороченные агрегаты существуют. Разве что где-нибудь там, за Стеной, у Алана Рэя и его всемогущей Корпорации. Но кто ж знает, что происходит за Стеной? Что там есть, чего нет?

А может, я как раз попал каким-то образом за Стену? — неуверенно подумал доктор Риктер. Ну, за какие-нибудь особые заслуги? Сам он за собой, впрочем, никаких таких особых заслуг не помнил. Он просто был врачом, считался неплохим хирургом, специализировался на педиатрии… Да и полноте, разве люди с этой стороны Стены хоть когда-нибудь попадали на ту? Может, и попадали, сам он ни о чем подобном не знал.

Главным же, очевидно, было то, что операционный стол-модуль не был пуст — на нем лежало тело. Совсем небольшое тело. Доктор с трудом сполз с процедурного кресла и подошел. Незнакомец на это ничего не сказал и никак не пытался комментировать — он просто следил за действиями доктора, устремившегося, несмотря на состояние, в профессиональном направлении.

На столе лежал мальчишка. Лет, наверное, одиннадцати-тринадцати. Его грудная клетка равномерно поднималась и опускалась, что казалось единственным признаком жизни.

— Извините, что пришлось вас так жестко разбудить, доктор, но требуется ваша помощь, — сказал незнакомец, подошел к мальчишку и аккуратно снял простыню, которой тот был накрыт.

Доктор как-то сразу проснулся окончательно. Левое бедро паренька напоминало согнутый неумелым забиванием гвоздь. Бедро было как-то хитроумно зафиксировано в некоем устройстве, подобного которому доктор в жизни не видел, но, как врач, вполне себе мог предположить для чего оно нужно. Но, несмотря даже на это, нога была как одна сплошная завитая гематома, и страшно было предположить что там внутри с костями и мягкими тканями.

Очевидно, чтобы Риктеру и в самом деле сделалось страшно, незнакомец придвинул к операционному столу громадный трехмерный экран, на котором светились явные результаты сканирования этой самой ноги. Как и предполагалось, все было очень плохо. Правда, артерии были, вроде бы, не задеты, так что кровопотеря… Да какое там…

Доктор на автомате приблизился, осмотрел мальчика, пощупал пульс — частый и неровный, — заглянул под веко… Потом принялся изучать привинченное к ноге устройство. Потом снова впился взглядом в показания на мониторе.

— Жаль, — вздохнул он, поглядев на лицо паренька. — Симпатичный какой мальчишка. Но ногу придется ампутировать. И чем быстрее, тем лучше.

Незнакомец задумался на какое-то время, а потом проговорил четко и жестко:

— Нет.

— Это уже не нога, — вздохнул доктор. — Это… Как это произошло? Как он не умер от болевого шока? Но даже если и не умер — в любой момент его может убить жировая эмболия… — Доктор снова неуверенно осмотрел устройство, сдерживающее положение ноги. — И как вы вообще ухитрились положить его на стол? В одиночку. Ну так, чтобы он не умер и нога совсем не рассыпалась.

— Это несущественно, — отмахнулся незнакомец. — Давайте займемся насущным.

— Интересное устройство… Но ногу необходимо…

— Нет, — тихо, но как-то очень отчетливо повторил незнакомец. — Ногу мы спасем. Вы спасете.

Доктор Риктер повернулся к нему и посмотрел в глаза. Глаза у незнакомца все-таки были нехорошие. Жуткие. И бездонные, как та яма из которой вылезли Нижние. Сколько раз в своей жизни доктор сообщал родителям плохие новости? Он видел глаза полные слез, отчаяния, или наоборот — сухие и пустые. Но такого взгляда он не видел никогда.

— Ваш сын? — осторожно спросил доктор.

Нет, ну а кем еще, собственно, он мог быть? Правда, оставался еще вопрос где они находились. Что это? Какой-то секретный медицинский центр? По оборудованию похоже. Или в самом деле за Стеной? Но зачем за Стеной понадобился врач из города? Думается, у них должны быть свои специалисты классом повыше… Хотя, опять таки, кто знает что творится за Стеной?

