День открытых дверей. Сборник рассказов

Дмитрий Коробков

В представленном сборнике рассказов собраны разные жанры. За открытой дверью читателя встретят детектив и юмор, философские размышления и очерк, любовь, горе и, конечно, счастье. В повседневной жизни иногда случаются самые яркие моменты, которые многое меняют. Горе и счастье столь тесно переплетаются между собой, что порой их можно даже перепутать.

© Дмитрий Коробков, 2019

ISBN 978-5-4483-3763-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День открытых дверей

— Что здесь произошло?

— Что случилось? — вопрос звучал от каждого, кто спешил оказаться поближе к месту происшествия.

— Надо вызвать «скорую» и милицию, — слышались предложения. Однако все собирающиеся зеваки полагались на кого-то. Это обязательно должен сделает кто-то другой, а ему самому нужно всё как следует рассмотреть.

С улицы к подъезду жилого дома сбежалось человек пять — семь, которые находились неподалёку и легко откликнулись на любопытствующие возгласы первых. Они застыли на безопасном расстоянии от предмета их внимания и пытались подробнее рассмотреть его. А этим предметом был человек. Да, он был человеком ещё некоторое время назад, но теперь стал неодушевлённым предметом, бездыханно лежащим на асфальте в неуклюжей позе. Под безжизненным телом растекалась кровь, некогда несущая жизнь в этом теле. Раскалённый асфальт охотно впитывал в себя густую жидкость.

— Тут «скорая» уже не нужна, — констатировал чей-то рассудительный голос, — ментов надо звать.

— Откуда же он упал?

И все, дружно задрав головы вверх, стали рассматривать балконы и окна жилого дома, у которого лежал неизвестный. В летний день многие окна открыты. Застеклённые балконы тоже проветривались. Кондиционеров на фасаде дома было не более десятка.

— Не с крыши же он грохнулся, — подметил кто-то, — одет по-домашнему.

— В трусах-то, конечно. Может покурить вышел на балкон?

— Нет. Тогда бы он закричал.

— Криков не было? Никто не слышал?

— Нет. Мы все тут рядом были.

— Сам покончил… Специально мимо подъездного козырька прыгнул, прямо на асфальт.

— А может спьяну?

Версии продолжали множиться и обсуждаться. Минут через десять, наконец, подъехала полиция, — вездесущий дворник вызвал наряд. Теперь стало много дворников болтаться по дворам. Ближнее зарубежье со своими гастрабайтерами не даст погрязнуть в мусоре российским городам.

— Разойдитесь граждане, — скомандовал страж порядка, — дайте пройти.

Люди расступились.

— Кто из этого дома? — поинтересовался полицейский чин сержантского достоинства, доставая из кармана блокнот.

— Нет, я не из этого, — пожав плечами, отступил в сторону один из зевак, — так просто мимо проходил.

— Я из этого дома, — откликнулась женщина, — только я никого не знаю, мы только недавно здесь квартиру сняли.

— Ясно, никого, значит, — он хмуро оглядел всех присутствующих.

Из машины не торопясь вышел второй полицейский. Поправляя на плече автомат, он подошёл к подъезду.

— Давай сюда консьержа, — скомандовал ему коллега с блокнотом.

— «Скорую» я вызвал, — сообщил водитель, остававшийся сидеть в машине с распахнутой дверью.

Автоматчик стал барабанить кулаком в дверь. Кнопки набора кода домофона у подъездной двери присутствовали, а вот прямая связь с консьержем отсутствовала.

— Что? Кто там стучит? — послышалось из-за двери.

— Полиция! Открывайте дверь!

Дверь запищала и в проёме появилась женщина в годах.

— Пройдите сюда, — предложил ей полицейский, — посмотрите, этот мужчина из вашего дома?

Женщина робко подошла к расступившимся зевакам.

— Ай! — она обеими руками схватилась за лицо, отшатнувшись назад.

— Опера через минуту будут, — вновь проинформировал своих коллег водитель, — всё, вроде всех обзвонил.

— Так что, женщина, ваш жилец? — повторил вопрос полицейский.

— Наш, кажется, из семьдесят третьей квартиры.

— Какой же он жилец, — пробубнил кто-то из зевак.

Сержант с блокнотом исподлобья взглянул на остроумного свидетеля. Тот виновато опустил глаза вниз.

— Смотрите внимательно, — продолжил полицейский, обращаясь к консьержке, — женщина, это точно? Окна этой квартиры где? Какой этаж?

— Этаж… Я так сразу не соображу. Постойте, у них трёшка. Сюда балкон выходит и окна тоже, — она задрала голову вверх и стала показывать вытянутой рукой, — вон открыта рама на балконе, застеклённый, видите? А окна все закрытые.

— Там все балконы застеклённые. Рамы какие, деревянные, что ли?

— Точно, деревянные.

Опергруппа и «скорая» подъехали одновременно.

— Из подъезда никто не выходил и не входил, — доложил автоматчик.

— Тут подъезд проходной? — оперативник обратился к консьержке.

