Золотой листопад

Дина Галеева (2024)

Это сборник рассказов о детстве моего папы, который родился в середине прошлого столетия в маленьком посёлке в Поволжье. Истории не вымышленные, они — о советском детстве, о дружбе, о школе. Я с радостью делюсь ими с вами, дорогие читатели!

ВТОРАЯ ИСТОРИЯ. Глупая половинка

В нашем дворе было очень много ребятни: сёстры Люся и Оля Орловы из первой квартиры, Юра из седьмой, Саша из девятой, его брат — Коля (правда, совсем маленький, но зато Сашу чаще отпускали с ним гулять). К нам приходили из соседних домов братья Васенёвы, Костик с чёрно-белой собачкой Эльзой и Слава, известный в нашем дворе спортсмен.

Когда мы все собирались у подъезда, бабушки, сидящие на скамейке под черёмухой, начинали хмуриться и подозрительно на нас смотреть. Они думали, что мы чего-то замышляем. По правде говоря, меня это удивляло: если нам хочется погулять, что, по их мнению, мы должны делать — гулять по одному? Если мы выглядели такими подозрительными, то что тогда говорить о бабушках? Они с самого утра усаживались и начинали о чём-то разговаривать. Когда ты, с хлебом или с какой-нибудь коробкой или ведром — неважно с чем, проходил мимо них, они замолкали и провожали тебя взглядом в прохладную темноту подъезда. Вот уж кто точно был подозрительным!

Моя бабушка жила одна в своём доме, поэтому она так не сидела. Екатерина Трофимовна или баба Катя, как я её называл, была очень добрая и тихая. Когда я гостил у неё, она специально для меня пекла толстые блины. Замешивала тесто в огромном белом ведре, топила печку и с самого рассвета начинала жарить мои любимые блинчики. Я помню, сквозь сон было слышно, как скворчит сковорода, начинает шипеть тесто на раскалённом чугуне.

— Глупая ты моя половинка, — говорила она мне тихо, а её почти выцветшие голубые глаза смотрели не на меня, а куда-то в глубину. И зимой, и летом бабушка была, как в той загадке «одним цветом»: халат в цветочек, застиранный и выгоревший на солнце фартук, когда-то красный, с бледно-голубыми цветами, коричневая кофта с серебристой вышивкой.

Я очень любил бабушку и летом неделями гостил у неё. Вот и этим летом я поехал к ней. Она жила на берегу Волги, тогда бабушкин посёлок считался более важным, чем наш. Там даже была пристань для судов, про которые я потом важно рассказывал во дворе.

Тут всё было иначе: большие суда заходили в волжскую пристань, не только промышленные, но и пассажирские. Все жители работали или на судах, или ловили рыбу.

Бабушка жила одна, рыбачить она не рыбачила, но сушеной, копчёной, вяленой рыбы у неё под навесом было столько, что хватило бы большой семье на целый год! «Откуда рыба?» — спросите вы. Всё просто: соседи приносили рыбу, а бабушка угощала их ягодами, давала цветы из собственного розария, варенье варила из ежевики (на островах её всегда росло очень много!).

Раньше у дедушки были пчёлы, но когда бабушка осталась одна, пчёл решили продать. Только где-то в глубине бабушкиного сада жила маленькая пчелиная семья. Я старался туда не ходить, потому что пчёлы жалили больно, и у меня на них была аллергия.

В этом году я приехал к бабушке на две недели. Пятый класс был позади, но впереди — ещё один пятый класс. Да, это был тот злополучный год, когда учительница по математике поставила мне двойку. Теперь мы с моим другом Пашкой будем учиться вместе! Я узнал это, когда Пашка уже уехал в лагерь. Позвонить ему не было никакой возможности, оставалось ждать. Ждать у бабушки на Волге было интереснее, чем дома. Я совсем забыл сказать: у меня была старшая сестра Люда. Она была старше меня на два года и, как обычно бывает в таком случае, пыталась меня воспитывать. Так вот, дома была Люда, а так как мы с ней часто дрались, мне было у бабушки спокойнее и, как говорила бабушка, вольнее. Мама беспокоилась ещё из-за того, что весь прошедший учебный год я то выздоравливал, то снова начинал кашлять. Поэтому, когда я запросился к бабушке, никто меня не держал.

