Секунда длиною в жизнь. Том 1

Дмитрий Сергеевич Карпов, 2019

Что может значить секунда для человека? Это всего лишь миг, который незаметно пролетает – вы даже не заметите. Но что, если этот миг преследует вас всю жизнь, каждый день неизбежно отставая утром и догоняя вас к вечеру? Она испытала это на себе, но какой ценой…

Пролог.

Вы когда-нибудь задумывались о происхождении своего имени? Из какого языка оно пришло, какого его значение? Да, многие имена нашего столетия имеют именно такую характеристику, но также есть частные случаи. Я один из таких случаев. Моё имя Луна, ударение на первый слог. Мне кажется, оно чересчур простым, но многие люди говорят, что оно не как у всех, особенное, и что оно как нельзя лучше мне подходит.

Такое имя мне дала моя мама в первую же секунду моего рождения. Я родилась в глубокую зимнюю ночь при свете полной луны. Учёные твердили, что она находилась в какой-то особенной позиции, при которой могли происходить разные странности по типу «магнитных бурь». Она светила настолько ярко, что казалось будто на улице день так и не закончился. Мама приняла это за знак и назвала меня Луной. Я еще не открыла глаза, но уже постоянно плакала. Конечно, любой ребенок плачет после рождения. Но никто еще не знал, что такова была моя учесть: всю жизнь проливать горькие слёзы. С этого и начнется мой рассказ, одна секунда из моей жизни, в которую все началось. Одна секунда, которая поменяла все: от моего места жительства до внутреннего мировоззрения. Всего. Одна. Секунда.

Глава 1.

Я тут никогда не была. Новое место, более холодное чем Калифорния. В моем доме при рождении было всегда тепло, и я не знала, что такое пуховик и снег до сегодняшнего дня. Но именно сегодня я буду уже в новом доме. Это казалось безумным для нашей семьи долгие годы, но все имеет свойство меняться. Так произошло и с нашей семьей.

Мы сели в наш минивэн и двинулись навстречу неизбежному будущему. В машине пока тепло, но часа через 3, станет гораздо холоднее. Мы едем на север, в Канаду, поэтому мама собрала теплые вещи и велела их положить поближе, чтобы мы смогли без промедлений переодеться на ближайшей заправке. Через несколько минут мы будем пересекать географическую широту и наступит время для смены наряда. В голове метались мысли, от которых мне становилось не по себе. С одной стороны, это всегда классно, посетить другую страну и увидеть твой первый в жизни снег. С другой, это было бы классно, если бы не данные обстоятельства.

В Канаде у мамы будет новая работа и новые отношения, где она сможет начать все сначала. Раньше она работала в офисе, но в один из ее рабочих дней у нее случился срыв. Потеря мужа и скандал на работе сделали свое. Она просто ушла, написав заявление прямо в кабинете босса. Я пребывала в некотором шоке, когда мама пришла в слезах домой и рухнула на пол, закрыв за собой дверь. Она сказала не волноваться за неё и что всё наладиться, но я уже знала, что это не так. Мы стали собирать вещи и метались по всему дому, боясь что-нибудь забыть. Книги, полотенца, посуда, все за один чёртов день, ведь на следующий день мы будем уже за тысячи миль отсюда. За один вечер мы нашли местечко в Канаде, купили новую квартиру, продав наш дом друзьям, последний раз переночевали в родных с детства для меня стенах, и двинулись на север, к границе.

И вот мы на месте. Мама тормозит машину и отодвигает кресло максимально назад, поворачивается ко мне.

— Дорогая, подай мне мою сумку — сказала мама почему-то грустным голосом. Она давно хотела все бросить, и я не понимаю почему она расстроена. Хотя нет, понимаю. Но эта тема настолько болезненна для нас обеих, что мы не обсуждаем её, пока в один из летних вечером за чашечкой чая одна из нас не обронит слово о том, как было прекрасно жить в Калифорнии, на берегу моря, вместе, целой семьей.

