Как сохранить себя. Отстаивайте свои границы, оставаясь индивидуальностью

Дмитрий Гирсон Сахаров

В книге «Как сохранить себя» Дмитрий Гирсон Сахаров раскрывает природу хамства, разбирает основные его виды на работе и затрагивает вопросы: какие социальные установки и нормы делают нас уязвимыми перед хамами; как хамство маскируется под эти нормы и повседневное поведение. Это книга не о том, как уживаться со всеми, а как быть индивидуальностью и отстаивать свои границы.

Глава 1.

Что такое хамство и как оно проявляется

Впервые «хам» как имя нарицательное появилось в Польше. В 16 веке польские дворяне, шляхта, называли хамами некультурных и непросвещенных крестьян. Польское происхождение концепта выглядит правдоподобным, учитывая, что сознание дворянства Польши тех времен было наполнено мифологемами о сарматском происхождении поляков, исключительном их благородстве. Слово «хам» было антонимом слова «пан». Тогда же в Польше зарождались относительно свободомыслящие течения христианства, такие как «Польские братья», которые также могли повлиять на возникновение термина.

Этимология нарицательного «хам» уходит корнями к имени одного из сыновей Ноя, который спасся вместе со своей семьей от потопа. По ветхозаветному рассказу, Хам увидел наготу своего отца, спавшего в шатре пьяным, вышел и рассказал своим братьям; те же взяли одежду Ноя и накрыли его, стараясь не глядеть на спящего. Существует несколько версий толкования произошедшего в тот день. В Талмуде их приводится три, одна ужаснее другой. Первая: Хам вступил в гомосексуальную связь со своим отцом, пока тот был без сознания. Вторая: Хам вступил в сексуальную связь не с отцом, а с матерью, так как в одном из мест Библии фраза «увидел наготу» означает вступление в связь с чужой женой. И третья версия: Хам кастрировал своего отца, чтобы от того не родился четвертый сын, который получил бы свою долю от наследования земли. В христианстве эти версии опускаются и приводится другая: Хам, увидевший нагого и пьяного отца в шатре и не накрывший его одеждой, высмеял отца перед братьями, проигнорировав его личность. За это Ной проклял сына Хама, Ханаана, определив ему участь раба перед другими сыновьями. Однако христианская версия вызывает сомнения хотя бы потому, что даже в древние времена за насмешку никто бы не стал проклинать целый род и обрекать провинившегося на рабство. Как бы там ни было, нас больше интересует концепт «хам» в культурологическом смысле, его осмысление в контексте этики и человеческих отношений.

Для польских дворян, которые номинально были христианами, библейский рассказ о Хаме оправдывал рабство и пренебрежительное отношение к низшим классам; паны позиционировали себя как людей высшей культуры и узурпировали право превосходства над теми, кто ниже их по социальному статусу. Библия говорит о том, что Ной предрек потомкам Ханаана быть рабами потомков Иафета и Сима. От Иафета, по преданиям, произошли европейские народы, а от Сима — семитские, в том числе еврейский народ. Эта религиозная идея долгое время преобладала в западных колониальных странах, где было развито рабство. Классовая подоплека в понимании благородства и невежества была основным нарративом вплоть до 19—20 веков, если не учитывать само рабство. Несмотря на это, в Средние века рабом и невеждой могли называть даже королей.

В Россию слово «хам» пришло в 19 веке. В словаре Владимира Даля под хамами понимались «холопы» и «лакеи», а «холопы» в его же словаре — это крепостные и рабы. Но, как и любое слово, «хам» со временем меняло свой смысл и в русском языке. После отмены крепостного права в 1861 году в определении хамства классовость стала отходить на второй план. В конце 19 — начале 20 века в России интеллектуально преобладала интеллигенция с религиозными или околорелигиозными взглядами, и хамство рассматривалось в таком же ключе. Философ и литератор Дмитрий Мережковский в своей статье «Грядущий Хам», опубликованной в 1906 году, сформировал собственный образ мифологического хама, построенный на понимании исторических и государственных процессов. Он видел хама в «трех лицах»: в самодержавии, казенщине и ранговости, которые отделяли народ от интеллигенции; в церкви, зависимой от государства; в хулиганстве, босячестве, черносотенстве. Кроме того, Мережковский также видел хамство в усреднении, духовном мещанстве. В названной статье он писал: «Русская общественность — вся насквозь благородна, потому что вся насквозь трагична»¹. В этом ключе жизнь обывателя, наоборот, лишена какой-либо трагедии, она жаждет банальной идиллии, посредственности. Этот страдальческий нарратив, уходящий к распятию Христа, просуществовал весь 20 век и остался в стереотипном представлении о поведении интеллигента и сегодня. Принято считать, что интеллигент — это своего рода интеллектуальный мученик, который всегда готов подставить вторую щеку.

