Темные воды Миссисипи

Дж.Дж. Пантелли (2024)

Бандит и девушка из закрытой религиозной общины. Что у них может быть общего? Только то, что она украла у него деньги и теперь должна их «отработать». Роман о сложном выборе, вере в себя и любви на фоне бандитских разборок и прекрасных видов Нового Орлеана.

ГЛАВА 14. МИКАЭЛЛА

Клуб «Дикие кошечки», начинает работать около десяти вечера, и закрывает свои двери ближе к пяти утра. Я исполняю свой танец, поставленный Луи, а потом отсиживаюсь в гримерной комнате в ожидании Морган. Девушка пользуется успехом у местных мужчин. Ее выступления срывают бурю оваций и кучу зеленой наличности. В то время, пока, подруга виляет бедрами, я вспоминаю катание на джипе. Сама не ожидала, что обладаю такими ораторскими способностями. Даже Лонером его назвала. Наверное, ему было неприятно. Зато, как здорово подействовало и сбило с него корону.

— О чем задумалась, Микки?

Покрытая слоем пота и блестками, Морган входит в помещение, и сразу стягивает полотенце с металлической штанги.

— Ни о чем. Наслаждаюсь тишиной.

— Ага, как же. Лучше, скажи, куда ты опять ездила с Даффи?

— Этот придурок, решил научить меня водить машину. — скручиваю волосы и закрепляю на затылке.

— Не много ли он тебе времени уделяет? Сучки шепчутся, что босс на тебя глаз положил. Знаешь, как Кейси бесится! — Морган заразительно смеется, и снимает лифчик со стразами. Я отворачиваюсь, смотрю на себя в зеркало.

— Сходим в душ вместе? Забудь уже о своих правилах!

— Нельзя забыть о том, к чему приучали почти двадцать лет.

Я улыбаюсь, приподнимая левый уголок рта.

— Ладно, тогда освежусь, и приму позу звездочки на своей любимой кроватке!

— Давай. Я тоже…скоро последую твоему примеру.

Морган уже собирается скрыться из вида, как вдруг, медлит у двери.

— Ты сегодня отлично танцевала, малышка.

— Спасибо.

Отчего–то ее слова меня воодушевляют. Раньше мне никто не делал комплиментов. Отец наказывал по любому поводу: не мытая посуда, не прибранная комната, пересоленная фасоль. От мамы было мало толку. В общине не принято перечить мужьям, и мужчинам, в принципе. Вырвавшись из–под их гнёта, я нарушила тысячу и одну заповедь. Многие из них, такие, как воровство, закончились бы для меня весьма печально. Моя бедная Эстер, в один прекрасный день, не выдержала натиска и сдалась. Я не хочу оказаться на том свете, как она. И это не потому, что я страшусь смерти. Смерть — спасение. Я боюсь, что встречусь с Богом лицом к лицу, и врежу ему в глаз. Этот сучий потрох, никогда не заполучит мою душу!

***

Матовые часы с электронным циферблатом на стене в главном зале, отсчитывают пять утра. Я прохожусь по пустому клубу, и поднимаюсь в свою комнату за полотенцем с мыльными принадлежностями. Ванная комната свободна, как раз для того, чтобы я спокойно смыла еще один грязный налет этой длинной ночи. Неспешно привожу себя в порядок, натягиваю пижаму с коротенькими шортиками и прохлада коридора, вызывает отряд мурашек. Проходя мимо узкого, вытянутого окна, замечаю джип Даффи и прищуриваюсь, уловив его высокую тень. Парень согнулся пополам и еле перебирает ногами. Что с ним такое? Отхожу от стекла, в которое отсвечивает неоновая вывеска. Не глупи Микаэлла, возвращайся в спальню и выброси его из головы. Прирожденное чувство сопереживания не дает мне так поступить.

Насаживаю мокрые волосы на две шпильки, что держу в руке, заношу вещи в свою комнату, и спускаюсь в полутемный зал. Даффи, как раз входит в дверь, закрывая ту на замок. Его лицо и одежда в крови. Я делаю несколько шагов, завожу тяжелую мужскую руку за шею и слегка приобнимаю парня.

— В твоем кабинете, есть аптечка? И не говори ни слова. Ясно?

— Так мне отвечать на твой вопрос или молчать? — усмехаясь, произносит он, и тихо матерится при каждом шаге, держась за ребра.

— А я тебя не спрашиваю. Иди и всё.

Мы добираемся до кабинета, я открываю свободной рукой дверь. У меня больше нет сил держать Даффи. Я усаживаю его на диван, и разминаю спину.

— Все нужное найдешь в шкафчике в ванной. — Он откидывается на спинку дивана, и стягивает с себя толстовку. По его лицу я понимаю, что это даётся ему с большим трудом.

Я направляюсь за аптечкой. Это занимает три минуты. Когда возвращаюсь, застаю парня с голым торсом. Мне едва удаётся удержать в руках пластиковую коробку.

— Итак, начнём с твоей красивой мордашки. — я произношу это вслух? Черт подери! Микаэлла, держи язык за зубами!

Стопка ватных дисков набухает от антисептика, и я поочерёдно прикладываю их к ранам на щеках, губах и подбородке Даффи.

— Признайся, что тебе нравится видеть меня таким? — хрипит он, не сводя с меня своих шоколадных глаз.

— Немного. Но я никогда и никому не желаю боли. Даже тебе. Хотя, ты меня жутко выводишь из себя!

Я машинально сажусь ему на колени, как делала это в детстве, когда лечила отца, которого хорошенько лягнул ретивый жеребец.

— Так, ещё чуть–чуть…

Прижимаю диск к разрыву на скуле и придвигаюсь, чтобы подуть. Я даже не задумываюсь, что творю нечто странное. Даффи словно перестает дышать, когда мои губы оказываются в дюйме от его лица. Парень нервно сглатывает.

— Подуй ещё раз. — просит он.

Я дую, а потом срабатывает выключатель в голове, и я отстранюсь, чтобы осмотреть другие ранения. Мне везёт. На его левой руке, огромный порез, как от ножа. Беру больше ваты, и выливаю полбутылки лекарства сразу на рану.

— Откуда такие трофеи? Всегда было интересно, из–за чего парни дерутся.

— Черт! — вопит Коул, видимо глубокая рана на руке начала щипать от антисептика. — Все хотели играть в пул, а стол был только один. — отвечает он и облизывает свои сухие губы.

Конец ознакомительного фрагмента.