Мой город 1: Трагедия одной семьи

Дмитрий Георгиевич Боррони, 2017

Эта история обо всех нас. О споре родителей и их детей. Иногда наши дети хотят совсем другого, чем их родители. Каждый считает, что он прав. Особенно, если речь идет о женитьбе. Каждый из родителей подбирает жениха или невесту как он сам, считая, что с ним его ребенку будет лучше. Но дети так не считают. Они влюбляются и хотят провести всю жизнь с этим человеком. Но когда в эту ситуацию вмешиваются родители, происходит трагедия. Также здесь все диалоги написаны на Вы. Культура общества, вот что главное в нашей жизни. Я возродил эту традицию. Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Родственник

Сегодня хороший солнечный день, после вчерашнего дождя природа вокруг ожила. В лесу пели птицы, утренняя роса на деревьях и кустарниках покрыла листву капельками ночного прошедшего дождя. Чистый воздух, на небе играла семицветная радуга, возвещая прекрасную погоду и хороший радостный день.

Я сидела на террасе моего загородного дома. Настроение было у меня отличное, просто замечательное. Сегодня пятница. Конец рабочей недели. А у меня она начинается сегодня. Побывав в офисе до полудня, я закончила разбирать корреспонденцию и, посмотрев в журнал записи клиентов, я не нашла там никого, кому бы я могла назначить на сегодня встречу. День был так сказать, пуст, и я поехала к себе на дачу в деревню. Она находилась по Казанской железной дороге, на Куровской ветке железной дороги. Это станция Шевлягиино. Там у меня был отдельный дом с участком. Свой огород, своя картошка. Что еще надо? Вокруг лес, недалеко железная дорога. Правда электричка ездит раз в час, а то и вообще отменена. Итак всегда. Кто живет по этой ветке железной дороги, всю свою жизнь ругают правительство и РЖД, что они не могут нормально организовать им проезд по этому направлению. А что толку? Все остается по-прежнему: электричка, как ездила раз в час, так и ездит раз в час, а то отменят.

Но в остальном здесь хорошо. Рядом в Кузяево есть церковь. Правда завод в Кузяево иногда воздух портит, но где нет заводов?

Сегодня ко мне должна приехать мама. Если электричку не отменят, то она приедет в четырнадцать часов пятьдесят минут. Ну а если нет, то, очевидно, только к вечеру, в семнадцать часов девятнадцать минут. Да, электрички ездят здесь очень редко, так послать бы все, и… Но это, впрочем, из другой оперы, так что не будем отвлекаться и продолжим эту историю.

К станции Шевлягино подъехала электричка, двери открылись, и из второго вагона в сторону области вышла женщина. На вид ей было не больше сорока лет. Она была красивой и привлекательной женщиной. Ее упитанная и сексуальная грудь, ее густые и длинные волосы — все это говорило о том, что она была в полном соку. Звали ее Екатерина Дмитриевна.

Я была рада ее приезду, хотя время уже около шести вечера; я всегда была рада, когда она приезжала в деревню. Городские проблемы все забывались, мы могли поговорить, о чем угодно, никто нам здесь не мешал.

Сегодня Екатерина Дмитриевна приехала в деревню, потому что ей надоела городская жизнь с ее заботами, хлопотами. Она хотела покоя и тишины. Отойти от городских проблем и насладиться деревенским воздухом кур и свиней.

Она рассказала мне, что недавно она встретила Вику. За все то время, когда она ее не видела, говорила мне Екатерина Дмитриевна, Вика похорошела и расцвела. Она стала красивой и привлекательной женщиной. Она вышла замуж за олигарха и живет теперь припеваючи, не зная никаких забот. Когда же она спросила ее, как ей это удалось? Вика похвасталась, что когда-то она познакомилась с Алисой. Однажды та сказала ей, что ее счастье находится рядом, что его надо только увидеть. Вика тогда не понимала, что Алиса имела в виду, и лишь увидев украшения Лозань, она почувствовала, как они притягивают ее, она не могла оторвать от них взгляд. Они заворожили ее. Вика захотела их купить, но у нее не было столько денег. Тогда Алиса предложила ей сделку, которая заключалась в том, что Алиса подарит Вике эти украшения, а та, в свою очередь, поклянется, что никогда и никому не расскажет, откуда они у нее. Та согласилась. Вскоре украшения сделали свое дело. Вика стала богатой, вышла замуж и родила. Правда, от кого она родила? До сих пор остается загадкой.

