Последнее слово. Речи подсудимых на судебных процессах эпохи Путина

Дмитрий Олегович Вострецов

В этой книге собраны последние слова более 30 подсудимых, среди которых политики, студенты, чиновники, анархисты, либералы, социал-демократы, программисты, работники почты, журналисты, военные. Все эти люди столкнулись с произволом судебной и следственной системы. Последние слова этих людей являются яркой иллюстрацией современной истории России.

Дело Ив Роше (Алексей и Олег Навальные)

Уголовное дело против российского политика Алексея Навального и его брата Олега, начатое Следственным комитетом РФ по заявлению генерального директора компании «Ив Роше Восток» (российского филиала Yves Rocher) в 2012 году.

Олег Анатольевич Навальный (род. 9 апреля 1983 года) — с осени 2012 года — первый заместитель генерального директора компании «EMS Почта России» — филиала ФГУП «Почта России», ответственный за автоматизацию процесса сортировки писем и посылок.

Прокуратура потребовала для Алексея Навального девять лет лишения свободы (с учетом условного срока по делу «Кировлеса» — десять лет). Для Олега Навального потребовали восемь лет лишения свободы

30 декабря 2014 года Замоскворецкий суд Москвы вынес обвинительный приговор: Алексей Навальный был приговорён к 3,5 годам условно, а Олег Навальный — к 3,5 годам колонии общего режима. 17 октября 2017 года ЕСПЧ постановил, что приговор был произвольным и необоснованным, но отказался рассматривать вопрос о политической мотивации дела. В своём последующем решении от 9 апреля 2019 года ЕСПЧ признал домашний арест Навального политически мотивированным.

29 июня 2018 года Олег Навальный освободился из ИК-5 в Орловской области.

Последнее слово Алексея Навального на суде

«Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее — это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово.

Вот эту фразу — «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» — я уже слышал много раз. Такое впечатление, что у нас последнее слово — для меня, для кого-то, для всех наступают последние дни. Постоянно тебя требуют сказать последнее слово.

Я говорил это, но, в общем-то, вижу, что последние дни не наступают. И самое главное, что меня в этом убеждает — если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время.

Люди, глядящие в стол. Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать. Самая популярная фраза — вы ее точно знаете — которая обращается ко мне. Следователи, прокуроры, сотрудники ФСИН, вообще кто угодно, судьи по гражданскому праву, по уголовному, говорят эту фразу чаще всего. «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете».

Я все понимаю. Но я не понимаю одного — но вы-то почему без конца смотрите в стол? У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю отлично, что никто из вас сейчас не вскочит, не перевернет этот стол, и не скажет: «Да надоело мне! Я сейчас выхожу!» И не встанут представители «Ив Роше» и не скажут: «Убедил нас Навальный своими красноречивыми словами!»

Человек устроен по-другому. Человеческое сознание компенсирует чувство вины. Иначе бы люди постоянно выбрасывались как дельфины. Ну невозможно прости прийти и постоянно думать. Прийти домой и рассказать своим детям, мужу: «Вы знаете, сегодня я участвовал в том, что мы сажали заведомо невиновного. Я теперь страдаю и буду страдать постоянно»

Люди так не делают, они устроены по-другому. Они либо скажут: «Ну, Алексей Анатольевич, вы же все понимаете», либо они скажут: «Нет дыма без огня», либо они скажут: «А не надо было на Путина лезть», как вот процитировали слова представителя Следственного комитета. «Если бы он не привлекал к себе внимание, не размахивал бы руками и не мешал проходу граждан, то, наверное, все бы обошлось»

Но, тем не менее, для меня очень важно обращаться именно в эту часть зала или к тем, кто посмотрит или прочитает мое последнее слово, достаточно бесполезно. Но, тем не менее, люди, смотрящие в стол, — это же, по большому счету, такое поле битвы, которая происходит между теми жуликами, которые захватили власть, и нормальными людьми, которые хотят власть изменить.