Я отдала ей ее вещи, и сама принялась переодеваться. Теперь на мне будут черные джинсы, которые мы с мамой купили в дешевом магазинчике у нашего дома, и футболка. Такая старая, что надпись на ней уже стерлась, но я точно помню, что на ней было написано что-то на русском языке. Поверх я одеваю папин бомбер, который он носил еще в школе. Он играл за бейсбольную команду «Тигры», и каждому участнику команды полагалась такая куртка, черно-красного цвета в полоску. Она очень подходила моим любимым красным кедам. Они были совсем новыми, их мне подарила моя любимая подруга Нэнси, поэтому они стали моими самыми-самыми.

После смерти папы, она единственная поддержала меня и стала моей опорой. Я очень не хотела покидать её, но одновременно с этим понимала, насколько плохо было моей маме. Я просто не могла так поступить с ней, привязать её к этому месту, заставить каждый день просыпаться в стенах дома, где она уже никогда не соберет всю семью за завтраком. Уже никогда она не попрощается ласковыми словами со своим любимым мужем, моим папой, уже никогда я не вымою три тарелки и кружки после общего завтрака, и, к сожалению, никогда мы больше не увидим его фирменную улыбку во всё лицо.

В общем, я выглядела как бочка на ножках. Большой верх, и тонкие ноги. Но мне нравится, для подростков это нормально.

Когда мама была готова, мы убрали лёгкие вещи в багажник и двинулись дальше. По пути мы увидели маленький магазинчик и решили купить немного еды. Я взяла нам с мамой по чашке кофе собой, и несколько пачек печенья. Подходя к кассе, я увидела у мамы в руках пачку начос. Сначала я не поняла в чем подвох, моя мама всегда боролась за здоровый образ жизни, поэтому никто в нашем доме не знал, что такое чипсы и другие прелести из придорожного магазина.

–Мам? «А ты точно не ошиблась?» — говорю я, показывая на пакет начос пальцем. У меня максимально недоумевающий взгляд. Я делаю его специально, чтобы хоть как-то рассмешить маму.

–Я подумала нам это пригодиться, ехать еще долго.

Я с видимым напряжением отдаю все продукты на ленту кассы и встаю около мамы чтобы собрать все в сумки. Мама расплачивается, и я вижу, что в ее кошельке не так много наличности. Точнее говоря, ее вовсе и не было. Я понимаю, что больше так нельзя, и принимаю волевое решение, сдерживать себя во всем. Я очень люблю свою маму, и не хочу, чтобы она волновалась по поводу денег. Особенно после смерти моего папочки. Особенно в нашем новом доме.

Глава 2.

Я еле смогла разомкнуть глаза. Всё вокруг плыло, словно в дымке, а чей-то голос настороженно звал меня, то и дело срываясь: «Луна, опоздаешь!». Ну что ж, придётся послушаться.

Вода снова холодная. Так часто бывает в нашем городке, особенно в это время года. Рабочие то и дело перекапывают трубы, из-за чего утро без горячего душа стало для меня привычным. Хотя, я где-то читала что из-за холодного душа каждый год умирает около сотни людей, но, по-моему, это какой-то бред.

Вода, тоник, крем — всё как обычно. Нанося слой за слоем свою повседневную «кожу», я смотрюсь в зеркало — я довольна. Мне нравится, что каждое утро я встаю, не важно с горячей или холодной водой в душе. Мне просто нравится, что я могу встать, пройтись по теплому ковру в моей комнате, сделать кофе и самой же его выпить. Я радуюсь жизни. Наверно это пришло слишком рано — у меня еще толком не успело закончиться детство, а я уже радуюсь самым обычным вещам, как какая-нибудь бабушка, которая счастлива проснуться в своей кровати, а не в койке в доме престарелых.

— Надо что-то делать, — говорю я вслух несоразмерно громко.

