Капуцины

Дмитрий Красько, 2021

Капуцины. Род деятельности – отдавать свою жизнь за достойных людей, когда тем волею случая или нелепой ошибки грозит смертельная опасность. Вам это покажется бредом чистой воды? Так же показалось и юному князю Дагану, чей безалаберный отец ушел из жизни, не передав сыну даже малой толики знаний, которыми должен обладать владетель крупнейшей торговой державы в пределах известной галактики. Дагану придется пройти через множество испытаний, совершить массу ошибок, чтобы понять, кто же такие – капуцины, в чем сила их жертвенного служения и почему их так почитают во всех уголках Сферы…

Не спеши уронить другого. Быть может, ты сбиваешь с ног собственную судьбу.

Неизвестный философ с Алголя-2.

Когда идешь, не забывай, что твоя тень следует рядом.

Он же за три жизни до этого.

Владетель Угарита

Звездолет был огромен и прекрасен. Юный князь в который раз с гордостью и восхищением смотрел на него. Торговое судно экстра-класса. Крупнейшее и мощнейшее из построенных к настоящему времени. «Шторм». И эта махина, равной которой не было во всех торговых портах Герфы, с недавнего времени принадлежала ему, семнадцатилетнему Дагану IV, владетельному князю Угарита. Судов, подобных «Шторму», во всей Сфере насчитывался лишь жалкий десяток. Восемь из них принадлежали Угариту. Весомый повод для гордости.

Это был первый рейс Дагана в качестве руководителя торговой экспедиции. Полгода назад его отец внезапно перепил срвасской водки и умер в расцвете лет и сил. Поэтому сейчас его сын смотрел на всех свысока, наслаждаясь статусом владельца «Шторма». А все с восхищением глазели на могучее произведение инженерной мысли. Даган и знать не хотел, что при этом им было плевать на раздувшегося от гордости хозяина корабля. В понимании князя, он был — «Шторм», а «Шторм» был — он.

Единственным, кому сейчас завидовал юный князь, был его отец, Даган III. Ведь тому за короткое время удалось вывести Угарит — сравнительно небольшое княжество, занимавшее менее трети поверхности планеты Фенех — в торговые лидеры Сферы. В явные лидеры. Собственно, и «Шторм», и другие семь звездолетов его класса были заслугой отца. Он заказал их на верфях Грабба пять лет назад, и уже два года спустя Угарит получил свой заказ. Впрочем, сын самонадеянно считал, что очень скоро сумеет переплюнуть родителя. По всей Сфере ходили слухи о том, что инженерами того же Грабба готовится и в скором времени будет предложен потенциальным покупателям проект еще более мощного торгового судна, которое будет превосходить «Шторм» по всем показателям. По грузоподъемности — в полтора раза, по мощности двигателей — на двадцать процентов. Разумеется — планетарных двигателей. Межзвездные — это ведь известно даже ребенку — были предназначены лишь для поддержания правильного курса, не давая звездолету вывалиться из скрытого потока. Для этого особой мощности не требуется. Собственно, их и двигателями в привычном понимании назвать нельзя. В межзвездных полетах корабли двигались потоками скрытой материи. Чем больше поток — тем выше скорость. Однако в системах ходить в потоках было запрещено — слишком интенсивное движение, на выходе можно и «поцеловаться» с кем-нибудь. Или с чем-нибудь, что не менее неприятно. Да и, собственно, особого смысла не было — даже самые маленькие потоки двигались со скоростью, как минимум в три раза превышающей скорость света. Отчего эту материю и не видно. На такой скорости очень сложно рассчитать правильную точку выхода. Это все равно, что ездить по квартире на гоночной машине на самой высокой передаче — никогда в туалет не попадешь, все время мимо проскакивать будешь. Поэтому, начиная с внешней орбиты, двигаться приходилось на планетарных двигателях. А от внешней орбиты до нужной планеты расстояние исчислялось десятками, а нередко и сотнями астрономических единиц. Так что вопрос о мощности планетарных двигателей всегда стоял очень остро. И лишние двадцать процентов лишними вовсе не казались.

