Соло для шпаги

Дмитрий Викторович Евдокимов, 2022

Кристиана де Бранди прозвали Смычком вовсе не за любовь к музыке. Он зарабатывает на жизнь шпагой, ведет дела с вором и ищет справедливости в споре за наследство, у него свои понятия о дружбе и чести, и плевать он хотел на сословные различия. Однажды порядочность и чувство долга не позволили ему бросить друга в беде, и Крис Смычок оказался вовлечен в стремительный водоворот событий, где опасность грозит из-за каждого угла, враги многочисленны и коварны, а рассчитывать можно только на собственную шпагу и провидение Господне.

© Дмитрий Евдокимов, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Эта книга посвящается всем поклонникам романов о рыцарях «плаща и шпаги», а также лично Кристине Леонидовне Попиловской, большой любительнице историй об эльфах и приключениях.

Глава 1

Кантадерский трактир «Каштан» славится не только хорошей кухней и подаваемыми здесь знаменитыми на весь Нугулем местными винами, но и своим удобным местоположением. Заведение расположено на улице Танафе, примерно на одинаковом расстоянии как от центра Кантадера, так и от городских окраин, не слишком близко к речному порту, но и не слишком далеко от реки. Знойными летними вечерами открытая верхняя терраса «Каштана» овевается легким ветерком, несущим речную прохладу от величаво катящей неподалеку свои воды Манары. Отсюда открывается шикарный вид на вечерний город с его ровными рядами масляных фонарей вдоль набережной и праздничными фейерверками, сверкающими то тут, то там в карабкающихся в гору кварталах местной знати. Совокупность этих факторов делает трактир привлекательным для самых разных слоев населения.

«Каштан» пользуется большой популярностью и в вечерние часы всегда полон народу. Народу, среди которого так легко затеряться. И народу, на глазах которого тебя поостерегутся убивать в том случае, если что-то пойдет не так. Ну и пути отхода с верхней террасы здесь особенно хорошие: можно уйти по внешней лестнице, а можно — по внутренней, используемой в основном местной прислугой. Еще можно спуститься по ограждению и декоративной решетке хоть в переулок Знойный, хоть на улицу Танафе. А в совсем уж плохой ситуации можно и спрыгнуть с перил прямо на мостовую.

Всем хорош «Каштан» для таких людей, как я и Бельчонок, не зря мы предпочитаем этот трактир всем другим заведениям — очень уж удобное место для заключения и завершения сделок. Сколько дел мы здесь за три года провернули, и всегда все было хорошо. Вплоть до сегодняшнего вечера…

Мигель Эрнандес, более известный в определенных кругах как Мигелито Бельчонок, ты талантливый, можно даже сказать, гениальный, вор, но при этом абсолютный профан по жизни! Сколько раз моя шпага вытаскивала тебя из неприятностей, в которые ты попадал из-за своего парадоксального неумения разбираться в людях, а ты все так же упрямо продолжаешь ходить по краю! Ей-богу, лучше бы ты не скупился и платил Одноногому Лукасу долю за посреднические услуги! Я ведь предупреждал тебя, что везение не может длиться вечно и при таком подходе к делу беда обязательно случится!

Вот ты сидишь сейчас за столиком в центре зала и даже не подозреваешь, в какую жуткую передрягу попал сам и втянул меня! Как? Ну скажите мне ради всех святых, как можно было связаться с капитаном Карлесом де Монтегю? Мало того что от него самого за квартал веет опасностью, так он еще является одним из ближайших помощников графа де Бернье — командора Ожерского легиона, самой большой в Нугулеме компании наемников, а уж сам граф определенно напрямую общается с преисподней!

Как можно быть вором и не чувствовать людей, с которыми категорически нельзя связываться? Ибо чем больше эти люди обещают тебе за работу, тем выше вероятность, что единственной наградой в итоге будет хороший удар кинжала под ребро. Де Бернье с приспешниками обычно занимаются делами такого рода, что живые свидетели им категорически противопоказаны. Уж я-то знаю, довелось как-то наниматься к ним на одну, к счастью, не очень долгую кампанию, насмотрелся на его головорезов, наслушался историй об их подвигах. А посему, Бельчонок, знаю точно: что бы ты там ни украл по заказу де Монтегю, твой смертный приговор уже подписан.

