Греттер и Роза

Диана Кац

Жизнь 12-летнего Греттера, весьма серьезного и задумчивого мальчика, идет своим чередом, пока в его доме не появляется прекрасная говорящая роза. Греттер, испугавшись волшебного знакомства, изо всех сил пытается избавиться от странной гостьи, даже не подозревая, как, казалось бы, обычный цветок может изменить мир вокруг, наполнив его яркими красками.

Иллюстратор Алена Бронзова

© Диана Кац, 2023

© Алена Бронзова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-7383-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Греттер и Роза

В тот день за окном прогуливался прохладный весенний вечер, только что проводивший внезапно нагрянувший дождь. Детские площадки, на которых буквально полчаса назад играли дети, опустели: все поспешили укрыться от дождя в парадной ближайшего дома и случайно оставили свои вещи на скамейке; в песочницах лежали позабытые малышами игрушки и миниатюрные фигурки. Воцарилась тишина, и казалось, что время, которое вечно куда-то мчит, остановилось на мгновение.

Мальчик по имени Греттер сидел на своем подоконнике, укутавшись в одеяло, и наблюдал за этим безмолвным миром по ту сторону окна. Уже третий день Греттер не выходил из дома по причине болезни.

Мальчик прислонился горячим лбом к окну, и на секунду ему полегчало: казалось, что температура отступила. Еще бы болезнь не царапала горло острыми когтями — жить стало бы гораздо легче и приятнее. Можно было бы пойти прогуляться на улице, залезть на верхушку дерева, преодолев страх высоты, или просто полежать на траве в любимом лесу, наблюдая за облаками, принимающими самые различные фигуры.

«Чай будешь?» — раздался приятный женский голос. Мама Греттера приоткрыла дверь его комнаты и вопросительно посмотрела на сына, который так укутался в одеяло, что был похож не на 12-летнего ребенка, а на гигантскую гусеницу.

«Нет!» — равнодушно пробурчал мальчик, даже не посмотрев на маму, которая уже стояла позади него в углу комнаты, держа поднос, на котором сверкало блюдце с чаем с малиновым вареньем и тарелка с куском любимого фисташкового торта. После пары минут молчания мама Греттера поставила поднос на стол и поспешно удалилась из комнаты, бросив вслед: «Захочешь — съешь, я пойду обратно к гостям». Стоило двери хлопнуть, Греттер слез с подоконника и направился к столу — от угощения было сложно отказаться. Откусив половинку, ребенок почувствовал, как шкала его настроения повысилась от самого минимума до среднего показателя, а после глотка чая — до максимума. Греттер тихонько подошел к двери комнаты и приоткрыл ее, заглянув в небольшой проем, словно пытаясь оказаться незаметным. В зале квартиры было пусто, зато на кухне была слышна оживленная беседа: в тот день у мамы Греттера был день рождения, и к семье мальчика пожаловали гости. В какой-то степени Греттер был рад своей простуде, ведь можно было спокойно не выходить из комнаты и не отвечать на одни и те же вопросы гостей и не выслушивать восклицания: «Как же ты вырос! Как быстро летит время!»

Мальчик уж было хотел закрыть дверь, но внезапно его взгляд остановился на предмете, который ранее не был замечен в поле его зрения. Приоткрыв дверцу еще чуть-чуть, Греттер прищурился, пытаясь рассмотреть предмет более внимательно. На мамином любимом комоде стоял темно-коричневый горшочек с прекрасной алой розой. Цвет этой розы был настолько насыщенный, что у Греттера начало рябить в глазах и ему пришлось проморгаться, чтобы еще раз взглянуть на этот восхитительный цветок. На цыпочках он подошел к горшочку и начал детально рассматривать незнакомку, ее сочные лепестки, острые шипы и листья ярко-зеленого окраса. Вот уже ему захотелось дотронуться до нее — аромат манил и заполнил собой всю комнату.

«Нравится?»

Греттер вздрогнул от неожиданности и попятился назад. Мама мальчика, улыбнувшись, потрепала кудрявую голову Греттера, затем взяла в руки горшок и сама принялась его гордо рассматривать: «Мне тоже нравится. Соседка Молли сегодня забежала и подарила мне эту розу. Ни разу еще не видела большую розу такого насыщенного цвета. Ты ее оценил уже?»

«Нет, не нравится. Я безразлично отношусь к цветам, — серьезно произнес Греттер, не отрывая взгляд от цветка. — Не вижу в них ничего красивого».

В ту ночь Греттеру не спалось: он ворочался с боку на бок, пытался считать овец или вспоминать жизненные ситуации, в которых мог бы что-то исправить, но, увы, сон не приходил. В какой-то момент Греттеру сильно захотелось пить, и он, обернувшись любимым одеялом, направился на кухню. Стоило мальчику налить воды в стакан и поднести его к губам, нечто, нарушившее тишину, заставило его ошарашенно подпрыгнуть и разбить стакан на несколько десятков осколков: «Почему ты сказал, что я тебе не понравилась?»