Мы же бьемся за людей, смотрящих в стол. За тех, которые пожимают плечами, ничего не делают. В условиях, когда можно просто не делать какой-то подлости, они ее делают. Известная цитата — сегодня все любят кого-то цитировать, известная книжка, «Убить дракона» — всех учили плохому, но почему же ты, скотина, оказался первым учеником?

Количество людей, смотрящих в стол, которые либо просто вынуждены делать подлость, либо — даже чаще всего — когда их никто не заставляет делать эту подлость, они просто смотрят в стол, они отворачиваются и пытаются игнорировать происходящее. И наша битва за людей, смотрящих в стол, чтобы объяснить вам еще раз, чтобы вы не смотрели, а сами себе признались: все, к сожалению, в нашей прекрасной стране, все, что происходит, основано на бесконечном вранье.

Я здесь стою и готов постоять сколько угодно раз для того, чтобы вам всем доказать, что я не хочу терпеть это вранье, я не буду его терпеть. В буквальном смысле вранье во всем, от первого до последнего слова, понимаете?

Мне говорят, что интересы русских в Туркмении — их не существует, зато интересы русских на Украине — нужно начать войну. Мне говорят, что русских в Чечне никто не обижает. Мне говорят, что не существует ничего такого. Мне говорят, что в «Газпроме» не воруют. Я приношу документ о том, что у этих конкретных чиновников есть незарегистрированное имущество, есть компании. Мне говорят, что ничего этого нет.

Я говорю, что мы готовы прийти на выборы и победить вас на выборах. Мы регистрируем партию, мы делаем многие вещи. Мне говорят: «Это все ерунда. Мы на выборах побеждаем, а вы в них не участвуете, не потому, что мы вас не пускаем, а потому, что вы неправильно оформили документы»

Все построено на вранье. На ежечасном вранье, понимаете? И чем более убедительные доказательства чего-либо приносит любой из нас, с тем большим враньем мы сталкиваемся. И это вранье просто стало механизмом, который использует государство. Оно стало сутью государственной власти, сутью ее.

Мы смотрим выступления первых лиц — там же вранье от первого до последнего слова. Вчера выступает Путин: «У нас нет дворцов». Да мы фотографируем эти дворцы в месяц по три штуки, выкладываем, показываем. «Нет у нас дворцов. Нет у нас каких-то олигархов, которые кормятся от государства». Да вот же, пожалуйста, документики посмотрите, как руководитель РЖД на кипрские и панамские оффшорные компании половину уже госкорпорации отводит.

Зачем терпеть это вранье? Зачем смотреть в стол? Извините, что я вас в какую-то философию утягиваю, но жизнь слишком коротка, чтобы в стол смотреть. По большому счету, ну а че там, в этой жизни-то? Я не успел оглянуться — мне уже почти сорок. Не успею оглянуться, и вот внуки. А потом мы все не успеем оглянуться, и мы уже лежим в постели, и вокруг нас стоят родственники, которые думают: «Скорее бы он отдал концы и освободил жилплощадь»

И в какой-то момент мы будем понимать, что не имело смысла вообще ничего из того, что мы делали, для чего мы смотрели в стол и молчали.

Смысл имеют только те моменты в нашей жизни, то время, когда мы делаем что-то правильное, когда нам не нужно смотреть в стол, когда мы можем просто честно посмотреть в глаза друг другу, просто поднять эти глаза. Вот это имеет смысл, а все остальное смысла не имеет.

Поэтому для меня, я не скрою, это болезненная ситуация. И хитрый, болезненный формат, который выбрал Кремль для борьбы со мной, когда они не просто меня пытаются посадить, а каких-то притянуть туда еще невиновных человек. Офицеров, там, с пятью детьми. И я должен смотреть в глаза его жене. У нас очень многих людей по Болотному делу посадили ни за что, просто для того, чтобы застрашить меня. Сейчас брата моего, понимаете, вот у него тоже жена двое детей, и я должен как-то вот сейчас с родителями. Они все понимают, поддерживают, я им очень благодарен.

