Любимая, (не) моя

Диана Рымарь, 2023

Приезжаю в родной город и кого я там встречаю? Красотку… Нет – богиню! Она идеальна, с какой стороны ни глянь. Ноги, попка, грудь, а какие губы… Глаза – вообще отдельная тема. Серо-синие, с поволокой, я бы годами в них смотрел. В общем, сразу решаю – моя женщина. Заберу себе. И мне плевать, что по этому поводу думает ее муж. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 5. Замужняя жизнь Шанны

Шанна

В детский сад я практически бегу.

Еще бы, уже без пятнадцати семь. Пусть садик еще работает, но детей разбирают рано, и Мишка там, небось, остался совсем один.

Главное, ладно бы я задержалась по уважительной причине. Но причина такая, что вспомнить стыдно. После всего того, что я позволила Виталику сотворить со мной в люксе, щеки до сих пор красные, хотя я старательно их напудрила.

Буквально влетаю в раздевалку, что находится перед группой, и выдыхаю, увидев своего сыночка. Он сидит рядом со своим шкафчиком.

— Солнышко, ты что, тут меня ждал? — подхожу к нему. — Ты один остался, да?

— Один, — тут же выдает он, подскакивает и смотрит на меня полными слез глазами.

Не любит мой Мишка оставаться в группе один, очень его это обижает, хотя такое случалось всего пару раз. Обычно я прихожу за своим четырехлетним сынишкой в шесть.

— Мама, я так скучал, — сообщает он мне и утыкается лицом в живот, обнимает.

Меня затопляет любовью, обнимаю его в ответ, глажу по кудрявой темноволосой головке.

— Шанна Борисовна, здравствуйте, — из дверей тут же появляется воспитатель, Светлана Федоровна.

— Извините, задержалась на работе, — обращаюсь к ней. — Он сильно плакал?

— Нет, что вы, — машет рукой она. — Не переживайте, с Мишей все в порядке, я его успокоила.

При этом она сутулит худые плечи и как-то странно мне улыбается — заискивающе, что ли?

— Кстати, я тут к вам с просьбой, — продолжает Светлана Федоровна. — У нас в группе совсем сломалась посудомоечная машина. Мы уже вызывали мастера, но… Сами понимаете, старенькая.

Ага, теперь ясно, почему она не отчитывает меня за поздний приход. Я ведь глава родительского комитета, решаю основные вопросы по снабжению группы, покупке необходимого.

— Я обязательно посоветуюсь с родителями, сообщу вам, как будем решать вопрос, — обещаю ей.

— Спасибо, — кивает Светлана Федоровна.

Я натягиваю на сынишку шапку и веду на улицу.

Дорога до дома занимает всего десять минут.

За это время Мишенька успевает вывалить на меня кучу новостей. Не поделил с Вовкой игрушки, Катька угостила яблоком, а потом забрала, Светлана Федоровна наругала за разрисованный стол.

У ребенка за день случилась куча событий, и он переживает их заново, эмоционально рассказывая мне обо всем.

Какие же они забавные, детские проблемы и волнения, если смотреть на них взрослым взглядом. Хотелось бы мне, чтобы моей самой большой проблемой была выволочка от воспитательницы.

Всю дорогу держу его за руку, слушаю детский голосок и отрешаюсь от всего.

Больше всего на свете ценю минутки, когда мы с Мишкой только вдвоем, я и он, мой голубоглазый маленький сыночек.

Домой добираемся до обидного быстро, хотя шли совсем не спеша.

В дверях меня встречает муж.

Он огромный — почти метр девяносто ростом. Широкоплечий, физически крепкий.

Смешно вспомнить, что когда-то его карие глаза казались мне добрыми, короткие завитки волос ужасно милыми, а лицо приятным. Как обманчива бывает внешность!

Вижу, что Артем не в настроении, и сердце тут же ухает куда-то вниз.

— Явились не запылились, вы б еще в двенадцать ночи приперлись… — он буравит меня жестким взглядом.

На секундочку — сейчас всего семь десять вечера. Ужасно поздно, чего уж там.

— Привет, Артем — тихо говорю и улыбаюсь ему как могу приветливо.

Но сегодня эта уловка на него не действует.

Он не смягчается ни на чуточку, наоборот — его взгляд становится откровенно злым.

С сыном Артем не здоровается вовсе, он вообще едва его замечает.

Мишка и не рассчитывает на какую-то долю любви от отца. Чтобы ее проявить, надо быть на эту любовь в принципе способным, а это явно не про моего мужа.

Сынок быстро скидывает кроссовки и бежит в свою комнату, где его ждут игрушки.

Хочу так же, как он, шмыгнуть мимо Артема в комнату.

Но он угадывает мой маневр, больно хватает за локоть.

— Быстро в мой кабинет! — рычит мне в ухо и буквально тащит за собой.

Муж в принципе редко бывает в хорошем настроении, по крайней мере дома. Но сегодня он аномально злой.

Страх тут же сковывает меня изнутри.

Мозг пронзает нехорошая догадка: неужели он уже как-то узнал обо мне и Виталике?

Пока муж доводит меня до кабинета нашего здоровенного двухэтажного дома, я успеваю прокрутить в голове все варианты.

Гостиница, в которой я работаю, принадлежит ему.

Мог посмотреть по камерам, куда я ходила? Да запросто. Там камеры на каждом этаже, и в фойе тоже.