Здесь, на песчаном пляже, я мог загорать целыми днями! Смотреть, как бородатые рыбаки, все в тине, ряске и рыбной чешуе возвращаются с утренней рыбалки. Они сначала появляются на горизонте, маячат еле заметной точкой, потом становятся всё ближе и крупнее. Они мне напоминают пиратов, о которых я много читал. У них суровые лица и руки в шрамах. Они громко разговаривают и смотрят на меня, школьника, свысока.

По соседству с бабушкой жила тётя Дуся. Она была такая крупная, что в бабушкин огород проходила через калитку непременно боком. Тётя Дуся покупала у бабушки самые крупные розы. Они её вдохновляли, как она сама говорила. Скажу по секрету: тётя Дуся воображала, что она — поэт. Бабушка рассказывала, что по выходным она читала свои стихи в местном клубе.

Тётя Дуся и в этот раз пришла за розами. Я собирался на реку, когда её большое розовое платье мелькнуло за забором. Это платье было сплошь в оборках, и тётя Дуся сама напоминала большую розу.

Я улыбнулся свей догадке и вдруг увидел, что она идёт не одна. Рядом с ней шла темноволосая девочка лет десяти в голубом платье. В руках она держала цветастый бидон, видимо, для роз. Зазвенел звоночек. Бабушка вышла к гостям, а я продолжал сидеть неподвижно среди зарослей то ли лимонника, то ли дикого винограда. Мне нравилось разглядывать гостей из-за кустов, где меня никто не видел. Тётя Дуся что-то рассказывала бабушке, поминутно закатывая глаза и вытирая пот с мягкого лица. Девочка озиралась по сторонам и скучала, как это обычно бывает, когда взрослые обсуждают свои дела.

— А кто это у нас в таком красивом платье? — затянула моя бабушка. Девочка нахмурилась и сказала:

— Аня Савичева. Я к тёте приехала до конца лета.

Мне не понравилось, как эта девочка ответила бабушке — немножко резко. С другой стороны, она же не детсадовская, чтобы с ней так разговаривать! И тут девочка разглядела меня в моём укрытии. Она нахмурилась ещё раз, а потом отвернулась к тёте. Тётя Дуся с бабушкой в это время уже шли в сторону цветника, но девочка пошла не за ними, а ко мне, чему я очень удивился.

— Ты чего тут прячешься? — она выглядела очень самоуверенно, и я даже немного стушевался.

— Я…да я вовсе не прячусь! Так, сижу, — я замялся, — загораю.

Звучало это очень странно, потому что сидел я в самой тенистой части сада. Девочка прыснула и закрыла рот рукой.

— Загораешь?! Ну-ну!

Мне снова не понравился её тон. Тоже мне, городская! Тут она сказала то, что я совсем не ожидал:

— Давай поиграем? Ты вроде не зануда…

— Давай… — неуверенно сказал я.

— Как тебя зовут?

— Миша. А ты Аня, я слышал.

— Анюта — мне так больше нравится. Тебе, кстати, сколько лет?

— Скоро двенадцать будет.

— А мне одиннадцать. В январе. Знаешь, я уже неделю здесь, а делать вообще нечего! Дядя постоянно рыбачит, тётя к концерту готовится в честь Дня рыбака…Скукотища!

— А я приехал два дня назад.

— И тебе не скучно?

— Зачем мне скучать? Мне у бабушки очень нравится.

— Это всё потому, что ты мальчик! Тебе много не надо. А нам, девочкам, хочется и погулять, и в классики, и ещё во что-нибудь…

Тут подошли тётя Дуся и бабушка. Я так и не успел узнать, почему это, нам, мальчикам, много не надо?

— Ой, вы познакомились уже? — тётя Дуся говорила медленно, как будто читала один длинный стих. — Теперь весело будет вдвоём! Завтра как раз встретите дядю Володю с рыбалки вместе.

Я не понимал, почему я должен идти вместе с Анютой, когда должна была идти тётя Дуся. Ну, да ладно! Хоть на рыбу посмотрю большую! Дядя Володя был очень хорошим рыбаком.

