Московская метель

Дмитрий Казаков, 2014

Мишка – обычный школьник, и приехал в Москву на экскурсию. Вот только он не знал, что подобрав на вокзале старинные золотые часы, познакомится с той столицей, что известна немногим, с ее мистической, тайной стороной. И вот он один в незнакомом городе, за спиной погоня, и неизвестно, что впереди…

Дмитрий Казаков

* * *

Глава 1

Выйдя из вагона, Мишка остановился и завертел головой.

Очень уж хотел посмотреть, какая она, Москва, и надеялся увидеть ее чуть ли не сразу, целиком, с вокзала, хотя понимал, что это глупо… Мечтал об этом дне с того момента, как еще в сентябре им объявили, что в зимние каникулы седьмой «Б» поедет на экскурсию в столицу.

Не весь, конечно, а только те, за кого заплатят родители, или те, кто чем-то отличился — на них даст денег школа.

Папа с мамой помочь тут ничем не могли, в парикмахерской много не заработать, а на моторном заводе и вовсе зарплату опять задерживают, поэтому он изо всех сил старался сам. Учился Мишка нормально, но звезд с неба не хватал, и поэтому налег на то, в чем мог себя показать, на спорт.

Отобрался на зимнее первенство области на двух дистанциях, тренировался так, что еле приползал домой из манежа.

Не зря Юрий Анатольич, тренер, его хвалил, и вообще…

— Котлов, не стой столбом! — язвительно сказали прямо в ухо, и твердый кулачок пихнул Мишку в лопатку.

Ух ты, Еремина, вредная, как десять Вольдемортов… почему все отличницы такие?

Мишка сердито засопел и отодвинулся.

Москвы он пока не видел, видел перрон, состав на соседнем пути, и укрытое снежной пеленой здание вокзала, большое, конечно, не такое как в Нижнем Новгороде или тем более в родном Заволжье, но какое-то обычное, не столичное.

И еще тут царила жуткая суета, властвовало невероятное столпотворение.

Мишку чуть не сбила с ног громадная тетка с баулами, едва не по ногам прокатил тележку красноносый дядька с бляхой на груди. Отшатнувшись, налетел на горбатую старушку, что ковыляла, опираясь на клюку, и та мигом вцепилась в лямку рюкзака, заканючила, дыша в лицо кислым и вонючим:

— Помоги бабушке, внучок, будь добр, а то бабушка совсем без денег, плохо ей…

Что старушке плохо, видно было с первого взгляда — ее трясло, руки ходили ходуном. Смущал только взгляд, острый и хищный, да не-по старчески крепкая хватка — из такой если и захочешь, не вырвешься.

— А что с вами? — спросил Мишка.

— Болеет сегодня бабушка, — заблеяла старушка. — Нужно ей полечиться, лекарства купить. Денежки она все потратила, пенсия маленькая…

Ну, если болеет, то дело святое, надо помочь человеку, тут сотни-другой не жалко.

Мишка торопливо расстегнул куртку, полез рукой во внутренний карман, старушка прищурилась, скрывая радость.

— Котлов, ты что это делаешь?! — громыхнул над ухом голос классной, Анны Юрьевны.

А вот и она, объявилась поблизости, вся растрепанная, как обычно, крашеные в ярко-рыжий цвет волосы выбились из-под платка, глаза яростно сверкают, а на круглом лице — негодование.

— Ну, я помочь хотел… — протянул Мишка.

— Как не стыдно, женщина! — гаркнула классная так, что ее услышали и на другом конце вокзала. — А ну отойдите, отпустите мальчика! Идите, взрослым голову дурите! А не то я вас!

Анна Юрьевна замахнулась сумкой, и старушка с неожиданной резвостью отскочила.

Прошипела что-то на зависть всем змеям, и пропала в людском круговороте.

— И ты сам тоже хорош, Котлов, — классная обратила негодующий взгляд на Мишку. — Развесил уши. Такого вот доброго телка как ты тут любой вокруг пальца обведет! Москва! Столица! Вот мы с директором пошли навстречу твоему тренеру и ДЮСШ, взяли тебя в эту поездку, а ведь могли не взять. Веденеев куда лучше учится, и проблем с поведением у него нет. Соображаешь?

— Ну да… — Мишка опять засопел.

