Юридический механизм разрушения СССР

Дмитрий Лукашевич, 2016

Было ли разрушение СССР неизбежным? Почему «Беловежские соглашения» подписали не сразу, с началом перестройки, к примеру, в декабре 1985-го? Какая перед ликвидацией СССР в период с 1985 по 1991 гг. велась «подготовительная» работа? Какова в разрушении СССР роль самого союзного «центра»? Как следует оценивать мартовский 1991 г. референдум: как попытку сохранения или, наоборот, попытку легального разрушения СССР? Почему «Договор об образовании СССР» 1922 г. упорно называли «союзным договором»? Какова в этом роль права? Был ли период разрушения СССР временем сплошного беззакония или, наоборот, был четкий правовой механизм? На эти и другие вопросы призвана ответить настоящая книга.

Глава 2. Разрушение КПСС как основы политической системы СССР

§ 1. Предпосылки разрушения КПСС

Как известно, статья 6 Конституции СССР 1977 г. провозглашала Коммунистическую партию Советского Союза ядром политической системы советского общества. Этот исторически сложившийся статус сделал компартию одновременно и фундаментом, и «несущими конструкциями» созданного по ее инициативе и под её руководством союзного государства^[65]. Поэтому все процессы, проводившиеся в нашей стране во второй половине 80-х гг., в том числе приведшие в конечном счете к разрушению СССР, начались именно по инициативе КПСС. А на завершающем этапе перестройки была осуществлена ликвидация самой КПСС.

В этой связи исследование проблемы разрушения СССР следует начать с процесса разрушения ядра его политической системы, которым являлась КПСС.

Ликвидация КПСС осуществлялась не только и не столько юридическими средствами, сколько средствами партийными. Конечно, строго говоря, партийные решения не являются юридическими, поэтому вроде бы и не должны рассматриваться в рамках данного исследования. Однако представляется, что это не так. Действительно, партия с точки зрения теории государства лишь общественная организация. Но исторически сложилось так, что Коммунистическая партия Советского Союза представляла собой не столько политическую партию, сколько систему управления государством — систему, обеспечивающую стабильность, предсказуемость, оперативность в управлении страной. КПСС (а точнее, партийный аппарат), по справедливому замечанию А. А. Зиновьева, представляла собой «сверхвласть»^[66]. Поэтому для объективного анализа правовых аспектов разрушения государства необходимо рассмотреть вопрос разрушения этой «сверхвласти».

К началу 1985 г. состояние КПСС было не лучшим. Существовало партийное расслоение между руководящим звеном КПСС и рядовыми членами партии, и это вызывало раздражение у рядовых граждан, поскольку провозглашаемые партией лозунги контрастировали с реальностью.

Другим фактором, негативно сказавшимся на состоянии КПСС, стал идеологический кризис. Марксистско-ленинское учение не получало творческого развития, согласуясь с требованиями времени, а превратилось в догму. В связи с этим кризисные явления, возникавшие в экономике и обществе, неминуемо проецировались на руководящую партию, а учение, которое она пропагандировала многие десятилетия, уже вызывало сомнение в его истинности. Общество, как всегда, жаждало перемен, в том числе и в партии, поэтому провозглашенная «перестройка» многими была воспринята с воодушевлением.

Поэтому перемены в партии были нужны.

Однако перестройка в КПСС оказалась не той, которую ждали. Ждали реформирования КПСС, а получили отстранение её от власти и последующую ликвидацию.

Каковы были предпосылки и причины именно такого развития событий? Почему вчерашние ярые коммунисты в руководстве КПСС сегодня изо всех сил пытались «освободиться» от родной партии? Думается, что предпосылки и причины всё те же, которые привели к перестройке, — перерождение партийного руководства, которое желало сохранить навечно своё привилегированное положение и жить, «как на Западе», желание получить в частную собственность значительную часть госсобственности, внешнеполитическое влияние и, наконец, главная причина — приход к власти конкретного человека — М. С. Горбачёва.

Каким образом осуществлялась борьба с КПСС?

Первоначально изменения в партии происходили на кадровом уровне, прежде всего в Политбюро и ЦК КПСС, имевших реальные рычаги управления государством.

В первую очередь медленно, но верно происходило обновление Политбюро ЦК КПСС путем замены прежнего, «брежневского», состава Политбюро на новый, «перестроечный», верный и преданный М. С. Горбачёву. Так, с 1985 по 1990 гг. от обязанностей членов Политбюро были освобождены: Г. В. Романов (1985 г.), В. В. Гришин (1986 г.), Д. А. Кунаев (1987 г.), Г. А. Алиев (1987 г.), А. А. Громыко (1988 г.), М. С. Соломенцев (1988 г.), В. П. Никонов (1989 г.), В. М. Чебриков (1989 г.), В. В. Щербицкий (1989 г.). В этот же период были освобождены от обязанностей кандидатов в члены Политбюро: С. Л. Соколов (1987 г.), В. И. Долгих (1988 г.), П. Н. Демичев (1988 г.), Ю. Ф. Соловьев (1989 г.), Н. В. Талызин (1989 г.).

Одновременно в Политбюро в качестве членов или кандидатов в члены избираются лица, поддерживающие перестройку. Среди них можно выделить: Е. К. Лигачева (1985 г.), Н. И. Рыжкова (1985 г.), Э. А. Шеварднадзе (1985 г.), Б. Н. Ельцина (1986 г.), А. Н. Яковлева (1987 г.), Ю. Д. Маслюкова (1988 г.), Г. П. Разумовского (1988 г.), В. А. Медведева (1988 г.), А. В. Власова (1988 г.), А. П. Бирюкову (1988 г.), А. И. Лукьянова (1988 г.), В. А. Крючкова (1989 г.), Е. М. Примакова (1989 г.), Б. К. Пуго (1989 г.), В. А. Ивашко (1989 г.).