Даган самодовольно усмехнулся про себя. Да, пожалуй, он сможет переплюнуть отца. Позади лишь три месяца, то есть половина рейса, а прибыль уже втрое перекрыла плановую. Если так пойдет и дальше, то одной лишь этой экспедиции хватит, чтобы заказать новое суперсудно. А ведь другие семь звездолетов класса «Шторм», как и весь остальной огромный торговый флот Угарита, тоже не простаивает в портах княжества.

Юный князь огляделся — завидует ли кто ему? Но, разумеется, в причальном секторе кроме него, капитана и торгового советника, никого не было.

Капитан Хаддад каменным изваянием стоял у грузового шлюза, скрестив руки на груди и наблюдая за процедурой разгрузки. Это была незыблемая традиция не только Угарита, но и всей Сферы — капитан отвечал за сохранность корабля головой, а потому за погрузкой-выгрузкой должен был следить лично. Не дай бог что-нибудь где-нибудь сорвется, повредит обшивку корабля, а то и оборудование… Он не должен был передоверять свой пост никому, даже старпому. Впрочем, сейчас Хаддад откровенно скучал, потому что на судах класса «Шторм» исключалась любая возможность нештатных ситуаций. Контейнера с грузом спускались вниз не крановой установкой и даже не на платформе — но по огромному эскалатору. А затем с помощью длиннющей конвейерной ленты отправлялись прямиком за пределы причального сектора, где и передавались получателю. Сплошная автоматика, никакого человеческого фактора. Быстро, удобно, дешево. Разумеется, подобное стало возможным лишь благодаря огромным размерам «Шторма» — в корабли старой конструкции все это дополнительное оборудование просто не вмещалось. Но капитан свято блюл традиции, а потому, не смотря на смертельную скуку, пребывал на своем посту.

Торговый советник Илуш, в отличие от капитана, был занят делом. Стоял с толстым гроссбухом в руках и сверял контейнера. Сколько с вейльским перламутром, сколько с сушеным листом аксанита, сколько с кожей тракатного дьявола. Конечно, во время полета грузовой отсек был опломбирован, закрыт электронным замком и у двери постоянно дежурили два охранника (не говоря о том, что угаритам ни одно из трех наименований и даром не нужно было, они пользовались спросом только здесь), но долг есть долг, и груз подлежал обязательной сверке.

Даган подумал, что неплохо бы и ему проявить деловую активность — как главе экспедиции. Он шагнул к советнику и, нахмурившись (хотя, откровенно говоря, это выглядело довольно нелепо, учитывая его мальчишеское лицо), спросил:

— Что с выгрузкой, Илуш?

— Задержка на два часа, — бесстрастно отозвался тот, продолжая с механическим постоянством переводить взгляд с конвейерной ленты на гроссбух и обратно. На князя он даже не взглянул.

— Как на два часа?! — задетый пренебрежительным отношением, Даган рассердился всерьез. — Мы что — срываем график?

— Мы идем с опережением в полчаса, — спокойно отозвался Илуш. — Это грузополучатель задержался.

— Та-ак! А ты им объяснил, что аренда причального сектора денег стоит? И больших денег!

— Они неустойку сразу оплатили. Наличными.

— Та-ак, — голос князя совершил глобальную метаморфозу и стал донельзя довольным. Еще бы — первый рейс, а деньги прямо-таки липнут к рукам, появляясь буквально из ниоткуда. — К сроку успеем разгрузиться?

— Конечно! — Илуш фыркнул и на сей раз все-таки поднял взгляд на князя. — Здесь работы осталось — часов на восемь. Великая штука — этот конвейер. С грузчиками бы еще дня три возились.

— Что с грузом на Хлойю?

— Уже на складе, — советник снова погрузился в сверку.

— Хорошо! Значит, через восемь часов сможем начать погрузку?

— Побойся бога, владетель! — монотонно пробубнил Илуш. — Капитан после бессонных суток не сможет поднять судно. Дай ему хотя бы четыре часа на отдых.

— Ладно! — князь решил, что, с учетом последних приятных новостей, можно и великодушие проявить. В конце концов, и при четырехчасовом отдыхе капитана аренда причального сектора продлится на двенадцать часов меньше, чем ожидалось. К тому же неустойка за два часа. Итого — четырнадцать часов выгоды на одной только оплате причального сектора! И Даган величественно и снисходительно посмотрел на того, кого только что облагодетельствовал и кто об этом даже не подозревал.

