Глава 7
Да, зря я переживала за свою репутацию. Все! Теперь можно не волноваться. Моя репутация похоронена окончательно и бесповоротно. Потому что если Полина Сергеевна увидела как меня пытается коснуться какой-то мужчина… Об этом теперь будут знать абсолютно все. Более того, она еще и сплетню пустит что мои дети от Андрея.
Хотя какая это сплетня, с другой-то стороны!
Стоит директору скрыться, она не спеша подходит ко мне и, скрестив руки на груди, с осуждением качает головой:
— А мать-то знает? — в ее голосе столько осуждения, будто она застала меня не за разговором с директором, а сняла с панели в центре города.
— Не поняла вопроса, — цежу сквозь зубы.
Сдается мне, что такими темпами наш агрокомплекс утонет в грязи, потому что мне и работать-то некогда! То личная жизнь прет, то сплетни обсудить надо. Странно что наш колхоз выжил с таким-то подходом к труду! Хотя чего там выжил? Вон, из-за долгов его и продали!
— Ты значит с Андреем Владимировичем шуры-муры водишь, — кладет ладонь на свою огромную грудь и цокает языком, — Как так-то?
— Полина Сергеевна, — поджимаю губы, — Я ни с кем никакие шуры-муры не вожу! И не надо мне приписывать чужие заслуги. И вообще я полы мою!
— Вижу я как ты их моешь! Собака хвостом бы намела лучше, чем ты! — Полина Сергеевна оглядывается на коридор, как бы убеждаясь, что там грязно. А вот я замечаю что коридор уже давно высох… А время… Время восемь! И на лестнице уже слышны шаги людей. А у меня еще ничего не сделано…
— Потому что мне постоянно мешают, — не свожу глаз с завхоза. Та же не понимает, что намек адресован конкретно ей:
— И кто тебе мешает? Делать ничего не хочешь, только языком чешешь!
Сообразив, что спорить бесполезно, я беру тряпку и молча продолжаю мыть, стараясь не слушать ее брюзжание под ухом. И только когда я уже добираюсь до лестницы, Полина Сергеевна решает что уже наговорила достаточно, и ей пора заниматься своими делами.
Я с ужасом поднимаюсь на третий этаж. Если Андрей ко мне подойдет еще раз и попытается опять пригласить куда-нибудь или что-нибудь предложить, меня ж тут сожрут, ей-богу!
Однако когда я с ведром и тряпкой перемещаюсь в сторону туалета на третьем этаже, передо мной возникает следующая картина. Которая мне и нравится, и бесит одновременно: мой недо-жених стоит возле дверей своего кабинета, а напротив него, вся такая сексуально-раскрепощенная и соблазнительно-таинственная, кривляется Ирка! Единственная дочь продавщицы нашего единственного хозяйственного магазина.
Конец ознакомительного фрагмента.