Конечно же, у тебя есть я, Крис Смычок, и в большинстве случаев этого аргумента более чем достаточно, чтобы остудить горячие головы твоих заказчиков, но не в этот раз, Мигелито, не в этот раз. Для того чтобы становиться поперек дороги наемникам де Бернье, нужно либо иметь за спиной пару сотен мушкетов, либо быть сумасшедшим. Своей армии у меня нет, а с душевным здоровьем все более или менее благополучно. Так что прости, Бельчонок, я ухожу…

Приняв единственно верное решение, я, тем не менее, не двинулся с места. Нехорошо получается. Не то чтобы мы с Мигелем прямо друзья, скорее все же просто приятели, но уже не раз работали вместе и привыкли доверять друг другу. Да и в целом парень он неплохой, несмотря на то что вор. Нельзя вот так просто бросить его на растерзание этим бандитам. Люди потом на меня косо смотреть будут, а главное — сам себе не прощу.

Понимаю, насколько это выглядит странно: я — дворянин, а он — вор, и для многих удивительным является сам факт нашего сотрудничества, но жизнь научила меня закрывать глаза не только на сословные, но и на профессиональные различия. Особенно когда речь идет о заработке на эту самую жизнь.

Отыскав взглядом среди снующих по залу служанок Марию и дождавшись, когда она обратит на меня внимание, я продемонстрировал ей свою пустую кружку. Спустя минуту девушка уже оказалась рядом:

— Чего изволите, сеньор? — поинтересовалась она, склонившись надо мной с вежливой улыбкой.

— Срочно неси Бельчонку темного пива! — прошептал я ей на ушко и, исключительно для поддержания образа, игриво ущипнул за филейную часть.

— Все так плохо? — веселую беззаботность с лица Марии словно ветром сдуло.

Мигелито не любил пиво вообще, а темное так и вовсе на дух не переносил. Поэтому мы и придумали в свое время такую систему предупреждения об опасности. Светлое пиво — будь внимателен и осторожен, темное пиво — беги без оглядки! Хмельной напиток, при таком-то изобилии местных вин, не слишком популярен в Кантадере, но именно в «Каштане» торгуют действительно качественным продуктом, потому заказ пива здесь не вызывает особых подозрений, и использование его в качестве сигналов весьма удобно и практично.

— Дай бог нам пережить эту ночь, Мария… — Я вручил девушке монету и легонько подтолкнул в сторону лестницы. — Поспеши!

Тем временем небольшой кожаный мешок плавно перекочевал из рук Мигеля в руки де Монтегю. Тот не спеша распустил завязки и, не извлекая содержимого наружу, пару минут рассматривал его через горловину. Только после этого кивнул головой выступающему в роли телохранителя-казначея громиле д’Эльми, и весьма увесистый кошель под столешницей был передан мастеру-вору. Бельчонок тоже не собирался верить заказчику на слово, потому взвесил кошель в руке, заглянул внутрь, дабы увидеть такой притягательный блеск монет, и лишь после этого спрятал деньги под плащом.

Тут и Мария с темным пивом подоспела. Нужно отдать должное Бельчонку: ни жестом, ни взглядом не выдал он своего волнения. Кивком головы поблагодарил служанку, повозился с завязками своего плаща и сбросил его на лавку рядом с собой. Это все для того, чтобы выиграть побольше времени. Марии не должно оказаться в поле зрения к тому моменту, когда он начнет пить пиво.

Я не стал досматривать этот спектакль до конца — пришло время мне отрабатывать свое жалованье. В трактире убивать Мигелито не решатся даже отморозки графа де Бернье. А вот позволить ему уйти отсюда с такой кучей денег — это не в их традициях.

По пути к выходу я заметил еще одну пару из сопровождения де Монтегю. Обоих мне приходилось встречать во время службы в легионе. Один из них, по фамилии ла Вивьер, скользнул по мне задумчивым взглядом, но, узнал или нет, понять было невозможно, тем более что их внимание сейчас было всецело сосредоточено на представлении, устраиваемом Бельчонком.

Как раз сейчас он должен пригубить пиво, состроить кислую мину на лице, заявить о необходимости замены содержимого своей кружки и, оставив на месте свой новенький плащ, отправиться на поиски служанки. Некоторое время все будут ждать его возвращения, а вот потом начнется суета!