Греттер, в панике оглядываясь, пытался понять, откуда донесся этот голос. В голову уже лезли мысли, что всему виной температура, из-за которой ему уже мерещатся чьи-то голоса. Да и бог с этими голосами, лишь бы родители не проснулись от шума и не наругали за разбитый стакан. Простояв минуту в мертвой тишине, только слыша стук своего сердца, Греттер в темноте нашел щетку и совок и собрал все осколки в кучу. Все-таки было бы хорошо, если бы мама не заметила пропажу стакана.

«Так почему ты так сказал? Ты же слышал мой вопрос!»

Греттер почувствовал себя оцепеневшим от ужаса, тело его будто не слушалось, и ни одна его часть не хотела шевелиться. По коже пробежала целая толпа обезумевших мурашек, а вслед за ними пронесся холодок. Лишь глаза мальчика бегали из стороны в сторону, пытаясь разглядеть кого-то на кухне. Кого-то, кто еще присутствовал на ней кроме Греттера. Может, это уже сон наконец пришел к нему в гости? Только в этот раз более реалистичный. Когда мальчик перевел дыхание, он собрал всю волю в кулак и решил пройти в самый конец кухни — туда, откуда был слышен тот самый не очень довольный голос.

На цыпочках он прошел несколько шагов и остановился у окна — луна мгновенно пролила свой свет на кухню, и мальчик увидел то, что потрясло его до глубины души и заставило сердце колотиться так сильно, что оно могло вот-вот выпрыгнуть из груди.

На столе стоял все тот же горшок, что он впервые увидел вечером, но роза… Та самая роза, подаренная маме на день рождения, не имела ничего общего с той, что сейчас находилась в горшке. Вместо обычного, казалось бы, красивого цветка с шелковыми лепестками на мальчика глядела роза… с человеческим лицом. Живой цветок с прекрасными очертаниями, настолько поразительно мягкими и обволакивающими, что ни одно живое существо не могло бы остаться равнодушным к такой красоте. За такую красоту можно было бы отдать многое. Греттеру даже показалось, что роза светится.

— Что ты такое? — еле слышно произнес Греттер, испуганно глядя на розу, таинственно опустившую длинные ресницы вниз. — Ты живое?

— Я цветок. Тот самый цветок, к которому, как было сказано тобой, ты равнодушен.

— Я сплю? — мальчик нервно засмеялся и протер глаза в надежде, что ему это лишь снится, а роза сейчас же перестанет вести себя так, словно она настоящая.

— Жизнь — это и есть сон. И у всех он разный: черно-белый, цветной, грустный, счастливый, долгий, короткий, прерывистый. Все мы — часть большого сна, — философствовала роза.

Греттер все-таки склонялся к тому, что роза научилась говорить не из-за того, что фантастические вещи вполне могут произойти на собственной кухне. Виной всему, конечно, была температура. Ведь если бы не она, мог бы перед мальчиком 12-ти лет находиться живой цветок, умеющий говорить? Живой цветок с глубокими синими глазами, длинными ресницами, пронизывающим взглядом, немного вздернутым кверху носом и пухлыми губами.

— Если ты обычный цветок, почему ты разговариваешь на человеческом языке? — не унимался Греттер.

— Я и не только человеческий язык знаю. Прекрасно я владею и цветочным языком. Но! Если я на нем заговорю, ты все равно меня не поймешь. Некоторые люди даже не способны его слышать. Моя бабушка, роза Флорибунда, обучала меня еще с детства ему. Если хочешь, могу продемонстрировать!

Не дожидаясь ответа, роза начала что-то лепетать на языке, который ранее Греттер нигде не мог слышать, ведь он и в принципе не знал о существовании цветочного языка до нынешнего момента.

— Так. Все, хватит! — осмелев, выпалил Греттер, закрывая уши ладонями. — Кто ты такая? Почему ты разговариваешь? Ты мутант? Откуда тебя принесли на самом деле?

— Эх, обижаешь! — грустно протянула роза, потупив глаза. — Сдается мне, мама совсем не научила тебя вежливо разговаривать с розами. Ведь ты и имя мое не спросил. Судя по твоему удивленному взгляду, сложно будет тебе запомнить мое настоящее имя, поэтому можешь звать меня просто розой.

С этими словами цветок в знак приветствия протянул мальчику свою крохотную ручку-листочек, но это лишь напугало Греттера. Он отскочил в сторону и прижался к стене, не желая здороваться с говорящей розой. Ему хотелось ответить розе что-нибудь едкое и ехидное, но неожиданно на кухне загорелся свет, и перед собой Греттер увидел маму, сонную и не особо радостную: «Греттер, ты видел, который час?»

«Это все она! Посмотри, что тебе подарили! Чудовище!» — рявкнул мальчик и резко указал пальцем на горшок, невинно стоящий на столе. Но на этот раз перед Греттером не было ничего сверхъестественного: роза уже не разговаривала, все ее человеческие очертания вмиг испарились, и с виду она напоминала совершенно обычную, ничем не примечательную розу.