А новая команда в большинстве своём была носительницей радикальных либеральных взглядов. Ещё в декабре 1986 г. в записке А. Н. Яковлева М. С. Горбачёву первый писал о необходимости отказа от социализма и перехода к рыночной экономике, ибо «рынок — это надсистемно и надэпохно… Только благодаря рынку можно реализовать принцип оплаты по труду… безрыночный социализм — утопия, причём кровавая»^[67].

Как видно, новый Генеральный секретарь ЦК КПСС деятельно формировал команду, которая вместе с ним могла бы стать активным проводником политики перестройки, особенно при принятии кардинальных решений, в том числе связанных с коренными изменениями в политической системе, экономике и идеологии. А такие решения были заготовлены заранее. Через 10 лет после крушения СССР А. Н. Яковлев писал: «Большевизм и фашизм — две стороны одной и той же медали… Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна»^[68]. Разумеется, для претворения своих замыслов в жизнь «архитекторам» перестройки нужна была надежная команда. И она постепенно формировалась.

По словам Е. К. Лигачёва, «…состав Центрального Комитета КПСС, избранного на XXVII съезде партии, был очень сильный, в нем было немало новых крепких, недавно выдвинувшихся людей. На мой взгляд, в целом это был работоспособный и здравомыслящий Центральный Комитет. Он твердо стоял на позициях перестройки. Но именно поэтому настороженно встречал упакованные в “демократическую” обертку радикальные идеи “большого скачка” в политике, в корне менявшие первоначальные цели перестройки. На каждом Пленуме вспыхивали острые дискуссии, критике, как я неоднократно упоминал, подвергались радикальные СМИ, шарахания в экономике, нередко критиковали самого Горбачёва.

Каждый Пленум превращался для Генерального секретаря в серьёзное испытание, и Михаил Сергеевич мне неоднократно говорил, что ему следует уйти в отставку.

Это случалось на многих Пленумах. После острой критики в его адрес Горбачёв во время перерывов в узком кругу членов Политбюро говорил:

— Состав ЦК крайне консервативный, с ними невозможно работать. Надо подавать в отставку. Сейчас выйду и скажу об этом»^[69].

Разумеется, ни в какую отставку М. С. Горбачёв подавать и не помышлял. Наоборот, отставки он организовывал для самих членов ЦК КПСС. По словам М. С. Соломенцева, «за три года было обновлено 85 % состава ЦК, что намного превышало показатели 1934–1939 годов, когда они составили около 77 %»^[70]. И наконец, одним из завершающих аккордов стало освобождение на апрельском Пленуме ЦК КПСС (1989 г.) сразу 110 членов, кандидатов в члены ЦК КПСС, членов ЦКК КПСС^[71].

«Освободился» Генеральный секретарь ЦК КПСС и от ставшего всё больше мешать радикализации перестройки Е. К. Лигачёва. Последний, по его словам, в начале 1990 г. неоднократно обращался с письмами в ЦК КПСС, предупреждая об опасности для сохранения СССР и социализма национал-сепаратизма. В итоге ни одно письмо на заседании Политбюро и Пленума ЦК КПСС рассмотрено не было, а сам Е. К. Лигачёв за свою «активность» даже не был включен М. С. Горбачёвым в список кандидатов в новый ЦК КПСС, который предстояло утвердить XXVIII Съезду КПСС. На вопрос, почему Е. К. Лигачёва нет в списке, генсек, не смущаясь, ответил: «Он в последнее время пишет слишком много писем…»^[72].

Таким образом, предпосылками разрушения КПСС явилось желание руководства КПСС жить, «как на Западе», приватизировать госсобственность, сказалось внешнеполитическое влияние, а также практически полное обновление руководящих органов КПСС, в результате чего к власти пришли лица, активно поддерживающие перестройку и желающие перехода от социализма к капитализму.

Если первые изменения в КПСС произошли на кадровом уровне, то затем целенаправленная «перестройка» началась в масштабе всей партии. И первым шагом на этом пути стало изменение ст. 6 Конституции СССР 1977 г. и создание многопартийности в СССР.

§ 2. Создание многопартийной системы

Партии (КПСС. — Д. Л.) надо дать сейчас возможность пойти по пути СЕПГ, КПЧ, ПОРП, то есть рассыпаться или превратиться в «одну из»… В феврале (1990 г. — Д. Л.) началась волна повальных отставок первых секретарей на райкомовском уровне.

Черняев А. С. Шесть лет с Горбачёвым. По дневниковым записям. М., 1993. С. 331

Отстранение КПСС от власти^[73] и превращение её из системы управления государством в рядовую партию парламентского типа шло постепенно.

Как уже упоминалось выше, для этого первоначально провели «зачистку» в руководстве КПСС, заменяя прежних членов Политбюро и ЦК КПСС на более послушных. Затем с целью лишения КПСС возможности управлять государством 30 сентября 1988 г. на Пленуме ЦК КПСС было проведено решение о ликвидации большинства отраслевых отделов ЦК КПСС^[74].

Но все эти меры были сугубо внутрипартийными.

