Бюро заказных убийств

Джек Лондон, 1963

Единственный роман криминального жанра в творческом наследии Джека Лондона. Роман, идею которого подсказал писателю его друг Синклер Льюис, а закончил его по наброскам Лондона, уже много лет спустя после его смерти, лауреат премии Эдгара По знаменитый американский мастер иронического детектива Роберт Фиш. Иван Драгомилов – порядочный предприниматель с жестким кодексом чести. Его бюро принимает заказы на убийства любых лиц: от частных граждан до видных политиков, президентов, диктаторов и монархов – и гарантирует качественное исполнение работы. Одно условие: от заказчика требуется железное обоснование, что намеченная жертва в самом деле достойна смерти. А поскольку профессиональный убийца, несомненно, гибели заслуживает, Драгомилов невозмутимо принимает заказ… на самого себя. Впрочем, принципы принципами, а своя рубашка ближе к телу, так что честный убийца вовсе не собирается покорно ждать исполнения приговора…

Глава 4

— Значит, вы и есть Иван Драгомилов?

Уинтер Холл с любопытством посмотрел на заполненные книгами полки и снова обратился к не пожелавшему подняться с кресла бесцветному блондину в черной ермолке.

— Должен сказать, что попасть к вам на прием весьма непросто. Хочется верить, что… работа вашего бюро столь же секретна и эффективна.

Драгомилов едва заметно, но удовлетворенно улыбнулся и предложил, указав на кресло напротив окна, свет из которого падал на лицо посетителя:

— Присаживайтесь.

Холл еще раз посмотрел вокруг.

— Честно говоря, удивлен.

— Должно быть, ожидали увидеть головорезов и бандитское логово? — любезно уточнил Драгомилов.

— Нет, что вы! Ясно, что руководство операциями вашего… предприятия требует острого, даже изощренного ума.

— Скажу без ложной скромности: вы правы.

— Позвольте спросить: давно ли вы в бизнесе?

— Одиннадцать лет активной работы, хотя тактическая подготовка началась значительно раньше.

— Не возражаете, если мы поговорим на эту тему?

— Определенно нет, — ответил руководитель фирмы. — Как клиент вы с нами в одной лодке: интересы полностью совпадают, а поскольку клиентов после исполнения заказа мы никогда не шантажируем, у них нет причин держать на нас обиду. Небольшое количество важной информации вреда не причинит, поэтому не боюсь признаться, что горжусь своей организацией.

— Не могу понять, почему именно это, — признался Уинтер Холл. — Меньше всего вы похожи на предводителя убийц.

— А вы, в свою очередь, меньше всего похожи на человека, нуждающегося в профессиональных услугах специалистов такого свойства, — отрезал хозяин кабинета, — хотя мне нравитесь: производите впечатление человека сильного, честного, смелого. В ваших глазах я увидел не поддающуюся определению, но в то же время несомненную озабоченность исследователя. Сразу видно, что много читаете, думаете, изучаете. Вы настолько же заметно отличаетесь от моих обычных клиентов, насколько я, по вашему собственному наблюдению, не похож на главаря банды убийц. Впрочем, правильнее было бы назвать моих сотрудников палачами.

— Да как ни назови, — возразил Уинтер Холл, — это не ослабит моего удивления тем обстоятельством, что вы занимаетесь таким… бизнесом.

— Но ведь вы вряд ли представляете, как именно мы ведем дела. — Задумавшись на мгновение, Драгомилов сплел длинные тонкие сильные пальцы. — Хочу заметить, что заказы мы осуществляем с большей долей этики, чем предусматривают наши клиенты.

— Этика! — рассмеялся Уинтер Холл.

— Да, именно так, хотя, признаю, в отношении нашего бюро слово звучит по меньшей мере забавно.

— Значит, вы так называете свою организацию?