Однако, на вопрос доктора незнакомец отреагировал странно. Он его проигнорировал.

— Вы не знаете что это такое — быть калекой, доктор, — сказал незнакомец.

— А вы не понимаете главного, — с мягким нажимом проговорил доктор все еще не осознавая до конца как относиться к происходящему. — Чем дольше мы тянем с операцией, тем меньше у мальчика шансов.

— Что вам понадобится, чтобы сохранить ногу? — настаивал незнакомец.

— Вы не понимаете…

— Нет, это вы не понимаете. Представьте себе, что вам доступны любые технологии. Что понадобится?

— Чудо, — решительно заявил доктор.

— Дайте подробное технологическое описание чуда, — моментально отреагировал незнакомец.

Доктор пристально посмотрел ему в глаза, пытаясь понять что скрывается за этой фразой, но понять ничего не сумел. Тогда он задумался. Думалось, надо признать, паршиво. Ну а как прикажете в подобном состоянии размышлять над ответом на просьбу дать описание чуда? И мальчишку было жалко. Но если он умрет, ведь будет еще жальче. Рисковать жизнью паренька…

— Да поймите вы, — доктор начинал терять терпение, — мальчика нужно срочно вести в больницу на операцию…

— Думаете, в вашей больнице ему будет лучше чем здесь? — с некоторым как будто сарказмом поинтересовался незнакомец.

Доктор Риктер окинул взглядом оборудование, и промолчал. Крыть было нечем.

— Итак, что понадобится? — не унимался незнакомец.

— Целая бригада хирургов, — выдохнул доктор. — Плюс каким-то мистическим способом надо зафиксировать ногу в неподвижности… И даже это не даст никаких гарантий. Поймите — одна жировая эмбола…

— Доктор, я немного разбираюсь в медицине, — отрезал незнакомец. — Итак, бригада хирургов, фиксатор… Что еще?

— Магия, — криво усмехнулся Риктер.

— И снова — дайте детальное технологическое описание магии, — не унимался незнакомец. — Фантазируйте. Не пытайтесь решить что возможно, а что нет — просто сформулируйте что нужно сделать. Про эмболию я уже понял. Что еще?

Доктор передернул плечами, и почему-то принялся неуверенно, но обстоятельно описывать какие беды грозят мальчишке и как теоретически — теоретически — их можно избежать. Незнакомец слушал внимательно, лишь пару раз перебив уточняющими вопросами по которым доктор, к немалому своему удивлению, понял, что тот и впрямь разбирается в медицине. Потом была еще пара вопросов — видимо, чтобы… как бы это… расширить горизонты доктора? Чтобы решительнее фантазировал? И еще несколько уточнений…

— Дайте мне два часа, — сказал, наконец, незнакомец.

— Я отказываюсь в этом участвовать. — пробормотал доктор.

— В чем? — удивился незнакомец. — В спасении жизни мальчишки? Вы же врач.

— Да что это вообще за место? Кто вы такой? Я смотрю, вы и сами неплохо разбираетесь в медицине. Зачем тогда я вам понадобился?

Незнакомец усмехнулся. И до доктора вдруг дошло — как не дошло раньше? — что этот незнакомец мог быть кем угодно, но он точно не был отцом мальчика. Отец уже весь извелся бы, места себе не находил, а этот… Само спокойствие.

— Я разбираюсь в медицине, — кивнул незнакомец. — Но больше теоретически. Никогда и никого еще не оперировал. Но разбираюсь. Именно поэтому я сказал про два часа. Побудьте с ним. Пожалуйста.

— А что это вообще за место? — спросил доктор.

— Это? Это моя берлога, если хотите.

И он направился к выходу. Уже на пороге остановился и проговорил:

— Кстати, можете звать меня Макс.

3.

Загадочный Макс появился ровно через два часа. Доктор сумел запомнить время на мониторе.

