Пока на улице дождь

Дмитрий Нестерчук, 2017

Часто мы просто отмахиваемся от образов прошлого, внезапно всплывающих, давно забытых и, казалось бы, совершенно ненужных, в тот момент, когда они появляются. Но встречаются среди них и те, что не обращают внимания на повседневную суету и занятость, находят отклик в наших сердцах и заставляют время остановиться.

***

Пятно. Большое светлое пятно. Довольно необычное сравнение, по крайней мере его ещё никто так не называл. Такое сравнение могла придумать только она. Назвала его большим светлым пятном в её жизни, когда они увиделись спустя годы после их последней встречи. Время шло дальше и после этих слов. Их он периодически вспоминал и на душе становилось как-то тепло и приятно. Для него это было подобно комплименту, а вернее признанию заслуг, подведению итогов по прошествии лет. Ведь получалось, что несмотря на все свои ошибки он всё-таки сделал что-то хорошее, оставил след. Пятно, если быть точным, большое светлое пятно.

Почему он сейчас вспомнил об этом? Почему думал о ней? Стоило выглянуть на улицу через окно и ответ на все эти вопросы приходил сам собой. Приходил глядя на двух маленьких девочек, гуляющих во дворе по дорожкам, коими расчерчена была вся детская площадка. По дорожкам бегали они босиком, держа свои босоножки в руках. И кроме них во дворе не было ни души. Все те, кто еще совсем недавно, занимаясь своими делами издавали целую палитру разных звуков. Весь этот муравейник, что гудел на весь двор, исчез в один миг и вместо его гула пришел ровный шум, словно кто-то включил радио, которое будет монотонно шипеть пока его не настроят. Принес этот шум с собой дождь и разогнал всех по укрытиям, кто не желал промокнуть. Всех кроме двух девочек, получавших огромное удовольствие от беготни по лужам босиком, ни сдерживающих эмоций, переполняющих их. На лицах у них были широкие улыбки и казалось, что капли дождя нисколько им не мешают, не попадают в глаза и рот. И не было страха у них заболеть от холодного ветра или испортить дождём то, что и вовсе мочить нельзя как, например, дорогую игрушку. Не было у них в этот момент никаких страхов, забот и переживаний, и только безудержная радость кружилась вместе с ними по дорожкам. Вот почему он думал о ней, вся эта картина ему очень знакома. Вполне чётко он мог представить все ощущения, которые испытывали те девочки, что бегали под дождём. Ведь он сам когда-то испытывал все эти чувства безмятежно гуляя под дождём. И с подвигнуть его на такое могла только она.

Всегда найдутся те, кто будут говорить, что не стоит цепляться за прошлое, что можно погрязнуть в нем и жить в настоящем станет намного труднее. Ведь образы из прошлого могут влиять на принимаемые решения и ход мыслей настолько сильно, что ставит под сомнение сам вопрос будущего. Он же считал данные утверждения полной чушью и не воспринимал в серьез людей, доказывающих подобные истины. Для него воспоминания из прошлого это история его жизни. И ведь говориться, что лишён будущего именно тот, кто не помнит свою историю. Самое главное навести порядок, разложить все по полочкам так, чтобы у каждого образа, каждого события были свои значения. И чтобы рядом с каждым из них лежали соответствующие выводы. Поэтому он не боялся погружаться в воспоминания, каждый образ для него нес важную информацию, напоминал о каких-то простых вещах, которые трудно постоянно держать в голове.

Те самые прогулки с ней под дождём, к примеру, научили его когда-то давно, что для простой и искренней радости на самом деле нужно так мало и что умываясь под дождём можно смыть с себя все плохие эмоции и ненужные тревоги, от которых порой бывает трудно избавиться самому. Со временем он всё забыл. В повседневной суете подобные вещи вылетают из головы, потому как не находят себе применения. А сейчас, слушая дождь и глядя в окно он ни разу не пожалел, что вспомнил об этом.