— А что вас смущает? Название ничуть не хуже любого другого, — невозмутимо заметил Драгомилов. — Но, вступив в тесное сотрудничество с нами, вы обнаружите более высокий и продуманный уровень исполнения заказа, чем в деловом мире в целом. С самого начала я понял необходимость соблюдения определенных правил и с тех пор неуклонно их придерживаюсь. Поскольку мы действуем за рамками закона и постоянно рискуем, для достижения успеха нужно работать без осечек, полностью доверять друг другу и быть честными с клиентами. Вряд ли вы поверите, но огромное количество заказов мы отклоняем.

— Но почему? — искренне удивился Уинтер Холл.

— Потому что их исполнение было бы неправильно, несправедливо. Не смейтесь, пожалуйста. Дело в том, что сотрудники бюро едва ли не с фанатизмом воспринимают этическую сторону дела. Прежде чем принять решение, мы проводим тщательную проверку, иначе долго не протянули бы. Поверьте, это так. А теперь пора перейти непосредственно к делу. Вы пришли сюда благодаря проверенным каналам и можете иметь только одну конкретную цель. Кого же именно намерены казнить?

— А разве вы не знаете? — удивился Холл.

— Разумеется, нет. В сферу моих интересов данный вопрос не входит.

— Возможно, услышав имя, вы не найдете подтверждения в рамках санкции справедливости. Складывается впечатление, что считаете себя не только палачом, но и судьей.

— Я не палач. Никогда не участвую в реализации проектов. Это также не входит в сферу моих обязанностей. Я руководитель: выношу приговор — разумеется, внутренний, — и подчиненные приводят его в исполнение.

— А что, если они не справятся? — осведомился Уинтер Холл.

Драгомилову вопрос определенно понравился, и он улыбнулся:

— Ах, именно в этом и заключался камень преткновения. После долгих размышлений я пришел к выводу, что еще и по данной причине все наши действия должны иметь безукоризненное этическое обоснование. У нас собственный код справедливости и свой закон. В свои ряды мы принимаем людей исключительно порядочных, обладающих необходимыми физическими данными и крепкой нервной системой, поэтому все они безупречно соблюдают присягу. Должен признаться, были ошибки в подборе кадров. — Драгомилов на миг умолк и печально вздохнул. — Правда, все виновные понесли наказание, что послужило отличным уроком остальным.

— Хотите сказать…

— Да, их пришлось казнить, другого выхода не было, но подобные случаи крайне редки.

— Как же вам удается находить достойных исполнителей?

— Всякий раз, когда появляется вакансия, мы выбираем кандидатуру. Кстати, этим занимаются самые опытные исполнители. Находясь в гуще событий, они устанавливают множество связей и обладают куда более широкими возможностями оценки и подбора кадров, чем я. Так вот, после того как претендент утвержден, его подвергают испытанию. С определенного момента залогом верности и преданности становится его собственная жизнь. Я знаю всех кандидатов, постоянно получаю характеристики на них, но собственными глазами вижу редко, и очень мало кто из них видел меня.

Как правило, первое задание бывает попроще: к примеру, устранить какого-нибудь несправедливого или слишком жадного дельца, мелкого продажного чиновника. Согласитесь, это ничего, кроме пользы, миру не принесет. Но вернемся к теме. Каждый шаг кандидата в его первом деле отмечается нами таким образом, чтобы собрать против него улики, достаточные для обвинения любым судом страны. Причем все устроено так, что свидетельства поступают со стороны. Мы нигде и никогда не появляемся, именно поэтому еще ни разу не требовалось прибегать к закону для наказания провинившегося.

После успешного выполнения первого задания, когда кандидат становится одним из нас, мы приступаем к обучению его нашим методам…

— Правила этики входят в расписание занятий? — не удержался от саркастического вопроса Уинтер Холл.

— Непременно, — совершенно серьезно ответил хозяин кабинета. — Этика — один из важнейших предметов. Все, что не основано на понятии справедливости, подлежит беспощадному искоренению.

— А лично вам ближе принципы анархистов? — крайне неуместно осведомился посетитель.

Руководитель бюро покачал головой.

— Нет, я философ.

— Это одно и то же.