В России образ мещанина был не просто образом среднестатистического городского обывателя, но образом того, кто невосприимчив к духовной жизни. Иначе говоря, под мещанством понималась недалекий умом человек, который при этом мог быть образованным. Причем мещанство критиковали как интеллигенты, тот же Мережковский, так и большевики. Например, Владимир Ленин в 1919 году написал в письме Михаилу Горькому: интеллигенция «на деле это не мозг нации, а ее говно» и назвал интеллигентов «мещанами, плененными буржуазными предрассудками». Иногда эти фразы используют как пример прообраза хама, который хочет уничтожить архетип интеллигента, но это не совсем так. Ленин выступал против интеллигенции из-за их сочувствия белогвардейцам, когда Советской России грозили заговоры и мятежи. Кроме того, Ленин боролся с интеллигенцией как с классовым пережитком имперского прошлого.

Не стоит идеализировать Ленина и большевиков, так же как и Мережковского с его пониманием хамства, учитывая смысловую ограниченность историческим временем. Но чтобы лучше понять явление, необходимо смотреть на него с разных сторон. В каждом периоде были свои положительные и отрицательные стороны. С крахом российской империи положительным был уход от классовости, отрицательным — шариковщина, приземленный образ мыслей, который описал Михаил Булгаков в «Собачьем сердце».

Если рассматривать феодально-классовую сторону концепта хамства как рабское состояние, передающееся поколениями через воспитание и стереотипное мышление, нельзя исключать, что из-за этого отдельные люди чувствуют себя неполноценными и при возможности фактической или мнимой власти ведут себя неуважительно с другими. Причем здесь срабатывает все тот же социально-этический триггер, когда хаму кажется, что вежливый или сдержанный человек слаб психологически, ведь хам привык к отношениям жертвы и агрессора. Тем не менее феномен хамства не имеет прямого отношения к классовости. Среди крестьян в разных странах так же встречались благородные люди, как и среди других классов. Например, такие крестьяне всегда содержали в чистоте себя и хозяйство, не использовали матерных слов и уважительно относились друг к другу. И точно так же потомки дворян сегодня могут быть хамами. Интеллигентность — это больше про свойство характера человека, не привязанного к статусу.

Профессор Варшавского университета Томаш Зарицкий считает, что современные споры вокруг «панскости» и хамства касаются больше моральных идеалов, или же интеллигентности, и противоположных им качеств². Эти идеалы все больше универсализируются и отходят от идентичности со шляхтой, чтобы люди, чьи предки были крестьянами, не чувствовали себя ущемленными. Польша символически освободилась от титулов шляхты в 1918 году.

Если отталкиваться от мещанства в понимании Мережковского, можно обнаружить, что оно выбивается из христианских смыслов и не ограничивается историческим временем. Мещанство способствует утверждению хамства тем, что в равнодушии, комфорте и усреднении создает среду безразличия, отсутствия рефлексии, индивидуального выбора и ответственности. В Европе представления о мещанстве были примерно такими же, как в России. Например, испанский писатель Ортега-и-Гассет (1883—1955) считал, что «масса — это средний человек», что соответствует понятию «мещанин»³. Массовый человек не отличается от остальных, наоборот, он включает в себя общие типовые качества. Мещанин счастлив быть таким же, как и все. Здесь стоит отметить, что желание быть особенным, другим — это не высокомерное возвышение над остальными, а требовательность к себе, поиск своего предназначения и раскрытие потенциала.

Если учитывать нарративы Мережковского, мещанство не только не замечает ничего духовного, но еще и пренебрегает им. В этом прослеживается аллюзия на евангельские притчи о свиньях и бисере и о святыне и псах. В этих притчах люди (иносказательно выступающие в образах нечистых животных), сталкиваясь с тем, что принято считать святыней, нападают на последнюю и всячески ее попирают. В контексте хамства это можно понимать так, что человек не может восполнить в себе отсутствие стремления к высокому и компенсирует это через попытку унижения другого, вплоть до садизма. У самих жертв хамов нет никаких патологий, и это отнюдь не слабые личности. Но их поведение, образ, тип характера могут срабатывать для хама как триггеры: хамы видят в своих жертвах покорных и неуверенных людей.