— Проходной, — подтвердила она, — только задняя дверь всегда заперта, а ключ у меня.

— Проверим, — оперативник подошёл к лежащему на асфальте человеку, — узнали кто он, откуда упал?

— Консьержка говорит, что вон с того балкончика. Может, курил?

— Этот не курящий был, — вмешалась консьержка, продолжая смотреть на тело окружённое медиками с полицейскими, и качала головой, — выпивать бывало выпивал иногда, видела, но не курил.

— Спьяну, — заключил старший прибывшего наряда, запихивая свой потрёпанный блокнот обратно в карман.

— Медики заключение дадут, — ответил оперативник.

— Может с горя, — вновь вмешалась консьержка.

— С какого ещё горя? — заинтересовался оперативник, открывая папку с бумагами.

— Жена у него недавно умерла.

— О, как! А почему?

— Несчастный случай.

— Упала тоже? — закуривая, поинтересовался сержант.

— Так не шутят! — одёрнула полицейского женщина, — передозировка случилась.

— Ничего себе, — чуть не выронив сигарету изо рта, удивился тот, — она наркоманка, что ли, была?

— Вы совсем ненормальный? — возмутилась консьержка.

— Тётя, ты ничего не попутала? С кем разговариваешь? — возмутился правоохранитель.

— Ладно, отойди, я сам допрошу, — оперативник отодвинул рукой полицейского в сторону, — какая передозировка?

— Инсулином. Диабетиком она была. Ну и… Говорят попутала…

— Давно это было?

— С месяц назад, примерно.

— Что, муж сильно пить стал?

— Не знаю точно. Выпившим видела. А уж что и как у них там дома было, не могу сказать.

— Кто ещё с ним жил? Семья благополучная? — оперативник стал делать пометки в своих бумагах.

— Нормальная семья. Дети жили. Двое. Старшая дочь и сын. Но тоже уже взрослый.

— Медики констатировали смерть, — подошёл второй оперативник, — есть запах алкоголя. А дальше вскрытие.

— Понятно. Пойдём в квартиру. Надо детей найти и вызвонить. Понятых возьми. Из ДЭЗа работников, может дверь вскрывать придётся. У него-то нет ключей?

— Где, в трусах? За ДЭЗовцами дворника уже послали, сейчас будут. А если женщина квартиру перепутала? Вскроем да не ту?

— Женщина, вы уверены, что он именно из семьдесят третьей квартиры? Ведь если вы ошиблись…

— Уверена. Они никогда мне не платили, мол, не нужна я здесь в подъезде. Да и была я в той квартире месяц назад. Приглашали меня другие милиционеры, когда жена его…

— Ну, тогда пройдёмте. Открывайте дверь, показывайте свои владения.

Консьержка открыла входную дверь своим ключом, пропуская оперативников.

— Вторая дверь во двор выходит?

— Да. Вот ключ у меня, — женщина сняла его с гвоздика в своей комнатушке.

— И что никто ей не пользуется?

— Пользуются, часто. Когда мебель, какую привозят или наоборот, выбрасывают. Там от лифта и сразу на улицу. Дверь распашная, любой диван протащить можно. А парадная дверь по-уже и двойная с поворотом…

— Значит, вы её открываете, только когда кому-нибудь нужно?

— Да. А потом всегда закрываю, чтобы не шастали, кто попало.

— Вы без выходных работаете?

— Ну как же? С выходными.

— А как дверь открыть в ваше отсутствие?

— Есть ключ у нашей старшей по подъезду из сороковой квартиры. Она почти всегда дома. Все жильцы об этом знают и обращаются к ней.

— А вы ключ кому-нибудь передавали?

— Бывало, что оставляла. Там если ремонт кто делает, ну что они меня каждый раз дёргать будут. Возьмут ключ и пользуются, пока материалы завозят, или мусор выбрасывают. Контейнер мусорный у нас во дворе стоит.

— Дверь закрыта! — проверил второй оперативник.

— Это уже не важно. Итак, понятно, дубликат мог себе сделать кто угодно.

— Хочешь сказать, что пока мы там, у подъезда стояли…

— Не думаю. Кому нужно сбрасывать его? Но фактом остаётся, что из дома можно незаметно выйти или войти.

— Это точно, кому он нужен?

В подъезд вошли сотрудники ДЭЗа, понятые и полицейский сержант из наряда.

— Пройдёмте в квартиру, — оперативник вошёл в грузовой лифт, — вы тоже с нами, — пригласил он консьержа.

Поднявшись на этаж, подошли к общей двери, отделявшей лифтовый холл от квартирного. Инспектор дёрнул ручку металлической двери, и она открылась.

— Не заперто. Перчатки есть? — обратился он к напарнику, — вдруг отпечатки снимать придётся с квартирной двери.

— Есть.

Надев перчатки, оперативники подошли к квартирной двери.

— Все остальные пока здесь постойте.

Аккуратно нажав на ручку замка, оперативник толкнул дверь. Она свободно открылась.

— И здесь не заперто. Ничего ломать не придётся.

Оперативники вошли в квартиру.