Можно ли ревновать к воспоминаниям? Именно к воспоминаниям. Есть ли смысл его настоящей жизни укорять за мысли о прошлом? Наверное, это глупо и бессмысленно. Он, как и она сама уже давно живёт своей жизнью. В которой нет места другому. Их пути пересекались очень много раз, но так и не пошли вместе. А потом и вовсе разошлись навсегда в разные стороны. И смогли бы пересечься лишь для дружеского приветствия и неподдельного интереса о том, как дела. Ему дороже воспоминания о ней, как, наверное, и ей, если она ассоциирует его с большим и светлым пятном. И каждое такое событие из прошлого, которые они пытаются сберечь — это часть истории. Без которой каждый бы ни наколотил столько шишек на своей голове. Ни познал столько боли и переживаний, как хороших, так и плохих. И ни стал именно таким, какими их знают сейчас. Эта история их многому научила и продолжает учить. По крайней мере его. Так как периодически он ловил себя на мысли, что сопоставляет некоторым жизненным ситуациям события из прошлого. И ключевые вопросы, на которые при этом обязательно нужно ответить: что он сделал хорошо? что плохо? и чего не сделал? хотя мог сделать или скорее должен был. Зная ответы на эти вопросы, он чувствовал себя спокойней, уверенней. Даже если они и не пригодятся в итоге ему.

Отворачиваясь от окна взгляд всегда останавливался на книжной полке, в центре которой стояла толстая энциклопедия. Размеры её внушали всем ощущение, что в этой книге собрана вся информация на свете, даже самая бесполезная и никому ненужная, включая тех, кто её туда поместил. Похожим образом можно охарактеризовать и то, что. находиться в голове. Вот только память не может работать как алфавитный указатель, по которому всегда можно найти нужную информацию. Да и чаще какие-то моменты из прошлого сами выстреливают не спрашивая, нужно ли тебе это сейчас или нет. И при этом речи быть не может о какой-то хронологии. У памяти нет перечня с номерами страниц. Воспоминания в голове держаться только по принципу значимости.

Продолжая погружаться в себя, он ушёл прочь от всеобъемлющей книги с мыслью, что если подумает о ней, то первым придет в голову ни их знакомство, ни сцены становления их общения.

***

Перед глазами возникает старая дверь, давно не крашенная, с усталым видом. За которой было больничное отделение, а точнее лестничный пролёт в два этажа и несколько других дверей, открывать которые было настрого запрещено. Заходить внутрь помещения не очень хотелось. Даже холодная и довольно мерзостная по его ощущениям погода не могла заставить зайти с улицы в тепло. Было как-то неловко и держалось устойчивое ощущение, что сейчас выскочит озлобленная санитарка и отчитает его. В такие моменты он всегда чувствовал в себе некую неуверенность оказываясь в новых местах, когда нет чёткого понимания в том, как стоит себя вести. И каждый раз с волнением и учащённым пульсом в ушах приходилось перебарывать себя, чтобы сделать то, зачем пришёл.

Вот и сейчас он должен был поступить именно так. Но пока он подходил к больнице, его уже заметили через окно. И в тот момент, когда после небольшой паузы, необходимой для заряда решительностью, его рука потянулась к ручке, дверь открылась ему навстречу. Что несколько удивило, хотя и очень приятно, ведь на пороге стояла она. Вопреки запретам и в разрез с часами для посещения она вышла на улицу встретить его, чтобы избежать ненужных вопросов и упрёков со стороны персонала. И чтоб тайком немного постоять на лестничной клетке. Вид у неё был ни самый лучший, потрёпанный и сильно истощённый, но улыбка на её лице была по-прежнему обворожительной. Она очень сильно ждала, когда он придёт и нетерпеливо схватив его руку, затянула за собой внутрь.

Оказавшись внутри он сразу же отметил, что слабо освещённая лестница с потёртыми ступенями и тёплая батарея на стене сами собой создают более уютную атмосферу по сравнению с той, что была за дверью на улице. И не было того угнетающего запаха лекарств и спирта, который обычно бьёт в нос при входе в больницу. Возможно от того, что двери, ведущие с лестницы в глубь помещения, были закрыты, но через секунду это уже было не важно. Улыбка не сходила с её лица. Ещё раз внимательно оглядев его с головы до ног, она прижалась к нему ничего не говоря. В свою очередь он ловил себя на мысли, что очень сильно соскучился по ней, ведь не видел её уже давно. Той ни поддельной радости, которую она излучала каждый раз встречая его, так не хватало.

Немного погодя отступив пол шага назад, она приложила указательный палец к своим губам, показывая, что нужно вести себя очень тихо. На что он сразу же сделал вид, будто сейчас неистово закричит и начнёт стучать по батарее. И когда она неожиданно засмеялась в голос с удивлением и испугом быть замеченной, прикрыла рот рукой, он понял, что ради этого шутить и дурачится перед ней нужно чаще. Казалось, ей этого очень не доставало. Словно с того момента, когда он последний раз вызвал улыбку на её лице прошла уже целая вечность и всё это время ей было не до улыбок среди тоски и постоянного нервного напряжения. В её глазах это всё отражалось очень чётко и ясно, что конечно он не мог ни заметить, снова отмечая измученный вид, который не загримирует никакая улыбка.