Первым же юридическим шагом на пути к разрушению КПСС и коренному изменению политической системы СССР стало изменение ст. 6 Конституции СССР 1977 г., закреплявшей за КПСС статус руководящей и направляющей силы советского общества, ядра политической системы.

Надо сказать, что идея введения многопартийности возникла не спонтанно, а вынашивалась еще задолго до изменения ст. 6 Конституции СССР.

Еще в декабре 1985 г. в записке А. Н. Яковлева М. С. Горбачёву «Императив политического развития» указывалось, что в СССР целесообразно ввести такую систему управления государством, при которой должен появиться институт президентства. При этом Президент СССР должен осуществлять верховную государственную и партийную власть, он должен являться председателем Коммунистического Союза (Союза коммунистов), быть председателем Объединенного Политбюро партий, входящих в Коммунистический Союз. Союз коммунистов должен состоять из двух партий: Социалистической и Народно-демократической. Правительство должно возглавляться Генеральным секретарем партии, победившей на всенародных выборах^[75].

Сам А. Н. Яковлев, комментируя представленную М. С. Горбачёву записку, отмечал: «…Хотя я понимал, может быть и не полностью, что радикальные изменения приобретут свою логику развития, предсказать которую невозможно…

Реакция М. С. Горбачёва на эту записку была спокойной, заинтересованной. Но он считал предлагаемые меры преждевременными»^[76].

Разделял мнение А. Н. Яковлева в том числе и тот, кого обычно ему противопоставляют, Е. К. Лигачёв, указывающий, что «после 1985 года в руководящем ядре партии не было разногласий по поводу того, что систему партийно-государственного управления надо менять, она изжила себя»^[77].

В декабре 1986 г. Яковлев подтвердил свою позицию, заявив, что «было бы разумным разделить партию на две части, дав организационный выход существующим разногласиям»^[78].

Как видно, еще в начале перестройки руководством страны рассматривался вопрос о ликвидации однопартийности в СССР. При этом было чёткое понимание, что последствия этих «радикальных изменений» могут быть непредсказуемыми^[79].

И вынашиваемые в начале перестройки идеи стали постепенно претворяться в жизнь. Многопартийность в СССР начала постепенно вызревать.

Как замечает А. И. Соснило: «Прообразом первых политических партий были различные кружки и дискуссионные клубы, как региональные, так и общероссийские (автор, видимо, имел в виду «общесоюзные». — Д. Л.): Всесоюзный социально-политический клуб (1987 г.), Клуб социальных инициатив (1986 г.), Межпрофессиональный клуб (1987 г.)…»^[80].

Затем кружки и клубы начали перерастать в общественные движения и неформальные объединения.

Один из исследователей в начале 1990 г. указывал: «По сведениям нашей периодической печати, в настоящее время действует до 3 тысяч^[81] так называемых неформальных организаций и групп. Неформальными они названы только потому, что в СССР нет специально легитимизированного статуса общественных организаций, кроме тех, которые были созданы постановлениями ЦК КПСС… Вполне можно полагать, что подавляющее большинство неформальных группировок — протопартийные организации. Как только законодательно в СССР будет оформлена многопартийная ситуация, возникнут многие десятки партий, которые мгновенно заполнят политическое пространство от левоэкстремистского до правоэкстремистского типов общественных движений. Зародыши всего этого есть»^[82].

Таким образом, первой ступенью на пути к многопартийности стало появление различных дискуссионных клубов и кружков, которые затем стали перерастать в общественные движения и неформальные объединения.

Одновременно в этот период образуются формирования (например, в республиках Прибалтики, на Украине, Молдавии), именующие себя «народными фронтами». Хотя по названию данные движения провозглашали, что они выступают от имени народа республики, в действительности, исходя из анализа их программных документов, можно сделать вывод, что справедливее говорить о них не как о «народных фронтах», а как о «националистических движениях»^[83]. Затем стали возникать народные фронты в городах — Москве, Ленинграде, Куйбышеве, Ярославле и т. д.^[84] Интересно, что организационно «народные фронты» в городах, подобно КПСС, стали строиться по производственно-территориальному признаку. На уровне города руководство работой фронта осуществлял чаще всего координационный центр. Высшим органом фронта, опять же как и в КПСС, являлась конференция или съезд^[85].

Интересно отметить, что партийное руководство в республиках всячески поддерживало народные фронты. При открытии учредительного конгресса Народного фронта Эстонии с приветственным словом к собравшимся обратился первый секретарь ЦК Компартии республики В. Вяляс, на учредительном съезде Народного фронта Латвии — первый секретарь ЦК Компартии Латвии Я. Я. Вагрис^[86].

Само открытие учредительных конгресса и съезда было очень помпезным. По воспоминаниям одной из участниц учредительного съезда Народного фронта Латвии, «открытие его было торжественным, зал был украшен прежде запретным красно-бело-красным национальным латвийским флагом. Делегаты пели государственный гимн времён независимости “Боже, благослови Латвию”, многие плакали. Эмоции бушевали, царила эйфория, то и дело гремели аплодисменты, шли горячие, острые споры, временами умиротворяемые совместным исполнением популярных латышских песен… Неоднократно звучало утверждение о том, что Латвия в 1940 году была оккупирована советскими войсками и незаконно включена в состав СССР»^[87].

Более подробно деятельность так называемых «народных фронтов» можно разобрать на примере народного фронта Латвии.