«Не может быть. Она же только что говорила!» — пронеслось в голове у мальчика. Он подошел к горшку, взял его в руки и осмотрел детально со всех сторон, ожидая, что вот-вот роза что-то скажет и перестанет притворяться «нормальной». «Да что ты молчишь? Ты же только что говорила!» — мальчик стал трясти горшок из стороны в сторону, но на подобные действия роза не реагировала. Заметив, что мама, обеспокоенно глядевшая на сына, вот-вот начнет ругаться, Греттер положил горшок обратно и решил быстрее вернуться в свою комнату, пока мама окончательно не разозлилась. Она ведь точно не поверит в то, что подаренная ей роза прекрасно владеет человеческим языком и с легкостью может вступить в диалог.

Проснувшись рано утром, Греттер еще раз подумал о той истории, которая приключилась с ним ночью. Он точно помнил, что напоследок мама угрюмо сказала, чтобы ее сын поменьше читал фантастические истории и не бродил по ночам на кухне, но что было до этого? Действительно ли в то темное время суток нечто под видом цветка с ним разговаривало? Так, может, это был и не цветок, а какое-либо злое существо в его облике? Если да, то зачем оно пришло и ради чего? Может, все-таки это приснилось? Вопросы, сменявшие друг друга, витали в голове Греттера и не давали ему покоя, пока мама не позвала его завтракать.

Мальчик лениво ковырялся вилкой в яичнице и равнодушно смотрел в тарелку. На завтрак он бы, скорее всего, хотел съесть что-нибудь сладкое. Например, вафли с творожным кремом и брусничным вареньем, но уж точно не эту безвкусную яичницу.

Родители редко разговаривали за завтраком между собой: мама обычно заваливала Греттера вопросами о его учебе или о том, когда он наконец заведет друзей, а папа в основном работал за ноутбуком или листал свежие новости в телефоне, иногда заступаясь за Греттера, если мама перегибала палку в строгости.

«Греттер, ты, случайно, не видел мой голубой стакан?» — поинтересовалась мама, отчаянно пытавшаяся найти что-то в кухонном шкафчике.

Греттер замер и выпучил от удивления глаза. Сначала он покосился на папу, который в то время сидел за тем же самым столом и отстраненно листал что-то в телефоне, а затем на маму, которая пыталась суетливо найти тот самый стакан. Тот самый стакан вчера, к сожалению, превратившийся в крошечные осколки. Дабы лишний раз не вступать в беседу, Греттер проявил интерес к невкусной яичнице: проглотив ее чуть ли не целиком, он выбежал из-за стола и скрылся в своей комнате.

В тот вечер Греттеру несказанно повезло: родители уехали в гости к родственникам, оставив мальчика одного дома. Нельзя сказать, что в такие моменты он особо грустил. Совсем нет, ведь даже в одиночестве можно заняться полезными и приятными делами: прочитать книгу, собрать мозаику, понаблюдать за людьми, сидя на подоконнике…

Когда Греттер совершил все эти действия, которые приходилось выполнять в одиночестве, он понял, что нужно сделать еще кое-что, а именно — доесть последний кусочек фисташкового торта, который ему оказался очень по вкусу.

Мальчик зашел на кухню, открыл дверцу холодильника и начал хищно изучать все его содержимое, пока не наткнулся на ту самую цель — фисташковый торт. Греттер с легкостью дотянулся до верхней полки и достал тарелку, параллельно облизывая губы и предвкушая чаепитие. Осталось только заварить чай и насладиться трапезой, и никто вокруг не помешает. Наверное, не помешает. Налив чай в кружку, мальчик подозрительно покосился в самую даль кухни, где вчера мамин цветок якобы начал с ним разговаривать. «Что только не приснится!» — пронеслось в голове мальчика. Ухмыльнувшись, Греттер взял в руки кружку чая, тарелку с тортом и уже хотел было удалиться, как чей-то уже знакомый голос нарушил тишину:

— А меня ты угостить совсем не хочешь?

По спине Греттера незамедлительно пробежал холодок, а колени задрожали. Медленно развернувшись, он бросил взгляд на порядком надоевший ему горшок с цветком и с разочарованием осознал, что все произошедшее накануне, увы, не имело ничего общего со сном. Несмотря на разочарованное выражение лица мальчика, роза, наоборот, будто была рада его видеть.

— Ты преследуешь меня? — буркнул Греттер, не сводя глаз с таинственного цветка. — Что тебе нужно?

— Я всегда хотела подружиться с человеком! — улыбнулась роза, по-дружески протягивая свои зеленые листочки мальчику. — Не просто же так я заговорила с тобой. Это не первый дом, в котором я живу, но раньше мне ни с кем не хотелось поговорить, никому не хотелось рассказать о цветочных буднях.