Ни смотря ни на что во многом она оставалась верной себе. Слегка неуклюжие движения и жесты, идущие в разрез с её небольшим ростом и аккуратной фигурой. И неряшливый подростковый наряд, ни ради того, чтобы выглядеть моложе. Просто, так ей комфортнее. Вместо традиционного домашнего халата, пользующегося популярностью при прохождении лечения находясь в больнице, на ней была кофта с длинным рукавом и капюшоном, да спортивные штаны. И всё это с явной повседневной поношенностью. Скорее всего, по дому она разгуливала именно в этом наряде, когда становилось зябко. Руки она по привычке прятала в карманы кофты, когда им не было дела. Болтаться в воздухе ничем не занятые они не могли, им обязательно нужно было спрятаться в уютное место. А также слегка поджать плечи и надеть капюшон. Так она всегда делала, чувствуя себя неловко. И не важно, чем вызвано это чувство, какой-то неприятной ситуацией или же наоборот, радостной встречей. Такая манера её поведения давно ему знакома и потому было очевидно, что после порыва эмоций от встречи, ей станет немного неловко. В прочем, как и ему.

Его изучающий взгляд нисколько не смущал её. Она была готова ответить на любой из вопросов, какие он только мог задать. Что с ней? Как она оказалась здесь? В каком состоянии находится и как вообще до такого дошло? Но ничего из того, о чём бы ей не хотелось говорить, объяснять не было нужды. Эта черта его характера всегда восхищала её. Он считал, что если человек захочет чем-то поделиться, то он сам всё расскажет. Поэтому, ни в его правилах расспрашивать и допытываться. Всё что ему нужно было знать, он умудрялся получать просто, находясь рядом. Глаза пропускали мимо много ненужной информации, но такие вещи как мимика или общее эмоциональное состояние, всегда были на виду. А всё остальное нужно было только услышать. В ходе непринуждённого общения, местами даже шутливого дурачества, в том или ином виде, проскакивали ответы на всё то, что для него важно.

Даже толкового вопроса о том, как её дела, она не смогла дождаться. И после попытки разузнать от него хоть что-нибудь получила шаблонный ответ, что всё хорошо и скромную улыбку, означающую что к этому и действительно особо ничего не добавишь. Тогда уже решилась сама рассказать о состоянии своих дел, ведь очень хотелось поделится. Может даже хотелось на минутку стать слабой и беззащитной, той которую пожалеют и согреют под тёплым крылом, но только на минутку. Но в итоге вместо того, чтобы взять и рассказать всё, как и хотелось, получилось выдавить из себя только фразу, резюмирующую картину в целом, о том, что она полная дура. И виновато улыбнулась ему, и как раз ни за то, что не смогла всё рассказать, а именно за то, что вот такая она полная дура. На что он поспешил её успокоить сказав, что она вовсе ни полная. И эта шутка его сработала так как нужно. Громкий смех снова заполнил узкое помещение лестничной клетки. После чего она снова прижалась к нему и уткнулась носом в его плечо, чтобы заглушить смех.

Конечно, он не считал её дурой. Местами безрассудной и отчаянной в своих поступках, на многие из которых у него бы скорее всего не хватило духа. Свободной от большинства предрассудков и в тот же момент жертвой своих внутренних убеждений, коими она руководствовалась в сложных жизненных ситуациях. И складывалось впечатление о непоколебимости этих убеждений, как прописных истин. Ведь вновь и вновь она могла поступать одним и тем же образом, даже заведомо неправильно. Почему получалось именно так, для него оставалось непонятным. Он не верил, не хотел верить в то, что она не учится на своих ошибках, не делает каких-то важных выводов. Однажды он придумал для неё условный образ рыбака, которому не важно, каким будет улов, а важнее сам процесс происходящего. Так или иначе, когда она делилась с ним проблемами, которые устроила себе сама, он никогда не осуждал её.

