Глава 2
После согласия с привкусом горечи, у Виктории началась новая жизнь. Можно сказать — новая судьба. Ведь действительно, когда мы рождаемся, нам по слепому жребию достается судьба — от страны и родителей. Можно ли изменить судьбу? Генетических родителей поменять нельзя, а вот страну — это, пожалуйста… И тогда слепой жребий становится осознанным, и о таких людях говорят — они изменили свою судьбу…
Жить Вика осталась в гостинице. Переезжать к Генриху девушка наотрез отказалась и продолжала занимать номер на седьмом этаже. Незнание языка Вику угнетало, и первое чем она занялась — изучением немецкого. Через три месяца, усиленно штудируя язык Гете, она вполне сносно могла общаться с местным населением.
Генрих же души не чаял в молодой девушке и с утра до вечера не отходил от нее ни на шаг. Шнитке впитывал необычайную энергетику, исходящую от смуглой красавицы, — его щеки порозовели, глаза загорелись бесовским огоньком, и он как солдат третьего рейха после перветина[6] спал не более четырех часов в сутки.
Они вместе совершали ежедневные обходы, и Вика потихоньку втягивалась в гостиничный бизнес. Ее зоркий, женский глаз, подмечал мелочи, мимо которых проходил влюбленный Шнитке. Он с удовольствием прислушивался к ее замечаниям и незаметно для самого себя, начал советоваться с Викой по всем вопросам отельного бизнеса. В сумасшедшем деловом ритме, наполнившем жизнь Виктории — дом, неприятности, отошли на второй план. Раз в неделю она звонила Игорю, и они долго разговаривали по телефону. Для нее это была такая отдушина! Девушка все ждала, когда же он скажет: «О тебе Валерка спрашивал…», но Игорь молчал… И тогда грусть наполняла девичью душу, и она долго стояла у окна, устремив свой взор в небо, к холодным звездам.
— Дар фарна. Дар ксатра, — шептала она загадочные слова старухи, стараясь позабыть любимого. — Дар фарна, дар ксатра[7]…
И если закрыть глаза на этот душевный каприз, то жизнь в Германии ей улыбнулась по-крупному. Девушка имела неограниченную власть над подстарковатым Шнитке, а это был ключ к безбедной жизни. И все бы у Вики складывалось прекрасно, если бы не одно но…
В начале осени, к ней по соседству в номер поселилась женщина, лет сорока. Ничего как бы странного в этом и не было, если учесть, что за последние три месяца, в номера на этаже где жила Вика, заселялись только женщины и супружеские пары. С виду новая соседка, ничем не отличалась от среднестатистической фрау — некрасивое лицо с губами — щелочками, поджарая девичья фигура, коротко стриженные рыжие волосы. Странно было другое, — как только Вика появлялась у дверей своего номера, тут же выходила и соседка. Через пару дней у девушки сложилось впечатление, что немка ее подкарауливает. Не выдержав, Вика посмотрела на нее в упор и привычно поздоровалась:
— Гутен так.
— Гутен так, — ответила женщина, избегая взгляда и быстрым шагом пошла в сторону лифта.
Вика пожала плечами и зашла в номер. «А если попробуем так?», — она через полминуты распахнула дверь и вышла в коридор, — дверь номера соседки вновь открылась и… из номера, как ни в чем не бывало, вышла та же немка.
— Гутен… так, а как вы снова тут оказались? — растеряно произнесла девушка.
— Гутен так, — поздоровался клон и, игнорируя вопрос, точно таким же темпом направился к выходу.
Этот эксперимент Вика повторила трижды, и все время был один и тот же результат. Она уже и щипала себя и умывалась холодной водой — но, ничего не помогало. «Попрошу Генриха, пусть зайдет в номер», — и она тут же вызвала его по телефону. Через пару минут, Шнитке постучал в дверь.
— Ты ее видел?
— Кого?
— Соседку, — шепотом произнесла девушка.
— Нет, там пусто.
— А ну выйди — и снова зайди.
Генрих, ничего не понимая, пожал плечами и подчинился приказу.
— Никого нет. Что случилось? — спросил он с беспокойством.
— Не знаю… Глюки наверное.
— О, май либен! Ты много работаешь, может, съездим в горы на пару дней, отдохнем?
— Да нет, я не устала вовсе. Идем в ресторан, меню будем составлять на ужин.
До вечера Вика крутилась как белка в колесе, и дневное приключение почти не вспоминала. За ужином девушка, для храбрости хорошенько пригубила вина, и, распрощавшись с Генрихом, поднялась к себе на этаж. «Если она выйдет — пойду за ней, хватит в кошки-мышки играть», — воинственно настроила себя Вика и подошла к номеру. К ее удивлению, немка не вышла, — «Мне, что каждый вечер „на рогах“ приходить, что бы ты перестала куролесить?!», возмутилась украинка и постучала в дверь соседнего номера. Дверь приоткрылась — свет в помещении был выключен.
— Хэллоу! — Вика ступила пару шагов по узенькому коридору и замерла.
— Проходите… — Донесся шепот из-за закрытой двери в спальню.
Девушка сделала шаг вперед — сзади нее медленно закрылась дверь в номер.
— Входите…
Вика на ощупь добралась до двери в спальню, взялась за ручку и попробовала ее открыть, но та не поддавалась. Девушка изо всей силы рванула дверь — что-то грохнулось внутри комнаты, и вверху, возле самого потолка, раздался дикий хрип. В абсолютной темноте Вике показалось, что трепыхаясь, там извивается какое-то страшное чудовище в воздухе. Вика задрожавшей рукой нащупала выключатель, щелкнула — но света не было. Со стороны коридора послышался звонок остановки лифта. От ужаса и тревоги девушка завертела головой, — «А если это чудовищная провокация?! Или это новый глюк?!», в панике подумала девушка и бросилась прочь в свой номер. Там она отдышалась и замерла за дверью — прислушиваясь…
По коридору раздались шаги… Кто-то остановился возле ее двери, — «Или соседки?!»
— Фрау Шаттен, фрау Шаттен… Вы просили вас разбудить в девять. Фрау Шаттен! — Последовал настойчивый стук в соседнюю дверь.
Вика сразу узнала голос горничной. Затем наступила молчаливая пауза…
— О, Май Готт! — крик горничной, взорвал тишину в коридоре.
Не в силах больше скрываться за дверью Вика вышла из номера.
— Что случилось?! — спросила она, сталкиваясь, нос к носу с перепуганной работницей отеля.
— Беда, фрау Шнитке — Беда! — показывая рукой на открытые двери соседнего номера, повторяла побелевшая как мел, горничная. — Постоялица — повесилась!
Вика оперлась о стену.
— Я мигом! Позвоню в службу спасения! — и женщина бросилась к телефону в конце коридора.
Вика ступила в номер, достала мобильный и включила подсветку. На веревке висела загадочная немка, — с безвольно болтавшихся худых ног слетели тапочки, голова несчастной завалилась на бок, а из посиневших губ щелочек, вывалился язык.
Конец ознакомительного фрагмента.