Капитан все так же скучающе смотрел на поток контейнеров, спускающихся по ленте эскалатора. Скука смертная! Ни один не упал, не сломал подпорку корабля, не пробил обшивку корпуса. Но ведь надо стоять и наблюдать. Это — нерушимая традиция… Какой мудак ее придумал?!

Князь тоже автоматически посмотрел на контейнера. Сперва — как они спускаются по эскалатору, потом по длинному, двухсотметровому конвейеру уходят прямо за пределы причального сектора. А там, у его ворот, толпились пятеро не то зевак, не то репортеров, пришедших посмотреть на невиданную прежде на этой планете диковину — «Шторм». И все, как один, снимали его на видеофиксаторы, чтобы потом было, чем похвастаться перед друзьями и родственниками — мол, вот что я своими глазами видел!

И только охранник у ворот не обращал на «Шторм» никакого внимания. Его смена подходила к концу, и пялиться на громадный звездолет надоело.

Князь снова повернулся к Илушу. Некоторое время наблюдал, как тот работает, потом спросил:

— Сколько отсюда до Хлойи?

— Не знаю, — тот отрешенно мотнул головой. — Я никогда там не был. В Сфере столько миров… Сто лет проживешь, всю жизнь промотаешься туда-сюда — и сотой доли не увидишь. Да и разве мы их видим? Экипаж — тот хоть в припортовые кабаки вырывается. А нам все у корабля крутиться приходится. Я уже тридцать лет торговый советник, еще у деда твоего, владетель, начинал. А за ворота причального сектора всего раз пять выбирался. Не считая отпусков, конечно. А космопорты — они везде одинаковые.

Все это он проговорил, так ни разу и не взглянув на князя. А тому вдруг подумалось, что да, действительно, этот бодрый еще человек — шестидесяти нет — начинал аж при его деде, Дагане Втором! Деда юный князь почти не помнил — тот сдуру связался с контрабандистами из-за пределов Сферы, и его зарезали в пьяной драке где-то на Блюстэйле, в допотопном деревянном кабаке. Князь не знал даже, где находится этот самый Блюстэйл, хотя название было на слуху, да и отец не раз упоминал его, как общепризнанную столицу контрабандистов.

Отца князь помнил лучше. Но и в отношении него нельзя было сказать, что он приложил максимум усилий для воспитания отпрыска. Безусловно, предыдущий владетель Угарита сделал все возможное, чтобы его сын получил прекрасное образование — но это касалось общих дисциплин. Более узких, которые на практике были необходимы наследнику величайшей из торговых держав Сферы, это образование почти не касалось. Даган III считал, что еще успеет это сделать — и успел бы, будь слегка поумереннее. Кто же знал, что срвасская водка, в количестве двух литров, есть смертельная доза даже для цветущего сорокалетнего организма? В результате одного владыку Угарита в саркофаге доставили на родину и без особой помпы похоронили (чтобы не смущать подданных подозрительно синюшным цветом кожи покойного; в памяти народной он должен был остаться не горьким пропойцей, погибшим из-за собственной неумеренности, но владыкой, который вывел свое княжество на высочайший уровень развития), а на престоле его сменил семнадцатилетний отпрыск, обуреваемый неуемной энергией молодости, но с полным отсутствием необходимых практических знаний.

Это прекрасно осознавали и капитан, и торговый советник — да и остальные члены экспедиции, занятые в торговой миссии. Пожалуй, только охранники во главе со своим начальником Бахалом не замечали некомпетентности юного князя. Что простительно — они были горцами из приграничных областей княжества, где торговым ремеслом мало кто промышлял, а значит, не были способны на сколько-нибудь критические суждения относительно оного. Ну и, разумеется, сам князь оценивал свою деятельность далеко не всегда объективно. Чаще всего ему казалось, что видимость кипучей деятельности — это все, что нужно для достижения успеха.

Максимум, что мог сделать в такой ситуации старший торговый советник Илуш — сопровождать Дагана в этой первой для него экспедиции, своим опытом хотя бы иногда сглаживая бурные, но не всегда плодотворные порывы юного владетеля. В глубине души советник очень жалел, что в свое время не настоял на том, чтобы отец взял Дагана в пару-тройку экспедиций. Потому что чувствовал, что не располагает достаточным влиянием и зачастую не способен склонить князя к принятию нужного решения — всегда приходилось считаться с тем, что имеешь дело с полновластным сюзереном. И Даган с легкостью мог отмести любое предложение Илуша — на что никогда бы не осмелился, будь его наставником отец.