— Смотри! — один из них указал на ключи, валяющиеся на полу.

Дальше, на пути в комнату лежали скомканные джинсы, словно их снимали на ходу и там же бросили. В комнате пахло спиртным. На полу были следы разлитой жидкости, валялись две пустые бутылки из-под водки. Дверь на балкон была открыта.

— Такое впечатление, будто он сгонял в магазин, и пить начал прямо по дороге домой. Двери не закрыл. Ключи бросил. Штаны «повесил»…

— Похоже на то. Ну, так нам проще, — вывалился с балкона и делу конец.

— А что там консьержка плела про суицид с горя?

— Оно тебе надо? Заморачиваться с этим…

— Ну, так, из любопытства. Давай её сюда, а всех остальных отпускай. Понятые пусть подпишут протокол, потом подробности допишем.

В квартиру осторожно вошла консьержка.

— На кухню проходите, здесь поговорим, — пригласил её оперативник, снимая перчатки.

Женщина прошла в кухню.

— Присаживайтесь, тут вроде почище будет. Так что вы там говорили про передозировку?

— Диабетиком она была.

— Это я понял. Ну, так она дозы своей не знала или перепутала?

— Не всё так просто… Дозы у неё вообще не было.

— Как это?

— У неё был диабет второго типа.

— И что, это хуже или лучше? Сколько всего типов-то?

— Два. Первый и второй. При первом обязательно колоться инсулином надо. А со вторым необязательно.

— Необязательно или не надо?

— Необязательно вроде или не надо… Я сама плохо в этом разбираюсь.

— А зачем же она укололась, если ей не прописано? И где инсулин взяла?

— Так у них дочка на инсулине, у неё первый тип. У них в холодильнике тогда нашли шприцы с инсулином.

Оперативник встал и подошёл к холодильнику. Открыв дверцу, осмотрел, выдвинул прозрачный ящик для хранения овощей. В нём были сложены цветные коробки. Он взял вскрытую покрутил её в руках.

— Это, что ли?

— Это, это.

— Тут не шприцы. Маркеры какие-то.

— Они и есть. Ручка-шприц называется, или шприц-ручка. Я ж говорила, что меня тогда приглашали. Видела я, когда медик тут всё осматривал, проверял…

— Ладно, — он положил коробку обратно, закрыв холодильник, — так зачем она укололась-то, если ей этого не прописывали, я так и не понял?

— Как тогда говорили, и домашние это подтверждали, уж больно она к сладкому была неравнодушна. А таблетки, что для диабетиков второго типа слабенькие. Вот и говорили, она сама, мол, тортика себе отрежет и тайком уколется немножко, чтоб сахар в крови не зашкалил.

— А если зашкалит, что будет?

— Сахарная кома будет.

— Смертельно?

— Не знаю. Наверное. Кома ведь.

— Так, а с ней как это произошло?

— Переборщила чуток. У неё, говорили, ещё с памятью не всё благополучно было. Наверное, сделала укол, съела кусочек торта, а потом опять укололась. В общем, от переизбытка инсулина тоже кома наступает. Только эта кома ещё страшнее сахарной. Здесь нужно срочно колоть глюкозу, пихать в рот сахар, и прочее такое. А кто это сделает, когда она дома одна была?

— Ничего себе! А я думал, что от диабета только толстеют.

— Как раз наоборот, толстые наиболее склонны к диабету. Но это второго типа, которые без инсулина обходятся.

— А первый от чего случается?

— Кто ж его знает? Причин много разных может быть. Стрессы разные, врождённость… Но им чаще в детстве заболевают.

— И не лечится?

— Нет. Не лечится…

— Ну, пойдём, что ль, — напарник поторопил своего коллегу, — труп увезли, криминала здесь никакого нет, нам тут делать нечего.

— Да, поедем.

Все направились к выходу.

— Двери мы оставим открытыми, как были, просто прикроем, — обратился оперативник к женщине, — увидите детей, скажите им, что случилось. Передадите мой телефон, вот карточка, пусть сразу со мной свяжутся. Мы с ними потом оформим всё как положено, все формальности. А Вы вот здесь мне распишитесь.

— Хорошо, передам, — женщина расписалась в указанном месте.

Спустившись вниз, консьержка заняла своё место в остеклённой будке, а оперативники уехали.

На кухне за столом сидели осиротевшие сестра с братом.

— Ну что, как делить будем? — поинтересовался брат.

— А что тут делить? Ты поедешь в двушку, а я останусь здесь.

— Почему это я туда поеду? Поезжай сама. Я тут жить привык.

— Не гунди. Можешь пока здесь пожить. Та квартира всё равно ещё жильцами по договору аренды занята. А потом перебирайся туда.

— Я всю чёрную работу сделал, и мне в двушку ехать? Тебе не жирно будет?

— Не жирно! Кто укол делал? А потом я старшая! И всё придумала тоже я. А так бы ещё лет двадцать с ними жить, а в старости ещё и жопу вытирать! Ясно?

— Ясно, ясно…

— Ты, кстати, ключ от задней двери не забыл выбросить?

— Выбросил.