Греттер нахмурился, поставил кружку и тарелку на стол и вплотную, будто уже не испытывая никакого страха перед говорящим существом, подошел к розе и, схватив горшок, начал скрупулезно его рассматривать со всех сторон, снизу доверху. Его еще не покинула мысль, что, возможно, перед ним какая-то роботизированная игрушка, умеющая произносить определенные фразы. Осталось только узнать, где у этой штуки кнопка «Выкл», ведь только так можно заставить эту розу замолчать.

— Эй, положи меня на место! — розе явно не понравилось, что ее начали крутить и вертеть в разные стороны — не привыкла она к такому небрежному отношению. — Ты меня смущаешь! Поставь на место!

— Ага! — воскликнул Греттер с такой радостью, будто его посетила гениальная идея. — Знаешь, где теперь твое место? Вот оно!

С этими словами он распахнул дверцу нижнего шкафчика, где всегда стояло мусорное ведро, и, самодовольно улыбнувшись, уже было хотел бросить горшок с цветком в зловонную пропасть, но шокированная роза жалостливо обвила руку подростка своими нежными листочками и взмолилась о пощаде:

— Подожди! Не выбрасывай меня. Если ты хочешь, я буду молчать! Только не выбрасывай!

— Так-то лучше! — Греттер демонстративно хлопнул дверью нижнего шкафа и небрежно поставил перепуганную розу на стол с надеждой, что попытка запугать глупое растение все-таки была сделана не зря. — С этого дня ты не издаешь ни звука. Мне надоел твой мерзкий голос, прекрати меня преследовать!

— Но я не… — пыталась хоть как-то оправдаться роза, но тут же, заметив недобрый огонек, блеснувший в глазах мальчика, разочарованно опустила листочки вниз и глубоко вздохнула. — Если ты так хочешь…

И в ту же секунду говорящая роза вновь стала обыкновенным цветком без каких-то намеков на «человечность». Глядя на нее, сложно было себе представить, что буквально минуту назад это создание спокойно разговаривало на человеческом языке без цветочного акцента. Греттер не поверил своим глазам: он усердно протер их и, убедившись, что теперь ему не угрожают ненужные речи надоедливого цветка, успокоился, взял тарелку с куском торта, кружку с чаем и, недовольно цокнув языком, направился в свою комнату.

Прошла неделя: Греттер успел выздороветь, выйти в школу и уже обзавестись несколькими проблемами. Во-первых, еще с начала четверти у него не сложились отношения с учебой (нет, он был очень способным и умным учеником, но, как говорится, его лень родилась раньше, чем он сам) и буквально за пару дней после выздоровления он успел получить несколько двоек. Во-вторых, на одной из перемен Греттер ввязался в драку со своим одноклассником, который постоянно задирал его по поводу и без. Ну и, в-третьих, учительница литературы, миссис Дотинг, вызвала родителей мальчика в школу: на уроке Греттеру было столь скучно заниматься анализом стихотворений одного из поэтов, что он решил немного отредактировать на свой шутливый манер стихотворение, напечатанное в учебнике, и показать своему однокласснику, сидевшему на другом ряду. Переделанное стихотворение Греттер написал на небольшом клочке бумаге, свернул его и бросил, но записка не успела долететь до пункта назначения и приземлилась… прямо на голову учительницы. А если говорить конкретнее, прямо на ее пучок, который больше напоминал воронье гнездо. Почуяв неладное, учительница запустила руку в волосы, нащупала записку и развернула ее своими дрожащими руками. Греттер потихоньку сползал под парту, ожидая, что вот-вот весь кабинет наполнится криком Миссис Дотинг, после того как она прочитает содержание стихотворения. Учительница принялась читать записку, округляя глаза с каждым прочитанным словом: «Что… Что это? Кто? Кто это написал?» Поймав испуганный взгляд Греттера, миссис Дотинг злобно подбежала к нему и схватила дневник. Кряхтя от злости, она пролистала несколько страничек и оставила гневное послание родителям Греттера.

Что это значило для Греттера? Неприятный разговор с родителями. Скорее, даже только с мамой, потому что папа не особо любил вникать в школьные дела сына, его успеваемость и поведение. Как правило, пока мама учила мальчика жизни и задавалась вопросом, почему ее единственное чадо не от мира сего и вечно создает какие-то проблемы, отец сидел на кресле, скрестив руки на груди, и после каждой произнесенной мамой фразы поправлял очки и добавлял: «Ничего страшного, скажем так, не произошло». Конечно, потом мама становилась помягче и на следующий день будто и не помнила о разговоре накануне, но Греттер не забывал ничего. И часто после бесед анализировал ее речи и пытался понять, почему она употребила то или иное слово.

После неприятной ситуации с запиской, случайно попавшей в прическу учительницы, повторился такой же нелюбимый разговор. И Греттер даже сначала не понял, за что именно его наругали: то ли за непонравившееся стихотворение, то ли за записку, угодившую в пучок миссис Дотинг.

«Весь ужин испортила эта старая миссис! — Греттер сидел за кухонным столом и без всякого удовольствия доедал мясной салат. — Надоела!»

