Малиса в Подмирье

Дженни Дженнингс (2020)

Малиса Патология Злобст живёт в очень странной семье. Но странная она лишь по меркам людей. Обитатели Подмирья, сумрачной страны призраков, где торжествуют обман и колдовство, не видят в ней ничего особенного. Родители Малисы то и дело устраивают беспорядки и сеют ужас среди жителей их улицы. Впрочем, Злобсты творят свои пакости не просто удовольствия ради — это их работа, и относятся они к ней серьёзно. Девочке семейное дело совсем не нравится. Она вообще не видит ничего хорошего в том, чтобы доставлять людям неприятности. В семье её понимает лишь Дедуля — добрый призрак, живущий на чердаке. Когда он внезапно исчезает при загадочных обстоятельствах, Малиса оказывается перед сложным выбором: помочь своему дядюшке Язве в расследовании дела о пропавших дедушках или всё же не стоит нарушать главное семейное правило «ЗЛОБСТЫ НИКОМУ НЕ ПОМОГАЮТ»?

4

Не наши проблемы

Когда Малиса вернулась домой, Ма была занята: она мастерила на кухне бомбы-вонючки. Над колбами, которыми был заставлен весь кухонный стол, вились клубы зловонного зелёного дыма. Ма, как обычно, напевала за работой скрипучим голосом страдающей запором банши.

Длинная и тощая, как цапля, Ма казалась ещё выше из-за каблуков-шпилек — таких высоких, что порой её туфли больше напоминали ходули. И ещё она всегда носила бюстгальтер на восемь размеров больше нужного — чтобы прятать драгоценности и безделушки, когда они с Па ходили на свой воровской промысел. От этого платье всегда сидело на ней как-то странно, словно она держала за пазухой пару живых хорьков.

— Видела сейчас в сквере дядю Язву, — бездумно обронила Малиса. История о пропадающих призрачных дедушках всё ещё вертелась у неё в голове.

— Что? — спросила Ма, отвлекаясь от своих бомб. Туго завитые букли пружинками запрыгали вокруг её лица.

Малиса нервно сглотнула.

— Я встретила в сквере дядю Язву, — повторила она. — Он ведёт расследование дела об исчезающих дедушках. — Малиса пристально вглядывалась в лицо Ма, пытаясь уловить в нём признаки вины или догадаться, не знает ли Ма что-нибудь о пропавших привидениях. Но Ма смотрела на неё с таким же кислым выражением, как и всегда.

— Обычное дело! — фыркнула Ма. — Вечно он норовит сунуть свой клюв в любое честное надувательство. Надеюсь, ты сказала ему, чтобы он не тянул лапы, куда не просят! Ишь, доброхот нашёлся!

Ма всегда выглядела так, словно её кто-то непрестанно щиплет. Её неодобрительно сжатые тонкие губы были густо намазаны красной помадой, причём так криво, словно она красилась в машине, скачущей по ухабам. Причём крепко зажмурившись.

— И он просил меня помочь ему с расследованием, — добавила Малиса.

— Помочь?! Послушай, Малиса Патология Злобст… — Малиса знала: если Ма называет её полным именем, значит, без головомойки не обойдётся. — Мы в чужие дела не лезем, ясно? Нам своих хватает. Пусть другие разгребают свои проблемы сами.

— Но ведь привидения куда-то пропадают! — сказала Малиса.

— А нам-то что? — огрызнулась Ма. — Это же не наши привидения! Значит, и проблемы не наши.

В кухню, протирая заспанные глаза, ввалился Па. За ним, как всегда, тянулся рой мух, кружащих над его сальной головой. Па был толстый круглый коротышка; стоя рядом с Ма, он едва доставал макушкой до её преувеличенно огромного бюста. Па считал себя деловым человеком, поэтому и одевался в деловой костюм, хотя пуговицы его пиджака перестали застёгиваться ещё в 1972 году, когда у Па начало быстро расти пузо.

