Волчьи тропы

Диана Викторовна Покормяк, 2023

Оборотень – сквозь тьму веков, начиная со времён основания Рима, прошёл этот зловещий и бессмертный персонаж, оставляя свои смутные следы в мифах, легендах и летописях. Все народы мира боялись его не меньше, чем вампиров или колдунов. Современники полагают, что оборотни – плод болезненного, суеверного и невежественного воображения средневековых людей, но некоторым скептикам неожиданно представился случай убедиться в обратном. 1998 год. В небольшом городке происходит череда жестоких убийств, которые приписывают волку-людоеду. Сам президент отдаёт приказ выслать в этот населённый пункт лучших охотников со всей страны. Именно на них возлагается важная миссия – убить опасного хищника, обитающего в лесу. Но, спустя некоторое время, становится понятным: убийца – не простой волк, а оборотень. Главные герои повести вступают в неравный бой с настоящим злом и пытаются понять, что такое оборотничество – божья кара за тяжёлый грех или дар самого дьявола?

Отрину я земную жизнь и божьи заповеди —

Пусть забирают себе люди!

Пусть скорбят по эфемерному добру,

В котором нет ни выгоды, ни удовольствий.

Как скучно и нелепо жить их заурядной серой жизнью,

Где места нет для истинной свободы и колдовства,

Для многогранности и совершенства,

Зато присутствует вагон запретов и хлам ненужных глупых дел.

Я принял с удовольствием тот бесценный дар,

Что делает меня бессмертным и могучим,

И пусть глупцы твердят о том, что ждёт меня лишь ад,

Не ведом страх мне — пускай горит огнём забвения всё то,

Что делало меня когда-то человеком…

Исповедь оборотня

Глава I. Страшная новость

Осень подкрадывается всё ближе и ближе к домам и клумбам, вплетая золотые нити в траву на лужайках и в листья на деревьях. Нет-нет, да подует северный ветер, вытесняя из города летний зной — будто требует — уступи мне дорогу лето!.. Знай меру! Власть твоя прошла, увяла, как твои цветы на клумбе и нет поводов цепляться за то, что уже не воскресить до следующего года. А я наберу в легкие воздуха побольше и выдохну на горожан во всю мощь — ох и потреплю их волосы и одежды! Да разгоню по домам! А со мной на пару будет резвиться холодный дождь — чтоб уж наверняка любителям прогулок не захотелось высовывать нос из дому! Поманю стальные тучи в город, приглашу их разделить со мной трон вместе с осенью-хозяйкой, что уже заглядывает в город, хотя пока ещё несмело и рассеянно. Я — могучий северный ветер, буду подлетать к окнам, и глазеть, как люди пугливо смотрят на мои проделки! Пусть с трепетом наблюдают за тем, как я игриво срываю с деревьев листья и разбрасываю свою добычу перед их домами-коробками, в которых они как зверьки прячутся из-за всякой ерунды, будь то дождь или сырой туман, пронизывающий до костей. Слабы они и телом и духом — стоит непогоде ступить на их тропы, и они разбегаются по своим норкам, будто мыши.

Вот разгоняюсь я, чтобы поднять с дороги пыль и бросить её в глаза прохожим, но вижу, как навстречу мне бредёт светловолосая девушка — будто призрак она! Я присматриваюсь — нет, не мертва! Просто чем-то напугана и душевно подавлена. На ней бежевое платье до колен и золотые серьги-листья. В руках небольшой чемоданчик, а на плечи небрежно наброшена легкая голубая кофта — в тон к её туфлям. Хорошо быть невидимкой!.. Я подкрадываюсь к ней, слегка треплю её светлые пшеничные волосы и слушаю её мысли. Да! Ветер может это делать, и не важно, какой — южный или северный: любой может. В общем-то, нам нет никакого дела до того, что думают люди, но иной раз ради любопытства можем мысли, будто жемчужины, нанизать на нитку и сделать выводы о человеке — ведь о том, о чём размышляют люди, многое может сказать и о них самих.

Эту девушку зовут Олеся — будто лесные боги придумали такое чудесное имя!.. Думает она о своей сестре, но не с радостью, как иные, а с горечью и с чувством глубокой вины. Подумать только — с виду ангел — юный и красивый, с васильковыми глазами, с не обезображенным пороками лицом, но уже за плечами грех! Да какой!.. Правда, есть у неё оправдание, но оно слишком ничтожно по сравнению с той болью, что причинила она близким, отплатив им разлукой и тревогой. Но… не следует судить её строго, пусть сама нам расскажет о том, что натворила, о чём сожалеет и чего уже никогда не простит себе.