Спустившись по внешней лестнице, я на минуту заскочил в нижний зал. Отыскал взглядом у входа на кухню Марию. Она кивнула головой — значит, здесь посторонних нет, никто не поджидает моего товарища. Это хорошо, это удачно. А удача — это то, что нам сегодня страсть как необходимо.

У входа в трактир со стороны переулка было не очень многолюдно, поэтому четверка кутающихся в плащи мужчин, тихонько беседующих в сторонке, но при этом внимательно наблюдающих за дверью в «Каштан», сразу бросалась в глаза. Интересно, сколько их всего?

Совершенно беспрепятственно пройдя мимо головорезов де Бернье, скользнувших по мне своими придирчивыми взглядами, я юркнул в темный тупичок, часто используемый подвыпившими посетителями трактира в качестве отхожего места. Запах здесь стоял просто убийственный, и шанс вляпаться в самое настоящее дерьмо был чрезвычайно высок, но по этой же причине лучшего пути для экстренного отступления просто не существовало. Тем более что для знающих людей тупик вовсе не был тупиком.

Я замер, моля бога о помощи для себя и Мигелито и о том, чтобы в ближайшие минуты сюда не занесло какого-нибудь пьянчужку, озабоченного поиском места для опорожнения мочевого пузыря.

Бельчонок появился очень быстро. Благодаря маленькому театральному представлению наши противники еще не подняли тревогу в трактирном зале, а из-за того, что Мигель выскользнул из «Каштана» со стороны кухни, ему удалось проскочить мимо встречающей делегации невредимым. Запоздалый оклик раздался, когда он уже поворачивал в спасительный тупик. Впрочем, до спасения нам было еще очень далеко, приключения только начинались.

— Смычок? — прошептал Бельчонок, напрягая еще не привыкшие к темноте тупика глаза.

— Беги, Бельчонок, — подал я голос из своего угла, — беги очень быстро, много времени я для тебя выиграть не обещаю. И лучше исчезни из Кантадера прямо сейчас. Ты даже не представляешь, с кем связался!

— Встретимся на углу Амарго и Менорес! — Мой товарищ все еще был неисправимым оптимистом.

— Беги уже! — прошипел я, поскольку топот ног спохватившихся преследователей звучал уже совсем близко.

Мигелито исчез в темноте, а я снова отступил в сторону и прижался спиной к хлипкому деревянному забору.

Первый преследователь весьма самонадеянно нырнул в тупик, ни на мгновение не задержавшись у входа и не сбавляя скорость. Вовремя выставленная нога отправила его в полет с крайне неприятным приземлением. По поводу урона здоровью ничего не скажу, но тщательная чистка одежды ему теперь точно обеспечена.

Услышав шум падения своего товарища, второй противник предпочел притормозить на повороте и войти в темноту тупика более осторожно. Резко отделившись от забора, я ударил его эфесом шпаги в голову и тут же добавил стилетом в район груди. Раздавшийся скрежет металла о металл обозначил наличие под плащом у этого преследователя кирасы. Мой клинок бессильно соскользнул в сторону. Не давая врагу опомниться, я ударил его коленом в пах и тут же повторно взмахнул стилетом, на этот раз вонзив его противнику в ключицу. Боец де Монтегю вскрикнул и рухнул на землю.

Не теряя ни секунды, я сделал шаг назад и ударом локтя в затылок прервал поток отборной брани, раздававшейся из уст пытавшегося подняться первого преследователя.

Третий головорез вошел в тупик со шпагой наголо, и сразу за ним появился четвертый. Только вот преимущество все еще было на моей стороне: мои глаза привыкли к темноте, а они только сошли с хорошо освещенной улицы. Молниеносным выпадом я поразил третьего противника в правый бок. Тот запоздало попытался отпрянуть назад, наткнулся на своего товарища, споткнулся и фактически упал ему на руки.

Четвертый оказался парнем сообразительным — быстренько уволок раненого собрата обратно на улицу и принялся звать на помощь. Что ж, большей выгоды здесь уже не извлечь, пора позаботиться и о себе. Вернув шпагу и стилет в ножны и нисколько не беспокоясь об уроне своей дворянской чести, я отправился вслед за Мигелито Бельчонком вглубь тупика.