Нормальный человек, если и испытывает зависть к другому, видит в его положении себя, свой нераскрытый потенциал, что придает ему импульс к действиям, чтобы достичь такого же или похожего состояния. В случае хамства зависть деструктивна, поскольку она блокирует потенциал и вместе с нежеланием брать ответственность человек осознанно или нет хочет «устранить» причину зависти психологически — подавить, унизить, подчинить другого. Иначе говоря, хам желает, чтобы рядом с ним не было того, кто выше его по моральным, интеллектуальным или творческим качествам.

Хамство может проявиться где угодно и как угодно, начиная с детского сада и школы, где одни дети из необъяснимой ненависти, зависти пытаются унизить других, заканчивая чиновниками, смотрящими свысока на «обычных» людей. Но хамство проявляется лишь тогда, когда хам думает или чувствует, что ему за его хамство ничего не будет. Сергей Довлатов в своем эссе «Это непереводимое слово — „хамство“» дал формулу хамства: «…Хамство есть не что иное, как грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом — умноженные на безнаказанность. Именно в безнаказанности все дело, в заведомом ощущении ненаказуемости, неподсудности деяний, в том чувстве полнейшей беспомощности, которое охватывает жертву». В этом смысле хамство создает своего рода шизофреническую реальность, где сочетаются норма и манипуляции.

Хам чувствует, когда он может попытаться унизить другого, а когда необходимо себя контролировать. И когда хам встречает человека, который придерживается моральных норм и не показывает агрессию, первый может воспринимать его как потенциальную жертву. А все потому, что хам привык к ограничениям только в условиях выживания, а не как к внутреннему кодексу. Человек, который ведет себя сдержанно, даже когда другие матерятся, обсуждают глупые шутки, вызывает у хама однозначную реакцию: он или сразу дает волю агрессии, или готовится к атаке, потому что завидует тому, кто превосходит его моральными, нравственными качествами, — внутренне он хотел бы страдания и порочности для всех. Я не имею в виду ситуации, когда мы все в той или иной мере подстраиваемся под условия или можем вести себя неформально и нарушать правила, не затрагивая личности других; в том числе когда мы отстаиваем свои границы и это может кому-то доставить дискомфорт. Потенциальный хам не уважает других людей и, соответственно, не проявляет уважительного отношения, потому что не умеет этого вне ограничений — не с позиции лакейства, а с позиции восприятия личности другого. Хаму сложно осознать, что у другого есть внутренний мир, своя жизнь, ценности и что люди не обязаны со всеми подряд это обсуждать.

Игнорирование личности другого как хамство нужно отличать от естественного поведения, когда люди не навязывают себя, не проявляют открытость перед всеми подряд и другие не ожидают этого. Хамское игнорирование происходит в условиях повседневной коммуникации с целью унижения. Например, среди коллег, которые общаются на равных.

В социологии хамство рассматривается как девиантное

поведение и стиль жизни.

Девиантологи видят в нарушениях отдельными людьми социальных норм своего рода образ жизни, условие их социального бытия. Но проблема в том, что хамы давно научились адаптироваться к социальным условиям, в том числе на работе. Если их социальной жизни будет что-то угрожать, они не будут хамить, а будут вежливыми и учтивыми. Но как только условия позволят вести себя неформально, они продолжат хамить — сработает фактор безнаказанности. Это же подтверждает французский психиатр Мари-Франс Иригуайан, специализирующаяся на моббинге. В книге «Моральные домогательства. Скрытое насилие в повседневности» она пишет, что моральное насилие связано не с экономическими или другими социальными кризисами, а с издержками организационного либерализма, иными словами, со вседозволенностью, — с теми же ограничениями⁴.

