Страсть еще жива

Джоанна Рок, 2022

Психотерапевт Ларк Баркли возвращается в родной городок, чтобы бороться за наследство своей бабушки. Там она неожиданно встречает своего бывшего мужа Гибсона Вона и понимает, что за время разлуки их чувства друг к другу не исчезли. Но захочет ли Гибсон быть с ней, когда узнает, почему она ушла от него два года назад?

Joanne Rock

A COLORADO CLAIM

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат

Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

A Colorado Claim

© 2022 by Joanne Rock

«Страсть еще жива»

© «Центрполиграф», 2023

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023

ISBN 978-5-227-10289-8

Глава 1

Обычно среди буднего дня детский психолог из Лос-Анджелеса Ларк Баркли не мечтала о порции крепкого алкогольного напитка.

Но сегодня был не обычный будний день.

Она прилетела из Калифорнии в Кэтемаунт, штат Колорадо, и сидела в зале суда округа Раут вместе со своими сестрами, с которыми почти не общалась последние десять лет. Она отменила прием пациентов на ближайшие две недели, чтобы присутствовать на этом важном слушании по делу о наследстве. Ей было тяжело оставлять ранимых юных пациентов, которые рассчитывали на ее помощь, но она прилетела сюда, чтобы проявить солидарность со своими сестрами и одержать долгожданную победу над их алчным эгоистичным отцом.

Но их отец не явился на сегодняшнее слушание, несмотря на то что это он решил оспорить завещание своей покойной матери и помешать трем своим дочерям унаследовать ранчо Крукт-Элм. Судья сообщил Ларк, Джессамин и Флер Баркли, что адвокат их отца попросил об отсрочке и его ходатайство было удовлетворено. Единственной хорошей новостью для сестер было то, что судья перенес слушание на одну неделю, а не на три, как просил их отец. Должно быть, она сочла убедительным довод их адвоката, который сказал, что сестры не могут надолго задержаться в Кэтемаунте.

— Вот мерзавец, — пробурчала себе под нос Джессамин, которая была на четыре года моложе Ларк и никогда не лезла за словом в карман. Роль миротворца в их семье принадлежала Флер, младшей из трех сестер. — Он не мог заранее предупредить нас о том, что попросил перенести слушание?

Отпустив сестер Баркли, судья открыл папку со следующим делом. Направляясь к выходу, Ларк едва удержалась от того, чтобы не ответить Джессамин, которая долго работала на их отца и лишь недавно признала, что Матео Баркли негодяй и манипулятор. Ее немного раздражало, что Джессамин много лет получала от него большие деньги, закрывая глаза на его поведение.

Ларк пообещала Флер, что даст Джессамин шанс доказать, что та изменилась. Джессамин ждала ребенка, и Ларк не отпустила колкость в ее адрес лишь по этой причине.

— Ничего страшного, что слушание перенесли, — сказала она вместо этого. — Дополнительная неделя позволит и нам лучше подготовиться.

Она понимала, что ее длительное отсутствие на работе может навредить ее пациентам, поэтому будет проводить дополнительные сеансы психотерапии по видеосвязи. С этой мыслью Ларк вышла из зала в длинный коридор с мраморным полом и причудливой лепниной, обрамляющей двери. В коридоре было несколько человек, включая двух мужчин, которые ждали ее сестер. Дрейк Александер, коренной житель Кэтемаунта и бывший участник скачек на быках, был влюблен во Флер, а Райдер Уэйкфилд, волонтер поисково-спасательной службы, недавно возобновил свои отношения с Джессамин и был отцом ее будущего ребенка.

Дрейк и Райдер были надежными порядочными мужчинами. Оба очень богаты. Ларк была рада за своих сестер, но ей было тяжело наблюдать за тем, как влюбленные приветствуют друг друга. Поэтому она отвернулась и перевела взгляд на людей у другой двери: женщину, читающую ребенку сказку, и сутулого старичка, заполняющего бланк.

Чуть ближе к Ларк стояла молодая пара в свадебных нарядах. Парень и девушка ждали, когда начнется их церемония бракосочетания, и их лица светились от счастья. При виде этой пары настроение у Ларк окончательно испортилось. Когда-то она тоже была счастливой невестой и стояла перед алтарем вместе с любимым мужчиной, полная глупых надежд и романтических фантазий, которые позже разбились при столкновении с суровой реальностью.