Быстро бежать было никак нельзя, поскольку любое неосторожное движение грозило неприятным падением с непредсказуемыми последствиями — не далее чем год назад один бедолага свернул здесь себе шею, убегая от стражников. Оптимизма добавляло лишь осознание того, что наши преследователи из-за незнания местности будут передвигаться еще медленнее.

Аккуратно перепрыгнув через небольшой ручей, я проломился сквозь заросли крапивы — еще лето не успело наступить, а она уже вымахала высотой с человеческий рост — и перемахнул через запирающий этот тупичок ветхий забор.

По едва угадывающейся в темноте тропинке перебежал через чей-то заброшенный сад, вскарабкался на разделяющую соседние участки каменную ограду и прямо по ней направился в сторону улицы Дефо, откуда все явственнее доносились звуки боя.

Хотя бой — это слишком громко сказано. По факту же Бельчонок изо всех сил отмахивался от двух вооруженных шпагами наемников своим кинжалом-ронделем с гардой и навершием в виде дисков, а те просто забавлялись, играли с ним в кошки-мышки. Ошибка, господа! Хотите убить — убейте сразу, а если решили поразвлечься, то будьте готовы к внезапному изменению условий игры. Спрыгнув на мостовую метрах в пяти позади нападающих, я изрядно переполошил всю компанию. Как и полагается вору, Мигелито среагировал быстрее всех, в одно мгновение оказавшись за моей спиной.

— Господа, не изволите ли оставить моего приятеля в покое? — У меня не было уверенности, что эти двое тоже из команды де Монтегю, поэтому я предоставил им шанс просто уйти.

— Смотри-ка, Анхель, вор со шпагой, — усмехнулся один из теперь уже точно людей де Монтегю, — становится все веселее.

— Сделал все, что мог… — Пожав плечами, я вытащил из-под плаща уже взведенный пистолет и выстрелил в весельчака.

С такого расстояния попасть было проще, чем промахнуться, потому и шансов уцелеть у противника практически не было.

— Ах ты! — воскликнул тот, которого звали Анхель, и, переступив через тело товарища, бросился на меня со шпагой.

Только вот удивить ему меня было нечем: мое превосходство в скорости было таково, что за какую-то минуту я в двух местах разрезал ему рукав камзола и едва не отрубил кончик носа.

Кроме того, Бельчонок со своим ронделем постоянно заходил Анхелю за спину, заставляя нервно оглядываться и постоянно менять позицию. Так что очень скоро наш противник растерял весь свой пыл, весьма здраво рассудил, что жизнь дороже чести, и очень резво пустился наутек вниз по улице.

— Уходим! — скомандовал я Мигелю, возвращая шпагу в ножны.

Если де Монтегю выставил людей даже на соседние улицы, значит, дело очень серьезное. Бельчонок наконец-то проникся масштабом проблемы, потому без лишних уговоров припустил трусцой в сторону ближайшего переулка. В этом вопросе я полностью доверял его чутью и прекрасному знанию города. Почти полчаса мы петляли по кантадерским улицам, площадям, переулкам и подворотням. Остановились только у ограды монастыря Святого Диего, когда посчитали, что забрались достаточно далеко от «Каштана», чтобы не опасаться преследователей.

— Бельчонок, твоими стараниями у нас крупные неприятности! — сообщил я, как только сумел восстановить дыхание. — Ты это знаешь?

— Уже догадался. — Вор беспечно махнул рукой. — Дело того стоило!

— Ты сошел с ума, Мигелито! Люди графа де Бернье мелочами не занимаются и всегда тщательно заметают следы. Понимаешь, что это означает?

— Держи! — Бельчонок извлек из-за пазухи небольшой кошель и пачку перевязанных красной тесьмой писем. — Твоя доля! Десять реалов и часть добычи!

Я присвистнул от изумления. Ничего себе доля, это ведь целый эскудо выходит! Но вместе с тем холодные щупальца страха сжали мое сердце и заставили его бешено колотиться. Если на мою долю пришлось десять реалов, значит, Бельчонок получил не меньше сорока! Никогда, подчеркиваю, никогда граф де Бернье не станет выбрасывать такие деньги на услуги вора!

— Бельчонок, друг мой, — произнес я внезапно осипшим голосом, — а что же такого ты украл для сеньора де Монтегю?

— Письма, Крис, просто письма одного престарелого вельможи, — широко улыбаясь, ответил Мигель Эрнандес.