Впрочем, дела пока шли более чем хорошо. Главным образом потому, что Илуш, чувствуя ограниченность своего влияния на князя, полностью сосредоточился на торговле. Заодно взяв на себя и львиную долю обязанностей главы экспедиции — так что Даган исполнял эту должность лишь формально. В глубине души Илуш понимал, что поступает неправильно, что нужно проявить больше твердости, и все-таки настоять на том, чтобы сиятельный юнец начал постигать не просто азы профессии космического торговца. Чтобы до него, наконец, дошло, что купить подешевле, а продать подороже — это не главная и далеко не единственная истина в их деле. Иначе почему, при всей доступности этой истины, так мало людей могли называться успешными негоциантами?

Ведь у Илуша, с его полусотней успешных экспедиций, было, чем поделиться с юным князем. Начиная с элементарного — отчего князья Угарита традиционно сами возглавляли одну из торговых миссий. Даган над этим никогда не задумывался — для него это было само собой разумеющимся. Как небо над головой и земля под ногами, как невозможность двигаться против течения в потоке скрытой материи. Это было, потому что иначе просто быть не могло. А между тем, Илуш мог рассказать, как и почему эта традиция была заведена Даганом Вторым — тем самым сумасбродным дедом, что закончил свои дни на затерянном среди Внешних миров Блюстэйле. Если бы не эта традиция — кто знает, удалось бы Угариту стать первой из торговых держав? Потому что дед Дагана на самом деле не был сумасбродом — и кому об этом еще знать, как не Илушу? Он был крайне рисковым, до абсурда, человеком, постоянно выискивающим новые возможности в торговле. Ведь иначе — застой, постепенное загнивание и умирание. Первым из владетелей Угарита возглавив экспедицию, дед дал понять всему торговому флоту княжества, что отныне ни у кого не будет возможности работать спустя рукава. Ибо кто, вернувшись из рейса, посмеет соврать владетелю, что на Аквате нынче не было спроса на глауберову соль, а в системе Альдебарана вообще случился мятеж, и по этой причине там замерла вся торговля? Кто осмелится на такой шаг, когда князь и сам в это время мотался от системы к системе? Где гарантия, что до него не дошли слухи о том, что за глауберову соль в этом сезоне акватианцы платили втридорога, а в системе Альдебарана он не побывал лично, следуя извилистым путем негоцианта?

Казалось бы, простое решение — ввести такую традицию. Но гениальное. Именно оно стало фундаментом торгового могущества Угарита — а вовсе не великолепный флот, который был закуплен отцом Дагана. Вообще, проводя сравнение между отцом и дедом, Илуш безусловное предпочтение отдавал последнему. Конечно, его рискованные решения часто казались неоправданными, но в итоге лишь в очередной раз показывали, насколько хитер и прозорлив старый князь. Взять скандальную связь с контрабандистами Блюстэйла — только ленивый не критиковал его за это. А что в итоге? Шесть удачно проведенных операций — и в бюджете Угарита, как по волшебству, появились деньги на обновление флота. Да-да, в том числе и на пять судов класса «Шторм» — это были деньги, заработанные контрабандой. Конечно, все обернулось довольно плачевно. Ржавый нож какого-то бродяги-фермера в грязном и прокуренном трактире как финальная точка в жизни гениального человека… Но это уже фамильное — в роду Дагана пламя неуемных страстей снедало всех представителей мужского пола. Вот и отец его погиб от собственной неумеренности, да и в самом юном князе уже просматривались признаки неоправданных высокомерия и властолюбия. Даже к памяти предков, оставивших ему крупнейшую торговую державу, Даган относился с восхитительным пренебрежением. Особо Илуша задевало то, что в значительной степени это небрежение адресовалось деду. К отцу, который меньше тяготел к авантюрам, но больше — к верному, хоть и меньшему гешефту, а еще к показному великолепию (что, отчасти, и стало причиной закупки новейшего торгового флота) князь относился куда лояльнее. И Илуш не мог сказать, что ему это нравится — ведь торговля без риска превращается в пресный рутинный процесс, не способный доставить ни удовольствия, ни удовлетворения.

