Меня уже не существует

Дмитрий Геннадиевич Федюшин, 2018

Что если вы уменьшаетесь с каждым днем и не к кому обратиться за помощью, потому что все люди, которых вы знали, вдруг вас забыли?! Знакомые и друзья не узнают вас, будто вы никогда не существовали. Главный герой в полном смятении запирается дома и внешний мир для него приобретает совсем иной вид. Также ему постоянно снится сон, в котором некая сила тянет его сквозь пустоту космоса к далекой звезде. Эта сила словно высасывает из него жизнь.

3

Я сидел возле окна на кухне и пытался вспомнить сон. Восстановить малейшие детали, заново их прочувствовать, чтобы докопаться до сути.

Я находился в глубоком бесконечном космосе и всецело ощущал благоговение и трепет перед колоссальной и всеобъемлющей пустотой, сомкнувшейся вокруг меня. Также я ощущал полную невесомость. Очевидно, настолько, насколько мог себе это представить, поскольку я в невесомости никогда не бывал. Все чувства обострились и, как это часто бывает во сне, я испытывал их ярче, чем вероятно испытал бы в реальности, поскольку случись это в реальности, мои эмоции бы усложнились и рассыпались на осколки оттенков. Во сне, так же, как и в наших представлениях о каком-то событии будущего, чувства — это концентрат, а в жизни они размазываются по бытовым деталям, словно масло по бутерброду.

Помнится, во сне я даже подумал, что ничего подобного никогда в жизни не ощущал. Что, хоть я всегда по-дилетантски увлекался космосом и не раз пытался представить его безграничные просторы, это ощущение стократно сильнее всех моих воображаемых экспериментов. Оно было настолько полным, словно я шагнул за пределы своего тела и сознания, действительно оторвался от земли, оставив там все ограничители. Разве может бодрствующее сознание вместить в себя понимание такой пустоты?

Далее впереди я видел звезду. Яркое белое сияние с синеватым ореолом скрывало ее физический размер, но я понимал, что это сама звезда. Что наблюдаю не только свет, от нее исходящий, что она действительно близко, поскольку я видел небольшой диск, а не просто точку. И звезда затмевала своим сиянием другие светила вокруг себя.

Мне случалось смотреть в телескоп, и я испытал разочарование, когда понял, что невооруженным глазом мы видим не звезды, а только их свет. Я имею ввиду не то, что мы видим их спустя много лет из-за скорости света, а то, что с нашей позиции, вследствие удаленности, их размеры на самом деле гораздо меньше, чем сияющие точки, которые мы видим. То есть, если бы звезды не излучали мощный поток света, а только отражали его, как Луна, то мы бы их не смогли разглядеть, потому что их физические размеры были бы гораздо меньше даже тех мерцающих точек на нашем небосводе. В отличии, например, от Солнца, которое находится настолько близко, что мы имеем представление о его настоящих размерах, поскольку видим диск.

Но здесь я наблюдал саму звезду. Она зависла в пустом пространстве и вдруг я понимал, что вероятно нахожусь к ней ближе, чем к Земле. Я не оглядывался назад, не искал глазами Землю, меня сразу охватывал безотчетный страх. Я начинал ощущать, что, несмотря на невесомость, я плыву прямо к звезде. Медленно, но все же я двигался сквозь всеобъемлющую пустоту, потому что неведомая сила притягивала меня к ней.

Сила эта была ни на что не похожа. Я не видел и не понимал ее, но когда во сне я о ней думал, мне казалось, что я соприкасаюсь с чем-то инородным. Сознание отрывалось от оков привычного восприятия, и я начинал ее постигать. В ней все было настолько по-другому, с иными взаимосвязями, что закостенелый ум бодрствующего вряд ли будет способен этим проникнуться. Меня словно охватывали тайные прикосновения пальцев потустороннего и через них в меня проникала эта сила, и уже не казалась мне настолько чужой, будто миновал первый шок. Но как только я просыпался, все эти ощущения рассеивались, вытесненные насущной реальностью. И контакт с этой силой начинал казаться мне страшным, хотя я смутно помнил, что, когда я во сне уже с ней соединился, страха я не испытывал.

Бодрствуя я не раз к этому мысленно возвращался и пытался вспомнить, уловить те особые значения и понимание этой силы. Но передо мной словно стоял блок, не дающий мне проникнуть дальше.

Я помню, что за моим пониманием следовали какие-то умозаключения. Очень важные, очень особенные. Раз за разом после этого сна я пытаюсь воссоздать его во всех деталях, чтобы по последовательности прейти к этим выводам. Но вижу лишь табличку с надписью «мысль» на двери с матовым стеклом, за которым мелькают неясные силуэты.

Также я не помню, происходят ли далее в этом сне какие-то события или он на этом заканчивается. События вообще дело второстепенное во снах. Они, в отличии от эмоций, наоборот более тусклые, размытые и легко перетекают из одного в другое, без соблюдения законов логики. Внешний мир конечно совершенно другой, его можно назвать логичным (хотя не стоит забывать, что логика, рациональность — это только слова, не существующие без нас, сами по себе, и обличают они лишь инструмент нашего понимания действительности), но воспринимаем мы его события довольно похоже, как и события в мире сновидений. Скачками, временами смутно. Ко всем пяти органам чувств добавляем воспоминания, ассоциации, размышления. Наше восприятие «теперь» всегда смешивается со знанием прошлого и мыслями о будущем. И хоть реальность развивается вокруг нас линейно с точки зрения времени, мы ее проживаем отрывочно, потому наше восприятие внешнего мира гораздо ближе к нашим снам, чем к самому внешнему миру. Только во сне мы закупорены внутри себя, а в жизни выходим на контакт с окружающим, но продолжаем пропускать все, стучащееся снаружи, через внутренние сенсоры.

Единственный вывод, который я сделал из этого странного сна, что я вижу его чаще, когда процесс моего уменьшения становится интенсивнее. Ведь он тоже проходит всплесками, бывает я за день-два стану ниже всего на полсантиметра, а порой теряю по 3-4 сантиметра в сутки.