Побег

Дмитрий Викторович Лузгин

Пятилетний Димка неожиданно для самого себя совершает проступок, который заставляет его пройти через новые испытания и повзрослеть.

© Дмитрий Викторович Лузгин, 2023

ISBN 978-5-0056-4181-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моим родителям и коту Барсику посвящается…

I

— Сынок, просыпайся.

— М-м-м, — сонно отозвался Димка.

— Вставай, пора собираться в садик.

Димка не любил детский сад и еще больше не любил вставать рано-рано утром, для того чтобы туда собираться. Но так или иначе, приходилось просыпаться и после недолгих сборов топать по темной и морозной улице в сторону автобусной остановки.

«Хруп-хруп-хруп», — хрустел свежий снег под валенками. Уже почти во всех окнах домов горел свет, по занавескам мелькали тени человеческих фигур, соседи собирались на работу, учебу и прочим делам.

А Димке нестерпимо хотелось хоть один разок вместо детского сада остаться дома за желтоватым светом этих занавесок. Пускай один до самого вечера, пускай без мамы и папы, но дома. И Димка часто фантазировал, как он останется, как, обернув кухонным полотенцем ручку горячего чайника, заварит себе чай, а потом будет рисовать новыми фломастерами в альбоме всякие рисунки. Один за одним, лист за листом. Или лепить из пластилина корабли и машины. Еще можно было бы смотреть картинки в книжках или просто играть любимыми игрушками.

А еще Димка мечтал пожарить вечером картошку, налить сладкого чая в чашки и встречать маму с папой с работы, чтобы они радовались и удивлялись, как он, такой маленький, сделал все это самостоятельно…

Тихо падал снег. Димка на ходу вглядывался вдаль, в низину, по которой темной нитью извивалась автомобильная дорога.

— Мам, автобус.

— Ну и зрение у тебя, — улыбнулась мама, — номер не видишь?

— Двенадцатый, — засмеялся Димка.

— Тогда давай ноги в руки — и бегом.

Никакого номера Димка, конечно, видеть не мог, автобус был очень далеко и виднелся маленькой светящейся букашкой. Просто-напросто других рейсов, кроме двенадцатого и восьмерки, на этом маршруте не было, и он знал, что сейчас было время двенашки.

С остановкой поравнялись почти одновременно с автобусом. Тот, скрипнув тормозами, открыл двери и выпустил клуб пара, приглашая в теплый салон. Несмотря на то что путь лежал в детский сад, Димка радостно, но не без помощи мамы, взобрался по высоким ступеням в автобус.

— Я сам.

— Сам, сам, — отозвалась мама, — проходи быстрее, сынок, не задерживай людей.

Димка обожал поездки! И не было человека счастливее на свете, если вдруг ему сообщали о том, что скоро поедем в город. Особенно в горсад, где были аттракционы, мороженое, леденцы в виде петушков и звездочек и набережная с захватывающим дух видом на широкую и быструю реку Томь. Ну а если предстояло путешествие на море, у Димки от счастья начинала слегка кружиться голова. При этом минуты ожидания превращались в часы, а часы в дни. В общем, ехать Димка был готов куда угодно, на чем угодно и всегда прямо сейчас. Поэтому про детский сад на время было забыто и Димка с энтузиазмом забрался на мягкое и самое высокое кресло над задним колесом автобуса. Двери с шипением закрылись, мотор натужно засвистел, и автобус тронулся.

— А билетик? — спросила мама, протягивая монетку.

— Ой! — вскрикнул Димка.

Схватил пятак, спрыгнул с кресла и, покачиваясь, протопал к билетной кассе.

Аппарат висел над сиденьем контролера. Димка забрался с коленками на сиденье и замер в предвкушении.

У билетного аппарата была большая, прозрачная и выпуклая голова с канавкой и прорезью в ней. А под прорезью, словно пиратский сундук в ожидании новых сокровищ, замерла черная лента, поблескивая россыпью золотистых медяков. Димка задержался взглядом на монетках, бросил в прорезь свою и пару раз повернул ухо-колесико. «Бряк-бряк-бряк», — упали несколько ближайших к краю монеток куда-то вглубь железной головы, и аппарат высунул язык в виде билетика. Димка тихонько хихикнул, показал язык в ответ и оторвал билетик. Вернулся, отдал его маме и вновь забрался на свое место.

Приготовившись рассматривать все и вся, что попадется на пути, посмотрел в окно, но наткнулся взглядом на белое сверкающее полотно с морозными узорами. Какое-то время он зачарованно их разглядывал, затем медленно поднес ладонь к окну и прижал ее к холодному шедевру. Было видно, как потемнело заиндевевшее стекло по краям ладони и спустя несколько секунд стало прозрачным. Димка убрал ладонь и принялся разглядывать все, что можно было увидеть в прозрачный отпечаток.