А Даган, судя по всему, тяготел именно к рутине. Хотя, возможно, это опять-таки проистекало из его неполного понимания специфики торгового ремесла. Несколько раз он глумливо отзывался о деятельности деда, который в конце жизни решил заняться контрабандой — дескать, только человек без амбиций и гордости может опуститься до такого уровня. Илуш мог бы рассказать князю, что как раз амбиций-то у деда было хоть отбавляй. Что на рискованных контрабандных операциях можно заработать гораздо большие деньги, чем официально — на том же огромном «Шторме». При том, что суда контрабандистов были, как правило, раз в десять-двадцать меньше. Конечно, это было опаснее — официальные торговцы всегда находились под защитой военного флота Сферы и флотов входящих в ее состав государств, имея при этом регулярный фрахт и страхуясь в крупнейших страховых конторах. Но официальному торговцу и в голову не придет взять двадцать тонн ктильского порошка и доставить его на Фомальгаут-9. Потому что за такой поступок он лишится не только лицензии, но и головы — власти Фомальгаута за ввоз ктильского порошка казнили без суда и следствия. Не очень цивилизованно, но уж таковы были их законы. Между тем спрос на него был громаден, и двадцать тонн — именно та партия, что была переброшена на Фомальгаут-9 Даганом Вторым в третьей контрабандной операции. Чистая прибыль от одной этой сделки впятеро перекрывала доход нынешней экспедиции за два первых месяца.

Вся прелесть подобных комбинаций заключалась в том, что детали были неважны. Вместо ктильского порошка можно подставить яйцо птицы Бодо, вместо Фомальгаута-9 — Клариссу-2 (пятая махинация Дагана Второго на контрабандном поприще). Главное — схема. Доставить нечто запретное в определенное место, где продать в десятки, а то и в сотни раз дороже, чем приобрел. Безусловно, рискованно. Но в случае удачи результат превзойдет все ожидания. В этом вся соль, вся прелесть работы контрабандиста. Это прекрасно понимал — и наслаждался этим — Даган II. Эти же чувства до сих пор помнил — и испытывал по ним нечто, похожее на ностальгию — старший торговый советник Илуш. Но уже Даган Третий смотрел на контрабандистов свысока, хоть и понимал, что сорвать подобный куш, занимаясь официальной торговлей, никогда не сможет. Он предпочитал действовать наверняка. Что уж говорить о нынешнем князе? Ему никогда не понять романтики незаконных операций. Ведь он только-только начал постигать азы законных. Конечно, не боги горшки обжигают, но сколько времени пройдет, прежде чем он станет хотя бы вполовину так хорош, как его отец?

Советник Илуш тяжело вздохнул. Эти мысли не облекались в его мозгу в какую-то отчетливую форму — они всегда присутствовали там. Исподволь, не выставляясь напоказ, а потому не мешали ему механически выполнить работу.

Что до капитана, то его мысли были куда проще и четче. Он отчаянно боролся с зевотой, не желая демонстрировать даже этот минимум слабости во время пребывания на ответственном посту. И в сотый раз проклинал чудака, который ввел эту традицию. Но в любом случае капитан, как и Илуш, выполнял свою работу. Ту, что была ему положена по званию и должности.

Один Даган вдруг почувствовал себя неприкаянным. Быть начальником хорошо, но только когда от тебя что-то по-настоящему зависит. А князь, будучи хоть и молодым, но неглупым человеком, понимал, что он здесь — фигура номинальная. Уйди он с площадки, и, по большому счету, ничего не изменится. Илуш будет все так же переводить взгляд с контейнеров на гроссбух и обратно, капитан Хаддад — безмолвно пялится на конвейерную ленту. Тоска, порази ее комета! Какая внезапная, всепоглощающая тоска! Семнадцатилетнему юнцу, неожиданно удостоившемуся права командовать одной из крупнейших торговых экспедиций, никогда и в голову не могло прийти, что человеком его положения может овладеть такая тоска.

Оставив в покое Илуша, он подошел было к капитану, но тот был настолько занят борьбой с зевотой, что не удостоил князя даже толикой внимания. Похоже, Хаддад был вообще на пределе — эта вынужденная имитация работы давалась ему куда труднее самой бурной деятельности. Костяшки пальцев, которые он сцепил за спиной в замок, побелели, глаза затянуло поволокой. Даган вздохнул и отвернулся в сторону ворот причального сектора.