В номере Виталика я провела час, а то и все полтора…

Вполне мог заметить, что я общалась с постояльцем непозволительно долго.

Но для этого он должен был вообще в принципе предположить, что за мной надо пристально следить именно сегодня! Ведь обычно ему плевать, чем я занята на работе или дома.

Может, доложили про цветы или про то, что я задержалась в номере постояльца? Но с горничной и администратором я в хороших отношениях, они бы не стали. Охранник? Он мог, да, но зачем ему это?

Артем меж тем тащит меня к черному кожаному дивану, расположенному возле окна.

— Садись! — рявкает зло.

Слушаюсь его, устраиваюсь на краешке дивана, смотрю на него с большой долей ужаса в глазах.

Не знаю, чего ждать.

Ничего хорошего — это точно.

Впрочем, я давно не жду от него ничего хорошего.

— Ничего не хочешь мне объяснить? — цедит он, нависая надо мной.

Вжимаю голову в плечи, выдавливаю из себя:

— Артем, я…

— Не артемкай мне! — В этот момент он достает что-то из кармана и тычет мне в лицо: — Это что, Шанна?

Я лишь через время понимаю, что он держит в руках мое обручальное кольцо, увитое линией бриллиантов.

— Ой… — пищу на выдохе.

— Ты забыла его здесь в ванной! — муж так возмущен, что кажется, еще чуть-чуть — и из его ушей и ноздрей повалит пар. — Я запретил тебе выходить из дома без кольца. Что в моем требовании тебе было непонятно?

Невольно выдыхаю с облегчением.

Так эта головомойка по поводу кольца? Это можно пережить.

Спешно начинаю тараторить:

— Извини меня, пожалуйста! Я просто мыла руки перед уходом, не хотела, чтобы получилось, как в прошлый раз и оно слетело в раковину… Я просто забыла его. Прости!

— В жопу себе засунь свое прости, — цедит он, ничуть не смягчившись.

А потом хватает меня за правую руку, с силой надевает кольцо, при этом не заботится о том, что делает больно.

— Слушай меня, — продолжает он тем же злобным тоном. — Ты моя жена, и ты должна всегда носить это кольцо. Если ты еще раз его забудешь, я уменьшу его на два размера, и не беспокойся, я смогу напялить его на твой палец. Так ты его точно не потеряешь и больше не снимешь. Ты все поняла?

— Да, — киваю с трясущимися губами. — Прости, Артем…

— Прости, прости, — ругается он, но уже без особого энтузиазма. — Проще не делать пакостей, чем потом просить прощения. Кстати, что на тебе надето? Ты же выходила в белом сегодня…

Оглядываю свои джинсы, свитер.

Ну да, выходила я сегодня в белом костюме. Но после визита к Виталику его надо как минимум отправить в химчистку. Он весь мятый и пропитан потом наших тел. Я переоделась в запасную одежду, которую всегда храню в кабинете на всякий случай.

Начинаю самозабвенно врать:

— Так получилось, что я пролила на костюм кофе, пришлось переодеться, а на работе у меня было только это. Но это произошло в самом конце рабочего дня, так что…

— Вы посмотрите, — цокает он языком. — Моя жена, главный администратор гостиницы, такая неуклюжая корова. Хочешь, чтобы тебя уважали, — выгляди достойно. Ну что это за джинсы… Где ты их вообще выдрала?

Джинсы у меня совершенно нормальные, и раньше они совсем не бесили Артема. Как говорится, был бы повод придраться.

«Меня уважают!» — хочу закричать в ответ.

Оно так и есть.

На работе я вполне уважаемый человек, в садике у ребенка — тоже, мне даже доверили возглавлять родительский комитет.

Я уважаема везде, но только не дома.

Дома я никто. Даже меньше.

— Неприятности случаются, — говорю сдавленным голосом. — Сегодня просто не мой день…

— Ладно, — Артем сменяет гнев на милость.

А потом делает то, что я ненавижу больше всего.

Садится рядом, рывком придвигает меня к себе вплотную, наклоняет лицо к моей голове. Шумно вдыхает и говорит:

— Обалденно пахнешь…

Он наклоняется чуть ниже, ведет губами по моему виску.

Касания его губ мне омерзительны.

Но я не двигаюсь, позволяю ему это.

Чувствую, как он ведет языком по моей щеке, будто пробует на вкус.

Тут уже не могу сдержаться, резко дергаюсь в сторону.

Артем придвигает меня обратно, рычит на ухо:

— Че ты дергаешься? Я твой муж, у меня на тебя все права.

Больше не дергаюсь, убеждаю себя сидеть ровно. Что угодно, лишь бы его не провоцировать.

Снова терплю прикосновение его языка, хотя внутренне морщусь.

Еще спасибо, что это максимум контакта, какой у меня с ним бывает.

Облизать — это все, на что способен Шувалов.

— Я люблю тебя, Шанна, — врет он мне на ухо. — Ты же знаешь это, да?

— Ага, — я нервно икаю.

Он с шумом дышит мне в лицо, явно недоволен мной. И говорит с доброй долей презрения в голосе:

— Не будь ты фригидной сукой, у нас бы все было по-другому…

С этими словами он отпихивает меня в сторону.

Я подскакиваю с дивана как могу быстро.

— Можно идти? — спрашиваю с надеждой.

Он не отвечает, машет в сторону двери.

Откидывается спиной на диван и смотрит в потолок.

Меня больше не замечает.

И я спешу скрыться…