Я поднес к глазам полученную от напарника пачку писем и попытался в тусклом лунном свете что-либо разобрать на верхнем листе. Однако все мои усилия оказались тщетными, осталось только ощущение, что почерк женский, но утверждать не берусь — слишком уж темно.

— А это зачем? — Я потряс пачкой перед лицом вора.

— Понимаешь, — тут Бельчонок слегка замялся, подбирая слова, — у меня была наводка на место хранения и конкретный заказ на пачку писем, перевязанную красной тесьмой. А чтобы хозяин не сразу понял, за чем именно охотились, велено было забрать еще несколько пачек с соседней полки. Я и сгреб еще с десяток в общую кучу, будучи в полной уверенности, что всегда отыщу нужную, и только потом обнаружил, что у меня оказалось целых пять пачек с красной тесьмой! Сегодня же я подумал, что одну нужно приберечь на случай, если заказчик начнет юлить с оплатой, — оставить небольшой рычаг давления.

— Но с тобой же расплатились!

— Да, заказчик отдал всю сумму, но тут Мария принесла темное пиво, у меня все мысли спутались, и я забыл об этих письмах.

— Бельчонок! Моли бога, чтобы нужная де Бернье и де Монтегю информация не оказалась именно в этих письмах! Иначе они точно не успокоятся, пока не разрежут тебя на части. И меня, кстати, с тобой вместе!

— Ну, так это… — Кажется, мой приятель только сейчас осознал степень угрозы. — Я думал на пару месяцев уйти на дно, отсидеться дома.

— И думать забудь! — решительно отмел я его планы. — Нужно уходить из города, и как можно скорее.

— Но, Крис, никто не знает, где я живу!

— Поверь мне, Бельчонок, они перевернут Кантадер вверх дном, перетрясут всех трактирщиков, стражников, контрабандистов, воров, но отыщут тебя! Если хочешь жить — нужно бежать!

— Хорошо! — В этом был весь Бельчонок: еще минуту назад был категорически против бегства, а теперь легко соглашался с его необходимостью. — Но Эстела не соберется так быстро. Сегодня нас уже точно никто не найдет, мы за ночь спокойно соберем пожитки и завтра же уедем из Кантадера. Только и ты тогда уж приходи к нам. Тебя быстро найдут, ты-то из своего жилья секрета не делал. А вместе и спокойнее будет, и в дороге веселее.

Ага. Не то чтобы спокойнее, просто будет кому шпагой отмахиваться от супостатов. То есть вроде бы и обо мне позаботился Бельчонок, но и себя не забыл. Вообще-то мне проще самому бежать, в одиночку, когда рассчитывать можно только на себя, но и отвечать приходится лишь за себя любимого. Но есть в словах вора и рациональное зерно.

Бельчонок очень трепетно относился к тайне своего места жительства. Насколько я знаю, его всегда искали или в «Каштане», или через Одноногого Лукаса. И никогда ни от кого я не слышал даже в качестве хвастовства слов «я знаю, где живет Бельчонок». Как ни странно, но после двух лет знакомства и пары десятков совместных дел именно я оказался допущен в святая святых и даже был удостоен чести познакомиться с очаровательной подругой Мигеля Эстелой.

А вот я никогда не считал нужным скрывать адрес своего проживания, потому и вероятность того, что ищейки капитана именно через меня будут пытаться выйти на Мигеля, была очень высока. А уж в том, что мое имя быстро станет известно, можно даже не сомневаться. Для этого преследователям достаточно просто задать пару вопросов в трактире. А может, меня даже узнал кто-то из бойцов де Монтегю. Сам-то он в том дерзком налете на небольшой портовый городок Наввского халифата был капитаном роты и мог не знать всех солдат в лицо, тем более что почти треть состава была новобранцами, а вот простые наемники могут по мнить.

Да уж, насмотрелся я тогда на подвиги компании де Бернье. Нет, пока штурмовали город и расправлялись с гарнизоном, все было нормально — война есть война. Но то, что творили наемники после взятия города, навсегда отвратило меня от желания быть одним из них. С тех пор, как бы плохо ни шли мои дела, вербовочные конторы графа де Бернье я обходил десятой дорогой.

— Сделаем так, Мигелито. Ты идешь домой и готовишься к отъезду. А я очень быстро забегаю на свою квартиру, хватаю вещи и прихожу к тебе.