— Позволю себе не согласиться. Анархисты питаются благими намерениями, а я творю реальное благо. Какой смысл в философии, не имеющей практического применения? Возьмите традиционных анархистов. Вот они действительно решаются на убийство. День и ночь плетут заговор, разрабатывают тактику и, наконец, наносят удар, после чего почти неминуемо попадают в лапы полиции. А объект нападения, как правило, уходит целым и невредимым. У нас же процесс протекает иначе.

— Неужели никогда не терпите неудач?

— Стремимся исключить саму возможность провалов. Любой сотрудник, совершивший ошибку — неважно, по какой причине, — наказывается смертью. — Драгомилов с гордым видом помолчал и самоуверенно добавил: — Мы никогда не оставляем без внимания поражения. Конечно, на исполнение заказа предоставляем год. Если необходимо решить сложную, масштабную задачу, за дело берутся надежные помощники. Наша организация настолько безупречна, что даже если я неожиданно исчезну — например, умру, — мое детище продолжит функционировать столь же четко и отлаженно.

— А есть ли какие-то критерии приема заказов? — уточнил Уинтер Холл.

— Нет. Объектом может стать кто угодно — от особы королевской крови до простого крестьянина, — но только при одном условии: если казнь будет признана оправданной. Как только принимаем решение и оплату — предварительную, — заказ непременно выполняется, и после этого происходит полная оплата.

Пока Уинтер Холл слушал подробный рассказ о работе бюро, в сознании мелькнула настолько причудливая и безумная идея, что прогнать ее оказалось невозможно.

— Должен заметить, что вы подходите к делу как настоящий профессионал.

— Не стану спорить: готов признать себя фанатиком этики, — без ложной скромности заметил Драгомилов.

— Иными словами, готовы совершить все, что сочтете справедливым.

Глава бюро кивнул в знак согласия, и в кабинете повисла тишина.

— Вы определенно намерены кого-то устранить. Кого же именно? — заговорил наконец Драгомилов.

— Ваш рассказ до такой степени меня заинтересовал, что захотелось подойти к делу с особой осмотрительностью… например, для начала обсудить условия сделки. Наверняка существует прейскурант, обусловленный… ценностью объекта.

Драгомилов кивнул.

— Что, если мне необходимо устранить короля? — поинтересовался Холл.

— Короли тоже разные, соответственно, и цена варьируется. Ваш избранник — король?

— Нет-нет, это я так, для справки. Мой кандидат хоть и обладает огромной властью, но аристократического титула не имеет.

— Случайно, не президент? — уточнил Драгомилов.

— Нет, никакого отношения к политике он не имеет. Частное лицо. Так какова же будет сумма за его устранение?

— Думаю, сложностей не возникнет, так что вам это обойдется дешевле.

— Не совсем так, — возразил Холл. — Объект обладает недюжинным умом, острой реакцией и редкой сообразительностью.

— Миллионер?

— Не знаю.

— Пусть будет сорок тысяч долларов, — заключил руководитель бюро. — Конечно, после тщательной проверки сумма может увеличиться или, наоборот, уменьшиться.

Посетитель достал из бумажника пачку крупных купюр, пересчитал и положил на стол.

— Предположил, что вы предпочитаете оплату наличными, поэтому подготовился. Насколько я понимаю, вы гарантируете, что объект будет убит…

— Я никого не убиваю! — жестко возразил Драгомилов.

— Значит, гарантируете организацию убийства того, кого я назову.

— Такая формулировка более корректна. Да, но, как я уже говорил, если расследование подтвердит справедливость казни.

— Хорошо. Все понятно. Значит, это может быть любой человек — даже мой или ваш отец?

— Ваш — да, а у меня нет ни отца, ни сына.

— А что, если я закажу себя самого?

— Заказ будет выполнен наилучшим образом. За ваши деньги любой каприз.

— Но ведь завтра или через неделю я могу передумать…

— К сожалению, ничего изменить уже будет нельзя, — решительно ответил Драгомилов. — Как только приказ отдан, машина приходит в движение и остановить ее невозможно.

