Город граффити

Джулия Тот

События, о которых рассказывает роман «Город Граффити» – реальны, не только потому, что они действительно произошли, – происходят и сейчас..

«Почему-то никого, кроме меня, не волнует обратная сторона вещей. Вот, к примеру, — тень. Хотелось бы понять, в каких отношениях она с тем, кто ее отбрасывает, и вообще — что она такое…»

Сальвадор Дали

© Джулия Тот, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

События, о которых расказывает книга — реальны. Любые совпадения имен, фамилий, стран и городов — случайны.

Граффити

«Жизнь наша — как граффити, — одни старательно прорисовывают каждый штрих, боясь испортить картину, которую слишком тяжело исправить на бетонном основании..другие же — намалевав сегодня в спешке, замазывают содеянное полностью и, пытаясь создать новое и совершенное «с нуля», забывают, что основа все та же — прошлое, что уничтоженную картинку — нет-нет, да и вспомнит прохожий, и невольно, а часто — и вслух — сравнит с содеянным на ее месте..Все тот же прохожий — от нечего делать, с умыслом или любовью, а, может быть, и просто — из желания попробовать новую краску, — наносит часто штрих — мазок — кляксу на нашу картинку жизни. Расплескивая одним движением собственный цвет на создаваемое нами годами, он может сделать его завораживающим необычностью, изуродовать или уничтожить совсем: наносящий кляксы посторонний — незаметен, невидим, и судят в итоге — авторов картины — нас…», — думала Лейла, разглядывая женщин, сидящих за одним с ней столом. Они встретились впервые — рожденные под небом Союза Советского, рухнувшего давно, но, все еще — способного тенью своей, что накрывала территории невероятно большие, — объединять людей по всему миру языком русским да воспоминаниями о жизни той, да тогда, а ныне — живущие в стране Греции. Рождество прошло и решили, наконец, после болтовни да знакомств — вполне современностью одобряемых — в сетях социальных, встретиться в жизни реальной. Женщины большинством своим — в возрасте «немного за» и «под самые» сорок, создавали многоголосую радость встречи, пугающую громкостью своей русскоязычной сидящих вокруг греков, зашедших, по традиции ежедневной, — испить спокойно-послеобеденного кофе. Знакомясь еще раз — но, уже — пожатиями рук и объятиями, все переливчато по-птичьи верещали об одном и том же: зима явилась после Рождества в Грецию — зимой, — со снегом, что в Афинах гостил редко, а потому — сразу же вытащившим на улицы тысячи детей и проблемы водителей, не умевших управлять средствами своими транспортными в белом чуде, увязавшими в нем, съезжавшими в кюветы и на обочины. Закончив рассказы о том, кто и как преодолевал снежные радости по дороге на встречу, женщины — уже вполне по-женски — принялись рассматривать друг друга, задавая один и тот же вопрос: кто — откуда и как попали в страну. На вопрос «откуда» все отвечали быстро, вторая же часть давалась многим с трудом, и — более охотно — переводилась сразу на тему иную. Лейла разглядывала новых знакомых и думала, что двое из них, пожалуй, — подобны ей — тихие, благодарившие за каждый жест — подачи стакана, куска хлеба и прочего — на что остальные реагровали, как должное в компании, не требующее благодарности. Одна из двоих, напоминающих Лейле ее саму была блондинкой с короткой стижкой, милым лицом, скромно одетая, но — явно — воспитанная хорошо, что выгядело немного чужеродно за столом сегодняшним. Другая, выделявшаяся в русском многоголосии безмолвностью, — красивая молодая женщина, — смотрела на Лейлу, словно, пытаясь что-то вспомнить, но, под дождем вопросов, или же — отчаявшись выудить то самое нечто из памяти своей, — так же неожиданно отвернулась, и уже — пыталась влиться в поток рассказов о жизнях своих греческих, — других. Женщины, перебивая друг друга в своих рассказах, словно сегодня — было единственной возможностью ими поделиться, — забывали одну начатую, подбирали на полпути историю чужую и продолжали ее своей, а Лейле думалось, как знакомо ей каждое начатое и каждое незаконченное предложение, что знает она истории уже каждой из них, но — и странно было это и ей самой, — уютно было ей сидеть где-то в заснеженных Афинах, с теми, кто — подумай она рассказать историю свою, — если не понял бы, хотя бы — выслушал, и было просто тепло — от неподдельной радости, за этим женским столом… где — то, — в заснеженных Афинах.