Уже в декабре 1989 г. сами латыши в лице общественных организаций информировали II Съезд народных депутатов СССР, что «Народный фронт Латвии /НФЛ/, в состав которого входит значительная часть народных депутатов СССР от нашей республики, открыто провозгласил курс на выход Латвии из состава СССР и изменение её государственного строя. Подавляющая часть средств массовой информации республики, в том числе телевидение, и радио, находится под жёстким контролем руководства НФЛ. Через печать телевидение и радио ведётся массированная обработка населения республики, дискредитируется КПСС, Советские Вооружённые силы, идея федеративности нашего Союза. В Латвии Советскую Армию называют “оккупационной”. В республике сносятся памятники советским воинам, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины, в то же время воздвигаются монументы в честь латышских легионеров СС, членов диверсионно-разведывательных групп абвера, солдат фашистского вермахта. Из наименований улиц и печатных изданий исчезают слова “советский”, “коммунистический”, “ленинский” и т. д. В республике и за её пределами ведётся бурная деятельность, направленная на развал нашего государства путём разжигания межнациональной розни и проведения в жизнь идеи выхода советских республик из состава Союза ССР. Активную роль в этой деятельности играют народные депутаты СССР от Латвии: В. Скудра — министр юстиции Латвийской ССР, Д. Иванс, Э. Инкенс, А. Цирулис, В. Авотиньш, А. Калныньш, И. Бишерс — заместитель председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР, Ю. Боярс, М. Костенецкая, Я. Петерс, В. Толпежников… Самым печальным является то, что в числе инициаторов и активных разработчиков этих дискриминационных законов находятся те люди, которые по своему положению обязаны строго придерживаться советской законности — это первый секретарь ЦК КП Латвии Я. Я. Вагрис, Председатель Верховного Совета Латвийской ССР А. В. Горбунов, Председатель Совета Министров республики В. Э. Бресис и многие другие, при этом они игнорируют мнение значительной части населения республики. Все эти действия ведут к анархии, обострению межнациональной напряженности, дестабилизации политической и экономической системы Латвийской ССР»^[88].

Как видно, уже на II Съезде народных депутатов СССР депутатам предоставлялась информация о кричащей, взрывоопасной ситуации в советской Прибалтике, и в частности в Латвийской ССР. Заявлялось чётко, что народный фронт Латвии открыто провозглашает цель выхода этой республики из состава СССР, а высшее партийное и государственное руководство республики непосредственно участвует во всей этой деятельности. Однако никаких мер, направленных на стабилизацию обстановки в прибалтийском регионе и привлечению виновных лиц к юридической ответственности, принято не было. Прибалтика была отдана на растерзание национал-сепаратистским хищникам.

Таким образом, народные фронты являлись ярко националистическими и экстремистскими организациями, разжигавшими межнациональную рознь и ставившими целью расчленение СССР.

Затем общественные движения, «народные фронты» стали постепенно «вызревать» в политические партии, и признание их таковыми оставалось лишь вопросом времени и результативности их политической борьбы.

Фактическое существование политических сил, выступающих в качестве ярой оппозиции КПСС, на практике означало разрушение однопартийной системы.

То, что дело идёт к отказу от однопартийности и социализма, прекрасно понимали и сами руководящие партийные работники. По словам Г. Х. Попова, с весны 1988 г. «началось массовое перемещение детей номенклатуры за границу», что представляло явный «признак того, что партийные бонзы поняли: дело проиграно»^[89].

В проекте заявления Межрегиональной депутатской группы «О перестройке сегодня и в обозримом будущем», который был принят за основу на заседании Межрегиональной депутатской группы 9 декабря 1989 г., констатировалось: «В СССР уже возникает реальная многопартийность. 1990 год, скорее всего, явится в этом отношении решающим. Было бы разумно заблаговременно демократически легализовать этот неизбежный процесс»^[90].

И политическое пророчество сбылось: именно в 1990 г. принимается решение о создании многопартийной системы в СССР.

Решение о внесении изменений в ст. 6 Конституции СССР 1977 г. настойчиво лоббировало и проводило в жизнь само руководство партии и государства. Так, выступавший на II Съезде народных депутатов СССР А. И. Лукьянов прямо заявил: «…Любая конституционная норма может стать предметом переосмысления или быть вообще исключена. Это в полной мере относится и к статье 6 Конституции СССР, определяющей место и роль Коммунистической партии в советской политической системе…»^[91].

Интересное признание сделал Д. Мэтлок: «Лишь позже я узнал, что Горбачёв, Яковлев и Шеварднадзе в 1989 году пытались получить поддержку Политбюро для отказа от узаконения монополии партии на власть, но потерпели неудачу»^[92].

Надо сказать, что депутатам активно внушали необходимость отказа от однопартийной системы и пугали, что если они не изменят ст. 6 Конституции СССР, то в нашей стране будет то же, что «произошло в Праге, Берлине. Не будем ждать, когда к Кремлю придут сотни тысяч наших избирателей. Я боюсь, что никакие “спецназы” не смогут спасти наше уважаемое собрание» (Г. В. Старовойтова)^[93].

Об изменении ст. 6 Конституции СССР заговорили особенно настойчиво после решений XX Съезда Коммунистической партии Литвы (1989 г.), провозгласивших, в частности, самостоятельность республиканской компартии. Тогда ЦК КПСС на своем Пленуме в декабре 1989 г. выступил с категорическим осуждением как решений XX Съезда Литовской ССР, так и призывов к внесению изменений в статью 6 Конституции СССР.

Но, несмотря на все осуждающие слова, руководство КПСС и государства активно готовилось к введению многопартийности в стране. По признанию самого М. С. Горбачёва, решение об учреждении поста Президента СССР «созрело ещё в 1989 г., но оно долго обсуждалось во внутреннем кругу…»^[94].