Никакой он не телок, а что добрый — так не всем же быть такими злыми как вон Еремина или Васька Горелый из седьмого «А», и вообще, людям надо помогать, да и кто знал, что тут попрошайки прямо на перроне толкутся?

— Ладно, ничего, — Анна Юрьевна, как обычно, быстро перестала сердиться, даже потрепала Мишку по затылку. — Так, пошли-пошли! А ну все за мной! Не отставать, по сторонам не глазеть! А не то…

Девчонки и мальчишки зашагали следом за классной, вон Еремина с мамой, такой же бледной и очкастой; вон ушастая Светка — эта, проходя мимо, показала язык, широкий, ну точно лопата; Андрюха, как всегда, в «Айфон» пялится, пальцем по экрану водит, играет, похоже, или чатится…

Мишка вздохнул и пристроился в хвост колонны — у него-то обычный телефон, особо не попонтуешься. Жалко, что рыжего Димона, лучшего школьного друга, из-за простуды не взяли, вдвоем было бы веселее.

Под подошвами хрустел снежок, вихри гуляли по перрону, белые языки облизывали выстроившиеся на путях вагоны.

С платформы пришлось спуститься в подземный переход, и тут толпа оказалась еще гуще, чем наверху. Мишка съежился, завертел головой — вдруг какой вор захочет к нему в карман забраться, кошелек утащить или сотовый?

Но нет, никто на него не смотрел, никто им не интересовался.

Переход вывел к рамкам металлоискателей, рядом с которыми топтались нелепо толстые в раздутых зимних куртках милиционеры. Мишка разглядел указатель метро, куда им и нужно, но классная зачем-то повела всех обратно наверх, в здание вокзала.

Он давно привык, что замечает куда больше, чем друзья и даже чем взрослые.

Еще совсем маленьким пытался обратить внимание на то, что не видят другие, кричал «Мама, смотри!», и плакал, когда она называла его «маленьким фантазером». Затем перестал даже удивляться, почему все такие слепые, и выучился молчать о вещах, что почему-то доступны только его глазам.

Вот и сейчас — рано или поздно они в метро все равно попадут, а от ходьбы ноги не отвалятся.

— Так, и куда же нам… — несколько растерянно пробормотала Анна Юрьевна, когда они выбрались в зал ожидания, забитый сидящими и лежащими людьми, чемоданами и сумками. — Ага, похоже, что сюда…

И устремилась в полутемный коридор, ведущий в недра здания.

Именно в этот момент на глаза Мишке попался щуплый парень лет двадцати, облаченный в черную лыжную шапку и кожаную куртку. Тот вынырнул откуда-то сбоку, торопливо зашагал вперед, засунув руки в карманы и не глядя по сторонам.

А затем из-под полы куртки будто выскользнула золотая змейка.

Мишка едва не споткнулся на ровном месте!

Звякнуло, по затоптанному серому полу покатилось нечто округлое, рассыпающее желтые искры.

— Ух ты! — воскликнул Мишка, и автоматически, на ходу, наклонился.

В ладонь удобно легло тяжелое и холодное «яйцо» из металла, заструилась длинная цепочка. Различил негромкое, но уверенное тиканье, и тут же, пока щуплый не ушел далеко, торопливо позвал:

— Эй! Вы уронили!

Обладатель лыжной шапочки и кожаной куртки обернулся, стало видно его лицо, похожее на морду хорька. В темных глазах при виде Мишки полыхнуло удивление, рот приоткрылся, обнажив мелкие и острые, беспорядочно натыканные зубы.

— Что? — спросил щуплый.

— Вы уронили, — повторил Мишка, вытягивая руку с находкой. — Это ваше.

Он ждал, что обладатель кожаной куртки поблагодарит, и заберет «яйцо», но тот дернулся, словно его ударило током. Отшатнулся, а взгляд его прыгнул Мишке за спину, заскакал по сторонам, и отразились в нем страх и растерянность.

— Нет, парень, ты ош-шибся, — с легкой дрожью в неприятном, хлюпающем голосе сказал щуплый.

— Но как… — Мишка удивленно захлопал глазами, но его никто не слушал.

Обладатель кожаной куртки и лыжной шапки развернулся и едва ли не бегом ринулся прочь — между рядами сидений, чуть ли не пинком отбросив с дороги сумку на колесиках, к неприметной двери, за которой и исчез.

— Ух ты, — только и сказал Мишка.