Но впрочем, я продолжу. Вика рассказала мне эту историю, потому что ее об этом попросила Алиса. Она откуда-то знала, что я хочу от жизни, и она дала мне то, что я хотела.

— Что же это такое?

— Красоту, — ответила Екатерина Дмитриевна. — Она дала мне красоту. Теперь я никогда не состарюсь, в общем понимании этого слова. — Екатерина Дмитриевна закурила и, выпустив струю густого дыма, продолжила. — Я, конечно, состарюсь, но и в сто лет я буду выглядеть гораздо моложе своих лет.

Я удивилась. Ее слова привели меня в замешательство. Как это возможно, чтобы человек не старел? Это же нефантастический фильм и не роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», где старел не человек, а его портрет. Хотя? Чем черт не шутит? Как я поняла, эти украшения могут дать много и ничего. Все зависит от желания и амбиций того человека, который владеет этими украшениями. Но владеет ли Вика ими? Я задала ей этот вопрос и получила следующий ответ.

— Как мне было сказано, украшение сами выбирают себе тех людей, кто действительно что-то хочет получить от жизни. Они дают нам то, что мы желаем, и наказывают нас, если мы желаем все больше и больше. Все получить нельзя. — Нина сделала очередную затяжку и, выдохнув струйку дыма из своих сексуальных губ, продолжила. — Кто этого не понимает, тот долго не сможет хранить эти украшения. Они выбирают хозяина и остаются с ним до его смерти.

— А после?

— Ищут другого. Более амбициозного, чем предыдущий.

— Вы считаете себя амбициозной?

— Нет.

— Тогда кем Вы себя считаете?

Нина докурила сигарету.

— Мы считаем себя теми, кто мы есть, — сказала она, — и горе тем людям, кто считают себя теми, кем на самом деле не являются. Они берут эти украшения и желают то, что нельзя исполнить. Их амбиции не безграничны, их желания неисполнимы. Тогда нас эти украшения просто убивают. Так мы считаем, но на самом деле нас убивают наши амбиции, наши желания.

Я слушала ее и понимала, что и она пожелала что-то, что нельзя было выполнить. Она всегда была моей мамой, хотя и не родной. Родная мать оставила меня на произвол судьбы и никогда обо мне не вспоминала. Екатерина Дмитриевна вырастила меня и дала образование. Она моя настоящая мать, она — и других родителей мне не надо. Да их и нет. Они отказались от меня. Я им не нужна. Этим все сказано.

Затаив дыхание, я у нее спросила.

— Что Вы сделали, маменька? Что пожелали? Говорите! Не молчите!

Та тяжело вздохнула. Она не знала, что же мне ответить. Казалось, что ответ был на ее устах, вот-вот вырвется наружу и ответит на поставленный мною вопрос. Но этого не произошло. Казалось, что Нина просто не может ответить на этот вопрос. Ее уста хотят что-то сказать, а разум приказывает ей молчать. Нелегкая ситуация, не правда ли?

— Что Вы молчите? Не мучьте меня! Скажите? Что Вы пожелали?

Екатерина Дмитриевна тяжело вздохнула. Она не могла ответить на поставленный мной вопрос, но и молчать она тоже не имела права.

— Я больна, — призналась наконец Екатерина Дмитриевна. — Врачи диагностировали у меня начало туберкулеза. Я, как Вы знаете, люблю курить. Первую сигарету я выкурила еще в школе, где-то в классе седьмом. С тех пор не смогла бросить. — Она сделала долгую паузу и, вытащив из пачки одну сигарету, сказала: — К сожалению, здоровье невозможно купить, даже за желание. — Она снова закурила. — Знаете, — сказала она, — ведь я тогда Вас обманула. — Затем она сказала: — Все то, что я делала для Вас, я делала ради Вас.

Я прильнула к ее груди и тихо сказала.

— Я знаю.

Екатерина Дмитриевна улыбнулась. Она знала, что ее дочь об этом знает. Ведь она ее кровь и плоть. Да и кто же не понял, что кто-то о ком-то заботится, отдает себя без остатка.