При воспоминании о своем коротком неудачном браке со звездой хоккея Гибсоном Воном Ларк почувствовала щемящую боль в сердце, хотя после их развода прошло уже два года. Если быть точнее, двадцать шесть месяцев и два дня. Именно столько времени она была свободна от внимания спортивной прессы. От дурацких статеек о том, как хоккеист-миллионер женился на никому не известном психотерапевте. От гнусных намеков на то, что Гибсон привязал себя к клубу, у которого не было шансов выйти в плей-офф только потому, что его жена отказывалась переместить свою практику в другой город. От ядовитых комментариев желтой прессы о бурной личной жизни Гибсона до его женитьбы на Ларк.

Все это не беспокоило бы ее, если бы Гибсон проводил с ней хотя бы четверть года. Но его продолжительное отсутствие дома, которое он объяснял необходимостью быть с командой, лицом которой он был, разрушило их отношения. Его не было рядом с Ларк, когда она больше всего в нем нуждалась.

— Ларк? — Мягкий голос Флер нарушил ход ее мыслей. Рыжеволосая сестра Ларк была так же красива, как в те дни, когда она участвовала в родео и завоевывала высокие титулы. — Не хочешь с нами пообедать?

— Нет, спасибо, — ответила Ларк, перебросив назад через плечо темные волосы, заплетенные в толстую косу. Она чувствовала себя лишней рядом с двумя счастливыми парами. — Мне нужно позвонить одному пациенту, — солгала она. — Увидимся вечером в Крукт-Элм.

Улыбнувшись сестрам, Ларк полезла в сумку за мобильным телефоном, и они удалились вместе со своими мужчинами. Тогда она открыла браузер, чтобы найти бар неподалеку от здания суда. К счастью, ближайшее заведение находилось всего в паре минут ходьбы. Ей было необходимо расслабиться и притупить болезненные воспоминания, которые неизбежно нахлынули на нее в здании суда. Воспоминания о том дне, когда она, стоя перед судьей, неловко пробормотала: «Мы не сошлись характерами», вынося смертный приговор их с Гибсоном браку, а вместе с ним своим надеждам и мечтам.

Полная решимости, Ларк убрала телефон в свою простую удобную сумку. Дизайнерские вещи были ей не по карману, а практичность была для нее важнее красоты.

Вежливо кивнув на прощание охранникам у рамки металлоискателя, она вышла на улицу, согретую лучами летнего солнца, и нахмурилась при виде небольшой группы людей, стоящих у подножия лестницы. Почему они показались ей знакомыми? Она не узнала никого конкретно, но группа вызвала у нее знакомое чувство беспокойства.

Когда она спустилась на несколько ступенек, толпа, словно единое целое, двинулась ей навстречу и подняла камеры, которые она не заметила до этого. В ее голове промелькнули кадры воспоминаний о похожих ситуациях, и она поняла, что так себя ведут репортеры из развлекательных СМИ. Раз папарацци были здесь, значит, они преследовали какую-то знаменитость. Кого-то, кто, должно быть, вышел из здания следом за ней.

Ларк охватило пугающее предчувствие, и в следующий момент слева из толпы донесся женский голос:

— Гибсон! Тут Гибсон! Вы можете нам сказать, что вы делали в здании суда?

Гибсон.

Ларк резко остановилась. У нее возникло такое ощущение, будто она перенеслась на два года назад.

Один из репортеров чуть не сбил ее с ног, когда поднял над ее головой конструкцию с микрофоном.

— Гибсон, это правда, что вы собираетесь помириться с вашей бывшей женой? — крикнул он.

Ослепленная вспышками фотокамер, Ларк вспомнила один из самых возмутительных моментов в своей жизни. Ее сфотографировали, когда она в полночь пошла в магазин, чтобы купить продукты для женщины и ее маленькой дочки, которые сбежали от домашнего тирана. Гибсона тогда, как обычно, не было в городе.

Зато сейчас он находился у нее за спиной!

Она поняла, что ей следует поскорее уйти, пока кто-то из репортеров не понял, что она и есть та самая бывшая жена, о которой они спрашивали.