Хамство — это не только социокультурное явление, но и психологическое. Оно соответствует комплексу черт психопатической или перверзно-нарциссической личности, хотя хамы могут быть и среди обычных нарциссов. Нарциссом считается человек, который соответствуют минимум пяти чертам из справочника Международных психологических болезней:

• преувеличивает собственную значимость;

• поглощен мыслями о власти, успехе;

• постоянно думает о своей избранности и исключительности;

• считает, что другие люди ему должны;

• испытывает постоянную потребность, чтобы им восхищались;

• использует других для достижения личных целей;

• часто завидует;

• ведет себя высокомерно с другими людьми.

Нарцисс может вести себя по-хамски, например, когда остро переживает ту же зависть. Но в широком смысле хамство отличается от обычного нарциссизма тем, что последний даже в крайних спектрах характеризуется замкнутостью человека на себе. Хамство, напротив, для своего проявления нуждается в другой личности. Иначе говоря, хамство больше соответствует извращенному, или перверзному, нарциссизму. Перверзный нарциссизм не входит в справочник Международных психологических болезней, но его описал один из самых известных психоаналитиков, Отто Кернберг, еще в 1975 году. Этому виду нарциссизма присущи агрессивность и жестокость; перверзные нарциссы получают удовольствие от унижения других. Таким нарциссам не хватает глубины восприятия жизни и чувств других людей, их переживания похожи на кратковременные вспышки, которые быстро затухают. Они не способны переживать чужое горе, страдания, из-за чего ведут себя часто цинично. Нередко перверзные нарциссы используют угрозы и манипуляции, чтобы добиться желаемого эффекта от оппонента. Нельзя утверждать, что перверзные нарциссы все потенциальные или явные хамы, но среди этого типа людей хамы встречаются часто. Среди хамов также могут попадаться люди с садистическими чертами личности.

Хамство в отношениях всегда повторно,

потому что его цель — постоянное унижение.

Хамство во многом связано с буллингом в его классической трактовке. Автор термина «буллинг», шведско-норвежский исследователь Дэн Олвеус, в книге «Издевательства в школе: что мы знаем и что мы можем сделать», изданной в 1993 году⁵, выделил три критерия буллинга, в их числе — повторяющийся характер поведения.

Хамство больше связано с личностью человека, его психотипом. В отношениях один человек может нагрубить, повести себя асоциально, но затем переосмыслит свой поступок, извинится перед обиженным и больше постарается так не поступать. Другой демонстрирует такую модель поведения из раза в раз, но в завуалированных формах, прикрываясь моралью и этикой. Первый, как правило, совершает акт агрессии явно, не скрываясь, второй — под разными масками. Некультурность, грубость, наглость всегда сопутствуют хамству, если рассматривать последнее как попытку унизить другого человека. Но в единичных случаях могут быть связаны, например, с реакцией на жесткое ущемление прав, без желания унизить и травмировать другого человека. Но это встречается редко.

Хамство и воспитание прямым образом не связаны друг с другом. Воспитание — это скорее надстройка над состоянием выживания в корпоративных условиях или любых других, где есть этикет. Воспитание может сдерживать хамство в человеке. И в таком случае это привилегия, или возможность чувствовать себя более уверенно с разными людьми.

Практически любой хам — это манипулятор, но не любой манипулятор — хам. Хамы могут чередовать свое агрессивное поведение с лестью, услужливостью, чтобы не выдавать себя, но затем снова хамят. Хам может вести себя вежливо, но только после того, как нахамил, или перед этим. Представим возможную ситуацию. Например, вы приходите в кабинет к врачу и говорите: «Здравствуйте», а врач вас игнорирует. Затем пытается обесценить вас, например, сравнивая с остальными пациентами. Использует в общении приказные слова вроде «так», «поняли?». И уже после этого говорит вам «пожалуйста» (в ответ на ваше «спасибо») и «до свидания». Однако хамство — это не обязательно очевидные грубость, наглость и панибратство. Иногда оно еле уловимое, утонченное или завуалированное.

Общество и общественные институты закладывают в нас стереотипы о том, кто такой интеллигентный человек, какая профессия должна цениться больше или кто более благороден. Это расслабляет, и мозг реагирует на это так: мы живем в одном «организме», где каждый приносит пользу другим, раз нам об этом говорят. Но это не так. Чтобы объективно оценивать ситуацию, нужно избавиться от стереотипов и постоянно контролировать свой ум и эмоции, быть наблюдателем и уметь достойно отстаивать свои границы.

Состояние, близкое к хамству, — стандартизация.