К началу 1990 г. подготовка перешла в решающую фазу. Помощник Президента СССР А. С. Черняев вспоминал: «В эти последние дни января (1990 г. — Д. Л.) мы с Яковлевым общались постоянно. И согласны были практически во всем… Партии надо дать сейчас возможность пойти по пути СЕПГ, КПЧ, ПОРП, то есть рассыпаться или превратиться в “одну из” (выделено мной. — Д. Л.)… В феврале началась волна повальных отставок первых секретарей на райкомовском уровне»^[95].

Трудно поверить, но второе лицо в партии и государстве, А. Н. Яковлев, и помощник Президента СССР, А. С. Черняев, были полностью согласны с тем, что КПСС должна рассыпаться или, на худой конец, хотя бы превратиться в обычную парламентскую партию, стать «одной из». Очевидно, что такие разговоры происходили не за спиной у Президента СССР, а с его ведома, согласия и полностью отражали его личную позицию, ведь неслучайно, что для достижения поставленных целей началась череда отставок, на этот раз на низовом уровне — первых секретарей райкомов КПСС.

Сложно объяснить, что же случилось всего за 3 месяца после окончания Пленума, но уже 11 марта 1990 г. проводится новый Пленум ЦК КПСС. Пленум начал свою работу накануне судьбоносного для страны III Внеочередного Съезда народных депутатов СССР, и первым вопросом повестки дня Пленума был вопрос о «внесении на внеочередной третий Съезд народных депутатов СССР предложений по статьям 6 и 7 Конституции СССР».

Таким образом, инициатором изменения ст. 6 Конституции СССР стал сам ЦК КПСС.

М. С. Горбачёв понимал, что КПСС уже перестаёт быть инструментом, с помощью которого он до этого проводил перестройку, теперь партия превращается в тормоз перестройки, угрожая политической целостности генсека, а значит, эту партию надо «обуздать», а самому получить гарантию «необратимости перестройки», заняв пост Президента СССР. По справедливому наблюдению блестящего историка А. В. Островского, «… 31 января (1990 г. — Д. Л.) М. С. Горбачёв провел генеральную репетицию — совещание первых секретарей обкомов, — на котором услышал резкую критику проводимой им политики. Подобные же настроения доминировали потом и на пленуме: из 33 ораторов 24 заняли “резко критическую позицию”. Но дальше слов дело не пошло»^[96]. Годом раньше «на мартовском (15–16 марта) Пленуме 1989 года Горбачёв выступал дважды, но ему не аплодировали ни разу… На Пленуме в мае 1989 года впервые присутствовавшие не встали и не аплодировали, когда вошли Михаил Сергеевич и другие члены Политбюро… На Пленуме 25–26 декабря 1989 года каждая реплика Михаила Сергеевича встречалась шумом неодобрения, он был вынужден пригрозить своей отставкой, и оппоненты отступили»^[97].

Таким образом, от КПСС М. С. Горбачёву надо было избавляться. КПСС стала представлять для него опасность. К тому же, вероятно, были свежи в памяти исторические события октября 1964 г., когда в отставку был отправлен Н. С. Хрущёв, а также произошедшие в 1989 г. события в Китае, когда за поддержку демонстрации студентов на площади Тяньаньмынь был отправлен в отставку Генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян.

28 января А. Н. Яковлев передал записку Горбачёву, в которой указал: это ЦК КПСС и Политбюро — главные препятствия на пути перестройки. Следовательно, от них нужно избавиться, и средством к этому может послужить институт президентства. «Таким образом, — писал А. Н. Яковлев М. С. Горбачёву, — вы сосредоточите в своих руках власть, оттеснив и Политбюро, и разговорчивый Верховный Совет от реальных её рычагов…»^[98].

Надо заметить, что на членов ЦК КПСС оказывалось психологическое давление: накануне Пленума ЦК, который должен был рассматривать вопрос об изменении ст. 6 Конституции СССР и введении поста Президента СССР, демократы вывели на митинг в Москве более 200 тыс. демонстрантов, что помогло Горбачёву добиться поставленных целей^[99]. А. В. Островский приводит слова Ю. Афанасьева, назвавшего данные события «мирной Февральской революцией 1990 г.»^[100].

В своем докладе выступавший на Пленуме М. С. Горбачёв сказал: «Мы видим главную линию обновления КПСС в том, чтобы авангардная роль ее не только не была утрачена, но, напротив, из формально декларируемой превратилась бы в политическую реальность, эффективно влияющую на различные стороны жизни общества… В этой связи представляется целесообразным, чтобы Центральный Комитет вышел с законодательной инициативой об изменении в Основном Законе статей, касающихся партии, на Съезд народных депутатов СССР. Соответствующие предложения у вас (делегатов Пленума. — Д. Л.) имеются. Смысл их сводится к тому, чтобы исключить положение о руководящей роли КПСС, о партии как ядре политической системы, зафиксировать в Основном Законе для КПСС и других политических и общественных организаций равные возможности принимать… участие в общественно-политической жизни, бороться за реализацию своих программных целей»^[101].

Как видно, аргументация нелогична, если не сказать странна: получается, что для укрепления партии (превращения декларируемой авангардной роли в реальность) необходим её юридический отказ от власти в виде изменения соответствующих статей Конституции СССР. Был применён испытанный приём: начать слом под лозунгом укрепления.