— Мам, светает.

— Да, скоро будет совсем светло.

За окном проплыло заснеженное поле с одинокими футбольными воротами, деревянное общежитие, и в рассветной дымке появилась огромная гора.

— Мама, а что это за гора?

— Это террикон. Порода, которую из шахт достают.

— Ее что, люди насыпали?! — резко обернувшись, удивленно спросил Димка.

— Да, люди, она искусственная, — ответила мама.

Димка снова вгляделся в проталинку.

— Но она же такая высокая-превысокая!

— Ее самосвалами насыпали. Много-много машин.

Димка представил себе, как самосвал забирается на самую верхушку этой горы и сваливает вниз камни.

— А сейчас почему не возят?

— Наверное, больше не вмещается, теперь насыпают новый террикон где-нибудь в другом месте.

— А на нее можно забраться?

— Нельзя, малыш. Порода в некоторых местах тлеет, и можно провалиться в раскаленный мешок.

Глаза у Димки расширились:

— А там очень горячо?

— Очень, как в доменной печи, где сталь плавят, помнишь, ты видел по телевизору?

— Ого! — прошептал он.

Отпечаток маленькой ладошки снова стало затягивать льдом, и Димка принялся пальцами и собственным теплым дыханием вырисовывать на окне узоры. Между тем автобус медленно повернул на улицу с детским садиком.

«Интересно, кто будет сегодня? — подумал Димка. — Любовь Владимировна или?..»

Как зовут вторую воспитательницу, Димка не помнил. Дело в том, что Любовь Владимировна ему нравилась. Она была внимательной, отзывалась на все вопросы и просьбы. На ее занятиях Димке удавались самые лучшие поделки, аппликации и рисунки, она интересно читала книжки и, если было нужно, всегда умела ласково успокоить.

А вторая воспитательница была женщиной властной, грубоватой и очень тучной. Все детские проблемы она решала покрикиваниями и постукиванием кулаком по столу.

«Играем тихо! Смотрим в тарелки! Положили игрушки на место! Успокоились!» — отдавала приказы воспитательница, нависая над детьми грозовой тучей.

Но Димку почему-то особенно пугало, когда она садилась за воспитательский стол, со стонущим скрипом стула откидывалась назад и, страшно охая, что-то капала себе прямо в глаза.

Благо вместе с толстой воспитательницей в группе была еще нянечка — добрая и внимательная старушка, которая с готовностью откликалась на все детские чаяния.

Однако в целом Димка недолюбливал детский сад не из-за воспитательницы, гораздо больше ему не нравилось жить по расписанию. По расписанию гулять, по расписанию заниматься, по расписанию играть. Он не любил запах гороховой каши, которым детский сад встречал всех прямо с порога. Терпеть не мог тихий час, спать днем ему казалось противоестественным.

Но самым невыносимым было ждать. Ждать, когда же откроется калитка, войдет мама и воспитательница громко объявит: «Дима, за тобой пришли!» И все же пропустить этот момент Димка никак не мог и поэтому задолго до часа икс занимал место у окна и ждал. Калитка была высокой, вровень с забором, выше роста взрослого человека, и закрывалась на массивный металлический засов.

«А вдруг мама не может справиться с замком», — переживал Димка, когда ее долго не было.

Иногда мама задерживалась очень сильно. И тогда Димка чувствовал, как предательски накатывает скупая мужская слеза, как горло удушающе сжимает комок и он, как самые маленькие малыши из ясельной группы, начинал реветь. Но тихонечко — так, чтобы никто не услышал…

Автобус подъезжал к остановке, Димка хотел сделать еще один отпечаток, но мама потянула за руку на выход.

II

На улице было уже почти светло. После теплого салона Димку пробрал озноб.

— Холодно, — простучал он зубами.

— Ничего, скоро согреешься, — подмигнула мама.

Они подходили к высокому дощатому забору детского сада. Одна часть забора уходила ко входу во двор параллельно тротуару, а другая перпендикулярно вправо. Димка знал, что на боковой стороне есть один очень секретный секретик. Там, за летней верандой, как раз на площадке Димкиной группы, в заборе отодвигалась доска и можно было наблюдать за тем, что делается на «гражданке».

Димка мимоходом глянул в сторону секретика. Так и есть: доска была отодвинута и в заборе чернела узкая щербатость.

Впереди на дороге показался автобус.

— Ох, — занервничала мама, — наверное, пятерка.

Дело в том, что маме еще долго предстояло ехать на работу в центр города. Обычно она отводила Димку до самого детского садика и передавала его воспитателю из рук в руки, но сегодня мама явно спешила.