Он никогда не брал чужого, и сейчас не знал, что делать с находкой… бросить обратно на пол? Ну это глупо… Догонять щуплого? Еще глупее — почему-то тот не захотел признаваться, что это его вещь… Оставить себе? Да, пока можно сделать так, а потом решить, как поступить.

Мишка сунул тяжелое «яйцо» в карман куртки, и тут мимо него, появившись со спины, прошел милицейский патруль. Мелькнула мысль, что именно стражей порядка мог испугаться обладатель кожной куртки, но тут же пропала, поскольку нужно было догонять одноклассников — не хватало еще потеряться!

Своих настиг легко, и обнаружил, что его отсутствия никто не заметил.

Анна Юрьевна вертела головой, стараясь понять, куда идти, одноклассники таращились по сторонам, пытаясь делать это небрежно, незаметно и не особенно раскрывать рты от изумления. Жалко только, что они почти ничего и не видели.

Вон женщина в длинном пальто, что горбится на спине так, словно под толстой тканью прячутся сложенные крылья, зато шагает неуверенно, будто привыкла сидеть на ветке, а не ходить пешком. Взгляд острый, а нос крючком…

Вон непонятная штука на стене — вроде табличка белого металла, и на ней длинная надпись, но не русскими буквами и не английскими, а какими-то угловатыми, неприятными знаками.

И когда смотришь, все дрожит перед глазами.

Вон два грузчика в сине-оранжевой униформе волокут длинный ящик из необструганных досок. Пыхтят и надрываются, а все потому, что ящик бьется у них в руках, как живой, дерево скрипит, гвозди пытаются вылезти наружу, будто червяки из металла.

Один из носильщиков глянул в сторону Мишки и улыбнулся так, что лицо его на миг съехало набок, как тряпка с намалеванной на ней рожицей. Из-под нее показалось нечто уродливое, кривое, заросшее мелким черным волосом, блеснули круглые черные глаза — каждый размером с кулак.

Мишка вздрогнул и отвернулся.

Он знал — бесполезно рассказывать другим о том, что видел сам.

Никто все равно ничего не заметит, друзья скажут «ладно заливать», а взрослые обзовут «фантазером» и начнут толковать, что развитое воображение — это хорошо, но надо жить в настоящем мире… бла-бла-бла…

— Так, нам сюда! — воскликнула Анна Юрьевна, и для верности махнула сумочкой.

Вот уж кто живет в настоящем мире, только отчего-то прямую дорогу с платформы до метро найти не в состоянии.

Они прошли через громадный зал, где толпился народ, а женский голос из-под потолка объявлял, что с «восьмого пути отправляется поезд до Симферополя», и выбрались на улицу. Метель тут же плюнула в лицо снегом, так что Мишка невольно отвернулся, начал протирать глаза.

И обнаружил, что щуплый в кожаной куртке и черной шапочке идет следом.

Нет, он был пока далеко, за стеклянной стенкой вокзала, но шагал торопливо и решительно, прижимал к уху сотовый, а взглядом цепко держался за Мишку — понятно, что не просто так прогуливается.

По спине побежал холодок.

Ничего себе, и что делать теперь? Во что он влез?

Скорее всего, щуплый — мошенник, и вряд ли он действует в одиночку, у него должны быть сообщники… И Мишка случайно влип в какую-то аферу, помешал довести ее до конца, и теперь ему за это отомстят…

Горячая волна страха ударила в голову, на мгновение стало даже жарко.

Наверняка его теперь убьют… хотя вряд ли прямо тут, в толпе, на глазах у десятков свидетелей! Нужно немедленно догнать классную, рассказать ей обо всем, пусть вызывает милицию!

Хотя нет, Анна Юрьевна ему не поверит.

Скажет «Опять ты, Котлов, со своими выдумками!», да и еще подзатыльник отвесит по обыкновению — это для нее дело святое, не со злости, а от вспыльчивости, в запале, а потом сама извинится.

Мишка добавил шагу — для начала нужно не отстать.

А они вон уже где, у входа в метро, и классная на пару с мамой Ереминой пересчитывают всех по головам. Задержавшемуся непонятно почему Котлову достался сердитый взгляд, и Анна Юрьевна скомандовала:

— Внутрь, пошли. Быстрее, быстрее…

Проходя через тяжелую, качавшуюся туда-сюда дверь, Мишка украдкой оглянулся — щуплый никуда не делся, по телефону больше не разговаривал и уверенно топал следом, хищно ухмыляясь и сунув руки в карманы.

