Системная ошибка

Дмитрий Заваров, 2018

Технология вживления компьютерных микрочипов в мозг вывела цивилизацию на новый уровень развития. Научная разработка, изначально предназначенная для лечения патологий центральной нервной системы, быстро превратилась в «нейрофон» – модный гаджет, открывающий перед владельцами все прелести виртуальной реальности. Петр Фролов, сотрудник службы безопасности фирмы-производителя нейрофонов, случайно получает доступ к секретным данным: компания обладает полным контролем над разумом пользователей, а сама технология имеет неземное происхождение. Какие цели преследуют создатели нейрофонов? Этот вопрос отходит на второй план: Фролов объявлен вне закона, на него начинается настоящая охота, и убить его – первоочередная задача для любого носителя гаджета.

Глава 2

Бывает такое чувство: проснулся и вроде не помнишь сна, но понимаешь, что был он крайне неприятен, настолько неприятен, что даже испортил настроение. Вот так и сегодня. В нормальном состоянии я любил поворочаться в кровати, поискать удобное положение, чтобы еще полчаса-час подремать… Но сегодня только поморщился и, хрустнув занемевшей шеей, решительно сел: быстрее кофе сделаешь — быстрее закуришь, быстрее закуришь — быстрее на душе полегчает.

Был вечер, часов девять, не меньше. Солнце косо било в комнату, бросая на доски ламината скособоченную проекцию окна с перекрестьем рамы и корявой тенью полудохлого фикуса. Полить бы не забыть… Я подхватил с тумбочки телефон и включил дисплей: да, без пятнадцати девять.

Пошел в ванную умываться, и, когда босая нога ступила в нагретое световое пятно на полу, вспомнил: это был не дурной сон, это была дурная реальность! Вчерашнее проникновение в офис компании и его последствия.

Леха Липатов оказался герой и Чак Норрис: лично завалил одного диверсанта и, вступив в огневой контакт со вторым, держал его до прибытия подкрепления. А Петя Фролов оказался лох. И если бы товарищ капитан Пархоменко знал, насколько лох — он, наверное, пристрелил бы меня на месте.

А так — формально — повода для наездов не нашлось. Противник успел свалить до моего появления. Приказ был однозначен: занять позицию и держать место до прибытия оперативной группы, а не гоняться неизвестно за кем по вентиляционным трубам. И то, что, судя по всему, злоумышленнику удалось забрать информацию с компа… Ну тут можно только развести руками и высказать глубокую мысль, что защита объекта не исчерпывается развешиванием камер на заборы и электронных замков с ограниченным доступом на двери сортиров.

Как она сбежала, мне было непонятно. Дельтапланы на крыше так и остались нетронутыми. Эту информацию я воспринял с облегчением. Могла бы по такому ветру и без мотора спланировать, а за непорезанные крылья — чутье подсказывало — досталось бы только мне. Кстати говоря, профессор оказался жив, не убила его моя красавица. Это тоже радовало… Понятно, на самого яйцеголового мне было наплевать, радовало, что она тоже проявила милосердие. Пришила бы старика — совсем бы болваном себя чувствовал на ее фоне.

В общем, мурыжили меня всю ночь. И наш Прапор, и суровые контрразведчики из… да хрен их знает, откуда они. Очень их интересовала лаборатория Б-24. Завалили вопросами: в каком состоянии застал, что увидел, что услышал? Видно было — очень за украденную с компьютера инфу переживают. А у меня флешка в кармане как огнем горела. И ведь глупее ситуации не придумаешь: взять бы да хлопнуть эту флешку на стол — типа расслабьтесь и благодарите крутого пацана Петра Фролова! Но вопрос: откуда взял? Хороший вопрос. Я когда у красавицы ее отбирал, даже и не думал толком об этом. Точно знал, что скачала информацию, и надо у нее эту информацию забрать. Но как теперь преподнести нашим? Добыл в неравном бою с врагом? Бред. А вот если эту самую флешку у меня сейчас найдут — начнется совсем другая история.

От этого соображения стал я совсем грустен и остаток допроса просидел как на иголках. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и нас наконец отпустили по домам, причем Лехе Прапор пообещал большую премию, а мне — серьезный разговор без свидетелей.

Перспектива этого серьезного разговора и была тем самым фактором, который множил на ноль все настроение. Я чистил зубы и разглядывал свое отражение в зеркале над раковиной. Короткий ежик волос, невыразительные глаза с красными прожилками, прямой нос. Стандартная внешность, «славянский тип лица». На первый взгляд и сказать нельзя, что обладатель этой внешности по сути болван, а по факту преступник.

Между прочим, Липатов очень на меня похож. Нас еще в учебке считали братьями. Но Липатов сейчас в своей трехкомнатной квартире в центре Москвы лежит с молодой женой и чувствует себя прекрасно, а я в своей холостяцкой однушке за МКАД ом остервенело тру зубы щеткой и чувствую себя полным идиотом. Селяви, как говаривали в своё время французские мушкетеры.