Там по-прежнему толпились зеваки, разглядывая диковинное судно. Но была и определенная перемена. Охранник уже не сидел со скучающим видом — теперь он стоял навытяжку, воплощенное подобострастие. Даган удивился — перед стражем не было кого-нибудь из начальства или высоких чинов, к которым, по мнению князя, единственно и следовало относиться подобным образом. В проходе стояли три фигуры, с ног до головы закутанные в серые — то ли поношенные, то ли очень запыленные — плащи с капюшонами. Если между ними и охранником происходила какая-то беседа, то Даган не мог расслышать ни звука. Ему вообще показалось, что эти трое должны быть безмолвны — не люди, а полутени, полупризраки. Тем не менее охранник, слегка склонив перед ними голову, слушал с почтительным вниманием. Время от времени его рот открывался — видимо, для односложных ответов. Которые, впрочем, князь тоже не слышал.

После недолгих переговоров, не занявших и пяти минут, трое в плащах беспрепятственно прошли в ворота и плывущим шагом направились к «Шторму». Это было вопиющим нарушением всех правил и инструкций, известных Дагану. Проникать на территорию арендованного причального сектора можно было только с разрешения арендатора. Исключение делалось лишь для полиции Сферы — даже планетарные силы безопасности не имели на это права. Таможня — и та досматривала грузы за пределами причальной стенки. Так кто же, демоны космоса, эти трое, сумевшие с такой легкостью пройти мимо охранника?!

Князь негромко выругался. Он не мог понять, что происходит. Не то, чтобы троица была ему неприятна — в любой другой ситуации с высоты своего положения он бы просто проигнорировал их. Ведь пришельцы не были похожи не то, что на высокопоставленных чиновников — они даже на захудалых торгашей местного пошиба не тянули. Они вообще не выглядели людьми, с которыми стоит вести какие-то дела.

Окончательно сбил князя с толку капитан Хаддад. Услышав вырвавшееся у Дагана ругательство, тот обернулся, чтобы посмотреть, что происходит — и, к удивлению юного владетеля, поспешил навстречу незваным гостям. Совсем не для того, чтобы пинками прогнать их туда, откуда они пришли. Напротив — капитан каждому сердечно пожал руку и даже склонил голову в поклоне. Не очень низко, но не заметить этого жеста было невозможно.

Князь уже не ругался. Он до предела вытаращил глаза и, скорее для себя, чем надеясь быть услышанным, произнес:

— Это что еще за новости?!

Однако Илуш его услыхал. Он поднял глаза от гроссбуха, чтобы посмотреть, что же так удивило и возмутило Дагана. Поднял на секунду, но, увидев капитана и обласканную им троицу, быстро щелкнул пультом в сторону разгрузочного шлюза. Поток контейнеров остановил свой бег, и Илуш, закрыв гроссбух, сунул его под мышку.

— Капуцины, — уважительным тоном пояснил он, поймав удивленный взгляд князя.

Дагану это не говорило абсолютно ни о чем. С таким же успехом Илуш мог выдать какой-нибудь бессвязный набор звуков.

— Местная знать? — предположение князя могло показаться забавным, учитывая непритязательный вид пришельцев, но мало ли, с чем можно столкнуться на бесчисленных мирах Сферы? Внешность обманчива; Даган готов был даже допустить, что ему придется отказаться от предубеждения, возникшего при первом взгляде на людей в капюшонах.

— Нет, — Илуш отрицательно качнул головой и растянул губы в иронической улыбке. Было заметно, что предположение князя развеселило его. — Совсем не знать. И уж вовсе не местная.

Веселое настроение советника князю пришлось не по вкусу. Было похоже, что Илуш насмехается над ним. Однако решив, что «похоже» — несколько не то определение, после которого можно начинать гневаться, Даган сдержался и сделал еще одну попытку угадать:

— Бродячие торговцы?

— Бродячие, — согласно кивнул тот, нимало не смутясь строгим тоном владетеля, — но не торговцы.

Даган почувствовал, что его разбирает раздражение. Непонимание происходящего, недовольство поведением охранника, а затем и капитана — и плюс к этому раздражение. Это уже перебор. Слишком много негативных эмоций на него одного.