Как бы ни был я беден, кое-какие вещи у меня имеются, и бросать их очень не хочется. Думаю, что еще полчаса форы у меня есть. Должен успеть. На том и порешили. До сих пор я не знаю точно, какое решение в ту ночь было бы правильным…

В свою скромную квартиру, которую снимал на улице Риша, я попал спустя четверть часа. Предварительно разбудил живущего в этом же доме на первом этаже квартиросдатчика и предупредил об отъезде. Чтобы не выслушивать долгую старческую проповедь о нравах нынешней молодежи и обо всех неудобствах, которые я доставлю ему, внезапно съехав с квартиры, сразу заплатил за последний месяц двойную цену.

Вещей у меня совсем немного. Я ведь фактически голодранец, не имеющий ни кола ни двора, как перекати-поле, скитающийся с места на место, нигде подолгу не задерживаясь. Как начал с детства метаться между Нугулемом и Эскароном, так до сих пор остановиться не могу.

Родился я в Нугулеме, отца и мать потерял так рано, что совершенно их не помню. После их смерти меня забрал к себе один престарелый дядюшка, не имевший собственной семьи. Так я оказался в Эскароне, где до девяти лет рос вполне себе счастливо в маленьком поместье неподалеку от столицы страны Монтеры. Однако все изменилось в один день со смертью родственника. Сразу выяснилось, что хозяйство он вел крайне неумело, тратил больше, чем зарабатывал, потому имение должно отойти не малолетнему наследнику, а кредиторам. А кроме этого, нашлись еще и другие родственники, оспорившие завещание и, главное, способные погасить дядюшкины долги. В конце концов так и произошло. Естественно, что сирота, да еще являющийся дальним родственником, потенциально способным в будущем заявить свои права на наследство, оказался нежелательным лицом. И меня сплавили к другой родне обратно в Нугулем.

В замке барона де Вилья — дальнего родственника по материнской линии — мне жилось гораздо менее вольготно по сравнению с Эскароном. Здесь я воспитывался вместе с тремя кузенами, двое из которых были старше меня и никогда не упускали шанса воспользоваться своим преимуществом в росте и силе: тычки и подзатыльники стали постоянными явлениями в моей жизни. Хотя барон и старался не обделять меня своим вниманием, но делать это в присутствии родных внуков ему было трудно. Тем более что родители кузенов не скрывали своего неприязненного отношения ко мне и постоянно настраивали детей против меня. По всей видимости, считали, что барон тратит слишком много средств на содержание «безродного голодранца», а может, опасались, что мне будет выделена какая-то доля наследства.

Как бы то ни было, атмосфера всеобщего презрения и ненависти сыграла свою роль. В тринадцать лет я сбежал из дома с Аларкосским пехотным полком, отправлявшимся в заморскую провинцию Нугулема для очередной войны с Наввским халифатом. В солдаты меня, понятное дело, не взяли, но я влился во вполне стройные ряды малолетних денщиков-мочилеро и три года исправно исполнял свои обязанности при сержанте Васко Ньето.

В полку тоже было несладко, но, закаленный жизнью среди де Вилья, я легко вписался в армейский быт. По меньшей мере здесь были общие для всех правила и границы дозволенного, а следовательно, гораздо меньше необоснованной несправедливости. Ну и школа жизни у меня получилась — куда там баронской. В шестнадцать лет меня полноценно зачислили в полк, а к двадцати я уже считался чуть ли не махровым ветераном.

С окончанием войны корона сильно сократила жалованье солдатам, и я в числе многих решил поискать счастья в наемниках. Так и оказался среди головорезов де Бернье, которые в частном порядке продолжали делать то, что уже не могла делать регулярная армия, то есть воевать. Только вот то, как наемники это делали, мне сильно не понравилось, и, едва дождавшись окончания кампании, я ушел на вольные хлеба.

Зарабатывал на жизнь шпагой, охранял купеческие обозы, а когда по воле случая оказался в столице соседнего Эскарона, нанялся в бывший тогда у всех на слуху дворянский Патруль. И так уж получилось, что в разразившейся вскоре после этого войне Нугулема и Эскарона я уже выступал на стороне последнего. А после войны меня нежданно-негаданно нашло письмо нотариуса с приглашением вступить во владение замком и землями, оставленными мне бароном де Вилья! Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать! Недолго думая, я отправился в путь — от такого разве отказываются?