Передайте им там всем: да они меня этим цепляют. Тем, что они вместе со мной каких-хо еще невиновных людей паровозом тащат. Но — может быть, плохую вещь скажу — но даже взятие заложников меня не остановит. Потому что все в жизни не имеет смысла, если терпеть бесконечное вранье, быть согласным со всем.

Никогда не соглашусь с той системой, которая выстроена сейчас в стране, потому что эта система направлена на то, чтобы грабить всех, кто находится в этом зале.

У нас все выстроено в таком смысле, что существует хунта, прямо в буквальном смысле хунта. Двадцать человек, которые стали миллиардерами, захватив все — от госзакупок до продажи нефти. Есть тысяча человек, которые находятся у кормушки этой хунты. Не больше тысячи. Есть несколько процентов активного населения, которому это не нравится. И есть миллионы смотрящих в стол. Я не остановлю свою борьбу с вот этой хунтой. Я буду продолжать агитировать, баламутить — как угодно — — тех самых людей, которые глядят в стол, вас в том числе всех.

Знаете, я не жалею, что позвал людей на несанкционированную акцию. Вот та акция на Лубянке, из-за которой все началось, она, прямо скажем, не удалась. Я не жалею ни секунды, что я это сделал. Я не жалею ни секунды, что направил свои действия в сторону борьбы с коррупцией, на расследования и так далее.

Адвокат Кобзев несколько лет назад, когда мы разбирали дело «Газпрома» или «ВТБ», сказал мне вещь, которая запомнилась: «Алексей, а ведь тебя точно посадят. Рано или поздно, тебя посадят».

Понятно, что человеческое сознание компенсирует это, невозможно жить постоянно с мыслью «Ой, меня посадят». Она вытесняется из головы, но, тем не менее, я отдаю себе отчет в этом во всем. Я могу сказать, что я не жалею ни об одном своем действии. Я буду и дальше призывать людей участвовать в коллективных действиях, в том числе, реализовывать свое право на свободу собраний. Я считаю, что у людей есть законное право на восстание против несправедливой, коррумпированной власти, против хунты, которая все захапала, которая триллионы долларов выкачала из нашей страны в виде продажи нефти и газа. И что мы получили от этого всего? Ничего.

В этой части я повторяю то, что я сказал в последнем слове по «Кировлесу». Мы позволили им, именно мы, глядя в стол, нас ограбить; мы позволили увезти эти наворованные деньги в Европу, мы позволили им превратить нас в скотов.

Что мы приобрели? Чем они с нами расплатились? С вами — глядящими в стол!? Да ничем! Здравоохранение у нас хорошее? Нет у нас здравоохранения! Образование у вас есть? Нет у вас образования! Дороги вам дали хорошие? Нет у вас дорог.

Вот какая зарплата у секретаря суда? Вот судебный пристав получает ну от силы 35 тысяч рублей. Вот, понимаете! Парадоксальная ситуация, когда десяток жуликов всех нас — вас — грабит каждый день. А мы все это терпим. Я это терпеть не буду.

Во-вторых, сколько нужно будет здесь стоять, в метре от этой клетки, внутри этой клетки, — я постою. Я хотел бы еще раз, завершая, сказать, что трюк удался там с моей семьей, с моими близкими. Но, тем не менее, они меня поддерживают во всем, но, собственно говоря, никто из них не собирался становиться политическими активистами. Именно поэтому нет никакой нужды сажать моего брата на восемь лет или вообще сажать. Он не собирался заниматься политической деятельностью.

Уже принесено нашей семье достаточное количество боли и страданий в связи с этим. Нет никакой нужды усугублять это все. Я уже сказал, что «взятие заложников» меня не остановит. Но, тем не менее, я не вижу, зачем власти этих заложников нужно добивать сейчас.

Я призываю всех абсолютно — это, знаете, может быть, наивно звучит, и над этими словами принято смеяться и ухмыляться — я призываю жить не по лжи.

Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я хочу призвать всех жить не по лжи. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня, и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального и сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения, вот этих судов, единственная цель которых — это придание вида законности. Спасибо»

Последнее слово Олега Навального на суде

«Уважаемый суд, уважаемые коллеги и не коллеги!