— Ясно. Но себя я устранять пока не собираюсь.

— Так кого же?

— Это некий деятель, которого знают в нашей стране как Иван Драгомилов.

Уинтер Холл произнес эту фразу спокойно, и так же спокойно собеседник на нее отреагировал, только заметил:

— Необходима более точная идентификация.

— Насколько мне известно, данный персонаж — уроженец России. Живет в Нью-Йорке. Блондин, совершенно бесцветный, вашего роста, комплекции и возраста.

Прежде чем заговорить, руководитель бюро долго смотрел на посетителя своими блекло-голубыми глазами.

— Я родился в селе Валенки. А откуда родом ваш объект?

— Вы удивитесь, но из того же села.

Драгомилов, не отводя от клиента пристального взгляда, медленно проговорил:

— Стало быть, вы заказали меня.

Не оставляя сомнений, Уинтер Холл кивнул.

— Поверьте, случай беспрецедентный, — заметил Драгомилов. — Должен признаться, что весьма озадачен: не представляю, когда я вам так насолил. Никогда прежде мы не встречались, я о вас даже не слышал, так что не могу даже предположить, каков мотив. К тому же, не забывайте, для исполнения заказа — иными словами, устранения объекта — необходимо неопровержимое и справедливое обоснование.

— Готов его предоставить, — уверенно отозвался Уинтер Холл.

— Но вам придется меня убедить.

— Сделаю и это. Идея родилась потому, что в ходе беседы мне стало совершенно ясно: что вы и есть то самое чудовище, которое возомнило себя чуть ли не Господом Богом. Следовательно, если мне удастся доказать социальную оправданность вашего устранения, заказ будет выполнен? Я правильно понимаю?

— Совершенно верно. — Драгомилов немного помолчал и вдруг улыбнулся. — Разумеется, ваш объект покончит жизнь самоубийством, а мы с вами находимся в Бюро заказных убийств.

— В таком случае вам придется отдать приказ одному из подчиненных. Насколько я могу судить, ему придется исполнить заказ даже под страхом собственной смерти.

Удивительно, но Драгомилова ситуация, похоже, забавляла: во всяком случае, обескураженным он не выглядел.

— Совершенно верно, и это лишний раз доказывает безупречную работу созданного мною предприятия. Оно способно действовать в любых обстоятельствах — даже столь неожиданных, как это. Вперед! Вы меня заинтриговали: оригинальный ход мысли, несомненное воображение, живая фантазия. Так будьте же добры, дайте этическое обоснование моего устранения из мира живых.

— Как известно, одна из заповедей гласит: «Не убий», — начал Уинтер Холл.

— Прошу прощения, — тут же перебил его Драгомилов. — Необходимо подвести незыблемую базу под дискуссию, которая в скором времени превратится в сугубо академическую. Суть заключается в том, что вам предстоит доказать следующий постулат: казнь оправдана содеянным мною злом, — но судить и принимать решение предстоит не кому-то другому, а именно мне. Так за какие же грехи меня надлежит устранить? Может быть, я приговорил к казни ни в чем не повинного человека? А может, каким-то образом нарушил мною же принятые законы, пусть даже неосознанно или случайно?

— Вопрос понятен и вынуждает меня изменить ход рассуждений, — парировал Уинтер Холл. — Прежде всего позвольте спросить: смерть Джона Моссмана ваша работа?

Драгомилов кивнул, и Холл продолжил:

— А ведь этот человек был другом моего отца, я знал его всю жизнь, с раннего детства, и уверен, что он никому не делал зла. Этот…

Уинтер Холл готов был продолжить свою пламенную речь, но поднятая рука и саркастическая усмешка собеседника заставили его замолчать.

— Примерно семь лет назад Джон Моссман построил масштабное здание фирмы «Фиделити» Но откуда же взялись бешеные деньги? Каким образом мелкий банкир консервативного толка внезапно создал целую сеть значительных финансовых предприятий? Должно быть, помните, какой огромный капитал остался после него. Интересно, откуда он его взял?

