Капли

Дмитрий Колесников (2024)

Глупые зарисовки того, что окружает. Написаны незнамо кем в непонятный год. К сожалению, подлежат публикации.

Признание

Полдень после дождя. Мокро, пахнет сырой землëй, в ботинках Лëши противно хлюпает вода. Августовское солнце, выглянувшее недавно из-за туч, приятно греет озябшие косточки. По-прежнему зелёные листья молоденьких дубов напитались влагой и ярко блестят. Молодой, с впалыми щеками и бритой головой парень шагает по асфальтовой дорожке. Работает он, как и любой порядочный человек, то там, то сям. Любит выпить, но дома, любить играть, но один. Словом — авантюрист, человек романтичный. Сейчас он плетётся к своей любимой. И всю дорогу думает, думает усиленно, напряжённо, словно решает, какие купить обои.

"Если я признаюсь, мне станет легче, всё выяснится, всё пройдёт. Допустим, она уйдёт. И правильно! Я бы тоже ушёл. Но сейчас не я могу уйти, а она. Надо думать. Уйдёт же! А что, не заслужил? Заслужил. И что, уходить теперь, что ли? Каждый раз и ото всех? Долго так ни с кем не протянешь. Да и заслужил я не по своей воле. Ну, почти."

Думал и дальше, и морщился при этом, но украдкой.

"Она должна понять,, простить, а затем забыть! Она же… Умница. И справится вместе со мной, а один я уже не могу. Нет, могу, конечно, но как-то мне… Неудобно. Червяк жрëт, что я плохой, а я… На самом деле… Не такой. Не сходится, так быть не должно. Если расскажу — смогу очиститься. И всё будет правильно. Она поймёт, поймёт!"

Он ступил в лужу. Пухлые воробьи разлетелись с недовольным писком. Лëша же в полусне дошëл до подъезда. Закурил. Запахло дешёвыми вонючими сигаретами. Другие Лëша не брал, так как экономил, а тем, кто советовал ему в таком случае бросить, рассказывал анекдот про автобус и такси. Он старался копить анекдоты на самые разные темы, но помнил только те, что помогали отбиться от всякого рода советчиков."Практичен, что сказать" — серьёзно говорил Лëша. А сейчас курил и снова думал.

"Хоть бы кто ей сказал или просто намекнул. Знают ли они? Лучше бы знали, тогда бы точно сказали. Они люди честные, Машу бы пожалели. А я жалею? Да, да, жалею. Когда плачет — утешаю. Но плачет редко, всё улыбается и шутит. Ну, а я человек серьёзный, мне не к лицу часто шутить. И всё же надо ей сказать… Так, чтобы не обиделась. Я должен рассказать сразу, как приду. Расскажу. Просто возьму и сделаю, ничего сложного. Хотя кто сказал, что всё будет плохо, если я промолчу? Глупые суеверия. Всё может быть в порядке. Но… Рассказать, наверное, надо. Да, надо."

Он выбросил бычок и зашëл в подъезд, а через несколько минут уже стучался в свою дверь. Починке звонка мешала выученная криворукость, а вызову мастера — экономия. Практичен, что сказать. Стучать было удобно и даже весело. Вот и сейчас Лëша, преисполненный решимости, отбивал ровный ритм на металлической двери. Но она открылась до того, как он закончил стучать. Лëша отшатнулся. Резкие звуки и движения его пугали.

Из квартиры выглянула розовощëкая Маша. Она улыбалась, морща нос, как делают горячо влюблëнные в жизнь.

— Привет! Не ожидала тебя здесь увидеть, у меня дела, знаешь ли — шутила.

— Да? Мм… Что за дела?

— Разные. Но тебе не расскажу, это секрет. Каждое дело секрет, много у меня секретов — опять. — Ладно, забудь, еда как раз готова. Заходи… Опять ботинки мокрые, Лëш. Купим тебе нормальные. Можем сегодня пойти. Но сначала поешь.

Он оскалился, потянулся, чтобы чмокнуть любимую в щëку, но та была суеверна и через порог не целовалась. Миловались они уже в прихожей. Лëша разулся и заговорил.

— Маш… Я тут… Подумал… Ах, ладно, я… В общем…

— Ну, что? Говори быстрей. Еда остывает.

Лëша мнëтся. Теребит свои пальцы. Маша таких разговоров не любит, а своего Лëшу знает, потому просто идëт на кухню. Он тащится за ней. Мнëтся. Сел. Но мнëтся. А на столе то и дело появлятся разные блюда.

И обильно сдобренное маслом пюре, и отбивные, сочные и блестящие, и салаты, и…

Лëша встаёт, подходит к Маше, целует её самым страстным поцелуем и садится обратно.

"И кто сказал, что отношения испортятся? Полгода прошло, а всё в порядке. Суеверия!" — удивляется он человеческой глупости. И начинает есть.