Если это политика, то обязательно поддерживать правящую партию, даже если недоволен ее работой. Если это представления о ценностях жизни, то это — «кодекс пацана», или мужика, который служил в армии. Конечно, я утрирую, но мировоззрение любого хама максимально неиндивидуально, причем речь не о выборе готовых моделей из множества, предлагаемого обществом и культурой, а именно об индивидуальном отношении к миру, которое рождается в том числе на основе культурных и общественных ценностей, но не тождественно им. Хамство рождается в отсутствии внутреннего ощущения себя в мире, наполненном смыслами. Хам может обладать рефлексией, но она обычно не выходит за пределы коллективных интересов. Даже если это человек с двумя высшими образованиями, он всю жизнь будет мыслить ограниченно и шаблонно, чтобы не подвергать опасности свой комфорт и статус, при этом нападая на тех, кто осмелился думать иначе. У образованных хамов проявляются те же черты, что и у невежественных хамов: зависть, неполноценность личности и желание подавления другого. И первый и второй тип стремятся к токсичному доминированию. Русский лингвист Александр Флоря считает, что образованных хамов правильнее называть в лучшем случае интеллектуалами, но никак не интеллигентами⁶. Стандартизация в случае хамства отражает отрицание ответственности, жертвенность, эгоцентризм и отсутствие эмпатии. Поведение хама может быть обусловлено психопатической реакцией с рационализацией, когда ему кажется, что его поступок обусловлен внешними факторами (травмами детства, неблагополучной супружеской жизнью, слабым здоровьем, а не исключительно его выбором. Например, человек, страдающий сердечно-сосудистым заболеванием, может оправдывать свое хамство тем, что ему нельзя сдерживать негативные эмоции, иначе это навредит его здоровью и даже приведет к смерти. Хамы, в отличие от фаталистов, не фиксируются на какой-то идее фикс и не относятся фаталистично к жизни из-за разочарования в ней. Хамы не желают брать ответственность за свои моральные поступки, но могут верить, что от их действий зависит, например, их материальный уровень жизни.

Не стоит путать бунтарство с хамством. Человек, которому свойственно бунтарство, часто выступает против поверхностного понимания смыслов, отрицает их и из-за этого иногда выглядит как нигилист. Бунтарство нередко скрывает благородные намерения и не ищет сознательного унижения кого бы то ни было. Оно больше обращено на ситуацию, а не на личность другого. Хамство не несет в себе никакого смысла, это асоциальное поведение, суть которого в том, чтобы явно или скрыто унизить другого.

Одна из составляющих индивидуальности, или антихама, — это ценности.

Но чтобы жить в соответствии с ценностями, нужно развивать в себе критическое мышление и такие качества, как смелость, эмпатия, любознательность. Благородного человека от хама отличает осознанность и ответственность, первый не приспосабливается под каждую среду и человека, а сохраняет свои ценности и осознанно воспринимает общество, его нормы или их отсутствие.

Филолог и культуролог Дмитрий Лихачев сказал следующее: «Основной принцип интеллигентности — интеллектуальная свобода, свобода как нравственная категория. Не свободен интеллигентный человек только от своей совести и от своей мысли. Я убежден, впрочем, что можно быть и несвободным от раз и навсегда принятых принципов»⁷. Иначе говоря, мы можем выработать в себе ценности, которые включают общечеловеческие, гуманистические ценности, и быть гибкими с ними в самых разных условиях. Под гибкостью здесь понимается умение коммуницировать и не поддаваться манипуляциям, а не предательство своих ценностей и себя.

Ценностная картина мира хамов устроена особым образом. Такие люди реже видят изначальный смысл в этикете и демократичности человеческих отношений, но используют их в свою пользу, игнорируя других. Общаться с хамами в одной системе координат, но с разным отношением к социальным нормам — проигрышное решение, потому что вы будете вести коммуникации с позиции общественных ориентиров, а ваш собеседник, понимая это, станет их нарушать, манипулируя вами в нужный момент. При этом хамы часто провоцируют собеседника для того, чтобы он опустился до их же уровня — перешел на банальные оскорбления, чтобы в результате хам почувствовал свое превосходство от обезличивания другого.