Не пролило свет на истинные причины изменения ст. 6 Конституции СССР и выступление на Съезде народных депутатов СССР А. И. Лукьянова.

В частности, осуществляемая реформа обосновывалась «универсальными» и «вечными» тезисами — о необходимости навести порядок, преодолеть кризисные явления в государстве и обществе, а также прекратить практику подмены государственных органов партийными:

«…В последнее время наблюдается растущая обеспокоенность советских людей обострением социально-экономической ситуации, низкой результативностью и даже торможением назначенных реформ, острыми конфликтами на межнациональной почве, массовыми беспорядками, ростом преступности… И дело тут не только в трудностях переходного периода. Дело прежде всего в том, что на протяжении многих десятилетий вся реальная власть в стране — политическая, экономическая, духовная — сосредоточивалась в руках партии, ее комитетов на всех уровнях… Исходя из этого, пришло время по-новому определить в Конституции СССР место КПСС…

Как известно, еще на XIX Всесоюзной конференции КПСС партия высказалась за полный отказ от подмены органов государственной власти и управления… Из этого и исходят предлагаемые изменения статей 6 и 7 Конституции СССР, которые в порядке законодательной инициативы Центральный комитет партии вносит на рассмотрение нашего Съезда»^[102].

Таким образом, чёткого обоснования, показывающего, в связи с чем возникла такая острая необходимость в изменении ст. 6 и ст. 7 Конституции СССР именно в данный исторический момент, представлено не было. Все аргументы сводились к одному — многопартийность выглядит демократичнее и ведёт к порядку.

Конституционно-правовые изменения, связанные с отменой положений о руководящей роли партии, проводились попутно с введением поста Президента СССР, с помощью которого был начат демонтаж советской системы.

14 марта 1990 г. был принят Закон СССР «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР»^[103]. Совмещение в одном законе двух конституционно-правовых реформ — допущение многопартийности и введение поста Президента СССР — неслучайно. Создание очередности в проведении реформ могло бы грозить «политической целостности» лидеру страны: если бы вначале была бы конституционно закреплена многопартийность, то к моменту выборов Президента СССР М. С. Горбачёв имел бы статус руководителя одной из политических партий в стране, что, вероятнее всего, означало бы для него потерю власти. Наличие другой последовательности реформ (избранный Президентом СССР Генеральный секретарь ЦК КПСС инициирует изменение ст. 6 Конституции СССР 1977 г.) с очевидностью обнажило бы истинные подрывные цели проводимой политики. Поэтому был найден политически наиболее безопасный вариант: М. С. Горбачёв пересаживался из кресла генсека в кресло Президента СССР, а члены Коммунистической партии, которые являлись депутатами Съезда народных депутатов СССР, понимая, что партия отлучается от государственной власти, пытались сохранить ее влияние путем избрания своего Генерального секретаря Президентом СССР^[104].

Таким образом, формально был осуществлен слом «партийной» системы управления государством, которая к началу 1990 г. стала главным тормозом и главной угрозой на пути осуществления перестройки, и одновременно были заложены основы «единоличной» системы управления государством^[105]. Последняя позволяла не только политически обезопасить главных проводников перестройки, но и давала возможность либерально настроенному руководству КПСС успешно бороться с самой КПСС, поскольку в изменившихся условиях ликвидация партии уже не влекла за собой политическую гибель ее главного руководителя.

Изменения, касавшиеся роли и правового положения Коммунистической партии Советского Союза, затрагивали преамбулу, ст. 6 и 7 Конституции СССР.

Однако наибольший интерес представляет ст. 6 Конституции СССР, которая в редакции 1977 г. устанавливала:

«Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу.

Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма.

Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР»^[106].

Статья 6 в новой редакции, редакции марта 1990 г., провозгласила:

«Коммунистическая партия Советского Союза, другие политические партии, а также профсоюзные, молодежные, иные общественные организации и массовые движения через своих представителей, избранных в Советы народных депутатов, и в других формах участвуют в выработке политики Советского государства, в управлении государственными и общественными делами».

В отличие от прежней редакции статьи, отражавшей право КПСС «определять генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР», в новой редакции говорится о том, что КПСС, другие политические партии, а также профсоюзные, молодежные, иные общественные организации и массовые движения через своих представителей участвуют в выработке политики Советского государства.

Существенным конституционно-правовым изменением являлось указание на «другие политические партии».

Либерально настроенные депутаты хотели вообще исключить упоминание КПСС из 6 статьи Конституции СССР^[107]. Интересно отметить, что этого же хотел и сам М. С. Горбачёв, сразу же подхватив данное предложение и поставив его на голосование^[108]. Однако поправка не прошла^[109], и новая редакция ст. 6 начиналась со слов: «Коммунистическая партия Советского Союза, другие политические партии…».

Ещё на стадии обсуждения такой редакции ст. 6 Конституции СССР со стороны некоторых депутатов звучали язвительные упрёки, в том числе в адрес Председателя редакционной комиссии Съезда В. Н. Кудрявцева. Например, депутат К. Д. Лубенченко заявил: «Владимир Николаевич, соответствует ли юридической логике начало статьи 6, в которой проводится название лишь одной партии. Не означает ли это опять выражение особой роли партии в обществе? Ведь если следовать этой логике, то тогда в статье 124, где говорится о праве народных депутатов на запрос, мы запишем, например: “Егор Кузьмич Лигачёв и другие народные депутаты СССР имеют право обращаться с запросом”»^[110].