Впервые в жизни порадовавшись тому, что у нее незапоминающаяся внешность, Ларк опустила голову, повернула налево и начала отдаляться от толпы, пока внимание репортеров было приковано к ее бывшему мужу. Они наперебой задавали ему вопросы, и в этом гвалте, который смешивался с бешеным стуком ее сердца, она не услышала его голоса.

Спустившись со ступенек, Ларк быстро направилась к стоянке. К черту бар! Ей нужно поскорее отсюда уехать.

Внезапно ее осенило, и она выругалась себе под нос. Она оставила свою взятую напрокат машину рядом с другим входом, а вышла через главный, потому что приложение в телефоне показало, что бар находится неподалеку от него.

Остановившись за пикапом, она едва удержалась от того, чтобы не посмотреть украдкой на своего бывшего мужа.

«Думай, думай, думай!»

Чтобы унять стук в висках, она принялась массировать их пальцами, говоря себе, что ни Гибсон, ни репортеры ее не узнали.

Внезапно шум толпы усилился, и Ларк, осторожно выглянув из-за пикапа, обнаружила, что толпа задвигалась в противоположную от нее сторону. Похоже, ей повезло, и Гибсон увел толпу за собой. Теперь она может спокойно пойти к своей машине.

Облегченно вздохнув, она поправила лямку сумки на плече и вышла из укрытия. В следующий момент из-за поворота выехал низкий спортивный автомобиль. Его стекла были тонированы, но Ларк знала, кто находится за рулем «Порше-911» цвета «бирюза Адриатики».

Когда стекло водительской дверцы опустилось и она увидела Гибсона Вона, внутри у нее все упало. Этот мужчина, с темными волосами до плеч и ямочкой на подбородке, был почти десять лет лицом американского хоккея не без причины. Он не только ярко играл, но и был чертовски привлекателен. Шрам, рассекающий бровь, и небольшая горбинка на носу нисколько его не портили.

— У нас есть примерно двадцать секунд до того, как они нас догонят. — Гибсон указал ей на толпу репортеров, которая возвращалась к входу в здание. — Если не хочешь с ними столкнуться, запрыгивай.

Она могла себе сказать, что ее сердце бешено колотилось из-за того, что она боялась снова оказаться объектом внимания прессы, но это был бы самообман. Она прекрасно знала, что в этом виноват мужчина, который когда-то поклялся любить ее вечно. Мужчина, чьи ласки и поцелуи сводили ее с ума.

Она не может пойти на риск, приблизившись к нему.

— Ну что, Ларк? — Его бархатистый голос вернул ее к реальности, а урчание мотора роскошного автомобиля обещало ей быстрое избавление от преследователей. — Они идут сюда.

Ларк не могла сказать, зачем она оглянулась, но вид репортеров с камерами и микрофонами, бегущих в их с Гибсоном сторону, заставил ее сдвинуться с места.

— Ларк! Ларк Баркли, вы помирились с Гибсоном? — крикнул кто-то.

Ее узнали.

— Вы убедите его вернуться в хоккей? — раздался другой голос.

Ее охватила паника, и она подумала, что близость Гибсона — это меньшее из двух зол. Быстро обогнув капот автомобиля, она распахнула пассажирскую дверцу и забралась в салон, в котором было прохладно благодаря работающему кондиционеру. В следующую секунду Гибсон надавил на газ, и толпа репортеров осталась позади.

Чувство облегчения продлилось всего долю секунды, затем ее бывший муж произнес:

— Рад снова тебя видеть, Ларк.

Судя по тому, как Ларк резко повернула голову и прищурила зеленые глаза, он, наверное, ее обидел.

Когда они были женаты, он не всегда понимал, что ей нужно и чем вызвано то или иное ее настроение. Он был слишком поглощен своей карьерой и уделял ей меньше времени, нежели она заслуживала.

Но когда дело касалось сексуального желания, они понимали друг друга без слов. Они не виделись два года, но не прошло и десяти секунд с того момента, как она села в его машину, как он уже начал думать о подобных вещах.

Ларк великолепно выглядела. Ее минималистский наряд, состоящий из простой белой блузки, коричневато-серой юбки и коричневых ботильонов, не отвлекал внимание от ее внешности. Ее единственным украшением были густые темные волосы, заплетенные в косу.

— Я что-то не то сказал? — спросил Гибсон, выехав на дорогу. Краем глаза он заметил, как она откинулась на спинку сиденья и перебросила вперед через плечо тяжелую косу.