* * *

1998 год, август. Стоило Олесе переступить порог своей квартиры, как раздался звонок — её стационарный телефон жужжал, будто шмель, который бьётся в окно, пытаясь найти лазейку обратно на свободу. Девушка нервозно сбросила туфли в коридоре и поспешила в зал — она сразу почувствовала, что на неё обрушится какая-то нехорошая новость. Предчувствие дано не каждому, но тот, кто обладает таким даром, проклинает его и боится.

— Алло?? — произносит она и замирает. Сердце готово выпрыгнуть из груди, тем более что на том конце провода непростительно медлят с ответом.

— Здравствуй, Олеся… — сухо приветствует её знакомый до боли голос. — У меня для тебя новость…

— Ты здорова? — тут же спрашивает она сестру. В последний раз Рита звонила ей полгода назад и то, только потому, что настоял отец.

— Со мной всё в порядке… А отец… — Рита выдыхает и замолкает, будто не в силах изречь то, что уже произошло.

— Что с ним? — пугается Олеся. «Наверное, попал в больницу!» — думает она, но Рита прерывает её — будто пули, вылетают из трубки страшные слова:

— Он умер сегодня утром. Похороны завтра. Приезжай утренней электричкой… Ты как раз успеешь.

— Что? — Олеся не верит словам и спрашивает: — Умер? Как это?

— Вот так это, — угрюмо бурчит Рита и поясняет: — С ним случился инсульт, ещё до приезда скорой помощи он умер на моих руках, — она шмыгнула носом и вздохнула.

Олесю бросает в жар — её не было рядом! Дочь, называется!.. Она все хлопоты сбросила на Риту, а сама сбежала из родного города. И пусть прошло пять лет с тех пор, но чувство вины так и не утихло.

Когда прошёл первый шок, она твёрдо произносит в трубку:

— Я приеду вечерней электричкой… Я ещё успеваю на неё.

— Не стоит! — сердито выкрикивает Рита.

Олеся изумлённо вскидывает брови и спрашивает с обидой:

— Ты не дашь мне побыть с ним и нормально проститься?

— Хм… Не в этом дело, — уклончиво говорит сестра.

— А в чём?

— Понимаешь, у нас тут какой-то зверь завёлся, то ли волк, то ли ещё кто… Стали люди пропадать каждый день, а потом их находят растерзанных в нашем лесу… Вот такие дела…

Олеся с минуту размышляет, потом отвечает:

— Хорошо, приеду завтра.

Рита торопливо говорит «ну ладно, тогда до завтра!» и бросает трубку.

Олеся слышит протяжные гудки и хмуриться. Всё плохо — отец, которого она так любила — умер, сестра, судя по тону голоса, косвенно обвиняет её в этом, да ещё и какой-то зверь объявился в городе! Сроду волки не водились в их лесах, что же это за напасть?

Она подходит к окну, смотрит на небольшой пруд, что в ста метрах от её дома и с ужасом обнаруживает, что не может плакать. Будто вместе с тем побегом, у неё кто-то вырвал из тела душу, оставив на её месте чёрствый кусок камня. Отец периодически приезжал к ней в гости, когда она немного обосновалась в новом городе, а вот она к нему и к сестре ни разу не приехала. Боялась увидеть того, из-за кого, собственно говоря, и сбежала из города. Молодые девушки так легко кидаются в крайности — с жаром и с храбрым безумством, но когда проходят годы и пыл в костре душевных мук утихает, начинаешь корить себя за поспешность и за глупые ошибки юности. Некоторым эти ошибки обходятся слишком дорого.

Она захлопывает форточку и переводит взгляд на шкаф. Нет уж! Никакой зверь ей сейчас не страшен — она готова потягаться с самим чёртом, если потребуется, лишь бы побыть с отцом эту ночь — последняя возможность попросить у него прощения. Пусть и слишком поздно, но если существует потусторонний мир он и там услышит её запоздалое раскаяние.

Олеся спешит к шкафу, распахивает створки и вытягивает на свет божий своё единственное чёрное платье. Оно классическое и без вычурности — подойдёт к такому случаю. Она недавно его купила, как повседневную одежду на работу, но планы поменялись. Она уже ненавидела это платье и чувствовала, что потом выбросит его, чтобы не мозолило глаза и не напоминало об утрате и ужасном дне, который предстоит ещё как-то пережить. Сложив его аккуратно в чемодан, она добавляет туда пару кофт (по утрам и вечерам уже прохладно) и косметику. Даже в этот жуткий момент она не забывает о том, что в родном городе может столкнуться с человеком, которого она так сильно любила. Нет, она не позволит, чтобы он увидел её в неприглядном виде. Подойдя к зеркалу, она наспех поправляет прическу, берёт свой серый чемодан и выходит из квартиры.