За это время Риктер несколько раз подходил к лежащему без сознания мальчишке. В первый раз — чтобы опять накрыть его простыней, попутно отметив, что, если не смотреть на эту кошмарную ногу, мальчишка очень даже неплохо сложен. Во-второй — на автомате, попытавшись пощупать пульс. Правда, в этом не было никакой нужды — все показатели светились на мониторе. Кстати, сам по себе монитор заслуживал отдельного внимания. Как и все оборудование этого странного места. Нет, многое из увиденного не было для доктора каким-то откровением — он знал, слышал, что такое оборудование существует. То есть, некоторое из присутствовавшего. Но оно было только в очень дорогих клиниках в которых могли себе позволить лечиться только очень непростые люди. Вроде мэра. Или Большого Фила, например. Вот скажем, в клинике доктора Риктера ничего такого не присутствовало даже в перспективе. Однако, большая часть всего этого технического великолепия представлялась скорее декорацией для сьемок фантастического фильма. Функциональной декорацией.

Один раз доктор попытался выйти из этого аквариума. Дверь оказалась заперта. Хотя, он не мог припомнить, чтобы Макс, когда выходил, ее запирал. На ней, собственно, и замка-то не было. Но она не открывалась. За второй дверью в металлической стене доктор, к своему удивлению обнаружил обычную жилую комнату. Кровать, санузел, душевая. Для выздоравливающих, не иначе. Хотя, какой резон держать выздоравливающего рядом с операционной?

Макс вернулся, неся в руках некий продолговатый металлический кейс.

— Что это? — поинтересовался доктор.

— Откройте, — предложил Макс. — И сразу приступайте к операции. Здесь все, что вам понадобится.

Он распахнул еще одну дверь за которой обнаружилось все для подготовки хирурга. Раковина, санитайзер, халаты, маски, перчатки… Манипуляторы для того, чтобы все это надеть… Все.

Доктор хмыкнул и открыл кейс. Надо сказать, он сперва вообще не понял что видит, и даже спросил:

— А что это такое?

Но потом сообразил, да так и замер с открытым ртом. Это не могло быть правдой, это было невероятно, однако — вот он держал это самое невероятное в руках.

— Медбот для бедра, — буднично сообщил ему Макс. — Размеры должны быть правильные — если судить по биометрии. Хотя, если что, он сам может подогнать себя. Автоматически.

— Проклятье, — восхитился доктор. — Я слышал о таких штуках только как о перспективных разработках… черт, как о концепции. Такое мог сделать только Алан Рэй.

Кажется, Макс поморщился при упоминании имени Рэя? Или нет?

— Не Рэем единым, доктор. Надеюсь, вы сможете установить эту штуковину?

— Вы шутите? Да я никогда в жизни не имел дела с таким оборудованием…

— Тут мы вам поможем, — пообещал Макс. — Чарли, мы ведь поможем?

Уж неизвестно к кому обращался Макс, но тут металлическая стена — изрядный ее сегмент — раздвинулась, и на доктора двинулся такой операционный комплекс, что простому врачу могло и поплохеть. Инструменты, хирургические манипуляторы… Вот тебе и бригада хирургов. Проклятье, при таком раскладе и ассистенты не нужны. Тут же выкатился второй монитор.

— Тут будет инструкция по установке прототипа, — пообещал Макс, и направился в сторону подготовочного блока.

— Вы что, — растерялся доктор, — тоже будете оперировать?

— Ну что вы, — усмехнулся Макс. — Я на подхвате. Оперировать будете вы. И Чарли нам поможет.

— Кто такой Чарли? — не понял доктор.

— Привет, — донесся откуда-то из спрятанных динамиков приятный мужской голос в котором, впрочем, слышались отчетливые нотки какого-то неуместного веселья. — Я постараюсь максимально подробно проинструктировать вас на тему установки прототипа… Ну и буду следить, чтобы вы не накосячили. Ибо мальчишку жалко.

Это «накосячили» убило доктора наповал.

— Чарли у нас на удаленке, — усмехнулся Макс.