На это В. Н. Кудрявцев резонно ответил: «Егор Кузьмич Лигачёв не единственный депутат. Их более двух тысяч. А Коммунистическая партия Советского Союза пока что в масштабах Союза единственная. Поэтому здесь отражена реальность»^[111].

В целях реализации рассматриваемого положения Конституции был принят Закон СССР «Об общественных объединениях»^[112], закреплявший в ст. 8 условием создания политической партии инициативу хотя бы десяти (!) граждан. Таким образом, в новой редакции ст. 6 Конституции СССР в одном ряду с таким цивилизационно-историческим явлением, как КПСС, находилась потенциальная «Партия любителей пива». Даже в современном, по Конституции демократическом, российском государстве минимальная численность партии устанавливается в 500 человек^[113] (ранее численность устанавливалась в 10 000, затем 50 000 и 45 000 человек). А в СССР специально была установлена смехотворно низкая минимальная численность партий, чтобы это привело к скорейшему созданию и укреплению многопартийности. Многопартийность взращивали очень настойчиво и старательно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

65

См., напр.: Жуков Ю. Н. Первое поражение Сталина 1917–1922 годы. От Российской империи — к СССР. М., 2011.

66

См., напр.: Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. М., 1994. С. 327–328. Александр Зиновьев о русской катастрофе. Из бесед с Виктором Кожемяко. М., 2009. С. 202.

67

Тезисы А. Н. Яковлева об основных слагаемых перестройки. Декабрь 1986. / Александр Яковлев. Перестройка: 1985–1991. Неизданное, малоизвестное, забытое. М., 2008. С. 63–70.

68

Яковлев А. Н. Вступительная статья к работе Куртуа С., Верт Н., Панне Ж-Л, Пачковский А., Бартошек К. Марголен Ж-Л. Черная книга коммунизма. М., 2001. // Сайт: «Агитклуб» // URL: http://www.agitclub.ru/gorby/ussr/blackbook1.htm. Дата обращения к сайту: 05.12.2012.

69

Лигачёв Е. К. Загадка Горбачева. Новосибирск, 1992. С. 107.

70

Соломенцев М. С. Зачистка в Политбюро. Как Горбачев убирал «врагов перестройки». М., 2011. // Сайт: «Читаем» // URL: http://4itaem.com/book/zachistka_v_politbyuro_kak_gorbachev_ubiral_vragov_perestroyki-332434. Дата обращения к сайту: 05.12.2012.

71

См. подробнее: Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 25 апреля 1989. М., 1989.

72

Лигачев Е. К. Указ. соч. С. 246.

73

Здесь и далее словосочетание «власть КПСС» употребляется условно, поскольку, согласно ст. 2 Конституции СССР 1977 г., вся власть в СССР принадлежала советскому народу, который осуществлял её через Советы народных депутатов. В свою очередь, КПСС осуществляла руководящую роль, являлась ядром политической системы.

74

Островский А. В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. М., 2011. С. 242.

75

Яковлев А. Н. «Императив политического развития» о необходимости всестороннего реформирования советского общества / Яковлев А. Н. Перестройка 1985–1991 г. М., 2008. С. 37–38.

76

Яковлев А. Н. Горькая чаша: Большевизм и Реформация России. Ярославль, 1994. С. 212–213.

77

Лигачев Е. К. Загадка Горбачёва. Новосибирск, 1992. С. 151.

78

Тезисы А. Н. Яковлева об основных слагаемых перестройки. Декабрь 1986. / Александр Яковлев. Перестройка: 1985–1991. Неизданное, малоизвестное, забытое. М., 2008. С.69.

79

О роли ЦК КПСС и конкретно А. Н. Яковлева в разрушении СССР следует сказать особо. Приведем пространную, но очень любопытную цитату из вступительной статьи А. Ципко к книге Яковлева: «Французские журналисты, писавшие о том, что очагом контрреволюции в СССР является штаб коммунизма, ЦК КПСС, были правы. Работая в это время в международном отделе ЦК КПСС консультантом, я, к своему удивлению, обнаружил, что настроения среди высших иерархов этой организации ничем не отличаются от настроений в Академии наук, в гуманитарных институтах. Было ясно, что только законченный лицемер может верить в преимущества социализма над капитализмом. Было ясно и то, что социалистический эксперимент потерпел поражение. Один из помощников генсека ЦК позволял себе говорить о том, что прожиты впустую шестьдесят лет, другой — семьдесят. Один из них занимался тем, что выискивал ошибки Ленина… другой любил рассказывать о том, насколько Плеханов оказался мудрее и прозорливее Ленина. Отступали от марксизма все, кто не потерял уважения к себе и сохранил, вопреки всему, способность к самостоятельному мышлению. Без этого не было бы ни перестройки, ни того освобождения, которое за ней последовало…

А. Яковлев при нашей первой встрече тем меня и поразил (тогда, осенью 1988 года, он был фактически вторым человеком в аппарате ЦК КПСС, в руководстве нашего государства), что поставил вопрос ребром. «Настало время сказать, — говорил мне А. Яковлев, — что марксизм был с самого начала утопичен и ошибочен». Уже тогда у меня сложилось впечатление, что Яковлев думал об этих вопросах давно. Говорил он веско, неторопливо, в своей обычной манере». / Ципко А. Правда никогда не опаздывает. — Вступительная статья к книге: «Яковлев А. Н. Предисловие. Обвал. Послесловие». М., 1992. С. 4–5.

80

Соснило А. И. Становление многопартийной системы в Российской Федерации: конец XX — начало XXI вв. Дис.… канд. ист. наук. СПБ., 2008. С. 26.

