Образ врага: технологии конструирования и деконструкции

Дмитрий Лушников

Механизмы формирования, конструирования и деконструирования образа врага, рассмотренные в учебном пособии, могут вызвать интерес у политологов и социологов, представителей экспертного сообщества в сферах политтехнологий, политического консультирования, PR, рекламы, военной пропаганды, психологических операций и информационных войн, а также у преподавателей и студентов, обучающихся по соответствующим дисциплинам и специальностям.

© Дмитрий Лушников, 2023

ISBN 978-5-0059-9561-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лушников Дмитрий

Образ Врага:

технологии конструирования

и деконструкции

Почему мы испытываем тревожность и страх при виде каких-то изображений и видео? Как создавать подобные образы? Как победить своего врага? Как узнать, что вами манипулируют с помощью негативной информации?

Обобщаются и детализируются технологии конструирования и деконструкции образа врага, используемые в современных военных, социально-политических, этнических и этноконфессиональных конфликтах. Механизмы формирования, конструирования и деконструирования образа врага, рассмотренные в учебном пособии, могут вызвать интерес у политологов и социологов, представителей экспертного сообщества в сферах политтехнологий, политического консультирования, PR, рекламы, военной пропаганды, психологических операций и информационных войн, а также у преподавателей и студентов, обучающихся по соответствующим дисциплинам и специальностям.

ВВЕДЕНИЕ

Между Конрадом Лоренцом и Бруно Латуром

Чтобы существовало общество,

нужен образ врага.

К. Шмитт

Сентенция К. Шмитта, приведенная нами в качестве эпиграфа, как нельзя точно отражает смысл и назначение тех генетических и архаических социокультурных программ, которые способствуют возникновению и воспроизводству определенных форм групповой организации у разумных, коллективных и агрессивных приматов, коим является вид Homo sapiens.

По мнению автора, полноценное научное исследование образа врага должно вбирать в себя два дихотомических аспекта — биологический и конструктивистский. Биология врага первична и редуцируема, она выступает как в виде дочеловеческого, животного начала, так и в виде биологических оснований перцепции и поведения уже современного человека. Анализ биологической детерминации образа врага носит первичный характер, поскольку редуцируется до его восприятия и импринтинга у различных видов. Образ врага у животных является следствием врожденных тенденций,

а также непосредственного наблюдения и закрепления его визуального образа, запаха, звуков, которые он издает и т. д. Его формирование подкрепляется особенностями поведения сородичей и представителей других видов, реагирующих на опасность.

Как в филогенетическом, так и в онтогенетическом аспектах, для любого животного негативная информация важнее позитивной, поскольку сигналы хищников несут непосредственную угрозу жизни. Поэтому и визуальный образ врага и звуки, которые тот издает, имеют для него первостепенное значение. Все приматы с интересом изучают повадки своих природных врагов и человек не только не исключение, но скорее вершина развития этого познавательного интереса. Негативная угрожающая информация до сих пор приоритетна для нашего мозга, именно эту особенность используют пропаганда и СМИ. Человеческий мозг старается экономить энергию для повседневных операций, но в случае угрозы для жизни не ленится потрудиться.

Следовательно, образ врага имеет и инстинктивную природу и помимо аккумулирования и трансляции негативных сигналов включает множество функций, одни их которых предполагают саму возможность развития сознания, познания, речи, культуры и социальных отношений.

В биологии связь между агрессивностью вида, формой его организации и эмпатией очевидна. Homo sapiens вид коллективный, с развитой социальностью, способный к глубокому и разнообразному проявлению чувств и эмоций, но агрессивный, отличающийся высоким уровнем внутривидовой конкуренции и слабыми биологическими механизмами торможения агрессии. Любовь у нашего вида невозможна без агрессии, ненависти и вражды, а развитая социальность без «плохих других». Враг как вечный внутривидовой конкурент стимулирует появление и развитие человека, культуры и общества.

Враг создает человеческое общество, делает его возможным и на биохимическом уровне — человек обладает развитым гормональным движком, отвечающим за эмпатию. Действие пептидного гормона окситоцина вызывает чувство удовлетворения, спокойствия и понижение тревожности рядом с партнером.¹ Однако доверие и ощущение общности с ингрупппой взаимосвязано с чувством неприятия и агрессивности в отношении аутгрупп. Коллективное «Мы» всегда утверждается и собирается против неких «Они», это социологическая максима в процессах групповой динамики в человеческих сообществах.

Враг являлся тем зеркалом, в которое смотрит человек, и это один из основных источников саморефлексии и личностного становления. В известной поговорке «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты», с полным на то основанием можно поменять «друга» на «врага» и она не потеряет своего оригинального смысла: «Скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, кто ты».

Таким образом, Враг — это не только страдание и смерть, это рождение, жизнь, развитие. Сможет ли когда-либо человек преодолеть свою биологическую обусловленность и отказаться от Врага? В рамках ныне популярного трансгуманизма пытаются ответить на этот вопрос утвердительно, нам же это представляется совсем не очевидным.

Без Врага нет Героя. То есть, нет психологического взросления, личностного становления и духовно-нравственного развития, нет преодоления низменных чувств и пороков, нет стремления к идеалам, в конечном итоге, нет культуры и общества. Именно Враг, будучи биологическим следствием агрессивности и развитой социальности нашего вида, в качестве своего отрицания порождает возможности преодоления ограничений биологической природы и обусловленности в человеке, его культурного и творческого развития и трансценденции.

Если биология врага редуцируема до первичных биологических потребностей и механизмов, то конструктивистский подход предполагает совершенно противоположный, дихотомический характер восприятия этого явления — образ врага есть конструируемый и воображаемый феномен и посему он является прерогативой исключительно человека. Это не сумма ощущений, инстинктов и типизированного опыта, как у животных, это сложносоставной устойчивый образ, который человек способен не только держать в сознании, но и развивать, изменять, дополняя его новыми чертами и содержанием.

Однако если мы признаем образ врага за социальный конструкт, то мы должны понять и определить тот строительный материал, который используется при конструировании данного образа. И тут мы обнаруживаем, что подобное конструирование основывается не столько на современном знании, эпистеме эпохи и дискурсе, сколько на древнем человеческом материале, который уводит нас глубже, в океан биологического не — и дочеловеческого, инстинктивного.

Также следует отделить процесс формирования образа врага от его конструирования, в первом случае мы имеем дело с естественным процессом, как биологическим, инстинктивным, так и сознательным. Во втором случае, он является результатом целенаправленной деятельности мыслящего субъекта, использующего знания о его биологических и социокультурных механизмах. На этом основании мы и заявили о «конструировании образа врага» и определили несколько обязательных критериев его анализа: биологический, антропологический, социологический, психологический и мифо-религиозный.

Примечания

1

Meyer, D. Selective Serotonin Reuptake Inhibitors and Their Effects on Relationship Satisfaction. The Family Journal, 2007. 15 (4), 392—397.