Доктор, на секунду решивший было, что речь идет о каком-то компьютере, отмел эту мысль. Компьютеры не говорят «накосячили». Во всяком случае, с усмешкой в голосе. И мальчишек они жалеть не умеют. Даже Алан Рэй не способен привить компьютеру чувство юмора и такое скабрезное сострадание. Что бы там ни говорили про Альфу.

Значит, доктору Риктеру предстояла самая сложная и интересная операция в жизни.

4.

Алан Рэй сидел в своем старомодном кожаном кресле и устало смотрел в глубину Вселенной. То есть, звучало, конечно, несколько пафосно, но в каком-то смысле так оно и было. На громадном трехмерном экране, во всей его виртуальной бесконечности отображалось все. Вернее, могло отображаться.

Разумеется, пожелай того его левая пятка, Альфа могла бы вывести на экран все происходившее в мире. И разумеется, толку от этого не было бы никакого. Во-первых, вышло бы слишком мелко — очень уж много всего в мире происходит. А во-вторых, человеческий мозг не в состоянии все это осознать и обработать. Получилось бы просто очень пестрое лоскутное одеяло от которого больно глазам. Или даже не лоскутное одеяло, а бесконечная россыпь дурацкого бисера. Именно для этого (в том числе) он и создал когда-то Альфу. У нее мозг не лопнет никогда.

Помнится, раньше было принято восторгаться передовым многостаночником античности Александром Македонским, учеником другого такого же Аристотеля. Как он ловко умел одновременно читать один текст, писать другой, говорить на третьи темы… При этом, правда, понимание прочитанного, качество написанного и высказанного, скорее всего, не учитывалось. И попутно этот Филиппов сын завоевывал страны, бухал без просыпу и совращал мальчиков… Как учит нас история. А история ведь наверняка врет. Наверняка чего-то не договаривает. И если она даже при таком раскладе чего-то не договаривает…

Алан Рэй никогда особенно не хотел ничего завоевывать, к алкоголю был равнодушен… Как и к мальчикам. А для всего остального он создал этот великолепный инструмент.

Старушка Альфа. Да нет, зачем называть ее старушкой? Все эти десятилетия Альфа менялась, развивалась, становилась умнее… Но уж точно не старела. Некоторых вещей Алан Рэй так и не смог от нее добиться, но многое, очень многое было ей подвластно. Кроме, разве что, абстрактного мышления и чувства юмора. Но он к этому и не стремился. Альфа не была старой — она была… Черт его не знает как сформулировать.

Старым был он. Хотя, строго говоря, если ты после стольких лет вполне себе еще функционален, достаточно крепок разумом и телом… А душой? Вот с этим было сложнее. Чтобы понять крепость духа, надо сперва определиться что это вообще такое и в каких единицах это измерять. Иногда он чувствовал себя вполне бодро, иногда казалось, что он очень стар… Но это все эмоции.

Самый могущественный человек в мире… Вот ни разу не греет. Он оставил тщеславие где-то… То ли забыл в старой квартире, то ли и не было его вовсе. Сперва не до того было, а потом… стало просто не интересно. Или после того как умерла Алиса, и он осознал, что за все приходится платить? Да нет, это он и так всегда знал. Знал с самого начала. Платить приходится всегда. И плата за долголетие очевидна и жутковата.

Но ведь после явления Верхних и Нижних, постройки Стены, неуклюжих попыток многих правительств сперва разобраться в происходящем, а потом попросту спастись, выжить… И в этом упорстве остаться прежними… Как говорил великий философ «Трудно менять ничего не меняя, но мы будем»⁴². Прекрасный алгоритм для путешествия в могилу. Тщеславие — его тщеславие — от осознания того кем он стал должно было раздуться до космических размеров. Но как-то не сложилось. Видимо, опция изначально не была включена в систему. Интересно, это достоинство, или легкая инвалидность, вроде отсутствия музыкального слуха и чувства юмора?