Девушка спешит на вокзал, а вокруг неё мелькают люди — но она не замечает их. Тяжёлые мысли бродят в её голове — она ещё не верит в то, что произошло, всеми силами души отрицает и отпихивает от себя горе, которое нависло над ней — она знает, что пока не увидит отца, не поверит в то, что он мёртв. Такова человеческая природа — хитрая и бережливая к нам, но смерть уже произнесла приговор — она растоптала эту жизнь, простелила ей дорогу к кладбищу и отправилась искать свою следующую жертву.

Олеся едва успевает на последнюю электричку и когда заходит — за ней тут же захлопываются дверцы. Она проходит в вагон, и садиться у окна — людей в это время совсем мало. Кто-то читает книгу, кто-то беседует с соседом о грядках, а она угрюмо наблюдает, как сумерки за окном раскрашивают пролетающие мимо леса в мрачные и не уютные серые оттенки. В таких же оттенках сейчас её никчёмная душа. Малодушие — вот чего она себе не простит. Могла бы жить и дальше в родном городе, тем более она любила его и не собиралась уезжать. Так нет же, бросила отца, который часто болел, и младшую сестру, которой так нужна была опора, ведь матери у них не было — она умерла много лет назад от запущенной пневмонии.

Но что уж теперь думать об этом! Запоздалые сожаления не искупят грехов, и остаётся лишь смириться с тем, что натворил.

Прошло полчаса, и вдали Олеся увидела очертания родного города. Липкий страх подкрался к ней — она всё ещё не готова была ступать по знакомым с детства улочкам с невозмутим видом, как было в прежней жизни. Вот мелькнула в окне церковь, в которой когда-то венчались её родители, и в которой она мечтала обвенчаться с тем, в кого влюбилась с первого взгляда. А дальше замельтешили в окне пятиэтажные серые дома, тополиные аллеи и яблоневые сады, в которых тяжёлые ветви клонились к земле от спелых плодов. Когда показался вокзал — небольшой двухэтажный домик с белыми стенами, Олеся схватила чемодан и выскользнула из вагона, в котором уже не было людей — они все вышли на предыдущих станциях. Спустившись на перрон, она строптиво осмотрела небольшую толпу, которая выплеснулась на ночную улицу из других вагонов. Боязно и страшно ей — а вдруг мелькнёт знакомое лицо среди них?.. Но нет, его в этой кучке людей нет, и она с некоторым облегчением семенит в сторону моста — придется подниматься по нему, так как путь преградил товарный поезд.

Высоко раскинут мост над поездами и деревьями — можно дотронуться до верхушки одинокого тополя, который притаился в конце моста за перронами. Олеся идёт позади всех и со страхом останавливает свой взор на трёхэтажном кирпичном здании — может, сейчас его смена? Может, он заступил на ночное дежурство? Но какое ей теперь до этого дело? Всё это давно в прошлом. Потом она переводит взгляд на родимый дом — нет, не видно его, спрятался он за многоэтажками и высокими деревьями на окраине города, где почти не горят фонари.

И вот она сошла с моста, увидела универмаг со светящимися витринами, где когда-то покупала красивые платья, чтобы понравится ему и окончательно поняла, что уже в родном городе. Да, это он — знакомый запах сосен — лес ведь неподалёку и плеск реки, которая прорезает город будто пополам, а ещё очередная свадьба в ресторане за углом — вот так всегда — где-то в закоулках города бушует радость и счастье, а где-то скорбь и утрата.

Несмело ступает Олеся по родным улицам, шарахается от любого стука и шума — всё боится, что призраки прошлого настигнут её и уничтожат. Проходит квартал-другой, но людей не видно! Странно! Прежде в такое время было всегда многолюдно, ведь лето пока ещё на дворе!

Совсем не думает она о предостережениях сестры и, входя в лесную чащу, где извилистая тропка ведёт к её улице, она размышляет об отце, о своей утрате и о сестре, у которой она должна попросить прощения за всё. Её обступает лес, как долгожданную гостью — сколько лет, сколько зим не видели вековые сосны её милого лица, соскучились и тянутся к ней своими мрачными тенями, посеребрёнными лунным светом. Олеся грустно улыбается — она всегда любила лес и ту волшебную атмосферу, которая витала здесь вместе с певчими птицами и неприхотливыми лесными цветами, которым были не страшны густые тени дубов, сосен и клёнов.

— А-у-у-у! — послышался вой где-то позади неё. И тут же с ближайшей ветки вспорхнули две совы и улетели прочь.

Олеся встрепенулась — по телу пробежала неприятная дрожь. Она опомнилась и стала торопиться — как она могла так беспечно забыть о словах сестры!

— А-у-у-у! — послышалось уже ближе.