— Что, дорогая? — кто-то отвечает мне из-за распахнутой двери. Это мой папа…

— Не не, все хорошо, мысли в слух.

Я быстро надеваю темно-синие джинсы и белую блузку; собираю волосы в хвост и спускаюсь вниз по лестнице — за столом сидят мои родители: мама, как всегда, читает какой-нибудь роман в стиле 80-х, а папа читает свежий выпуск газеты. Кто вообще еще читает новости в газетах?! Все уже давно есть в интернете!

Моя порция уже стоит на столе. Сегодня у нас блинчики с джемом и ароматный кофе, который мне ещё нужно успеть сделать, так как я беспардонно опаздываю в школу.

— Ну что пап, сегодня вылетаешь на премьеру? — я ставлю чашу в кофеварку и выбираю режим «экстра».

— Да, верно. У меня самолет через два часа, так что мама тебя забросит в школу. — мама кивает, подтверждая папины слова.

Пока кофе готовится, я принимаюсь за основную часть завтрака.

— Только обещай, что будешь аккуратным! Нам не нужны травмы, как на прошлой выставке.

— Лун, это было чудовищное недоразумение, учитывая, что он сам пролил на меня своё виски.

— Да, конечно. А перед этим еще триста пьяных мужиков пролили свои напитки тебе в рот, так? — мама неожиданно вмешалась, чуть-чуть хихикая, почитывая свою книгу.

— Нет, я просто праздновал выход «Убойного лета». Кстати, на этой премьере будет тот же критик, который предложил мне работу над этим детективом.

— ДА ЛАДНО! Не может быть! Ты должен показать себя с лучшей стороны, он просто обязан продлить тебе контракт!

— И никакого скотча!

— Разумеется, — протягивает папа и целует меня в щеку, уходя в коридор. Он улетает лишь на день, да и лететь не далеко, так что сегодня вечером он уже будет тут.

Я смотрю ему в след с долей какой-то грусти. Он уже летал, и не раз на различные конференции и показы, но что-то меня беспокоило. Я старалась отмахнуться от этих мыслей, но что-то меня все равно возвращало назад. Может одиночество, может то, что он толком и не попрощался со мной, но это «что-то» пожирало меня изнутри.

— Хей, ты в порядке, — спросила меня Нэнси, когда я села в машину, — ты какая-то разбитая?

— Да… Да, все отлично, — я послала ей воздушный поцелуйчик, как это обычно у нас принято, и это сработало. Нэнс двинула в сторону школы, раскидывая головой из стороны в сторону в такт музыке, от чего её волосы разлетались во все стороны. Она всегда такая весёлая, что заставляет всех вокруг подражать ей — она прям заражала позитивом. Я тоже не удержалась и забыла про утренние тревоги. Вероятно, они вылетели через уши, когда мы танцевали в машине, но тогда меня это уже не волновало. Знаете, это как будто вы помните, что вас что-то волновало, но не помните, что, да и вас это уже не волнует. Надеюсь, вы поняли.

История, Медиа культура, математика и две пары истории — самое нудное расписание, которое только может быть в этом семестре, но я обязана посещать все уроки, в особенности те, которые касаются культуры и творчества. Мой отец — писатель; мама — редактор. Они хотят, чтобы я продолжила их дело, писала книги, открыла собственное издательство. Только вот я этого не хочу.

Наша деятельность в школе сводится практически до нуля. Мы целыми днями сидим, уткнувшись в блокноты, и лишь изредка выбегаем на уроки физкультуры, а жариться целыми днями в кабинетах, проходя их каждый день словно круги ада — не вдохновляющая перспектива. Я бы хотела поскорее покончить с этим — начать свободно писать, как мой папа, обеспечивать себя и свою семью самым простым для меня занятием — то есть, не просиживать джинсы на школьной скамье.