Отодвинув тарелку, мальчик распластался по всей поверхности стола, словно амеба, и почувствовал невообразимую тоску. Тоску, которая, словно паразит, присосалась к области груди и не хотела покидать своего хозяина. Греттеру хотелось бы поделиться с кем-то мыслями, но рядом никого не было, только из комнаты родителей доносился мамин голос: «Почему он не может вести себя нормально? Ведь был же раньше нормальным и послушным ребенком!»

Мальчик лениво потянулся к вазочке с шоколадными конфетами, достал одну и развернул фантик. «Конфеты — это отличное лекарство для поднятия настроения. Если вдруг стало грустно, одна конфета обязательно подарит порцию радости. Если одна не помогла, то можно взять еще пару штук!» — подумал Греттер, откусывая сладость. Сам того не заметив, мальчик опустошил всю вазочку с конфетами, и это тоже его немного расстроило. Он уже хотел собираться идти спать, но заметил, что мамин горшок с розой уже стоит не в самом конце кухни на столе, а на подоконнике. Греттер пристально вглядывался в цветок, и почему-то ребенку хотелось что-то сказать ему, хоть со стороны это могло показаться очень глупо. Посмотрев по сторонам и убедившись, что рядом точно никого нет, Греттер задумчиво произнес: «Ну и денек сегодня был!» После незначительной паузы он продолжил: «Не день, а какое-то кошмарище. Вот если бы хоть кто-то меня выслушал…» Цветок все так же молчаливо стоял на подоконнике и никак не реагировал на монолог мальчика. То ли из-за того, что цветы в принципе не разговаривают с людьми, то ли из-за того, что роза побоялась оказаться в мусорном баке после прошлого разговора. Греттер встал из-за стола, подошел к подоконнику и, облокотившись на него, обратился к розе: «А тебя? Что тебя волнует?» Но ответа не последовало. Роза, такая же прекрасная, молчаливо стояла на подоконнике и не подавала, как бы смешно это ни звучало, признаков жизни. Греттер вздохнул и уныло опустил глаза в пол, но внезапно почувствовал, как что-то прикоснулось к его руке. Он вздрогнул и поднял глаза — это та самая роза протянула свои листочки к нему:

— Нас волнует все то же самое, что и людей.

Лицо Греттера засияло искренней улыбкой — он, к своему удивлению, действительно был рад услышать этот бархатный и мягкий голос розы:

— Так ты настоящая! Я уж думал, что ты никогда больше не заговоришь. Или вовсе мне показалось, что ты со мной когда-то разговаривала!

— Я слишком волновалась и хотела избежать такой участи — оказаться в мусорном ведре, поэтому ничего не говорила. Когда я жила у прежней хозяйки, мне всегда было с кем поговорить, ведь повсюду были мои подружки-розы… — несмотря на то что роза по природе была красной, Греттер заметил румянец на ее щеках, появившийся от смущения.

— Почему ты не говорила раньше с людьми? — поинтересовался мальчик.

— Видишь ли, нам, цветам, не разрешено разговаривать с ними. Да, мы созданы для того, чтобы нами любовались, за нами ухаживали… Люди, конечно, могут нам что-то рассказывать, но мы совсем не обязаны да и не должны им отвечать… Но почему-то с тобой мне захотелось говорить, для меня самой это загадка.

«Моя бабушка вечно разговаривала с телевизором, когда я бывал у нее в гостях. Может, он ей тоже отвечал в свое время, а я этого и не знал?» — призадумался Греттер и взглянул на часы. Уже было достаточно поздно, и пора было идти в свою комнату, дабы снова не устроить неприятный разговор с родителями, но мальчику очень не хотелось прекращать диалог с розой. Недолго думая, он схватил горшок с цветком в руки и тенью проскользнул в свою комнату. Для розы даже было найдено новое место — подоконник, на котором так любил сидеть Греттер. Он убрал все книжки с подоконника, чтобы освободить пространство, и аккуратно поставил розу на поверхность.

— Что это? — широко раскрыв от удивления глаза, роза прислонилась ручками-листочками к окну и принялась рассматривать ночное небо, усеянное звездами. — Что это за белые светлячки?

— Ты о чем? — Греттер искренне не понимал, чем так была шокирована роза. — Если ты про эти искрящиеся точки на небе, то это не светлячки. Это звезды. Газовые шары.

Роза вопросительно взглянула на мальчика, видимо, ожидая все-таки услышать, что на небе живут белые светлячки, а не какие-то странные газовые шары. Уловив ее не очень довольный ответом взгляд, Греттер достал с книжной полки учебник астрономии, пролистал пару страниц и ткнул пальцем в параграф, в котором подробно разъяснялось, что же представляют из себя небесные тела. Но роза и здесь театрально вскинула ручонками:

— Я же всего лишь цветок! Я не умею читать. Если бы я умела читать, я бы не спрашивала тебя об этих загадочных светлячках, которые ты называешь звездами!