Холл хотел что-то возразить, однако Драгомилов жестом дал понять, что еще не закончил.

— Незадолго до строительства здания компании «Фиделити» некто Комбейн захватил фирму «Сталь штата Каролина», обанкротил и присвоил почти даром. Президент фирмы покончил жизнь самоубийством.

— Чтобы избежать тюремного заключения, — вставил Уинтер Холл.

— Его принудили к действиям шантажом.

Холл кивнул.

— Да, помню. Причем шантажировал один из агентов того самого Комбейна.

— И этим агентом выступил не кто иной, как Джон Моссман.

Холл хранил молчание, а собеседник тем временем продолжал:

— Уверяю вас, что могу это доказать, и докажу, но пока сделайте одолжение, примите мои слова на веру. Очень скоро вы убедитесь в их правдивости.

— Что же, ладно. Вы убили Столыпина.

— А вот здесь мы ни при чем. Это дело рук русских террористов.

— Честное слово?

— Не сомневайтесь.

Холл перебрал в уме все памятные преступления и совершил новый выпад:

— А Джеймс и Хардман — президент и секретарь Юго-Западной федерации горняков, — как быть с ними?

— Да, обоих профсоюзных лидеров действительно казнили мы, — признал Драгомилов. — Но что же здесь несправедливого? Что вас смущает?

— Вы гуманист, а потому должны ценить как сам труд, так и людей труда. Гибель руководителей организации стала огромной потерей для рабочего класса.

— Глубоко заблуждаетесь, — возразил Драгомилов. — Джеймс и Хардман были казнены в тысяча девятьсот четвертом году. В течение шести предшествовавших лет федерация профсоюзов не одержала ни одной победы: напротив, потерпела сокрушительные поражения в трех мучительных забастовках, — а за полгода после устранения лидеров шахтеры выиграли крупную забастовку тысяча девятьсот пятого года, и с тех пор вплоть до сегодняшнего дня продолжают одерживать победу за победой.

— Что вы имеете в виду? — уточнил Холл.

— Во-первых, что Лига владельцев шахт к казни непричастна; во-вторых, что Джеймс и Хардман тайно получали от лиги взятки, причем значительные, в-третьих, что факты предательства профсоюзных лидеров представила нам и заплатила за услуги двадцать пять тысяч долларов — ровно столько, сколько мы запросили, — группа горняков.

Уинтер Холл не смог скрыть удивления и растерянности, а заговорить смог лишь после долгих раздумий.

— Поверю вам, мистер Драгомилов, на слово. Завтра-послезавтра зайду, чтобы услышать и обсудить доказательства. Впрочем, думаю, что разговор получится формальным. А пока мне придется поискать другой способ убеждения: список убийств очень длинный.

— Куда длиннее, чем полагаете.

— Не сомневаюсь, что каждому из них имеется веское оправдание. Хочу подчеркнуть: я не считаю, что какому-то из убийств есть оправдание, но верю, что вы сумели найти убедительные аргументы в их пользу. Высказанное вами предположение, что дискуссия примет академический характер, оказалось оправданным, но другого способа переубедить вас я не знаю. Давайте отложим разговор до завтра. Может быть, встретимся за ленчем?

— Думаю, целесообразнее поговорить здесь. — Драгомилов жестом указал на заполненные книгами полки и с улыбкой добавил: — Как видите, в моем кабинете множество авторитетов. А если вдруг не хватит и их аргументов, всегда можно кого-то послать в филиал Библиотеки Карнеги — благо здание здесь неподалеку, за углом.

Он нажал кнопку звонка, тут же появился слуга, и собеседники встали.

— Не забудьте: нам предстоит словесный поединок, и я намерен победить, — напомнил Уинтер Холл на прощание.

Драгомилов усмехнулся:

— Очень сомневаюсь, но если это все-таки произойдет, случай можно будет внести в разряд уникальных.