Раньше она расплетала косу, только когда ложилась в постель, и Гибсон был единственным, кто видел ее с распущенными волосами.

— Просто меня удивило, что ты рад меня видеть, учитывая то, как мы с тобой расстались, — произнесла она спокойным уверенным тоном, словно никогда в себе не сомневалась. Должно быть, такой тон выработался у нее для общения с пациентами, чтобы они ей доверяли. — Ты сказал, что для нас обоих будет лучше, если мы больше не будем друг с другом общаться.

Услышав это, он мысленно перенесся в тот злополучный день, когда она положила конец их браку, и, крепко вцепившись в руль, свернул на шоссе, ведущее в Кэтемаунт.

— Я не имел в виду, что нам больше никогда не следует друг с другом разговаривать, — ответил он, бросив взгляд в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться, что их никто не преследует. — Я имел в виду, что, если мы какое-то время не будем общаться, нам обоим будет легче начать новую жизнь.

В наступившем молчании Гибсон гадал, каким будет ее ответ. Она всегда тщательно обдумывала свои слова вместо того, чтобы что-нибудь сболтнуть для заполнения неловкой паузы.

Его взгляд был прикован к дороге, пролегающей вдоль реки Ямпы, но перед его внутренним взором стояло лицо его бывшей жены с поджатыми в задумчивости губами. Ему нравилось, что она никогда их не красила. Что она не испытывала необходимости прятаться за макияжем. Ее внешность не нуждалась в украшательствах. Ее пухлые губы выглядели соблазнительно и без помады.

— Как было у тебя? — мягко спросила она. — Отсутствие контакта со мной помогло тебе быстрее начать новую жизнь?

Ее доверительный тон напомнил ему об их вечерних телефонных разговорах. О том, как он, находясь в очередной поездке вместе со своей командой, звонил Ларк из отеля на ночь глядя. Она всегда брала трубку и спрашивала, как прошел его день, несмотря на то что ей очень хотелось спать. Почему он редко спрашивал, как прошел ее день? Почему он уделял ей недостаточно внимания?

— Мне было нелегко, — признался он, сбавив скорость перед знаком «стоп». — Но я думал, что, если бы мы расстались друзьями, мне было бы еще труднее тебя забыть.

Он говорил ей о своем желании сохранить их брак. Обещал сделать так, чтобы их карьера не мешала их браку. Его частое отсутствие дома было не единственной причиной их развода. Он чувствовал, что было что-то еще, что стало для нее последней каплей. Ее тело принадлежало ему, но он не знал, что происходило у нее в душе. В тот день, когда он вернулся домой после одиннадцатидневной поездки в Канаду, она собрала свои вещи.

Это был худший день в его жизни, если не считать того дня, когда они встретились в зале суда для расторжения своего непродолжительного брака. Решение Ларк уйти от него нанесло ему глубокую рану, которая не затянулась до сих пор.

Он болезненно воспринимал каждую неудачу. С тех пор как его отец ушел из семьи много лет назад, Гибсон сделал своей целью решать проблемы людей, которые были ему дороги. Это касалось как его семьи, так и его команды. Но Ларк привыкла сама решать свои проблемы и не нуждалась в его помощи. По крайней мере, у него создалось такое ощущение.

— Верно, — согласилась она. — Ты не хотел, чтобы мы остались друзьями. В таком случае зачем ты предложил меня подвезти, когда меня преследовала толпа папарацци из-за твоего решения поселиться в Кэтемаунте после ухода из спорта? Нам было непросто, когда мы оба жили в Лос-Анджелесе. Нам обязательно быть соседями здесь?

Гибсон стиснул зубы и надавил на педаль газа.

— Мне нравится в Кэтемаунте. Я не смог сохранить дружеские отношения с тобой, но это вовсе не означает, что я мог оставаться безучастным, когда тебя преследовали репортеры. Я знаю, как для тебя важна неприкосновенность частной жизни.

Это была правда, но сейчас, когда он бросил на нее взгляд и увидел очертания ее груди под скромной блузкой, он понял, что предложил ее подвезти главным образом потому, что был рад снова ее увидеть.