— Так кто же они, ты можешь объяснить внятно?! — он впился грозным взглядом в Илуша. И тот неожиданно растерянно пожал плечами:

— Князь, я не знаю, как их назвать. Столько лет провел в космосе, а так и не удосужился сформулировать для себя род их деятельности.

— Хватит! — Даган взорвался. — Я понятия не имею, кто они такие и чем занимаются. И мне плевать на это. Кто бы они ни были — пусть убираются отсюда.

— Не хочу ничего говорить о справедливости этого требования, — мягко заметил Илуш, — но в любом случае не думаю, что оно выполнимо.

— Что?! — князь гневно прищурился. — Уж не ты ли собрался решать за меня? Не забывайся, советник! Я — глава этой экспедиции и владетель Угарита. И аренда причального сектора оплачена из казны моего княжества. Так что мне решать, кто сможет здесь находиться, а кто — нет!

— Я ничего не забываю, владетель, — скромностью тона Илуш постарался смягчить гнев юного князя. И в который раз пожалел, что отец не удосужился хотя бы единожды взять отпрыска в экспедицию. Практика — великая вещь. Парень послушал бы байки бывалых людей, а то и сам столкнулся с капуцинами — и не спрашивал бы, кто они такие. А сейчас… Ну какими словами объяснить ослепленному властью юнцу, что капуцины — это такие всеобщие миротворцы, космические талисманы? Ведь нет такого рода деятельности — космический талисман. Да и станет ли Даган его слушать? — Я вовсе не собираюсь указывать тебе, что делать. Но вряд ли ты сможешь переупрямить капитана. И не только капитана.

— А это что еще за чушь? — Даган с подозрением уставился на советника.

— Смотри сам, владетель, — тот кивнул в сторону капитана и капуцинов. Князь обернулся — и чуть не захлебнулся воздухом. Хаддад направлялся к кораблю, премило беседуя с гостями. Впрочем, он таки соизволил, поравнявшись с князем, сообщить:

— Владетель, этим парням нужно на Хлойю.

— А при чем здесь мы? — спросил Даган после минутного молчания, за время которого постарался взять себя в руки, чтобы говорить голосом твердым и властным. — «Шторм» — торговое судно. Если им нужно добраться до Хлойи — пусть шагают в пассажирский терминал и покупают билеты на лайнер.

Глаза капитана расширились от удивления и, указав на пришельцев, он заметил:

— Это же капуцины, владетель!

— Илуш мне об этом уже сказал, — почувствовав, что голос снова слушается его, Даган обрел уверенность. — Но разве это достаточное основание для того, чтобы лететь на «Шторме»?

— Разумеется, — Хаддад недоуменно пожал плечами. — Это достаточное основание для того, чтобы лететь на любом из кораблей Сферы. Или Внешних миров.

— Только не на моем! — отрезал Даган и величественно отвернулся, успев, однако, заметить, как набычился капитан. Но вступать с ним в дискуссию князь не собирался. Просто посчитал вопрос исчерпанным и решил поставить на этом точку.

Но Хаддад придерживался иного мнения на сей счет. Не успел Даган сделать и пары шагов, как капитан выпалил ему вслед, стараясь совместить в голосе твердость и почтительность:

— Они полетят с нами, владетель.

— Что? — Даган не сразу поверил в то, что услышал. Застыл на месте, как вкопанный, забыв даже развернуться. — Что ты сказал?!

— Я сказал, что они полетят с нами, владетель, — повторил Хаддад еще тверже и еще почтительней.

— Ты забываешься, капитан, — Даган, наконец, развернулся — медленно и, как надеялся, очень угрожающе. — Это не я твой подданный, а наоборот. Это я начальник экспедиции, а ты — всего лишь капитан судна. — Он высказывал те же аргументы, что и Илушу, только несколько другими словами. Раз подействовало на одного, то почему не должно подействовать на другого?

Однако на сей раз испытанный прием не сработал. Сказались пробелы в практических знаниях по организации и проведению торговых экспедиций. Если Илуш, как ни крути, находился в непосредственном подчинении Дагана, то капитан командовал отдельной оперативной единицей. И относительно этой единицы мог принимать решения, которые не обязан был согласовывать с главой экспедиции. О чем, кривовато усмехнувшись — ибо в душе все-таки опасался того шага, на который решился, — Хаддад и напомнил князю:

— Пока я командую судном и несу за него ответственность, «Шторм» не ваш, владетель, он — мой. Таковы законы Сферы.