Когда-то он строил Стену… Зачем? Большинство людей в мире полагало — для защиты. Чтобы спрятаться за ней, отгородиться от Верхних, Нижних и всего прочего несовершенного агрессивного мира. Алан не собирался развенчивать это мнение. Хотя, правды в нем было немного. Собственно, он ведь никогда не задумывал какую-то там утопию. Чтобы замышлять такое, нужно быть дурным мечтателем, наивным, тупым, с горящими глазами и при полном отсутствии ощущения реальности. Вряд ли такой человек смог бы построить Корпорацию Рэя. Такой человек деревенский сортир построить не сумеет. Тогда почему Алан был разочарован тем, что утопии не вышло? Потому что всегда неприятно осознавать собственную прежнюю наивность и глупость? А осознавать приходится — просто чтобы стать хоть чуть-чуть умнее и продолжить развиваться.

Как все было задумано. Глупо и прекрасно. Собрать в одном месте, заманить, задобрить пряниками многих и многих молодых и не очень, но обязательно талантливых и перспективных. Тогда Алан полагал, что он это умеет — определять талантливых и перспективных, создавать для них условия, мягко направлять, давать волю их способностям, чтобы они… что? Двигали цивилизацию? Еще одна глупость. Никто никуда не заманивал Архимеда, Ньютона, Декарта, Хокинга… Кому пришло бы в голову заманивать куда-то Стива Джобса или Илона Маска?.. И каких-то тепличных условий для них тоже никто не создавал. Они сами все создавали.

Резервация гениев. Смешно. Совершенно очевидно, что у всех этих умных и талантливых есть родные, близкие, семьи, дети, которые вполне себе могут оказаться совершенно не талантливыми и даже просто не так чтобы умными. И куда их девать? Тоже тащить за Стену? Поскольку ну кто же за-ради развития цивилизации бросит собственных детей или престарелую матушку? Правильно — всех за Стену. Дабы порывы любви и муки совести не мешали гениям творить… Но потом гений разводится с женой, та требует алименты, но и из-за Стены переезжать категорически не намерена — что она, дура, что ли? Да и сам гений ни в какую не желает, чтобы его ребенок — пусть и от несчастливого брака — оказался там, снаружи, в большом мире. Где жить, может быть, и можно, но вот иллюзии безопасности — никакой. И видеться с ним там — никак. Очевидные вещи.

Да и сами гении, надо признаться, зачастую на бытовом уровне могли оказаться такими идиотами… И Алан Рэй все это прекрасно понимал и тогда, и сейчас…

И что вышло в итоге? А в итоге здесь, за Стеной, в этой несостоявшейся утопии, все было настолько похоже и на внешний, и на прежний, и на весь остальной мир, что теперь Алан Рэй даже как-то перестал понимать для чего он все это затеял.

Ради власти? Эта мысль его никогда не грела. Наверное, именно поэтому он эту самую власть и получил, и она его теперь несказанно утомляла. За Стеной оказалось страшное количество — большинство, как и всегда и везде — бесполезных и никчемных людей у которых, как всегда и везде, куча свободного времени, и страшно желание быть причастными ко всему. Организация попечительских советов, заседания в мэрии… Политика. Утопия, говорите? Люди есть люди, и чтобы возникла утопия, пришлось бы жестоко отсечь на задворки девяносто девять процентов населения Земли. Либо переделать природу человеческую. А это… Создать протез руки, ноги, искусственное легкое, сердце… Но апгрейдить человеческое сознание… Даже если было бы возможно — Алан никогда бы за такое не взялся. Ответственность запредельная, результат — более чем гадательный. Того и гляди понадобится команда каких-нибудь блэйдраннеров⁴³, чтобы истребить улучшенных людей, которые тоже оказались идиотами и решили, что обычных людей пора вычеркнуть из бытия.