Эмма продолжила.

— Я всегда знала об этом. Вы всегда заботились обо мне.

Екатерина Дмитриевна обняла свою дочь и заплакала горькими слезами. Она плакала потому, что знала, что времени у нее осталось мало. Она умирала и с этим ничего не могла поделать. Даже украшения не спасли бы ее от продолжительного курения, которое дало свой отпечаток. Легкие Екатерины Дмитриевны были все в очагах, развивался туберкулез. Все, конец. Скоро умирать.

Смерть, переселение души или отход в лучший мир? Туда, где нет ничего, кроме покоя и тишины. Кто знает, куда отправится Нина после смерти? Я надеялась, что она попадет в лучший мир, чем этот, где она пребывает сейчас.

Затем Екатерина Дмитриевна сказала:

— Вы помните свою бабушку?

— Конечно помню.

— Мы с ней давно не общались. Она последнее время не хотела никого видеть. Она стала затворницей последнее время. За все эти года я не слышала о ней, ничего.

— Я последнее время не общалась с ней, — сказала я. — Я не знала, что она скончалась. — Она сделала паузу. — Соболезную.

— Спасибо, — сказала Екатерина Дмитриевна, а затем продолжила: — Она скончалась, оставив Вам и мне только долги. Но Ваш дед, — продолжала Екатерина Дмитриевна, — он оставил Вам огромное состояние.

Я не понимала, о чем говорила моя мама? О каком состоянии? Мы были бедны, и все это знали.

— Вы удивлены? — продолжала Екатерина Дмитриевна. — Я понимаю, и я удивилась, узнав такое! — она сделала очередную затяжку. — Ваша бабка была действительно бедна, — сказала она. — У нее за душой не было ни гроша.

— Тогда откуда? — не понимала я. — Как вообще появилось наследство? И причем здесь дед?

Нина рассказала мне, что мой дед, царствие ему небесное, после своей смерти вначале этого года оставил мне все свое состояние и бизнес. Правда, бизнес был скорее призрачный. Дело в том, что он был знаком всему району здешней полиции. Но его состояние было реально. За все эти годы он скопил состояние равное по величине одному миллиону фунтов стерлингов. Как ему это удалось? Загадка. Конечно, эти все деньги были в обороте и находились за границей, где-то в Англии. Чтобы их получить, надо было уехать из страны.

Я сказала:

— Но у меня нет денег даже на авиабилет до Лондона.

— За это не беспокойтесь, — успокоила меня мама. — Я позаботилась о своей дочери. У меня дома лежит пластиковая карта VISA. На ней достаточно денег, чтобы сделать себе загранпаспорт и на билет до Лондона.

Я посмотрела на нее и спросила:

— А как же Вы? Вы что, останетесь здесь?

Екатерина Дмитриевна ласково посмотрела на меня и, улыбнувшись, ответила.

— Ах Вы, простая душа! Кто же выпустит меня с моим диагнозом? Нет, мой удел умереть здесь. Вы же можете уехать и жить там припеваючи. — Она сделала паузу, посмотрела на меня, будто говоря, что я должна что-то ей пообещать. — Зарекитесь, — сказала она и, показав мне сигарету, повторила: — Клянитесь, что никогда не закурите и не употребите спиртного. — Она требовала ответ. — Клянитесь.

— Клянусь, — ответила я. — Клянусь, что никогда не возьму в рот сигарету и не выпью спиртного.

— Хорошо, — успокоилась мама. — Запомните, Вы поклялись.

— Да, — ответила я. — Я поклялась.

Екатерина Дмитриевна докурила сигарету.

На часах было без пяти минут семь, но на улице еще было светло, солнце клонилось к закату, покрывая золотом листья деревьев.

Екатерина Дмитриевна смотрела на золотистые деревья, и ей стало хорошо. Тревога и печаль ушли. На душе покой. Как прекрасно здесь, вдали от городского шума. Тишина — что еще надо людям? Только покой и тишина. Екатерина Дмитриевна сделала потягушечки.

— Хорошо то как!

Я заметила, что пора и поужинать.

— Я не прочь, — ответила мама. — Я действительно проголодалась, с утра крошки во рту не держала, только булку и съела.

Мы прошли на кухню.