Наверняка у него при себе пистолет, а то и что похуже.

Может быть, просто вернуть вокзальную находку, и тогда от него отстанут?

Мысль показалось неплохой, и Мишка полез в карман, чтобы вытащить тяжелое, наверняка из золота сделанное тикающее «яйцо». Сжал покрепче, потянул наружу, но то ли цепочка зацепилась за подкладку, то ли ухватил неловко, но кулак застрял намертво, так что не вытащить.

Разве что куртку порвать… но нет, в дранье неудобно ходить, да и мама дома по голове не погладит.

Несколько минут поворачивал кисть и так, и сяк, подсовывал пальцы под «яйцо», катал его туда-сюда, но сделать ничего не смог. Пока пыхтел, вслед за остальными проскочил через турникет и очутился в толпе, еще более густой, чем на вокзале.

По ней шли настоящие волны, крутились водовороты, и казалось, что ты плывешь через необычайно плотную воду.

Мишку едва не сбило с ног, утащило в сторону, а когда он очухался, то обнаружил, что рыжая голова классной мелькает далеко впереди, да и желтая куртка шагавшего впереди Андрюхи едва видна меж спешащих людей.

Пришлось забыть о находке, вытащить руку из кармана, и пробиваться к одноклассникам.

Едва не с боем, отдавив кому-то ногу, прорвался к эскалатору, покачнулся, вступив на убегающие вниз ступеньки. Замелькали над головой развешенные по стенам рекламные плакаты, снизу донесся вой набирающего скорость поезда.

Мишка один раз ездил на метро в Нижнем, давно, правда, три года прошло.

Отдышавшись, он посмотрел назад — вдруг щуплый отстал, потерялся?

Нет, вон, торчит черная шапка, и виден рукав кожаной куртки, хорошо еще, что эскалатор забит, народ стоит в две колонны.

Отступивший ужас ударил с новой силой, захотелось рвануть вниз со всех ног, завопить погромче… Мишке даже стало стыдно — нет, не хватало еще повести себя как девчонка, он пацан уже взрослый, и бояться вообще нечего, никто не причинит ему вреда прямо тут…

Но на этот раз страх уходить не захотел.

Он лишь отдернул голову, точно змея, уклонившаяся от удара палкой, но никуда не делся, туже сдавил сердце.

— Не мешаем проходу! — донесся сверху усиленный динамиками голос, и от его звуков Мишка аж вздрогнул.

Спрыгнул с эскалатора, и понесся вперед, лавируя между взрослыми, ориентируясь на желтую куртку Андрюхи.

Обогнул громадную четырехугольную колонну, и тут ноги разъехались, угодив в лужу. Удержался чудом, пробежал немножко по перрону и заскочил в открывшуюся с шипением дверь вагона.

Облегченно вздохнул, услышав «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»

Но тут мальчишка в желтой куртке обернулся, и Мишка замер, забыв даже, как дышать.

Это был не Андрюха, а незнакомый белобрысый, веснушчатый парень, да еще и в очках… только вот одет точно так же, и рюкзак с надписью «Манчестер Юнайтед» на спине болтается, и даже шапка черно-красная похожа.

Мишка беспомощно оглянулся.

Забитый народом вагон покачивался, колыхались отражения лиц в окнах, но ни одно из этих лиц не выглядело знакомым. Хотя нет, одно выглядело — щуплый вошел через другую дверь, и неспешно, без суеты протискивался между людьми, извинялся и улыбался, но ни на мгновение останавливался.

Перед глазами у Мишки закружилось, в ушах зазвенело… куда они делись?

Неужели он ошибся, спутал одну желтую куртку с другой и уехал не в ту сторону?

Не страшно, есть мобильник, и номер классной в нем записан, вот только главная проблема не в том, что он потерялся.

Щуплому осталось метра три, но он уперся в необъятно толстого бородатого дядьку, подпертого сбоку девчонками-близнецами лет пяти. Этих не обойдешь так просто, а значит, у Мишки есть шанс на следующей станции выскочить и добраться до милиции прежде, чем доберутся до него.