— Из-за чего сыр-бор? — хмуро осведомился он.

Ма упёрла руки в костлявые бёдра:

— Язва, видите ли, попросил Малису помочь ему с расследованием.

Этого было достаточно, чтобы Па мигом так разъярился, что все кухонные привидения дружно юркнули в укрытие за посудным шкафом.

— Помочь?! — взревел Па. — Мы никому не помогаем! Наш дом — наша крепость, а прочее нас не касается! — Грудь его ходила ходуном от надсадного рёва, рубашка с трудом выдерживала напор живота — словно ветхая сеть, в которую попалась раздувшаяся рыба-шар. С потолка посыпались куски штукатурки.

— Вот-вот, я ей так и сказала! — возмущённо вторила ему Ма.

— Не для того мы тебя воспитывали, чтобы ты кому-то ПОМОГАЛА! — Па так бушевал, что даже его бледное одутловатое лицо слегка порозовело. В отличие от Ма, губы у Па были большие и влажные, как у трески, и когда он злился, они начинали дрожать будто сами собой. Сейчас они тоже тряслись, словно студень.

Ма, довольная, что ей удалось довести Па до приступа бешенства, сложила руки на груди и втянула без того впалые щёки:

— Готова поставить два шиллинга, что она всё утро КНИЖКИ почитывала, пока мы с тобой пакостничали на износ!

— Книжки! — гневно бросил Па, словно плюнул. — Книжки! Книги означают чтение, чтение — это образование, а образование — это знания. — Он понизил голос до сиплого шёпота. — Корень всего д-д-д-добра! — Он брезгливо передёрнул плечами и, воздев руки, негодующе простонал: — Где?! Где мы допустили ошибку, когда растили тебя?!

— Делаешь-делаешь для них всё самое худшее — и вот чем они тебе отплачивают, — визгливо всхлипывала Ма, утирая глаза спитым чайным пакетиком.

— Вообще-то книги не такие уж плохие, — попыталась урезонить родителей Малиса. — Они очень интересные! И вы сами наверняка почерпнули бы из них кучу всяких занятных пакостей, если бы читали то, что нужно.

— А самое обидное, — сквозь рыдания выдавила Ма, пошатываясь на своих высоченных шпильках, — что она даже не утруждает себя враньём!

— Вот-вот, с этого всё и начинается! — рявкнул Па. — Сегодня они читают книжки — а завтра уже начинают убирать мусор на улицах! Даже думать об этом тошно! — Его так и затрясло от омерзения.

— Нет, эти её выходки меня просто доконают, — пожаловалась Ма, закатывая глаза и обмахиваясь капустным листом. Потом она перевела взгляд на Малису и прикрикнула: — Ступай отсюда и как следует подумай над своим поведением, юная леди!

— Простите, — пробормотала Малиса, убираясь с кухни.

Она знала, что родители её любят, но они совершенно, совершенно её не понимают. И это очень грустно. Порой Малиса чувствовала себя настолько непохожей на них, что казалась себе посторонней в собственной семье. Для всех она была чужой — и для обычных обитателей квартала Блаженства, и для родных. «Где же тогда моё место?» — грустно размышляла она.

Сейчас, шагая по тёмным коридорам и запущенным комнатам дома, она направлялась к Дедуле. Проходя мимо обветшавшего бального зала, она услышала, как хнычет во сне её сестрёнка. Колыбелькой Антипатии-Розе служила большая железная птичья клетка, подвешенная к потолку на длинной цепи. Дно клетки было щедро застелено стёгаными одеялками и перьевыми подушками, расшитыми мордами гаргулий. Малиса вынула из кармана купленное в зоомагазине вяленое свиное ухо и сунула его между прутьев прямо в горячие липкие ручки Антипатии-Розы. Малышка тут же перестала хныкать и, не просыпаясь, уселась на подушках, потянув свиное ухо в рот.