На секунду Греттер ощутил чувство вины, но в то же время понял, какое количество информации он мог бы выдать розе и сколько интересных вещей он мог бы ей рассказать. А может, она бы ему поведала о той части жизни цветов, о которых он, человек, даже и не догадывается.

— Я просто на секунду забыл, что ты не человек. Все мои ровесники ходят в школу и там учатся чтению. Либо еще до школы изучают буквы и к первому классу уже умеют читать.

Но роза будто не слышала слова Греттера: она мечтательно смотрела на эти далекие и таинственные звезды, что манили своей загадочностью. Она перебирала листиками по стеклу, прижимаясь к нему, будто пытаясь приблизиться к тем самым звездам и потрогать их. Какие они на ощупь? Горячие или, может быть, холодные? Гладкие или бархатистые?

— А сколько тебе лет? — спросил Греттер.

— Не знаю. У нас, цветов, не принято говорить о возрасте. Но если переводить на человеческий язык, я еще подросток, — задумчиво ответила роза.

— Смотри, а там Луна, — Греттер пододвинул горшочек с цветком еще ближе к окну и развернул в другую сторону, чтобы обратить внимание розы на еще одну красоту, живущую на небе. — Это спутник земли. Такой желтовато-белый шарик, который расположен ближе всего к нашей планете. Когда родители мной недовольны, они твердят, что я упал с Луны…

— С кем ты там разговариваешь? — послышался женский голос.

Дверь комнаты скрипнула, и на пороге появилась мама Греттера. По ее лицу прокатилась волна недоумения, а изящные брови сдвинулись к переносице, образовав милую морщинку.

— Я разговариваю с цветком, — выпалил Греттер, не задумываясь о том, что в этой ситуации лучше было бы промолчать или ответить «ни с кем», но мальчик был уверен, что никто из взрослых точно не поверит в существование говорящей розы с человеческим лицом. — Она не знает, что такое звезды!

Мама поспешно подошла к Греттеру и дотронулась ладонью до его лба, ожидая, что он будет раскаленным:

— У тебя снова температура? С кем ты разговариваешь? И зачем ты принес горшок с цветком в свою комнату?

Взгляд Греттера молниеносно упал на розу, но теперь перед ним был обыкновенный и ничем не примечательный обычный цветок без малейшего намека на какое-то волшебство. Будто буквально минуту назад никто не вступал в диалог с мальчиком и не глядел в небо, наблюдая за мерцающими звездами. Сам не зная зачем, Греттер отодвинул от себя цветок, делая вид, что не знает, как он очутился в его комнате. Капля смущения появилась на лице мальчика, подарив его щекам отчетливый румянец.

— Я отнесу его обратно, — руки мамы протянулись к горшку. — Что-то не припомню, чтобы тебя когда-то интересовали цветы. Не хватало, чтобы ты все разбил, ты же вечно что-то ломаешь.

— Оставь его! — выпалил Греттер и дерзко, сам того не ожидая от себя, выхватил из рук матери горшок и прижал к груди как нечто драгоценное, что ни в коем случае нельзя было отдавать. Лицо ребенка выражало такое недовольство, что мама мальчика чуть было не попятилась назад, не ожидая такой реакции, но, решив, что в семье главный все же не ребенок, попыталась приблизиться и повторить попытку вернуть розу на место, но, увы, и на этот раз все было безуспешно.

— Греттер Лонер! — если мама обращалась к мальчику не только по имени, но и по фамилии, это означало лишь одно — она находится явно не в лучшем расположении духа. — Я отнесу розу на кухню. И для начала нужно было спросить разрешения, прежде чем брать чужие вещи.

Греттер развернулся спиной к родительнице, не желая выслушивать упреки в свой адрес, и прижался к стене, прижимая к себе горшок с цветком еще сильнее. На секунду он было подумал, что лучше и вернуть цветок маме, но, ощущая, что ее злость на него не перешла определенные границы, решил, что не пойдет в этом случае на уступки. Его пальцы легонько погладили листочки цветка, будто успокаивая: «Не бойся, я тебя не отдам. Со мной ты в безопасности».

Комната погрузилась в полную тишину. Слышно лишь было тиканье часов и тяжелые недовольные вздохи мамы Греттера, которые все же испарились в той наступившей тишине.

— Хорошо, Греттер, — мама досадливо скрестила руки на груди, понимая, что придется сглаживать углы и не устраивать на ночь глядя семейный конфликт из пустоты из-за какого-то горшка. — Ты просто должен был предупредить меня о том, что берешь мою вещь себе. Ты раньше никогда не интересовался цветами. Ты сам же мне говорил. Понимаешь меня или нет?

Не успел было Греттер ответить на этот вопрос, как мама тут же поспешно удалилась из комнаты. Было слышно, как отец мальчика спрашивал, что же такое произошло, из-за чего она рассердилась, и в очередной раз мама лишь разводила руками в сторону, восклицая:

— Я не знаю, что с этим ребенком. Я тебе всегда говорила, что он будто не с нашей планеты. Словно с Луны упал.

— Спасибо, что не отдал меня! — прошептала роза.