Пока кофе вскипал, солнышко успело опуститься за горизонт, и настало то самое время суток, которое мне больше всего нравится. С момента вступления во взрослую жизнь не так часто получалось его поймать, пока не устроился в охрану Компании. Теперь же, отоспавшись после смены, я регулярно получал вечер и ночь в свое полное распоряжение.

Добавил в кофе молока, прихватил с холодильника сигареты и вышел на балкон. Отхлебнул, подождал, пока горячий аромат проберет до самого нутра, и только тогда прикурил.

Дом был крайним в квартале новостроек, выросших на месте подмосковной деревни. Сразу за домом, через дорогу, начинался небольшой перелесок, в глубине которого притаилось недобитое избяное воинство — скособоченные постройки хмуро пялились на захватчиков выцветшими пятнами окон. Мне с одиннадцатого этажа было прекрасно видно, что бревенчатые срубы попали в окружение: с той стороны оврага к ним неспешно подбираются стройные ряды кирпичных высоток.

Кафель, глубоко впитавший в себя дневную жару, приятно грел ноги, ветерок заносил в лоджию запахи свежей краски и мокрой штукатурки. В блеклом небе чертили плавные линии ласточки. Было хорошо. Несмотря на все вчерашнее — хорошо!

Вряд ли Прапор уволит с работы. Оштрафует, отпуска лишит — это он, усатый пень, может. А уволить… Не по доброте же душевной Компания платит нам такие бабки. Потому что в современном мире найти человека, ни разу не пользовавшегося нейрофоном, довольно сложно. А именно это и является первым условием для поступающего в службу охраны. Добавьте к этому довольно узкий возрастной промежуток, необходимый физический уровень… Но главное, конечно, нейрофон.

Кто сейчас не пользуется гаджетом? Нет таких. По телевизору показывали, их теперь вовсю даже в медицине внедряют. А все потому, что устройство способно напрямую вживляться в мозг и контролировать центральную нервную систему. Это поначалу было вроде развлечения: виртуальная реальность, онлайн-игры и все такое прочее. А теперь уже не до игр. Ребята-лаборанты в курилке рассказывали — скоро чипы вообще в мозг при рождении помещать будут… Интересно, конечно, насколько там все это с виртуальной реальностью реалистично: вот, к примеру, мог бы мне гаджет осязаемо смоделировать голую Монику Белуччи?

К сожалению, для меня этот вопрос навсегда останется в области теории. Потому что я физически несовместим с нейрофоном. По статистике, процент подобных мне ничтожно мал, как говорится, на уровне погрешности. По каким-то причинам нейрофон не может сконнектиться с нашими мозгами, а нет контакта, нет и работы.

Точнее, наоборот — работа как раз есть. И весьма престижная. Сутки\трое, 250 тысяч в месяц и ипотека на льготных условиях. Плюс статус военнослужащего со всеми бонусами, в том числе и разрешением на ношение боевого оружия.

А все потому, что на рынке нейрофонов идет полноценная война. Компания наша впереди планеты всей — для конкурентов, особенно любимых заокеанских «партнеров», это как серпом по яйцам. Борются всеми доступными способами: от похищения технических секретов до физического уничтожения ключевых ученых.

Запрет на использование нейрофонов для бойцов был введен после того, как новосибирский филиал Компании полностью вынесла собственная служба охраны. Хакеры взломали их гаджеты, и ребята весь день воевали с вымышленными террористами, убивая вполне реальных сотрудников Центра. А когда выяснилось, что после вживления гаджет отключать от мозга носителя просто небезопасно, предпочтение стали отдавать нам, «инвалидам», органически не способным использовать нейрофон.

Нет, не выгонит Прапор! Столько средств в меня вложили: в одной учебке полгода продержали, и все эти курсы еще постоянные. Не выгонит. Формально придраться не к чему. Он же не знает, как там было на самом деле…

Я сделал последнюю затяжку и щелчком отправил сигарету вниз, хотя уже сколько раз зарекался этого не делать. Перегнулся через перила и проследил за траекторией: окурок ударился об асфальт перед подъездом и рассыпался снопом искр. Свидетелей преступления не было. Хотя нет — были: за дорогой, где к самой насыпи подступал небольшой, заросший камышом прудик, сидел одинокий рыбак и пялился точно на меня. В наступающих сумерках светлячок его поплавка горел яркой звездой. Хрен ли пялишься, за удочкой следи!

В комнате было уже совсем темно. Но я не стал включать свет — так оно лучше, спокойнее. Оделся, застелил постель, проверил телефон: было два пропущенных от Лехи Липатова. Поздно перезванивать, уже почти десять. Завтра. Кстати говоря…

Я открыл крышку ноута и снова, на свежую голову, просмотрел содержимое отобранной флешки. Нет, без толку — куча файлов с непонятным расширением. Несколько текстовых документов, но кодировка тоже какая-то своя, у меня вместо букв отобразились разнокалиберные квадратики…

В соответствии с доводами здравого смысла самое правильное — поскорее от этой флешки избавиться. Но только я задумался над наиболее удобным способом уничтожения, как что-то в мозгу щелкнуло: а почему бы, собственно, ее не продать?