81

По данным других авторов число неформальных организаций в СССР составляло от 60 до 120 тыс. См.: Громов А. В. Кузин О. С. Неформалы: кто есть кто? М., 1990. С. 16.

82

Бородкин Ф. М. Общественные движения как элемент самоуправления (опыт СССР). Новосибирск, 1990. С. 12–13.

83

См. подробнее: Громов А. В., Кузин О. С. Указ. соч. С. 118–120.

84

Громов А. В. Кузин О. С. Неформалы: кто есть кто? М., 1990. С. 180.

85

Громов А. В. Кузин О. С. Неформалы: кто есть кто? М., 1990. С. 182–183.

86

Островский А. В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. М., 2011. С. 257.

87

Марьяш Р. М. Калейдоскоп моей памяти. Рига, 2006. / Сайт «Либ. Либ». URL: http://lib.lib.ru/m/marxjash_r_m/ / Цит. по: Островский А. В. Указ. соч. С. 257.

88

Обращение Республиканского Совета Интернационального фронта трудящихся Латвийской ССР ко второму Съезду народных депутатов СССР / Материалы, распространяемые народными депутатами СССР на Съезде народных депутатов СССР (обращения, акты, бюллетени, газеты и др.) // ГАРФ, Ф. 9654, О. № 1, Д. № 100. Л. 1–3.

89

Выжутович В. Первый советский парламент стал могильщиком коммунистического всевластия (интервью Х. Попова) / Сайт А. А. Собчака (http://sobchak.org/rus/main.php3? fp=f02000000_fl000409) / Цит. по: Островский А. В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. М., 2011. С. 216.

90

Проект заявления народных депутатов СССР — членов Межрегиональной группы «О перестройке сегодня и в обозримом будущем» // Стенограмма заседания МД. 09.12.1989. // ГАРФ. Ф № 9654, о. № 4, д. № 75. Л. 152.

91

Второй Съезд народных депутатов СССР. 12–24 декабря 1989. Стенографический отчет. Т. II. М., 1990. С. 370.

92

Мэтлок Д. Смерть империи: Взгляд американского посла на распад Советского Союза. М., 2003. С. 279.

93

Второй Съезд народных депутатов СССР. 12–24 декабря 1989. Стенографический отчет. Т. II. М., 1990. С. 454.

94

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. М., 1995. С. 485.

95

Черняев А. С. Шесть лет с Горбачёвым. По дневниковым записям. М., 1993. С. 331.

96

Островский А. В. Глупость или измена? Расследование гибели СССР. М., 2011. С. 431.

97

Брутенц К. Н. Несбывшееся. Неравнодушные заметки о перестройке. М., 2005. С. 270–271. / Цит. по: Островский А. В. Указ. соч. С. 429.

98

Черняев А. С. Шесть лет с Горбачёвым. По дневниковым записям. М., 1993. С. 330–331.

99

Островский А. В. Указ. соч. С. 431.

100

Островский А. В. Указ. соч. С. 431.

101

Доклад М. С. Горбачёва на Пленуме ЦК КПСС // Правда от 12.03.1990, № 71.

102

Внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР, 12–15 марта 1990. Стенографический отчёт, Т. 1. М., 1990. С. 12–14.

103

Закон СССР от 14.03.1990. № 1360-I «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР» // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР от 21.03.1990, № 12, ст. 189.

104

Интересно, что на «раздвоении политической личности» (и Президент СССР, и Генеральный Секретарь ЦК КПСС) М. С. Горбачёв «сыграл» дважды: при избрании Президентом за него голосовали как за Генерального секретаря ЦК КПСС; при избрании Генеральным секретарем на XXVIII Съезде КПСС за него голосовали как за руководителя государства // См.: XXVIII Съезд КПСС. Стенографический отчёт. М., 1991.

105

См. также: Внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР. 12–15 марта 1990. Стенографический отчёт. Т. II. М., 1990. С. 376.

106

Интересным представляется замечание В. О. Лучина: «Формула об определении “основных направлений внутренней и внешней политики” (полномочия Президента РФ по Конституции РФ 1993. (ст. 80). — Д. Л.) почти буквально воспроизводит отмененную статью 6 Конституции СССР 1977 года с той лишь разницей, что КПСС выступала все-таки как коллегиальный субъект, в то время как Президент управляет страной единолично» // Лучин В. О. «Указное право» в России. М., 1996. С. 12.

107

См., напр.: Внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР. 12–15 марта 1990. Стенографический отчёт. Т. I. М., 1990. С. 236.

108

См., напр.: Внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР. 12–15 марта 1990. Стенографический отчёт. Т. I. М., 1990. С. 236.

109

См., напр.: Внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР. 12–15 марта 1990. Стенографический отчёт. Т. I. М., 1990. С. 237.

110

Внеочередной Третий Съезд народных депутатов СССР. 12–15 марта 1990. Стенографический отчёт. Т. II. М., 1990. С. 181–182.

111

Закон СССР от 9 октября 1990. № 1708-1 «Об общественных объединениях» // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР от 17.10.1990. № 42, ст. 839.

112

Закон СССР от 9 октября 1990. № 1708-1 «Об общественных объединениях» // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР от 17.10.1990. № 42, ст. 839.

113

П. «б» ч. 2, ст. 3 Федерального закона от 11.07.2001. № 95-ФЗ «О политических партиях». Редакция закона по состоянию на 16.04.2015.