На следующее утро я зашёл за новой знакомой в шесть часов. Анюта ещё допивала молоко, а я пока слушал рассуждения тёти Дуси о том, что в местном Доме культуры артисты ни на что не годятся. Я вежливо соглашался с ней, мыча себе что-то под нос. Когда Анюта собралась, я её сначала не узнал: вместо красивого платья она надела старые шорты и футболку и стала похожа на щуплого мальчика. Мы взяли вёдра для рыбы и пошли к реке.

Уже утром было душно, значит, день будет знойным. С речки дул прохладный ветерок, а на берег уже высаживались рыбаки. Муж тёти Дуси поймал много рыбы! Там были и сорожка, и окуни, и

щуки…. Мы помогли ему донести снасти и улов. Когда мы уходили, дядя Володя бросил в речку мелкую рыбу.

— Это зачем? — спросил я.

— Это жертва подводному царю. — с равнодушным видом ответил дядя Володя.

— Как это? — удивился я, а Анюта попросила рассказать, откуда взялся такой обычай. Обычай, как нам рассказывали на истории, от слова «обычно». Люди начинают что-то делать и думают, что так правильно, потом это и становится обычаем (ну, я так понял, а вы можете где-нибудь прочитать). Пока я рассуждал, дядя Володя начал свой рассказ:

«Рыбаки каждый год рыбачат и ловят ни по одной тонне рыбы. У рыбаков очень много примет, связанных с рыбалкой. Например, на рыбалку консервы нельзя брать, а то рыба клевать не будет. А ещё у рыбаков существует поверье, что в реке живёт подводный царь. Подводный царь хочет, чтобы каждый рыбак платил ему дань, а то он может устроить шторм и потопить корабли и даже сушу. Вот мы и кидаем часть улова в реку, чтобы всё было хорошо».

Мне очень понравился рассказ дяди Володи, и Ане понравился. Я подумал, что обязательно расскажу про подводного царя Пашке, как он приедет из лагеря.

Мы отнесли рыбу, а затем пошли с Аней гулять. И тут я подумал о том, что у бабушки очень много рыбы под навесом, но дань-то она точно никогда не платила! Вдруг подводный царь рассердится и затопит наш дом? Тут назло поднялся сильный ветер. Конечно, с одной стороны, всё это чепуха — какой подводный царь? Мне уже почти двенадцать лет и верить в то, что будет шторм и затопит бабушкин дом, глупо. С другой стороны, дядя Володя говорил об этом серьёзно, и, по правде говоря, мне самому очень хотелось принести жертву подводному царю.

Нет, лучше перестраховаться и бросить пару рыбин на дно! Я рассказал обо всём Анюте, и она согласилась со мной.

Мы пошли к навесу. Чего там только не было: сушеные караси, сорожка, вяленые окуни и ещё какие-то рыбы, название которых я даже не знал!

Мы с Аней выбрали двух самых жирных вяленых рыб и отправились к реке. Еле их дотащили! Ветер дул всё сильнее, нам даже показалось, что подводный царь ждёт рыб домой и поэтому так волнуется. Мы тоже волновались! Песчаный берег у бабушкиного дома опустел из-за приближающейся грозы, люди уходили с пляжа со всеми своими зонтиками, полосатыми полотенцами и кругами.

Мы подошли к самой кромке воды и ка-а-ак бросим!

Рыбы скрылись в мутной воде. После этого мы, как какие-то индейцы, бегали по берегу, кланялись и кричали: «Царь, прими нашу жертву!» Проходившие люди шарахались от нас, но нам было весело.

Когда я пришёл домой, увидел, что бабушка сидит какая-то грустная. Я спросил у неё, в чём дело.

— Понимаешь, милый, сегодня пришла я под навес за рыбой. Я нарочно приготовила на самом видном месте двух сомов. Гляжу — а у меня рыба куда-то пропала! Самая крупная, которая на выставку была. У нас ведь скоро День рыбака.

У меня всё упало внутри, а бабушка продолжала:

— Я, может, убрала их куда-нибудь? Не помню. Эх, видимо, совсем я старая стала!

Тут я не выдержал и рассказал ей всё: про подводного царя, про дядю Вову, про сильный ветер и нашу идею. Бабушка сначала слушала испуганно, а потом рассмеялась:

Конец ознакомительного фрагмента.