Успокоившись и почувствовав некую лёгкость на душе, она снова немного отступила в сторону и опёрлась плечом о стену. Так было удобнее смотреть на него и слушать его рассказы об учёбе и разных курьёзах из повседневной жизни. Когда он всё же освоился в новой для себя обстановке, ему захотелось поделиться с ней. Многое из его рассказа было ей непонятно, что-то шло просто фоном и вовсе не усваивалось. Но это было ни так важно, ведь ей было ясно, что у него действительно всё хорошо, жизнь бьёт ключом. Ей хотелось молчать и слушать его голос, с которым тёплой волной подступало умиротворение. Было очень хорошо пока лёгкое чувство досады ни подкралось откуда-то издалека. Пришло осознание того, что ещё немного и он уйдет, ведь пришёл сюда буквально на минутку, заглянул её проведать. И даже если он мог бы остаться с ней подольше, всё равно скоро кто-нибудь из персонала больницы обнаружит их и загонит её обратно в палату. Еще досаднее становилось от того, что после этого вряд ли они скоро увидятся. На днях её выпишут и всё вернётся на круги своя. И, к сожалению, в ту пору, когда они много времени проводили вместе, уже не вернутся. Она стала жить семейной жизнью, а он стал студентом с кучей забот и безумным графиком дня. Хотя, как ей казалось, нисколько он не повзрослел. Всё также оставался юношески милым, озорным и жизнерадостным и при этом, как ни странно со слегка грустным выражением лица, стоило ему только погрузиться в свои мысли.

Через некоторое время в воздухе опять повисла неловкая пауза. Чего рассказать ей еще, он не мог придумать, а она так почти ничего и не говорила. Но когда на её лице появилась хитрая улыбка, как у безумного злодея, придумавшего коварный план по захвату мира, стало ясно, что она чего-то задумала. Попросив у него ручку или что-нибудь, чем можно было писать, она дала понять, что мир может быть спокоен, её план ни настолько коварен. Всё достанется ему, чего он сначала и насторожился, но любопытство быстро взяло верх. Тем более отрицать наличие ручки в папке с конспектами было бы глупо, ведь она знала, что он сразу после занятий поехал к ней, а ни домой. Когда же шариковая ручка попала под контроль этого очаровательного злодея, ей также понадобилась его правая рука. Только спрашивать она уже ни стала, просто взяла и вытянула её к себе. Попытки посмотреть через её плечо на проявления художества, которые она исполняла на его ладони, развернувшись к нему спиной, успехом не увенчались. Своей не широкой спиной ей удавалось закрывать обзор и сохранять интригу происходящего. Но на удивление действо было не долгим и уже скоро она отпустила его руку, на которой не нашлось ничего из то, что он успел себе представить. Вместо сложных рисунков и каких-то слов, на сгибе ладони под мизинцем красовалась весёлая рожица. А точнее две точки и дуга под ними, символизирующая улыбку. Когда она вернула ему ручку, у неё был такой довольный и гордый вид собой и проделанной работой, будто только что из-под её руки вышел живописный пейзаж на холсте.

Сложившуюся в эту минуту идиллию нарушать не хотелось никому из них и негласно было принято решение, что ему пора уходить, а ей самое время вернуться в палату. Вытянув свои руки вверх и немного вперёд, она ещё раз прижалась к нему и обхватила его шею. Нежно поцеловала в щёку и сказала, как очень благодарна ему, как безумно рада, что он пришёл. Затем кряхтя потянулась, словно кошка после пробуждения. Отступила немного назад, чтобы проводить его взглядом пока он не скроется за дверью. И когда он обернулся стоя в дверном проёме, улыбка на её лице была уже с ноткой грусти. Помахав ей рукой, он закрыл за собой дверь и про себя отметил, что мир вокруг снова стал холодным и серым.

***

Богатый набор образов этой сцены стремительно умчался куда-то прочь. Единственное что задержалось, эта весёлая рожица на ладони, служащая напоминанием о том, как улыбаясь, мы делаем этот мир немного добрее. Сидя в уютном мягком кресле он посмотрел на свою ладонь, где довольно долго жил тот забавный рисунок. По началу как частичка от неё, а по мере истирания от мыться рук и повседневных дел стал подрисовываться и постепенно искажаться, пока вовсе не утратил своей значимости.

В ту пору он действительно сильно скучал по ней, ведь в один момент она словно исчезла. Стала жить затворническою семейной жизнью. Та свободолюбивая и самостоятельная она взяла и пропала. Жили они в пяти минутах ходьбы друг от друга, но умудрялись не видится месяцами. Прийти к ней в гости и поболтать обо всём подряд он уже, к сожалению, не мог. В добавок его учёба стала похищать столько времени, что о такой спонтанной встрече как раньше уже не было и речи. А чтобы им случайно встретиться где-то на улице, должна была на небе сойтись вместе целая толпа привередливых звёзд.

Конец ознакомительного фрагмента.