Греттер почувствовал, как голова розы прижалась к его телу, а руки-листочки словно удлинились и обхватили его, обнимая с обеих сторон. На секунду мальчик даже покраснел, не зная, как реагировать на неожиданные объятия. Ведь не каждый день тебя обнимают розы, да еще и такие красивые. Поняв, что щеки с невероятной силой багровеют от неловкости, Греттер аккуратно отцепил от себя листочки своей теперь уже подружки и поставил горшочек на пол.

— А ты еще расскажешь мне что-нибудь про Луну? Или не только про Луну. Что ты знаешь еще? — с неподдельным интересом спросила роза, надеясь услышать то, что ей было неизвестно.

Греттер замешкался и бросил взгляд в сторону книжного шкафа, в котором каждая из книг, затаившаяся на полке, словно ждала своего часа. Но только что сейчас показать розе? Приключенческие и исторические романы, фантастические повести, рассказы о животных, старенькие комиксы — все это казалось на данный момент не тем, что могло бы понравиться ей, поэтому рука Греттера потянулась к большой и тяжелой книге под названием «Полная энциклопедия динозавров». Сдунув с нее пыль и протерев рукой обложку, Греттер присел на пол рядом с цветком:

— Не знаю, слышала ли ты про динозавров, а судя по твоим округлившимся глазам, все-таки не слышала, можно и про них поговорить. Когда мне купили эту книгу, я читал ее всю ночь. Не мог остановиться!

Греттер распахнул книгу, с удовольствием представляя, что сейчас можно не только снова погрузиться в мир вымерших существ, но и рассказать о них розе. Первые 15 страниц прошли на ура, но время близилось к полночи, поэтому, чтобы лишний раз не вызывать вопросы у мамы, Греттер выключил свет в комнате, взобрался под одеяло, вооружившись фонариком и не забыв о любознательной розе, вернулся к страницам любимой книги. Розе, конечно, было интересно все: она задавала множество вопросов, многие из которых были не по зубам Греттеру, просила описать каждую иллюстрацию и удивлялась всем фактам, о которых твердил мальчик. Когда книга о динозаврах подошла к концу, роза требовала добавки, поэтому в ход пошли те самые повести, романы и рассказы о животных, о которых было сказано ранее. После прочтения нескольких книжек Греттер даже начал хрипеть — не привык он читать вслух такое количество времени.

— Эх! — с невообразимой тоской вздохнула роза. — Если бы только я умела читать!

— Я могу тебя научить, если хочешь! — предложил Греттер. — Правда, я не учитель. Не совсем знаю, как все должно выглядеть. Но можем сейчас же попробовать.

— Как мило, — роза расплылась в улыбке. — То есть ты можешь меня научить читать прямо сейчас? И днем я без твоей помощи смогу сама читать книги?

— Э-э-э, нет! — Греттер почесал затылок. — Думаю, это займет месяц или даже больше. За пару часов ты не сможешь выучить все буквы и научиться читать.

Цветок с грустью в глазах захлопал ресницами и поник:

— Как жаль. Я не знала, что это такой длительный процесс — мне хотелось все сразу!

Греттер лишь развел руками. Заметив, что роза действительно опечалена, он решил немного ее развеселить:

— Могу тебе показать одно хорошее место. Там, кстати, тоже можно любоваться звездами. Когда родители уезжают, я даже встречаю рассвет в этом месте.

В глазах розы проскользнул интерес. Греттер аккуратно взял ее на руки и выскользнул на цыпочках на балкон. Мальчик не обманул — балкон был действительно красивым и очень комфортным местом, идеальным для наблюдения за звездами и встречи с рассветом или закатом. Поставив розу на край балкона, мальчик встал рядом и обхватил руками горшок, чтобы цветку было не страшно.

— Как краси-и-иво небо! — мелодично протянула роза, взмахнув листочками. — Если бы я умела рисовать, я бы обязательно его нарисовала.

— Рисование — это мой любимый предмет в школе. Вернее, был любимым, — поделился Греттер. — Раньше мои рисунки даже брали на выставки, а затем мне надоело. И я перестал стараться. Будто пропал интерес.

— А давай вернем твой интерес, — предложила роза. — Ведь если он был когда-то, то должен обязательно вернуться. Все хорошее всегда возвращается.

Греттер лишь отмахнулся:

— Не знаю, что должно произойти, чтобы я снова захотел постараться. Мне совсем неинтересно рисовать небо, людей, дома. Я будто потерял его. Вдохновение.

— А нарисуй меня, — с мольбой в глазах проворковала роза. — Вдруг, когда ты начнешь рисовать меня, к тебе вернутся сразу двое — интерес и твое вдохновение. Просто попробуй.

Греттер задумался. Он больше ничего не отвечал розе, а она молчала в ответ, но происходящее нельзя было назвать неудобной паузой. Просто двое стояли на балконе и глядели на небо, наслаждаясь его красотами. Греттер почувствовал, как роза прислонилась к нему и положила голову ему на плечо. Двое хотели встретить рассвет.