Вон и поезд уже замедляет ход…

Мишка сосредоточился, принялся глубоко дышать, как перед забегом на сотку — короткие дистанции он не любил, на соревнованиях по ним не выступал, но на тренировках спринтовать приходилось, так что он знал, что к чему, и когда надо, умел стартовать не хуже Усэйна Болта.

Жаль, что шиповки с собой не взял… кто знал, что тут бегать придется?

Вагон дрогнул, что-то загрохотало под днищем, створки двери медленно-медленно поползли в стороны. Пропихнувшийся мимо толстяка-бородача щуплый потянулся к Мишкиному плечу, но загреб только пустоту.

— Чтоб тебя! — прозвучало за спиной.

Мишка выскочил на платформу, и понесся прочь.

Кто-то садился в поезд, кто-то выходил, но мешали и те, и другие, набрать скорость не удавалось. И самое паршивое, что не видно милиции, ни единого человека в серой форме на всей станции!

А преследователь, судя по топоту и сопению, не отставал.

Мишка не выдержал, оглянулся, и тут же наскочил на пахнущего табаком и бензином человека.

— Эй, мальчик, ты что дэлаешь? — с легким акцентом воскликнул тот.

Щуплый находился в нескольких шагах, на лице его читалось злобное торжество хищника, догнавшего жертву.

Мишка помчался дальше, понимая, что вот-вот, и его схватят, в рюкзак или плечо вцепится крепкая рука. Ну да, сколько ни тренируйся, как ни старайся, все равно взрослые быстрее, сильнее, выносливее.

Краем глаза заметил движение — кто-то бросился наперерез.

Мишка невольно отшатнулся, позади раздался громкий лай и полный ярости вопль, сменившийся ругательствами. Рядом оказалась девчонка — худенькая, в смешной остроконечной шапке и цветастом комбинезоне.

— Давай за мной! — воскликнула она.

Мысли заметались, точно вспугнутые бабочки: кто это такая? почему вмешалась?

Но ноги потащили Мишку вслед за девчонкой — прочь из толпы, куда-то вбок, потом вверх по лестнице. Затем они очутились в длинном коридоре, где шаги гулко отдавались от стен, и тут их догнал большой лохматый пес, не лаявший, не пытавшийся укусить, просто деловито бежавший рядом.

Вихрем слетели по стоявшему эскалатору, над головой проплыла надпись «Чудово», и тут у Мишки кончилось дыхание.

— Уф, стой… — прохрипел он, останавливаясь и упирая руки в бока. — Пока… хватит…

* * *

Если бы не проклятая псина, все было бы сделано в лучшем виде…

Но когда до мальчишки осталось несколько шагов, под ноги с лаем метнулся шерстистый барбос. Антон не успел затормозить, запнулся и полетел кувырком, оглашая воздух звучными проклятиями.

Потом его приложило головой так, что искры полетели из глаз.

Очнулся он через несколько секунд, понял, что сидит на полу станции, зверски болит затылок, а пацана и след простыл.

— Чо за ерунда? — пробормотал Антон, оглядываясь.

До эскалатора метров пятьдесят, и станция видна как на ладони… туда мальчишка не мог успеть. Похоже, он рванул к отходившему сейчас поезду и уехал на нем… или спрятался где-нибудь за колонной.

Но вот куда делась чертова псина?

— С вами все в порядке? — спросила какая-то женщина, склонившись над Антоном.

— Отвали, мадама, — зло ответил он.

И так все плохо, еще тут лезут всякие…

Женщина, сердито фыркнув, пошла прочь, а Антон поднялся и полез рукой в карман джинсов — делать нечего, нужно звонить Боссу. Набрать его номер придется во второй раз за последние полчаса, а ведь еще на вокзале задание казалось простым, как валенки!

— Алло, — сказал он, когда соединение установилось. — Тут такое дело… улизнул он, вот не знаю как.

— Да? — в голосе Босса, холодном и спокойном, как у автомата, не читалось и следа раздражения, но Антон знал, что начальство гневается. — А кто обещал сделать «в лучшем виде»?

— Ну, это… лоханулся… — протянул он.

Ну да, конечно, он повел себя как последний недоумок, причем еще на вокзале, когда обернувшись, увидел мордатого пацана, державшего на ладони Предмет… иначе Антон эту штуку даже про себя не называл, больно уж солидно она выглядела, много весила, а уж стоила вообще как «Роллс-Ройс»…

Но ведь Босс сам приказал — бросишь на пол и иди себе, и чтоб больше не трогать!