Он приезжал в здание сада округа Раут, чтобы установить опекунство над своей матерью, которая страдала от деменции. Он сразу узнал Ларк, хотя шел за ней на расстоянии в двадцать с лишним ярдов. Он узнал ее по уверенной походке, по женственной фигуре, которую не могла полностью скрыть даже консервативная одежда. По длинным темным волосам, заплетенным в косу и скрепленным с помощью белой хлопковой ленты. Он знал, что от резинок концы волос секутся, и сам не раз вплетал ленты ей в косу.

Наблюдая за тем, как ее коса покачивалась при ходьбе, он не сразу заметил репортеров из спортивных изданий, карауливших его у входа в здание. Как они, черт побери, узнали, что он сегодня будет здесь?! Меньше всего ему сейчас нужно снова попасть на страницы желтой прессы.

— В таком случае спасибо, что предложил подвести. Я не хочу снова стать объектом внимания СМИ.

Он ее понимал, поскольку раньше пресса ее не жаловала.

— Мне отвезти тебя в Крукт-Элм? — спросил он, чтобы отвлечь ее от неприятных воспоминаний. — Или тебе нужно будет позже вернуться в здание суда? Если мы подождем полчаса, прессы там уже не будет.

— Моя машина осталась там, но мне не хотелось бы сегодня за ней возвращаться. — Она сложила руки на груди и скрестила ноги. Язык ее тела говорил о том, что она находилась вместе с ним в его машине только потому, что у нее не было выбора. — Завтра я съезжу за ней вместе с моими сестрами. Если ты не возражаешь, высади меня в Крукт-Элм.

— Никаких проблем. Я в любом случае сейчас еду домой.

Ранчо, которое он купил для того, чтобы там поселиться по окончании спортивной карьеры, граничило с ранчо семьи Баркли, так что ему не составит труда отвезти ее в Крукт-Элм. Он помнил, как перед разводом она выразила свое недовольство, узнав, что он решил не продавать дом, где они когда-то планировали жить вместе.

— Я благодарна тебе за помощь, Гибсон, — спокойно произнесла она, — но, как ты заметил два года назад, нам с тобой нет необходимости поддерживать отношения.

Ее слова расстроили его, и это сбило его с толку. Он ведь начал новую жизнь после развода, не так ли? Стал ходить на свидания, хотя и нечасто.

— Если ты этого хочешь, я буду уважать твое решение, — ответил он. — Но если ты не сможешь сама справляться с прессой, свяжись со мной, и я тебе помогу.

Ларк повернулась к нему лицом:

— Справляться с прессой? Что ты имеешь в виду?

— Ты слышала, как они тебя звали. Они тебя узнали. Уверен, что кто-то сфотографировал нас вместе до того, как ты села ко мне в машину.

Она издала тихий стон разочарования.

— Я совсем забыла об этом, — призналась она, отвернувшись, — но я уверена, что со мной все будет в порядке.

Гибсон подавил в себе желание припарковаться на обочине и заставить Ларк снова встретиться с ним взглядом. Ему хотелось заглянуть в ее зеленые глаза и попытаться прочитать ее мысли. Попытаться наконец понять, чем было продиктовано ее решение с ним развестись.

— Я слышал, что твой отец оспаривает завещание твоей бабушки. — Гибсону очень нравилась Антония Баркли. Эта сильная энергичная женщина успешно управляла в одиночку огромным ранчо после того, как ее семья оттуда уехала. Когда он готовился переехать в Кэтемаунт, Антония уговаривала его заняться фермерством. Она продолжала относиться к нему с теплотой даже после того, как они с Ларк развелись. — Полагаю, тебе скоро нужно будет снова ехать в суд. Уверен, пресса об этом узнает и будет тебя там ждать. Если я могу что-то…

— Нет. — Открыв сумочку, она достала мобильный телефон, дав ему понять, что их разговор окончен. — Что бы ни случилось, я справлюсь с этим сама.

Как обычно.

Гибсон сильнее надавил на газ, чтобы как можно скорее избавить Ларк от своего общества. Он знал, что их развод причинил ей боль, но ему всегда казалось, что ей было лучше без него.

Интересно, забыла ли она его? Ему показалось, что, когда их взгляды впервые встретились спустя два года, он, как раньше, увидел в них искры желания. В тот момент его бросило в жар, и ему захотелось, чтобы из этих искр снова разгорелось пламя.