Так для чего он продолжал оставаться тем, кем был? Не хотел бросать этот мир на произвол судьбы? Чувствовал свою ответственность? Глупости. Ничего такого и в помине не было. Он никогда не верил, что целью Верхних и Нижних было уничтожение человечества. А если бы и так, его мало привлекала роль спасителя. Зачем же? Зачем он прожил такую неприлично долгую жизнь, стараясь сделать… Что? Стать самым умным? Ерунда. Такого не бывает. Доказать что-то там кому-то там? Самому себе? Нет, это что-то скорее подростковое. Неприлично для семидесятилетнего крепкого умудренного опытом старца… Впрочем, старцем он себя никогда и не чувствовал. Мог себе это позволить. Вернее, ему могли позволить. И тот, кто позволял…

Забавно. Он появлялся крайне редко, почти никогда ничего не просил, и уж тем более не требовал. Был словно добрый дальний родственник с таким наследством, что закачаешься… Волшебник по соседству. Как он делал то, что делал — непонятно. И это беспокоило Алана Рэя все эти долгие годы. Неопределенность. Как когда-то давно его научили — если кто-то дает слишком много и ничего не просит взамен, будь готов к тому, что итоговая плата может оказаться неподъемной.

Сзади послышались тихие, едва различимые шаги. Он не обернулся. Только когда легкая как перышко тонкая ладонь легла на плечо, взял ее в свою, сжал, а потом поднес к губам и поцеловал кончики пальцев.

Вот для этого, наверное, он и продолжал.

— Папа, ты опять всю ночь не спал?

Он развернулся в кресле, и посмотрел на нее снизу-вверх. И в стотысячный раз поразился двум вещам. Во-первых, какая она красивая, а во-вторых, как он ее любит.

Забавная штука жизнь. От совершенно обычной до такой вот странной, переполненной то ли величием, то ли нелепостью как у него. У них с Алисой не было детей. Так и не сложилось. А после… Видимо, он был однолюбом и ни одну из женщин, которые были у него после язык не поворачивался назвать любимой. А дети…

Говорят, дети великих людей имеют поганое свойство неизменно разочаровывать этих самых великих людей. Глупости все это. Или может, просто не стоит считать себя великим? Не нам решать, в конце концов.

Когда девятнадцать лет назад у него ни с того ни с сего вдруг родилась дочь… Алан Рэй, кем бы он там себя ни считал, влюбился в эту девчонку без памяти. Она была единственным, что заставляло его проявлять хоть какие-то чувства в этой жизни. Ну, кроме любопытства, естественно. И он назвал ее в честь той единственной женщины, которую когда-то по настоящему любил. Глупо? Неуклюже? Само собой. Но он это сделал. Тем более, что ее мать была не против. Она вообще не была против чего бы то ни было. Сперва он, по раздутому самомнению, решил было, что, родив ребенка от столь значительного человека, она была согласна на что угодно, но потом быстро сообразил, что ей на все плевать… И забрал девочку к себе. Любовь — интересная опция.

У Алана Рэя почти не было секретов от дочери. Почти. Она была единственным человеком, которому он доверял. Может быть, она сможет после него управлять всей этой махиной, которую он нагородил под гнетом бредовых обстоятельств? Может, Корпорация достанется Алисе? Он прекрасно знал, что нет. Она не захочет. Алиса была свободолюбива, очень добрая, славная девочка, обожала музыку, интересовалась медициной… Да и в конце концов, он слишком ее любил, чтобы взваливать такую ношу. Такую ношу нужно либо создавать самому, либо очень хотеть на себя взвалить. Как поступали многие не обремененные умом политики сотни раз в истории человечества.

Алиса присела на подлокотник кресла, обняла отца за шею и мельком глянула на огромный экран.

— Ну что, не нашел? — спросила она.

— Нет, — вздохнул Алан.

Елена сочувственно вздохнула, задумалась, а потом спросила:

— Пап, а что ты вообще ищешь?

Вот на этот вопрос Алан Рэй не мог ответить. Потому что это было то самое «почти» — один из его очень редких секретов о котором он ни в коем случае не собирался рассказывать даже Алисе. Хотя, самым простым ответом было бы — его попросили. Попросил кто-то, кому он обязан столь многим… Что мороз по коже. Сперва попросил спрятать мальчишку и его мать, теперь вот — отыскать потерянное.