Только вот по прибытии на место выяснилось, что есть более позднее завещание, где все имущество отходит кузенам, а я среди наследников вовсе не упоминаюсь. Хотел поговорить по душам с нотариусом, да у родственничков все кругом уже было куплено, и добиться правды было решительно невозможно. Меня даже грозились упечь в местную тюрьму якобы за устройство беспорядков. Пришлось приложить немало усилий, чтобы избежать подобного исхода, соответственно, к кузенам у меня накопилось очень много вопросов. Потому я поселился неподалеку от них, в Кантадере, терпеливо дожидаясь возможности повстречать кого-то из них в городе. Богатырским телосложением я не обладаю, но это нисколько не мешает мне весьма прилично владеть шпагой, так что связываться со мной решаются немногие. Вот и кузены вынуждены были из-за меня обходить Кантадер десятой дорогой. И вот теперь, волею судьбы и неосмотрительности Бельчонка, приходится мне избавлять родственничков от своего соседства.

С вещами удалось управиться за четверть часа. Еще раз зашел к хозяину, отдал ключ и попросил всем интересующимся говорить, что квартирант съехал еще два дня назад. Впрочем, по выражению его лица сразу стало понятно: расскажет правду с мельчайшими подробностями. Зря я заострил его внимание на своем отъезде.

На улице пока было спокойно. Быстренько перебежав за угол, я еще минут десять прислушивался, так как почему-то был уверен в скором появлении на улице людей де Монтегю. Но никто так и не появился. Может, я переоценил их способности? Дай-то бог.

На Жасминовой улице пришлось вжаться в тень широкой воротной арки, чтобы разминуться с патрулем городской стражи. Не лучшее сейчас время для общения с этими малоприятными господами, тем более что разговор их крутился вокруг происшествия в «Каштане».

Еще на подходе к кварталу, в котором проживал Бельчонок, обратили на себя внимание отсветы пламени на фоне ночного неба. Всецело занятый осмотром дороги, сначала я не придал им особого значения. И только подойдя ближе, понял, что до роскошных вилл аристократов, где каждый божий день кто-то что-то празднует с музыкой и фейерверками, отсюда очень далеко, следовательно, речь может идти только о занимающемся пожаре. Я остановился как вкопанный.

На какой из участков следует входить с улицы, я не знал: Мигель не показывал, да и сам никогда не ходил домой через парадный вход. Но по примерному расположению внутри квартала было очень похоже, что горит именно жилище моего товарища. Черт, черт, черт! Я бегом бросился на боковую улицу, нырнул в переулок, пересек вытянутый в длину заросший травой овраг и вышел к тропинке, вьющейся через заросли орешника вдоль тыльной стороны участков.

Тело Бельчонка лежало прямо у отодвигающейся доски забора. Разговор был коротким: его ударили шпагой и добили кинжалом. Потом обыскали тело — ни оружия, ни денег при Мигелито больше не было. Я сжал кулаки и застонал в бессильной ярости. Как же так, Бельчонок? Ну как же так? Ведь они знали! Они знали, где ты живешь! Поэтому не тратили время на погоню и поиски в ночном городе, а сразу направились сюда и поджидали в засаде! Но как? Как?

Ответ обнаружился по ту сторону забора. У едва заметной тропинки лежало еще одно тело. И это было тело Одноногого Лукаса. Эх, Мигелито, недооценил ты воровского сообщества! Или потерял бдительность? Как бы то ни было, но Лукас знал дорогу и, себе на погибель, привел людей де Монтегю сюда. Боже мой, там ведь в доме Эстела! Страшно подумать, что эти негодяи могут сделать с бедной девушкой!

Минута паники и растерянности быстро прошла. Холодная решимость заставила уняться бешено бьющееся сердце. Они убили моего друга! Все-таки друга! Я отчетливо понял только сейчас: вор Бельчонок был моим другом! И проклятые наемники убили его, а сейчас убивают его подругу! Может быть, хоть ее я успею спасти! Безмолвной тенью скользнул я в темноту маленького сада.

Пока горел только пристроенный к дому дровяной сарай, но огонь добрался уже до крыши и вот-вот должен был перебраться на жилое строение. Нужно спешить! Однако в следующий миг пламя пожара высветило стоявшего на тропинке человека. Черная шляпа с пером, оттопыренная шпагой пола темного плаща. Двух мнений быть не может: убийцы еще здесь!