Дальше пешком… Я стою на тротуаре у школы уже давно — все мои одноклассники разошлись, и лишь шапки некоторых учеников виднеются в дали. Я волнуюсь за папу. Знаю, все эти самолёты, по статистике, самые безопасные транспортные средства, но от этого не становится легче. Я шаг за шагом бреду к своему дому, благо он не далеко — всего пару кварталов. Каждый удар ногой о асфальт отдаётся у меня в голове жёстким хлопком, словно кто-то бьёт меня по затылку. Только вместо боли возникают новые мысли: а вдруг что-то случилось, или вылет отменили, или может он опоздал на самолёт.

Мои раздумья прерывает оповещение на телефоне.

Нэнс: Ты куда пропала? Весь день не пишешь…

Я: Я? Нет… *стираю сообщение* Знаешь, я просто волнуюсь за отца. Он не звонит и не пишет.

Нэнс: Так, спокойно! Ты просто накручиваешь себя, с ним все хорошо. Он у тебя сильный, вспомни прошлую премьеру)))

Я убираю телефон подальше в сумку и поворачиваю за угол. Наконец я вижу свой дом: немного пошарпанный, но в целом, очень даже неплохой; крыльцо и фасад выполнены из тёмного красного клёна — мой любимый цвет дерева; крышу недавно перекрывали, поэтому она прямо-таки сияет чистотой. Он сильно выделяется среди всех остальных домов на нашей улице — выглядит как-то более презентабельно.

Дома никого, и поэтому я сразу прохожу в свою комнату. У меня множество дел, которые я должна успевать ежедневно, но что-то каждый раз идёт не так. Я сажусь за стол и открываю блокнот с записями дел. Сегодня, как минимум, мне нужно успеть приготовить ужин, убрать дом и сделать уроки… Я опять не успеваю.

Холодильник забит продуктами и газировкой, а поесть все равно нечего. Лазанья? Пицца? Или просто сделать пасту? Ненавижу готовить

Я включаю телик для фона и начинаю готовить. Что-то про новости, но я даже не обращаю внимания… До одного слова.

Приступаю к салату. Сыр, оливки, томаты… А где томаты? Их нет на столе. Я иду к холодильнику чтобы взять их, как вдруг мой взгляд падает на заголовок из новостей: Борт QS764 потерпел крушение в аэропорту Калифорнии. На секунду я замираю в полушаге от стола и тут до меня доходит… Нож со звенящим треском падает на кафель, словно разрезает со свистом толщину воздуха. Я срываюсь с места в поисках пульта и прибавляю звук на телевизоре.

«В аэропорту Сан Франциско борт авиакомпании RT потерпел крушение вследствие удара о землю. При соприкосновении с землёй одно из крыльев самолёта отсоединилось от корпуса самолёта и протаранило фюзеляж. Погибли все члены экипажа вместе с немногочисленными пассажирами рейса. Общее число погибших составило 43 человека.»

Мои ноги подкашиваются от потери сил. Я словно потеряла жизнь, потеряла себя. Спина тихонько соскользнула по двери холодильника вниз и коснулась пола. Это и есть та секунда, с которой началась моя история. Не история милой девочки Луны, а именно меня. Серьезной, немного подросшей за полгода девушки, которая уже никогда не будет прежней. Эта секунда, стала причиной всех моих слез и страданий. Одна секунда, и мир перевернулся.

Глава 3.

Мы вышли из магазина и направились к машине. Я одной рукой несла пакет с продуктами, а другой обнимала маму за спину. Она тоже обняла меня. Это один из редких случаев в нашей семье, когда мы проявляем любовь друг к другу. После… Мы вообще перестали считать себя семьёй. Мама углубилась в работу чтобы справиться с горем, и это её право. Только вот она совсем забыла обо мне. Она уже не думала о том, как я, что приготовить, как поразвлечься — ничего такого.

Положив пакет назад, я села на переднее сиденье, поближе к маме, но она не спешила садиться. Она села на капот машины и смотрела в поле. Так прошла одна, две, три минуты, и я не выдержала. Терпение никогда не являлось моей хорошей чертой. Я села рядом.

