Эффект Бали

Диана Лилит, 2020

Дружба – это прекрасно. Даже если она душит. Даже если делает больно. Даже если заставляет скрыть преступление. Небольшая компания по организации вечеринок в Москве, состоящая из пяти друзей, получает заказ провести весьма необычное мероприятие на Бали. Звучит сказочно, но тропические ливни смывают с острова инстаграмный лоск, а с лиц – натянутые улыбки. Кто они друг другу и что на самом деле держит их всех вместе? Глубоко спрятанные мысли, обиды и тайны всплывают наружу, обнажая уродливую правду – и руша жизни. Таков #ЭффектБали. Содержит нецензурную брань!

Иоланта

Она ненавидела экстатик-дэнс^[1] с самого первого дня, как оказалась на Бали. Действо, напоминающее утреннюю вечеринку с аниматором в турецком отеле all-inclusive, с кучей босоногих фриков, невидимым диджеем и странными, порой вульгарными движениями людей, находящихся под действием одурманивающих веществ.

В толпе она не может закрыть глаза, как делают все остальные. Не может расслабиться и «отдаться потоку», как тут принято говорить. Пока вокруг все танцуют, она просто стоит в самом центре этого тропического ада и беззвучно рыдает от удушающего одиночества среди этой огромной толпы. Никто не увидит. Никто не услышит. Хочется бежать. Она уже успела забыть лица ребят, которые притащили ее сюда, сказав, что здесь будет круто. «Трансформационное свободное движение — так они назвали эту обезумевшую толпу, — будто шаманизм встретился с рейвом». Особенность этого экстатика в том, что он проводился в вечернее время. На часах уже пол-одиннадцатого. Хочется есть.

Какой-то высокий индус трется о нее в толпе, не давая выйти.

— Я провожу сеансы обмена тантрой. Если придешь ко мне завтра в это же время, я раскрою твои чакры так, что ты еще день ходить не сможешь, — шепчет он, пытаясь взять ее за руки. Глаза у него красные, пустые.

Ее начинает тошнить. В такие моменты хочется думать о том, что есть еще кто-то на этой тусовке, кто страдает точно так же, как она. Ее soulmate^[2]. В Восточной Азии существует поверье, что есть некая невидимая красная нить, связывающая судьбы влюбленных, — «運命の赤い糸», «уммэй но акай ито». На щиколотках связанных вместе людей появляется эта нить, и по прошествии времени она начинает сокращаться, пока двое не встретят друг друга.

Именно об этом думала она, пробиваясь сквозь толпу и идя в сторону выхода на темную улицу, где дорогу освещал лишь один бледный фонарь. Изредка ее ослепляли фары проезжающих мимо байков, где-то лаяли голодные собаки. Сказочное Бали. Волшебный остров, где исполняются все твои мечты.

Все не зря, все не зря.

Терпи, пока есть силы.

Не падай.

Если идти вдоль дороги, обходя грязные закрытые варунги^[3], где основным блюдом в меню считается жареный рис со свининой, то можно дойти до какого-нибудь мини-маркета и купить там пару шоколадок и бутылку пива.

Но идет она уже минут пятнадцать, собаки продолжают лаять, а путь иногда преграждают появившиеся из ниоткуда петухи.

Она берет себя в руки и прекращает плакать. В конце концов, самое страшное уже позади. Она сбежала с экстатика, а значит, ей подвластно все на свете. Бали — воистину магическое место с особой энергетикой.

Хочется остановиться. В каком-то варунге горит свет, на парковке стоит пара байков. Нужно хотя бы дыхание перевести, а потом думать, что делать дальше. В кармане всего двадцать тысяч рупий. На них нужно будет прожить еще день.

Зайдя внутрь, она никого не видит. Пустые столы, кассы вообще нет как таковой. На секунду ей кажется, что она попала в чей-то дом. Это уже чревато последствиями. Уйти бы сразу, но любопытство берет верх. Вокруг все в зеркалах и растениях. Выглядит как заброшка, но все равно интересно. Неподалеку от большого зеркала три работающих холодильника. На каждой полке стоят стеклянные банки с надписью donations^[4]. А из холодильника на нее смотрят два больших, совершенно целеньких торта. Chocolate Cake и Orange Yogurt Cake.

На глаза снова наворачиваются слезы. Слезы счастья. Это у нее привычка такая. Как говорил ее бывший, «плачет без повода, она та еще пизда».

— Jesus is real, life is amazing^[5], — шепчет она вслух, доставая торты из холодильника.

Приступ компульсивного переедания застал ее внезапно. Просто стресс, просто было грустно, просто мерзкий индус испортил настроение. Главное — сохранить позитивный настрой, ведь бывало и хуже.

А она знает, каково это — когда еще хуже.