Американский социолог Стэнли Милгрэм в 1963 году провел эксперимент, чтобы узнать, почему люди снимают с себя ответственность тогда, когда они кому-то подчиняются. Милгрэм выяснил, что, когда люди приспосабливаются, они могут пренебрегать нормами поведения. «Человек рассматривает себя как орудие чужих желаний, а потому снимает с себя ответственность за свои поступки»⁸. Согласно эксперименту Стэнли Милгрэма, не все могут соотносить ценности с ситуациями, в которых оказываются. В обычном состоянии люди думают о том, что они никогда бы не совершили зла, а в экстремальной, подчиняясь чужому приказу, они его совершают, причем без прямой угрозы собственной жизни. Среди факторов, которые мешают выйти из ситуации подчинения и выполнения аморальных приказов, Милгрэм выделил вежливость приказчиков, обещание помочь и неловкость отказа. Это значит, что человек, преступающий ценности и нормы морали, боится нарушить чужие ожидания.

Человек, который способен противостоять хамству, отличается от хамов тем, что он живет своими принципами и его реакции не обусловлены желанием соответствовать чужим ожиданиям. Свойственная ему рефлексивность побуждает размышлять над поведением других людей, различать «добро и зло» в соответствии с теми или иными представлениями.

Люди уязвимы перед хамством из-за шаблонного поведения.

Одни в большей степени воспринимают хамство как нежелательную ситуацию, неожиданность, нарушающую зону комфорта, чем другие. Это происходит из-за того, что первые подсознательно часто обращаются к статичным социальным установкам, которые ими прочно усвоены. В то время как хамы могут манипулировать и использовать следование стереотипам (в том числе социальным нормам) как слабые стороны. Под статичными установками я имею в виду поведенческие установки, которые не осмысливаются внутри конкретной ситуации, а воспринимаются шаблонно.

В обществе работает двойственная модель отношения к действительности — негативная и позитивная. Конечно, есть градации этих отношений, но шаблон один. Когда мы поступаем вопреки ожиданиям других людей, это вызывает их удивление, и не всегда со знаком минус. Некоторые могут задуматься над вашей реакцией и даже поддержать вас. Но вы должны делать то, что сами посчитаете нужным, основываясь на фундаменте собственных ценностей.

Любая мораль, которая слепо воспроизводится, ограничивает наши действия, сковывает нас в сложных ситуациях. Мораль — это, говоря в целом, принятые в обществе представления о добре и зле, а также совокупность норм поведения. Однако в обществе нетрадиционном, неконсервативном, — даже если оно имеет элементы консерватизма, в том же корпоративном этикете, — всегда наличествуют замещаемые стандарты.

Возьмем для примера религиозную мораль. В кругу тех, кто исходит в своем отношении к людям с точки зрения православной морали, причем понимая ее вульгарно, на бытовом уровне, вы можете услышать критику в свой адрес, даже если не исповедуете православие и его догмы вам чужды. Но пусть вы и христианин, вы можете относиться к религиозным законам и установкам по-разному, не все их принимая безоговорочно. Если же говорить об интерпретации библейских текстов, тут мы вообще столкнемся с множеством толкований. Чего стоит только известный стих из Евангелия от Матфея: «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Для кого-то это общий принцип ненасилия, который распространяется на всех и каждого; по мнению других (например, христадельфиан), этот постулат актуален только для членов конфессии. И получается, что, когда речь заходит о защите или критике другого, мы можем столкнуться с манипуляциями даже от хама, который будет ссылаться на мораль.

Можно исходить из общечеловеческих ценностей или ценностей коллектива, с которым вы работаете, но все будет зависеть от контекста, времени и мотива того, кто на эти ценности ссылается. В большинстве случаев речь идет о манипуляции.

Положительный индивидуализм противоположен хамству.

Под положительным индивидуализмом я понимаю индивидуализм, не лишенный гуманистических свойств. Это тот индивидуализм, в котором есть запрос на поиск себя, уважение других людей и желание блага для них. Блага не с точки зрения навязывания своих взглядов, а с позиции неравнодушия к чужим проблемам. Такой индивидуализм не исключает эмпатии и социальных связей, личной и общественной пользы.

Американская писательница и индивидуалистка Айн Рэнд в интервью Тому Снайдеру 1979 года сказала, что важность эгоизма в том, чтобы жить со своей природой и ценностями и относиться к самим себе как к ценности⁹. К достоинству Рэнд относила творческую и профессиональную самореализацию. Со всем этим сложно не согласиться, но проблема эгоистического индивидуализма Рэнд в том, что она ограничивала предназначение человека его эгоизмом и материальными ценностями. В карьере должны преобладать последние, и это хорошо. Но когда такой подход становится полноценной системой мышления во всех сферах жизни, это может привести к невосприимчивости личности другого и в итоге — к хамству.