Вся эта история… Какой-то мальчишка. То есть, началось еще до появления самого мальчишки. Сперва его очень вежливо и ненавязчиво попросили спрятать на дальней станции беременную женщину. Ну под видом, скажем, оператора этой самой станции. Зачем на дальней автоматической станции оператор? Не имеет значения — придумайте что-нибудь, вам же это не трудно. И защита этой станции… Ее надо было защитить и обезопасить так, что Алан сперва даже растерялся. Но при этом сами обитатели станции — женщина, а особенно ее еще нерожденный сын — не должны были ничего такого подозревать. Бред какой-то. Но это зависит от того кто просит, разве нет?

И вот на станцию напал Палач. Несмотря на все средства защиты. Несмотря ни на что. И станция была уничтожена. Как? И почему именно сейчас?

Однако, тот, кто попросил его двенадцать лет назад об этой услуге утверждал, что мальчишка выжил. Откуда ему это известно? Ну, скажем так, если бы он погиб, последствия были бы… более ощутимы. Более того — мальчик почти наверняка где-то в Городе. Прошу вас, Мастер Рэй, будьте любезны, напрягитесь. Поверьте — это очень важно.

Почему так важно? Что такого в этом мальчишке? Алан не спрашивал, потому что ясно понимал, что не получит ответа. В конце концов, ему вообще грех было жаловаться, поскольку, в итоге, у него просили так мало, предварительно, авансом, выдав так много… И вот это беспокоило и напрягало. Он никогда не любил брать в долг и не принимал бескорыстной помощи со стороны. Опасная это штука. Только вот конкретно эту помощь ему так ласково, ловко и уважительно… навязали?

И вот теперь Альфа рыла Сеть (то есть, буквально саму себя) в поисках мальчишки, который ухитрился неведомо как затеряться в Городе.

Но вот сейчас, глядя на Алису, Алан Рэй, по крайней мере, точно понимал для чего он все это делает.

— Поиск пока не дает результатов, — объявила Альфа.

Это было стандартным оповещением в деликатной форме, что она опять все проверила, прочесала частым гребешком, рассмотрела под микроскопом и ни черта снова не нашла.

— Опять, — вздохнул Алан Рэй. И тут же задал идиотский вопрос: — Никаких новостей?

— По главному вопросу — никаких, — сообщила Альфа.

— А не по главному?

— В общем, тоже. Есть несколько странное сообщение. Скорее городские слухи.

— И что там?

— Звучит малодостоверно, но говорят, что на контейнерной свалке было странное побоище.

— Как это — побоище? — не понял Алан Рэй.

— Будто там дрались Палач и Призрак.

— Чего? — Алан Рэй готов был свалиться с кресла.

Он растерянно посмотрел на Алису (только на нее он и мог себе позволить так смотреть), потом снова на экран…

— Палач и Призрак, — повторила Альфа. — Но это не самое странное. Он утверждал, что Призрак убил Палача.

— Э-э… Это как?

— Оторвал ему голову.

— То есть буквально? — Алан Рэй как-то резко осип.

— Так говорят. Я выслала на предполагаемое место дрон. Ничего не обнаружено…

— Естественно, — фыркнул Алан Рэй. — Надо же было такое придумать. Какие наркотики употребляет тот, кто это сочинил?

— Ничего не обнаружено, — повторила Альфа. — Но само место выглядит так, словно там и впрямь что-то происходило.

— Оставь, — вздохнул Алан Рэй. — Все контейнерные свалки выглядят так, будто там что-то происходило.

— Два контейнера сильно повреждены. Повреждения недавние. На земле множество свежих кровавых пятен. Дрон сделал анализ.

— И что? — насторожился Алан Рэй.

— Там кто-то потерял много крови, — ровным голосом констатировала Альфа. — Однако, согласно анализу ДНК, кровь не человеческая. Установить чья именно не удалось.

Алан Рэй поднялся с кресла и прошелся по кабинету. Только в такие вот моменты он понимал зачем ему вообще кабинет. Чтобы по нему расхаживать, разумеется.