— Сыночек, Димуль, — взволнованно заговорила она, присев перед Димкой на корточки и глядя прямо в глаза. — Добеги, пожалуйста, сам и скажи воспитательнице, что ты пришел.

— Хорошо, — обескураженно, но с готовностью согласился Димка.

— Мне очень нужно на этот автобус, я сильно опаздываю, понимаешь?

Димка кивнул головой.

— Дойдешь?

— Да.

— Только обязательно сразу скажи, что ты пришел, — сказала мама, уже поднявшись на ноги. Легонько подтолкнула сына в сторону калитки и осторожным бегом поспешила назад в сторону остановок.

Мимо прогудел двигателем автобус с цифрой пять на лбу. Это был любимый Димкин автобус. С дополнительными тонированными окнами по бокам крыши, с большими выпуклыми фарами впереди и огромным покатым воздухозаборником сзади, похожим то ли на шлем римского воина, то ли на золотистую каску пожарного. На этом же автобусе Димка вместе с мамой и папой ездили и в горсад, и в цирк, и в гости. Даже на вокзал или в аэропорт тоже было нужно ехать сначала на пятерке.

Димка остановился. Понаблюдал, как мама, перебежав дорогу, вошла в заднюю дверь автобуса, проводил его взглядом, погрустнел, развернулся и пошел в садик.

III

Калитка, как и всегда по утрам, была открыта. Димка вошел во двор детсада, огляделся, прошелся взглядом по корпусу и в одном из окон своей группы узнал массивную фигуру воспитательницы.

Она стояла спиной к улице и, по своему обыкновению, постукивала кулаком по подоконнику.

Димка совсем сник. Внутри что-то неприятно заныло, заскребло и навалилось тяжестью. Вдруг, как никогда, захотелось выскочить обратно за забор и бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от детского сада. Но Димка опустил голову и послушно направился ко входу. Нехотя поднялся на крыльцо, взялся за ручку двери, немного повременил и с усилием приоткрыл дверь.

Пахнуло гороховой кашей. Димка скривился и отпустил ручку. Пружина вернула дверь на место, раздался хлопок. Он отпрянул и, попятившись, невольно спустился с крыльца. Глянул еще раз в окно, в котором стояла фигура. Пусто. Пробежался взглядом по остальным окнам. Воспитательницы не было, никого не было. Димка, озираясь, еще раз огляделся, остановил свой взгляд на открытой калитке, часто-часто взволнованно задышал и… решился.

Выглянул за калитку. От остановки в его сторону шли родители с детьми. Тогда он что есть духу побежал по двору к веранде рядом с заветной доской в заборе. Побежал так, что даже ветер засвистел в ушах. Однако бежать пришлось неожиданно долго. Ему казалось, что вот-вот кто-нибудь окликнет, вот-вот кто-нибудь крикнет: «Стой!» Но никто не окликнул, не крикнул, и Димка наконец-то оказался на веранде. Спрятался за деревянным полустенком, опустился на корточки и оперся спиной о лавочку. Отдышался. Позади послышались голоса. Димка развернулся, посмотрел в щелку. В корпус вошли несколько детей и взрослых, стихло. Он осторожно встал, не отрывая взгляда от дверей садика, медленно зашел за веранду. Теперь его никто не мог увидеть. И Димка, почти перестав дышать, приблизился к отодвинутой доске в заборе.

За забором жизнь текла своим чередом. На остановке стояли люди, кто-то куда-то спешил, по дороге то и дело проезжали машины. Димка выдохнул, перешагнул левой ногой через нижний брус забора, дернулся наружу и застрял.

Дернулся еще пару раз — никак. Попытался вылезти назад, но не тут-то было. Выпасть назад тоже не получилось, щель в заборе оказалась слишком узкой.

Как же так, ведь он отчетливо помнил, как летом под дружный хохот детей на секунду вылезал в нее и сразу залезал обратно. Как многие другие друзья-приятели из его группы проделывали то же самое, даже девочки…

Но то было летом. Сейчас Димка был в мохнатой и толстой шубе.

— «Вот те нате, приехали, где не ждали», — повторил он папину фразу.

Вдруг ясно представилось, как кто-нибудь найдет его, застрявшего в этом заборе, а потом все расскажут маме. Конечно, можно было бы сказать, что он решил, наоборот, залезть через дырку в детский сад, но ситуации глупее невозможно было представить.

Димка огляделся, немного подумал, осторожно протиснул голову в щель, сделал несколько коротких вдохов-выдохов и со всей неистовостью накопленных за все долгие пять лет жизни сил рванулся наружу. Спустя мгновение почувствовал, что лежит на снегу.

Конец ознакомительного фрагмента.