Прислонившись к стволу дерева, наемник любовался видом объятого пламенем сарая. За этим интересным занятием он и умер. Я не стал размениваться на благородные мелочи вроде приглашения к бою — удар стилета в спину сделал свое дело. Тут вам не дуэль, тут война!

Из-за угла дома появился еще один человек в шляпе и плаще и направился в мою сторону. О неприятности, приключившейся с товарищем, он знать не мог, так как перед домом было гораздо светлее, нежели в тени деревьев. По той же самой причине невозможно было на расстоянии отличить меня от убитого наемника. Я решительно отправился навстречу, держа руку под плащом на эфесе шпаги.

Мой противник заподозрил неладное, когда расстояние между нами сократилось метров до трех.

— Эй, а где Дюпон?

По крупной комплекции я уже предполагал, что мне посчастливилось встретиться на узкой тропинке с д’Эльми, а подав голос, он лишь подтвердил мою правоту.

Шпага молнией вылетела из-под моего плаща и полоснула здоровяка по лицу. Ума не приложу, как он сумел отшатнуться таким образом, что отделался лишь порезом на правой щеке. Воистину крупные люди иногда проявляют просто чудеса ловкости и изворотливости! Д’Эльми успел даже выхватить шпагу из ножен, но на этом запас его везения был исчерпан. В следующем выпаде я проткнул наемника насквозь.

Несколько мгновений боец де Монтегю еще сохранял равновесие, держась рукой за пробитую грудь и судорожно пытаясь вдохнуть воздух широко раскрытым ртом. Потом ноги его подкосились, д’Эльми грузно осел на землю, после чего завалился на спину. Я кончиком шпаги откинул полу его плаща в сторону. На поясе наемника обнаружился кинжал Бельчонка, а по соседству с ним располагался тот самый кошель, что был передан вору в «Каштане». Значит, вот кто убивал Мигелито!

С трудом подавив приступ ярости, я забрал заработанные моим другом деньги, потом извлек кинжал-рондель из ножен и ударом в грудь добил уже слабо хрипевшего к тому моменту противника. Мне показалось правильным и весьма символичным оставить кинжал Бельчонка в теле его убийцы.

Покончив со вторым негодяем, я поспешил к дому. Огонь уже охватил дощатый фронтон, нужно было поторапливаться.

В маленькой кухоньке рыжеволосый наемник суетливо сбрасывал приглянувшиеся предметы утвари на расстеленный на полу плащ. При виде меня он испуганно закричал и попытался заслонить телом свою добычу. Несусветная жадность, замешанная на глупости! Где на свет божий рождаются такие дураки? Хороший удар шпаги оборвал крик рыжего.

На шум из комнаты выскочил еще один боец из команды де Монтегю, в примечательной белой шляпе с темно-зеленым пером. Этот быстро сориентировался в ситуации и отпрыгнул назад раньше, чем я сумел до него добраться. Ну, ничего, далеко не убежит.

Со шпагой в правой руке и взведенным пистолетом в левой я вошел в комнату как раз вовремя, чтобы спустить курок на полсекунды раньше противника. Ответный выстрел так и не прозвучал, но это было дело чистой воды везения, а не результатом правильности моих действий. Мысленно выругав себя за неосторожность, я переступил через тело обладателя белой шляпы и остановился перед Эстелой.

Она сидела на стуле посреди комнаты, связанная по рукам и ногам, ее голова была безвольно запрокинута назад, губы разбиты, платье залито кровью. Тело уже успело остыть, из чего следовало, что бандиты попали в дом заранее. Может, они уже были здесь в тот момент, когда Бельчонок передавал добычу в трактире, то есть приговор был подписан заранее. Мерзавцы пытали бедную девочку, видимо, надеялись добиться выдачи тайника с деньгами, да только зря все это было: денег, достойных тайника, в этом доме просто не водилось. На моей памяти сегодняшняя сделка была первым и единственным жирным кушем в жизни Мигелито.

Не время предаваться отчаянию и оплакивать друзей, пора самому уносить ноги. Подняв тело Эстелы вместе со стулом, я вынес его в сад и оставил возле трупа д’Эльми: не нужен ей погребальный костер, пусть бедную девочку похоронят нормально, по-христиански.