Да еще и менты эти появились очень не вовремя — увидь они в руках у Антона старинные золотые часы размером побольше куриного яйца, наверняка решили бы, что они краденые, и поди докажи, что это не так.

Струхнул он, ничего не скажешь… но кто же знал, что так все выйдет?

— Так, давай еще раз, по порядку, с самого начала, — велел Босс. — Ничего не упускай.

— Само собой, такое дело, — и Антон пересказал все, что случилось на вокзале и после.

— Очень странно, что мальчишка что-то вообще заметил, — протянул Босс. — Удивительно. Обычные люди ничего не видят вокруг себя… — тут в его голосе все же проявилась досада. — Проклятье, ведь не может быть, чтобы все пошло насмарку из-за глупой случайности? Отвратительно! Барахло необходимо вернуть, ты это понимаешь? А недоросля ко мне доставить. Он видел кое-что, что не должен был видеть ни в коем случае, так что мы сделаем так, чтобы он не смог об этом рассказать… Ты понимаешь?

— Конечно, а как же, — подтвердил Антон, хотя на самом деле мало что уразумел.

Он не знал, для чего все затеяно, почему нужно взять дорогущую, наверняка антикварную вещь, и выкинуть ее на вокзале. Да и не мог знать, если честно — все детали плана наверняка ведал только сам Босс. Для него, сидящего на вершине башни-небоскреба, управляющего оттуда колоссальной бизнес-империей, все остальные не больше чем исполнители, юниты в огромной компьютерной игре.

Что такого опасного мог увидеть пацан, тоже совершенно не ясно, разве что попытаться зажать Предмет…

Но если Босс говорит, то так дело и обстоит.

— Жди там, где потерял мальчишку, — велел тот. — Я пришлю тех, кто найдет его и в аду.

— В лучшем виде! — Антон хмыкнул, и тут понял, что разговаривает с безмолвным коммуникатором.

Босс разорвал связь, как всегда, без предупреждения.

* * *

Анне Юрьевне Москва не нравилась — очень шумно, слишком много людей, все куда-то спешат, несутся как угорелые, и лица даже у дворников надменные, словно у английских лордов. Еще меньше ее радовало метро с его толчеей, нехваткой воздуха, и ощущением нависшей над головой опасной тяжести.

Поэтому, оказавшись на поверхности, она вздохнула с облегчением.

— Так, давай посчитаемся. Все здесь? — спросила Анна Юрьевна, разворачиваясь.

Какое счастье, что на экскурсию не отправился класс в полном составе — два с половиной десятка детей вовсе не в два раза хуже, чем дюжина. Кто-то не смог по болезни, у других родители не нашли денег, ну а тех, кто поехал в Москву за счет школы, и вовсе пять человек.

Счастье, что Елена Владимировна собралась с дочерью, двое взрослых куда лучше одного, да и есть с кем поболтать.

— Еремина — тут, Андрей Орлов — тут, — привычно считала Анна Юрьевна. — Котлов…

Мишу она нашла не сразу, почему-то он прятался за спиной Ереминой и глядел в сторону, так что виднелся только поднятый капюшон. Но как он был одет, она помнила, ошибиться не могла, и поэтому повела взгляд дальше… Вон Семененко, Олег, Света Лапырева, Фридман, вроде как все… сейчас еще раз пересчитаем, чтобы точно убедиться, что никто из детей не пропал.

— Во сколько начинается экскурсия? — спросила Елена Владимировна из-за спины дочери.

— Сейчас посмотрю, — отозвалась Анна Юрьевна.

Билеты в Исторический музей они заказывали заранее, по телефону, и распечатка должна лежать в сумочке. Найти ее среди прочего оказалось непросто, и только после пяти минут поисков сложенная вчетверо бумага зашуршала в пальцах.

— В десять часов ровно, — проговорила она. — А сейчас у нас сколько?

— Без пятнадцати, — ровным, каким-то унылым голосом произнесла Елена Владимировна. — Далеко тут идти?

— Господи, да я не знаю, — Анну Юрьевну заколотило от волнения: не хватало опоздать! — Пошли быстрее! Бегом-бегом, а не то!

И она, решительно взмахнув сумочкой, первой устремилась прочь от выхода из метро. Мысль о том, что нужно пересчитать детей еще раз, сгинула без следа, потерялась в ворохе более злободневных.