На Бали она приехала два года назад, будучи тогда довольно известной личностью в определенных кругах. Дочь владельца знаменитого футбольного клуба и эскортницы, более ста тысяч активных подписчиков в «Инстаграме», о ней писали посты лживые аккаунты со сплетнями о звездах типа @peopletalks и @truestars, а внешность ее считалась эталоном — красота, не тронутая филлерами, Орнелла Мути в лучшие годы.

Только в один момент она выбилась из-под присмотра своего деспотичного отца и сошлась с депрессивным рэпером молодой школы, подражателем Bones и Ghostemane, чьи фанатки готовы были разорвать ее в клочья. Будучи девочкой ранимой и чувствительной, избалованной и в меру инфантильной, здоровые отношения она в итоге построить так и не смогла. Ну, как сказать, не смогла… Закрылась в ванной его дома и вскрыла вены после очередной бурной разборки насчет того, кто кому не уделил внимания. Вскрылась почти по-настоящему.

Его это, конечно же, поразило, каким бы мрачным и холодным он ни пытался казаться (клауд-рэп такой вот жанр, требует от тебя определенного даркового образа). Думать, что такая своенравная и красивая девушка может выдать нечто подобное, он не мог. А поэтому написал целый альбом под впечатлением от ее неудавшегося суицида. Хороший альбом, правда. Но быть с ней не захотел. Любить — любил, но ответственность брать за «такое» не хочется. Вообще.

Ее самооценку это убило. Когда ты с детства привыкла к всеобщему восхищению, когда с тобой хочет быть каждый, кто знакомится, ситуация, в которой тебя отвергает парень не самой приятной наружности и довольно скверного характера, просто не укладывается в голове. Особенно все плохо, когда ты понимаешь, что любишь его. Вот этого лоха с длинным грязным каре, как у говнарей в 2006-м, кривыми портаками и носом картошкой.

Одно она выучила раз и навсегда. Никто не любит проблемных девушек. Ты либо вечно улыбаешься и «на позитиве» (за что тебя назовут «харизматичной»), либо ты «не мой вариант». И это нормально. Так что, если хочешь быть любима, всегда скрывай любые проявления эмоций, кроме радости. Если не испытываешь радости вообще — изобрази. Это несложно. Потом как на автомате, было бы желание.

Приходить в себя после расставания было мучительно. Его она сильно любила, считай, душу свою отдала. Да и, по правде говоря, первая любовь — всегда болезненный опыт. Кажется, что другой такой не будет.

На Бали ее позвали друзья.

«Снимем виллу на всю нашу компанию, будем веселиться, отдыхать, тебе это необходимо».

Конечно, необходимо. После частной психиатрической клиники, где она провела две недели, многочисленных походов в клубы на Конюшенной, где ее не раз грабили, скандалов с родителями и прочих событий, сильно подкосивших и без того слабую психику, поездка на Бали казалась спасением. Отец дал ей довольно много денег в надежде, что она нормально отдохнет, забудет о своих страданиях и вернется человеком, восстановится в универе. Тогда он еще не догадывался, что уже никогда ее не увидит. Потерянная, закрытая, с пониженной самооценкой и с вдребезги разбитым сердцем, она не знала, куда девать себя.

Приехав на Бали, она творила все, что вздумается. Соглашалась почти на все авантюры ее безответственных друзей. Оплачивала сеансы «Аяуаски»^[6] от шаманов-мошенников, выкуривала по несколько косяков в день, пока речь не стала заторможенной, а кожа не покрылась болезненным акне, от которого она никак не могла избавиться. Слезы, пьяный угар в клубах Чангу, полнейший деструктив. Она употребляла психоделики, попала в аварию на байке, четыре раза красила волосы (в синий, розовый, зеленый и фиолетовый), проспала рейс на самолет обратно домой, а потом потеряла связь с «друзьями», которые исчезли, словно их никогда и не было, слив фотки и видео с ее отрывов в соцсети и получив за это добрых тридцать тысяч рублей от какого-то желтушного издания. Впоследствии она говорила: «Теперь я знаю цену дружбы — всего тридцать косарей».

Фанатки рэпера ликовали, а подписчики в «Инстаграме» писали комменты в духе «ты уже не та, что раньше, сторчалась и похожа на дешевую шлюху». У нее моментально срабатывала защитная реакция, и она отвечала в стиле «вы просто завидуете, потому что не можете быть такими же свободными, как я».

Возможно, ее история не вызовет сочувствия, но все же что-то цепляющее во всем этом есть. Она окончательно поругалась с отцом, который, когда увидел весь этот треш, сказал, что она может помирать на острове в бедности, продолжая загонять себя на самое дно.

Но Иоланта не сгорела. Вместо того чтобы сторчаться и умереть от передозировки в каком-нибудь клубе в Чангу, рядом с пьяными австралийцами, она взяла себя в руки, удалила все соцсети, залегла на самое дно (в более позитивном смысле) и излечилась от зависимостей. Есть на Бали одна интересная вещь: умереть и родиться заново. Об этом говорят все — от местных монахов до приезжих туристов.