Эгоистичный и материалистичный индивидуализм не исходит из запроса быть собой вопреки отношению к тебе других и искать свое предназначение, не ограничиваясь профессиональной средой, но он как бы предлагает быть на высоте перед теми, кто тебя одобрит. Если человек не подстраивается под других (в хорошем смысле слова), он может спровоцировать хамов, но, с другой стороны, если он не изменит себе, в итоге окажется победителем. Разумная индивидуальность всегда доминирует над посредственностью, пусть и агрессивной. В этом смысле положительный индивидуализм не только не опускает эгоизм, но превозносит его над профессиональной сферой, признавая жизнь человека выше интересов других, но с позиции сохранения себя как личности, а не конфликта с другими. Мы можем ценить и уважать людей в той роли, какую они играют в нашей жизни (например, коллег), не затрагивая другие стороны их личности. И точно так же оставаться самими собой и быть ответственными в своих обязательствах.

Чтобы установить границы, нужно индивидуализироваться — создать свои правила отношения к вам. Вне индивидуализации человек пребывает в системе неосмысленных правил, которые рано или поздно перестают работать. Индивидуализм — это образ мышления, когда вы выстраиваете себя и границы вокруг вашей философии жизни, отношения к миру и себе. Хамство стремится отобрать у людей индивидуализацию, но не через прямое противоборство, а через добровольное согласие на деформацию личных границ. В этом смысле индивидуализм — это вызов повседневности, потому что мы не всегда можем соответствовать конкретной социальной среде, но мы конгруэнтны и принципиальны. В традиционном коллективизме, который формирует конформистское сознание, люди заимствуют уже утвержденные модели поведения, принятые тем или иным сообществом, и человек жертвует собой ради интересов других, забывая о своих правах и обязанностях. Индивидуалист отдает предпочтение собственным интересам и ценностям, уважая чужие границы и права. И чем больше такой человек просвещен и опытен в коммуникациях, тем проще ему будет взаимодействовать с любыми людьми и достигать своих целей.

Немецкий профессор и специалист по терапии психотравмы Франц Рупперт говорит о том, что в обществе, живущем по модели «агрессор — жертва», травмированные люди часто занимают руководящие должности¹⁰. Это люди, одержимые жаждой власти: психопаты, нарциссы, макиавеллисты. Они знают стратегии выживания при травме, потому что для них на первом месте стоит естественный отбор, а не эмпатия и общечеловеческие ценности. Для того чтобы жить с такими людьми, требуется смелость и ясный ум, позволяющие не идти на поводу у травмированных людей.

Примечания

1

Мережковский Д. С. Грядущий Хам. СПб.: Изд. М. В. Пирожкова, 1906. С. 25.

2

См.: Зарицкий Т. Могут ли договориться между собой польский «пан» и польский «хам»? Интеллигентские споры о наследии крепостного права и его символических остатках в Польше / Пер. А. И. Рейтблата. Новое литературное обозрение. 2016. №6 (142).

3

Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс: Сб.: Пер. с исп. / Х. Ортега-и-Гассет. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2022. — 509, [3] с. — (Philosophy).

4

См.: Иригуайан М.-Ф. Моральные домогательства: Скрытое насилие в повседневности. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 118.

5

Olweus, D. Bullying at school: What we know and what we can do. Malden, MA: Blackwell Publishing, 1993. 140 p.

6

См.: Флоря А. О концепте «хамство» // Свободная мысль. 2010. №1. С. 189.

7

Лихачев Д. С. О русской интеллигенции. Письмо в редакцию // Новый мир. 1993. №2. С. 4.

8

Милгрэм С. Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль. М.: Альпина нон-фикшн, 2016. С. 16.

9

Айн Рэнд. Интервью с Томом Снайдером [часть 1 из трех] / Изд. группа «Альпина». URL: https://www.youtube.com/watch?v=6KGYPvBPykk. Опубл.: 23 июня 2010 г.

10

См.: Рупперт Ф. Кто я в травмированном обществе? СПб.: ИСТОК-С, 2021. С. 162—163.