— Красиво, не правда ли?

Ответа не последовало.

— Ты никогда не думала, есть ли кто-то или что-то, чего мы не видим? Может какой-то параллельный мир, или приведенья, или может инопланетяне? Они наблюдает за нами, возможно заботятся, пекутся о нас. У них свои проблемы, а наши им кажутся крошечными. Но что они вообще знают о нас? Никто не может понять горя, не пережив его сам наяву.

— Лунь, я совсем не заметила, когда ты так успела повзрослеть? — мама слегка улыбается, и эта улыбка — лучшая награда для меня. Это всё — твои заслуги, мама.

Луня, как приятно это слышать. Так меня называла лишь моя мамочка, никто больше не знал этого прозвища. Оно было такое родное для меня, такое теплое, как вязаный плед суровой зимой.

— Ну все, хватит киснуть, давай в машину.

Мы вместе сели, синхронно хлопнув дверьми, и сразу же двинулись. За окном мелькали серые поля, и кое где, сквозь лысые деревья, просматривались ели. Они выглядели такими безжизненными, что на меня находил ужас. Природа — единственное в нашей жизни, что всегда оставалось неизменным. Пусть оно и угасало каждую осень, но ему было суждено родиться снова весной. А теперь, я словно вижу это впервой. Никогда прежде я не замечала всей глубины печали и угрюмости «мёртвых» деревьев.

Мне стало не по себе, и я решила включить радио, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей. Долго листав различные радиостанции, я нашла свою любимую, “Калифорния FM”. Хорошо, что пока мы не пересечем границу с Канадой, эта волна будет всегда с нами. Когда у меня было задорное настроение, я всегда включала именно ее. На “Калифорния FM” обычно играют ритмичные и заводные песни, которые заставляют мое тело двигаться в непонятном танце, больше напоминающем конвульсии. Так было и в этот раз. Я не могла сидеть на одном месте, и уже к середине первой песни начала махать руками в разные стороны. Мама посмотрела на меня, и, по-видимому, не смогла сдержаться. Кажется, ей понравилась песня. Она держала руль и двигала плечами в темп музыке. Ой, а дальше наша любимая песня OneRepublic. Не очень популярная, но все же классная группа постоянно радовала нас новыми хитами. О господи… Она начала петь. Я ее конечно же поддержала вторым голосом, и мы вместе начали выкрикивать слова песни. Нам было так весело, что деревья за окном казались не такими уж и печальными. И тут я взглянула на мир совершенно по-другому. Дорогу окутали кусты, и на время спряталось солнце. Нас окутал плотный купал растений, через который ничто не могло пробиться. Вокруг парило напряжение, как будто что-то должно случится, в хорошем смысле.

Так и случилось. Закончились кусты, и мы оказались на мосту через небольшую реку. Мост был высоким и держался на железных тросах, прям как в Лос-Анджелесе. Я ахнула от удивления и почувствовала себя как в хорошем фильме. По крайней мере, такие мосты показывают только в отменных фильмах.

Вид был волшебным. Вдалеке виднелись крыши небоскребов и телебашен, а вблизи плавали утки. Всё вокруг светилось и такое настроение передавалось и нам. Вот оно — начало новой жизни, если это можно назвать жизнью.

Существует ли жизнь после смерти? Безусловно. Но существует ли она после смерти близкого человека? Для меня это всё ещё остаётся загадкой, и пока что, я склоняюсь к отрицательному ответу.

Мы мчались по мосту в потоке машин и предвкушали то счастье, которое нас ждало. Хотя, его и быть не может. Что может нас заставить просто забыть о смерти любимого человека? И как с этим жить? Никто из нас этого не знал. Поэтому мы просто неслись по мостовой, следуя стадному инстинкту.

Конец ознакомительного фрагмента.