— Кровь на подробный анализ, — приказал он. — Направить туда еще дроны. Собрать все что есть. Черт, мы до сих пор до конца не понимаем что из себя представляет этот Палач. То ли его присылают Верхние, то ли Нижние, то ли он сам по себе…

— Про Призрака мы знаем еще меньше, — напомнила Альфа.

— Я вообще не уверен, что существует какой-то там Призрак, — фыркнул Алан Рэй. — Это городские легенды… Один Палач, бледный монстр, у другого нет лица… Исчезает, появляется… Никакие технологии не вытравят мистику из человеческого сознания. Хотя, со всеми этими Верхними, Нижними… Может, построить в городе еще несколько школ?

— Или церковь, — подсказала до сих пор молчавшая Алиса.

— А церковь-то зачем, солнце? — растерялся Алан Рэй.

— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Но если есть Верхние и Нижние, может, существуют Бог и Дьявол.

— А может, не надо? — взмолился Алан Рэй. — Может, хватит того, что уже есть?

— Нас, как всегда, никто не спросит, — улыбнулась Алиса.

Ну, это Алан Рэй и сам знал. Равно как насчет существования, по крайней мере, дьявола, у него были свои… соображения.

5.

Доктор Риктер просыпался с неохотой и как-то мучительно. Как, впрочем, все и всегда после сильной усталости вследствие тяжкой умственной и физической нагрузки. Сперва долго не можешь заснуть, потом проснуться… Поначалу он не сразу сообразил где находится. Опять. Но потом память начала потихоньку подключаться к процессу жизнедеятельности, и до него дошло, что он в той самой комнате за маленькой дверью… операционной? Медицинского отсека космического корабля? Судя по приволоченному незнакомцем медботу — вполне себе может быть. Раньше люди летали в космос, высаживались на Луну, вроде бы подумывали даже о высадке на Марсе… Забавно. К каким мечтам приводит благополучие, безопасность и избыток ресурсов.

Доктор с трудом сел на кровати, прислушался к собственным ощущениям, но ничего не понял. Просто усталость. Некоторое время назад он провел самую сложную и странную операцию в своей жизни в которой, при помощи слабопонятного ему оборудования, пытался спасти ногу и жизнь неизвестного мальчишки, а ассистировали ему этот загадочный Макс, некто удаленный по имени Чарли, и пара десятков чертовски умелых и ловких манипуляторов фантастического медицинского модуля. Судя по всему, этот Чарли, как и Макс, весьма неплохо разбирались в медицине. Ну, теоретически. Во всяком случае, в процессе операции, они выдавали такие реплики и рекомендации, что Риктер начинал чувствовать себя идиотом. А Чарли, кажется, еще и управлял всеми этими многочисленными манипуляторами, которые заменили доктору двадцать рук.

Риктер поднялся на ноги, и поплелся в сортир. А куда еще после такого сна? Потом он с трудом натянул штаны, предоставленную ему, видимо, незнакомцем одноразовую рубаху, и направился к двери.

В аквариуме-операционной царил мир и покой. Мониторы жизнеобеспечения показывали то, что должны показывать (доктор отметил, что показатели вполне в норме), мальчишка лежал на операционном столе, его узкая грудь равномерно поднималась и опадала. Левая нога под простыней выглядела раза в три больше, чем нужно, но это было нормально.

Макс, одетый все в те же линялые джинсы, но сменивший футболку с двусмысленно философски настроенной свиньей на странного вида рубаху с непропорционально короткими и широкими рукавами, сидел в неведомо откуда взявшемся кресле и что-то там шаманил на трехмерном экране на стене.

— А-а, доктор, — приветствовал он Риктера, не отрывая взгляд от экрана. — Выспались?

— Что-то в этом роде, — сказал Риктер и закашлялся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

42

Михаил Жванецкий

43

«Бегущий по лезвию». Фантастический фильм 1981г. Режиссер Ридли Скотт. Сюжет построен вокруг восставших против человечества искусственных людей «репликантов». Блэйдраннерами называли специальное подразделение полиции, занимающееся охотой на репликантов и их уничтожением.