— Смотри! — вдруг вскрикнула роза и чуть было не выпрыгнула из горшка. — Звезда! Она упала. Ты это видел?

— Как бы тебе сказать, — Греттер почесал затылок. — Это всего лишь метеор, он сильно нагрелся и оставил за собой яркую полосу. Но люди часто называют его падающей звездой и даже загадывают желание, увидев эту «звезду».

Розу явно заинтересовало откровение Греттера:

— Тогда и я могу загадать?

— Ты немного опоздала, — Греттер заметил, как с лица розы слетела улыбка, и, чтобы подбодрить цветок, добавил: — Но в следующий раз ты явно успеешь!

Субботнее утро встретило Греттера теплыми лучами солнца, которые ласково гладили его по щеке. Мальчик любил субботу, так как в этот день он мог не только отлично выспаться, но и чуть ли не до обеда побыть дома один: именно в этот день недели мама Греттера отправлялась с подругами на арт-бранч, а папа уезжал на встречи по работе. После долгого ночного чтения и встречи рассвета Греттер планировал изрядно полежать в кровати и подремать. Он натянул одеяло на лицо, скрываясь от солнца, и повернулся к стене. Но не тут-то было. Сон Греттера внезапно прервало чье-то пение, очень даже приятное пение. Первая мысль шепнула Греттеру, что кто-то из родителей забыл выключить телевизор, но нет. Греттер совсем забыл, что в его доме нет телевизора, так как родители считали, что это бесполезная и ненужная вещь. Может, тогда это могли быть соседи? Может, кто-то из них начал увлекаться пением и решил попробовать свои силы? Тоже вряд ли. Греттер редко видел своих соседей, порой ему казалось, что их в принципе не существует и рядом с его семьей никто не живет. Кроме тетушки Молли — их соседки, которая как раз подарила его маме розу.

Под светом фонаря в глубокий сон

Впадут слова, их предстоит произнести когда-нибудь в ночной тиши.

Мы дышим в этом мире в унисон, звучит так он,

Что тайны я поведаю тебе своей души.

Этот голос, казалось Греттеру, был настолько мелодичным, что под него можно было заснуть. Невозможно нежный, хрупкий, тонкий. Если бы это пела Сирена, ни один Одиссей не устоял бы перед ее чарами. Греттер сдвинул одеяло к носу, затем медленно оперся на локти и окинул комнату сканирующим взглядом.

Роза! Это было ее пение!

Действительно. Роза, скромно стоявшая на подоконнике, прижалась к стеклу и напевала слова неизвестной песни. Она грустно смотрела куда-то вдаль и хлопала длинными ресницами.

Заметив, что мальчик заслушался ее пением, она тут же замолкла и отвернулась, сделав вид, что сама не понимает, откуда доносился этот сладкий голос.

— Почему ты мне раньше не говорила?

Греттер соскочил с кровати и ринулся к цветку. Роза испуганно глядела на мальчика, будто сделала что-то плохое и была поймана, как маленькая разбойница. Она виновато потупила глаза, а затем и вовсе прикрыла их листочками:

— Извини, не хотела тебя будить!

Греттер лишь засмеялся:

— Я не про это. Почему ты мне не говорила, что умеешь петь? Мало того что ты разговариваешь, так ты еще и поешь?

Роза непонимающе глядела на своего юного друга:

— Все розы моего сорта поют. И многие даже еще лучше, чем я.

— Твоего сорта? Это какой-то волшебный сорт? — не унимался Греттер.

— Фламентанц лучше всех рассказывают сказки, ландора — великолепные собеседницы, а дам де кер сочиняют прекрасные стихи и имеют от природы неплохие голоса. Еще прошлая хозяйка часто пела мне песни. Ей казалось, что я стану лучше от этого расти. А я слушала, потом и сама запела, — загадочно проговорила роза.

— Это имена роз? Названия сортов такие? — Греттер запрыгнул на подоконник и развернул горшочек с розой к себе. — Получается, у тебя тоже есть имя. Мое ты знаешь, а я твое — до сих пор нет. У тебя же есть имя? Роза — это твое имя?

Роза таинственно улыбнулась и исподлобья взглянула на Греттера:

— Опять же моя прошлая хозяйка называла меня Флоциоль.

— Тогда я могу тебя называть твоим настоящим именем, а не просто розой. Роз много, они похожи друг на друга, а ты другая, не такая, как остальные. Теперь я буду называть тебя… Как ты там сказала?

— Флоциоль, — с усмешкой повторила роза, догадываясь, что Греттер все равно забудет ее имя. — Мое полное имя — Флоциоль.

— Пусть будет просто Фло. Вот! С этого дня я буду называть тебя Фло!

Греттер хотел сказать что-то еще, но со стороны кухни послышались звуки, напоминающие шаги, и с каждой секундой они становились все слышнее. Мигом на пороге комнаты Греттера появилась мама, лицо которой вновь приняло озадаченный вид.

Конец ознакомительного фрагмента.