«И как назло, нет ни одного человека!» — ускоряя шаг, подумала Олеся. Раньше в такую пору по лесным тропам гуляли влюблённые пары, а сейчас всех будто ветром сдуло!

Справа от неё у тропы громко хрустнула ветка и мелькнула огромная серая тень между листвой боярышника. Душа ушла в пятки и, не опасаясь быть осмеянной случайными очевидцами, Олеся кинулась сломя голову к своей улице. Вот и фонарь у первого дома — слава богу, включён — он рассеивает страшный мрак вокруг себя золотистым абажуром и помогает быстрее прощупать ступнями путь к родной дороге.

А позади неё всё ещё слышны странные стенания:

— У-у-у-у-у! — будто кто-то горестно завывает, что не успел поймать беглянку в свои сети.

Девушка успокаивается только тогда, когда подходит к своему дому. Толкает калитку — но она заперта и тогда Олеся делает то, что и в детстве, — бросив чемодан на клумбу, она расстёгивает кофту и взбирается на забор. Тут же залаял их пёс Леший, поражаясь наглости непрошеного ночного гостя.

— Всё ещё живой! — произносит она и кубарем скатывается в палисадник. Приземляясь на куст с розами, она ойкает и неуклюже встаёт на ноги.

На переднем дворе зажигается свет.

— Кто там? — слышит она испуганный голос сестры.

— Это я! — кричит она и неспешно выходит из палисадника во двор.

Рита с изумлением всматривается в высокую тень у стены дома, крутит пальцем у виска и произносит:

— Да ты с ума сошла!.. Тащиться через лес в такое время! — она подходит ближе — в руках у неё отцовское ружьё: приставив его к стене, она внимательно смотрит на сестру. Замечает, что она стала ещё выше, но внешность такая же — миловидное ангельское лицо, светлые печальные глаза и бледный румянец на щеках.

— Давай хоть обнимемся! — Олеся не выдерживает сухой встречи и протягивает к сестре руки, но та резко отстраняется и жестом показывает, что это излишне.

Олеся вздыхает. Другого она и не ожидала. Она вернулась в палисадник, забрала чемодан, погладила Лешего и несмело зашагала к дому. Там её караулит самое страшное испытание. Ноги становятся ватными, в лёгких не хватает воздуха, будто кислород резко перекрыли с намёком — не заслуживаешь этого бесценного дара! С трудом, будто старуха преодолевает она ступени крыльца и входит на просторную веранду, где тёмным полотном занавешено высокое зеркало. Навстречу ей выходит тётя Валя, их соседка. Именно она помогает Рите в приготовлениях к похоронам.

— Здравствуй, Олеся! — соседка обнимает её, и девушка впервые чувствует, что в этом городе её хоть кто-то рад видеть. Она бережно берёт Олесю за руку и ведёт в зал — к отцу. Он лежит в бежевом гробу — на его лице застыла скорбная маска — должно быть в последние минуты своей жизни он сокрушался о ней, о том, что его любимицы нет рядом, и он не сможет с ней проститься. Да, она не оправдала его безоговорочную любовь, она не заслужила её, как, например, Рита.

— Отец! — она кидается к нему и покрывает поцелуями родное лицо — давно остывшее и уже безмятежное — былые печали оставили его. Он больше никогда не посмотрит на неё сочувственным, но безмерно любящим взглядом, он больше никогда не даст совет и не спросит, как прошёл её день. Она уже никогда не услышит его голос в трубке телефона, его призыв — «будь умницей и не страдай из-за ерунды!».

Олеся отстраняется от отца и внимательно вглядывается в морщинки — многие из них появились из-за неё, как и седина в его тёмной шевелюре. И тут из глаз хлынули слёзы — те самые, которые она не могла выжать из себя, находясь вдали отсюда. Тогда ей ещё не верилось в произошедшее: новость от Риты казалась безумным розыгрышем, местью сестры, чем угодно, но не правдой. Теперь эта реальность предстала перед ней жуткой истиной — люди всегда опаздывают. Опаздывают произнести важные слова, опаздывают с визитами и вниманием, которое так дорого родным — ведь они смертны! Но некоторые понимают это слишком поздно.

В комнате горели свечи — тётя Валя бормотала усердно под нос какую-то молитву, Рита со злостью смотрела на иконы с изображением святых, будто кидала им упрёк — что их бог не уберёг отца и сделал её круглой сиротой. С таким же холодом она смотрела и на сестру, от которой давно отреклась — с тех самых пор, как она бросила её, четырнадцатилетнюю и смылась в другой город.

Когда-то они клятвенно обещали никогда не бросать друг друга. Но Олеся нарушила эту клятву из-за мужчины. Этого она ей никогда не простит.