И чем больше я отмахивался от этой бредовой мысли, тем менее бредовой она мне казалась. Ну а что? Если уж такую операцию из-за этого устроили, значит, файлы на флешке стоят неслабых денег. И я даже знаю пару адресов, где моим предложением точно заинтересуются. Да хотя бы в посольство зайти и сходу так…

Обкатывая варианты, пока на уровне фантазии, я подогрел оставшийся в турке кофе, налил еще одну чашку и вышел на балкон. Правильнее сказать, попытался.

Потому что в двери на фоне светлого неба увидел фигуру человека. Черный, лица не видно — маска. В руке пистолет с толстой колбаской глушителя. Сердце от неожиданности так стукнуло, что, думал, дыру в груди пробьет. Но сердце — орган нежный, а мозг, выдрессированный тренировками, сработал на автомате.

Удар по пистолету и одновременно — кофе в лицо. Кипяток. Враг заорал в голос, схватился за глаза. А я ему со всей дури в грудину ногой. Он вылетел из комнаты и, перевалившись через ограждение, сорвался вниз.

Твою мать! Я бросился на балкон, машинально отмахнувшись от альпинистского троса, и застал финальные секунды полета. Тело моего противника со всей дури шлепнулось на асфальт, слегка подскочило и замерло в позе морской звезды.

К горлу подкатил рвотный спазм. Но тут же откатился обратно. Потому что за спиной звякнуло стекло, я резко обернулся и увидел характерное круглое отверстие с расходящейся паутиной трещин. Пуля. Быстро нырнул за ограждение, но все же успел заметить, откуда стреляли: давешний рыбак, сейчас еле различимый в темноте, припав на одно колено, выцеливал меня от края дороги.

Суки! Ползком вернулся в комнату, пошарил по полу, подобрал выбитый пистолет. Ярыгин, прям как у меня. Что дальше? Пришел один, придут и другие. Сваливать надо. Но сто процентов — ждут у подъезда. Лестница. Там на каждом этаже балконы. С обратной стороны дома. Со второго этажа реально спрыгнуть. На крышу мусорного бокса. Потом через дворы к шоссе. Прежде всего уйти, а там решим.

План действий выстраивался в голове, а руки тем временем шнуровали ботинки. Кобура, пистолет, запасной магазин, кошелек, телефон, флешка… Носясь по квартире, не выпускал из виду окон. Но тут со стороны двери донесся тихий щелчок. Кто-то поворачивает замок! Да чтоб тебя! В два прыжка проскочил коридор. Вовремя. Второй поворот — но я уже успел задвинуть щеколду. Хлопок, еще один. На внутренней панели двери вспухли отливающие блестящим металлом волдыри. Тут же брызгами разлетелся глазок. А вот хрен угадали! Засадил из трофейного ствола в дырку глазка пару пуль. Пистолет бил почти бесшумно, будто тихо покашливал. С той стороны тонко вскрикнули. Вот так вам! Я бросился обратно в комнату.

Что делать? Остается балкон. Быстро высунулся. Рыбака не было. А нет, вот он! У самого подъезда, рядом с телом. Ну и дурак. Выстрел, еще один — и теперь на асфальте два тела. От двери донесся тяжкий удар, даже стекла звякнули. Соседей на этаже нет, еще не въехали. Стесняться некого. Трос! Десантер болтался на уровне глаз, запаса длины еще метров шесть. Главное — не смотреть вниз. Прыгнул на перила, уцепился за рифленую ручку спускового механизма. Прыжок в пустоту — плавно съехал на один этаж. Еще прыжок — зацепился ногой, перевалился внутрь. Лоджия заперта, но задвижка слабая, вылетела с одного удара. Квартира без отделки, голые бетонные стены. Планировка стандартная. Если замок на входной двери открывается с ключа — хреново дело. Но нет, все нормально. Повернул вертушку. Выглянул. На кафеле пола нетронутый слой пыли. У лифтов натоптано, но давно. Сверху донесся грохот, набатом прогудело железо. Кранты двери. Я вдавил кнопки вызова лифта и выскочил на лестницу.

Успел преодолеть несколько пролетов, когда сверху послышались тяжелые прыжки. Перешел на галоп, проскакивая за раз по целому маршу. Седьмой, шестой, пятый… Пробегая третий этаж, услышал, как ударила в стену дверь на первом. Поздно, придурки! Вылетел в коридор второго этажа, потом на балкон, оттуда на крышу мусорного навеса, кувырком на газон — и тут же за угол.

Коротко глянув по сторонам, перебежал пустынную дорогу и нырнул в темноту березового перелеска. Все.