Умереть и родиться заново.

Это и произошло с Иолантой.

Теперь мало кто из прошлой жизни ее узнает. У нее отросли волосы, в глазах появился живой блеск, а лицо снова стало свежим и молодым. Красота вернулась и даже приумножилась. Это помогло ей найти работу в сфере полудохлого балийского модельного бизнеса. Все эти льняные платьишки, соломенные шляпки, волосы цвета «калифорнийский блонд», золотые переводилки с изображением мандалы, деревянные браслеты — эдакая тонкая спиритуальная нимфа со светящейся кожей — как же приелся ей этот клишированный балийский образ. Но по-другому тут нельзя, местная индустрия диктует свои условия.

Иоланта нравилась всем. Сама себя она называла «мастер первого впечатления», люди быстро к ней привязывались, только вот сама она предпочитала держать дистанцию, называя эту игру «микродозингом». Микродозинг — это классно. Ты даешь людям маленькую, но самую лучшую частичку себя, заставляя их быстро «подсесть». А потом исчезаешь. Еда для эго.

Be like drugs, let them die for you^[7] — откуда там эта затертая «Инстаграмом» цитата? Иоланта жила под этим девизом.

На Бали она предпочитала не сближаться с людьми. Этому научил ее печальный опыт. Плохо ли такое затворничество, когда тебе всего двадцать два? Кто знает. Люди делают тебе больно. Чтобы найти кого-то хорошего, нужно потратить слишком много времени. Иоланта считала, что у нее столько нет. Да и растрачивать себя уже не хотелось. Став призраком, она берегла остатки своей хорошей энергии и не хотела делиться ею ни с кем. Вот и жила совсем одна, изредка слоняясь по острову в абсолютном одиночестве и наблюдая за всеми вокруг. Роль наблюдателя ей нравилась. Бали — это одна большая деревня. Каждый день ты видишь одни и те же лица в одних и тех же местах, и все эти люди натягивают фальшивые улыбки и бегут по пять минут душить друг друга в объятиях, обмениваясь «положительной энергией». Все эти околойоги, хиллеры, чакрораскрыватели, фруктоеды, святые и просвещенные, путешественники во времени, жители плеяд, тарологи, ведьмы, гадалки и прочие люди с псевдоспособностями. Иными словами, понаехавшие лжецы, пытающиеся делать деньги из воздуха, чтобы подольше посидеть в тепле. Все они имели друг друга во всех смыслах этого слова, а Иоланта была молчаливым свидетелем происходящего. Это вызывало у нее презрительную усмешку. Впрочем, таких людей, как она, тоже оказалось много. Просто, в отличие от нее, они тут особо и не задерживались.

Такова правда Бали. Абсолютное лицемерие во всех его проявлениях. Наверное, поэтому балийцы так верят в демонов и регулярно практикуют различные подношения и молитвы, играют музыку в храмах. Они хотят избавиться от всех демонов. А остров все равно притягивает их.

Хоть убейся ты во время молитвы.

На Бали был лишь один человек, которому Иоланта доверяла по-настоящему. Его она называла своим наставником, учителем, да и всеми другими эпитетами, которыми обычно пренебрегала. Он подобрал ее в самый худший момент, когда казалось, что жизнь кончена. И это даже несравнимо с тем, как она истекала кровью в доме клауд-рэпера. Все было гораздо хуже.

Он появился, как Второе пришествие Христа. Протянул ей руку, поднял с колен. Заменил отца. Дал ей новое имя. Ее перерождение заняло несколько этапов. Двухлетний путь подходил к кульминации. И в планах гуру было погрузить ее в прошлое, чтобы она смогла осознать ценность жизни.

Он решил сделать ей сюрприз в виде огромной вечеринки, которая должна была взорвать весь остров, вызвать извержения всех вулканов.

Вечеринка, на которой все умрут и воскреснут.

Примечания

1

Экстатик-дэнс — частая практика на Бали. Играет диджей-сет спиритуальной музыки, а гости выражают себя в диких танцах. Чем больше ты раскрепощен, тем лучше. Люди лезут на колонны, обнимают других людей, и со стороны это похоже на чистое безумие.

2

Родственная душа (англ.).

3

Варунг — традиционное индонезийское кафе, где можно найти самую разнообразную национальную еду. Местные не используют названия кафе.

4

Пожертвования (англ.). На Бали действительно распространены donation cafe. В основном это вегетарианские столовые со шведским столом, где ты сам решаешь, сколько заплатить.

5

«Иисус реален, жизнь прекрасна» (англ.).

6

«Аяуаски» — напиток, отвар индийских шаманов для связи с «духами». Один из балийских экспатов рассказывал, как пережил после него десять тысяч смертей, столько же пыток в аду и долгую погоню от межплановой (может, межклановой?) полиции.

7

«Будь как наркотик, дай им умереть за тебя» (англ.).