Алексей посоветовал мне основательно подготовиться к своему последнему слову. Я очень долго думал, пару недель размышлял, что же мне такого сказать, но ничего не придумал — не буду подстегивать ваши ожидания. Сегодня у нас такой литературный день, когда идут ссылки на высказывания адвокатов прошлых лет. Я сейчас подумал: может, прочитать кусок Кафки из «Процесса» или прочитать речь Джулса из «Криминального чтива», но подумал, что в принципе здесь все знают, что это такое, судье это не очень интересно, а прокуроры не поймут. Поэтому я по-другому построю свое последнее слово.

Единственная причина, по которой я стою на скамье подсудимых — это политическая деятельность моего брата и его борьба с коррумпированным режимом

Начну с того, из-за чего я здесь. Понятное дело, что единственная причина, по которой я стою на скамье подсудимых — это политическая деятельность моего брата и его борьба с коррумпированным режимом, в которой он выступает борцом последовательным и непримиримым. Несмотря на то, что события двух последних лет изменили существенно наш быт, я призываю Алексея ни в коем случае не оставлять свою борьбу. Нужно понять, что его деятельность обеспечит то, чтобы мы жили в свободной и богатой стране, а не в мире пропаганды, которую государство рисует в угоду царских амбиций Карлика с черной душой. Я знаю, что Алексей не один, конечно, это сделал. Это сделало много людей, похожих на него по убеждениям. Если для этого мне лично нужно заплатить какую-то цену, я готов ее заплатить. Даже тот срок, который озвучивали прокурор, он очень смешной. Потому что то, о чем говорит Алексей, гораздо важнее. Конечно, это дело политическое. Но я бы хотел обратиться несколько к другой стороне вопроса.

Сейчас они используют это, чтобы закрыть Навального. А потом будут использовать, чтобы отжимать бизнес любых других предпринимателей.

Здесь нужно понимать, что создается прецедент. По этому прецеденту любая посредническая деятельность ставится вне закона. Мы понимаем, как это работает. Сейчас они используют это, чтобы закрыть Навального. А потом будут использовать, чтобы отжимать бизнес любых других предпринимателей. Купил банку колы в магазине — купил у преступника, потому что на заводе она стоит в два раза дешевле. Заказал через «Яндекс-такси», как же так! «Крылатский кортеж» подал машину, а не «Яндекс-такси»… Можно миллион примеров таких привести. Но вы должны понять, что это же не только по грузоперевозкам. На рынке грузоперевозок, вообще, 90% компаний — экспедиторы. У них нет своего транспорта. Сидит один диспетчер. Весь бизнес этой компании — это продажа информации: они знают, у кого есть груз, они знают, у кого есть машина, и соединяют этих людей. Такого рода бизнеса очень много в России. Вынеся это решение, — обращаюсь к вам в первую очередь, Ваша честь, — вы гигантский сектор частного бизнеса ставите под большую угрозу. Я не хочу сказать, что сейчас предприниматели не сидят по лже-обвинениям по лже-прокурорам. Конечно, сидят! Их тысячи человек сидит. Но будут десятки тысяч сидеть людей. Я, конечно, поддерживаю и передаю привет всем политическим заключенным, которые сидят за свободу слова по всей стране. Но точно также передаю привет всем незаконно осужденным за мошенничество предпринимателям. Если первые люди сделают нашу страну свободной, то вторые люди сделают нашу страну богатой. И несмотря, господа, на ваши попытки, это абсолютно неизбежно.

Я, может быть, необычно закончу свое выступление. Вы здесь цитировали кого-то. Я недавно смотрел фильм. И там есть цитата героя, она мне очень понравилась. Она имеет отношение к делу гораздо больше, чем все 127 томов к моему преступлению, больше, чем показания десятков свидетелей, больше, чем все ходатайства, которые заявили. Этот фильм называется «Стражи Галактики». Там есть такая фраза: «Я есть Грут». Вот эта фраза имеет больше смысла и объясняет мое преступление больше, чем вы все здесь сделали несколько месяцев.

Ваша честь, спасибо.»