— Я — глава всей экспедиции! — резко возразил Даган, сделав особый упор на слово «всей».

— Ты — глава торговой экспедиции, — капитан сдаваться не собирался. — Ты, владетель, отвечаешь за успех и неудачу торговой миссии. Здесь, на планетах. В космосе и на борту корабля ты обязан подчиняться решениям капитана.

— Мы сейчас находимся не на борту, — едко заметил князь.

— Но принимаемое решение касается «Шторма», следовательно, последнее слово остается за капитаном, — парировал Хаддад.

— Я твой князь, капитан! — вскипел Даган. — И я могу лишить тебя лицензии так же легко, как мой отец выдал ее!

— На каком основании, владетель? — Хаддад почтительно склонил голову. Но не для того, чтобы выразить покорность, а для того, чтобы князь не увидел искр ярости в его глазах. Капитан тоже был взбешен, но вынужденно сохранял внешнее спокойствие. Однако скрыть непокорный блеск в глазах оказалось не в его силах.

— На том основании, что ты спятил! Только спятивший может перечить своему сюзерену!

— Лишать капитана лицензии может только комиссия. Кто будет входить в ее состав?

— Ах ты!.. — Даган снял с пояса диск коммуникатора и, поднеся его ко рту, пригрозил: — Не будет никакой комиссии. Я просто отстраню тебя от управления «Штормом». Запру где-нибудь — и все дела. А комиссия состоится, когда мы вернемся в Угарит. Бахал! — последнее слово было произнесено в коммуникатор и предназначалось начальнику личной охраны князя, который, собственно, и звался Бахалом.

Но не успел тот отозваться на призыв, как Илуш сделал быстрый шаг вперед и схватил Дагана за локоть.

— Не стоит этого делать, владетель! — скороговоркой выпалил он. — Ты только настроишь против себя экипаж «Шторма». Да и остальным членам экспедиции вряд ли понравится твое решение.

— Я на связи, хозяин, — сообщил коммуникатор голосом начальника охраны, но князь проигнорировал его. Он пытливо смотрел на Илуша, задетый за живое его предупреждением.

— Не понравится решение, говоришь? — наконец медленно выдавил он. — И тебе тоже?

— Я буду не в восторге, владетель, — Илуш отчаянно покраснел. Он работал уже с третьим князем и не привык перечить. Но в данном случае ему пришлось сделать выбор. — Капуцины — это талисман для любого, кто связан с космосом.

— То есть, ты хочешь сказать, что мне придется уступить Хаддаду?

— Да, владетель.

— И согласиться на то, чтобы эти оборванцы летели с нами?

— И снова да.

— Не беспокойся, владетель, — Хаддад, видя, что дело вот-вот решится в его пользу, поспешил вмешаться. — Братья не причинят тебе неудобств и постараются не попадаться на глаза. Я размещу их в чрезвычайной каюте.

Резко повернувшись к капитану, Даган хмыкнул:

— Слабое утешение! Хорошо. Пусть в этот раз будет по-твоему. Но наш разговор еще не закончен, капитан.

— Как тебе будет угодно, владетель, — тот почтительно склонил голову, затем, повернувшись к капуцинам, сделал приглашающий жест в сторону судна. — Пойдемте, парни. Покажу вам ваши покои.

Даган, недобро прищурившись, смотрел им вслед.

Хм. Чрезвычайная каюта. Помещение, предназначенное для нежданных пассажиров на всех космических кораблях Сферы классом выше прогулочной яхты. Там размещали спасенных в какой-либо катастрофе, эвакуированных из зоны бедствия, иногда — фельдъегерей центрального правительства. Очень редко — гостей высокого ранга, которым приспичило совершить космическую прогулку неожиданно для самих себя. Что ж, чрезвычайная каюта подойдет в самый раз, чтобы поместить туда этих оборванцев. Один-то плюс в этом точно будет — во время полета Даган их не увидит. Потому что чрезвычайная каюта оборудована всем необходимым для жизнеобеспечения — на то она и чрезвычайная. И у капуцинов просто не возникнет необходимость покидать ее. Это все же лучше, чем ничего.