Нет орхидей для мисс Блэндиш

Джеймс Хэдли Чейз, 1939

Рене Реймонд, известный всему миру под псевдонимом Джеймс Хэдли Чейз, вышел из семьи отставного британского офицера, и отец прочил Рене карьеру ученого. Но в 18 лет будущий писатель оставил учебу и навсегда покинул родительский дом. Он испробовал немало профессий, прежде чем стал агентом по распространению книг и основательно изучил книж ный бизнес изнутри. Впоследствии Чейз вспоминал: «…Мне пришлось постучать в сто тысяч дверей, и за каждой из них я мог встретить любого из персонажей своих будущих романов…» В течение почти полувековой писательской деятельности Чейз создал порядка девяноста романов, которые пользовались неизменным успехом у читателей разных стран, и около пятидесяти из них были экранизированы. Роман «Нет орхидей для мисс Блэндиш» – первый «крутой детектив» Чейза, который принес автору известность.

Глава вторая

1

Мисс Блэндиш толкнули под слепящий свет висевшей на потолке лампы. Глаза ее были закрыты кусками ваты, закрепленной с помощью липкой ленты. Эдди поддерживал ее. Она тяжело повисла на нем. Теплая и крепкая рука на предплечье — единственная ее опора в темноте.

Сидя в кресле, Ма разглядывала мисс Блэндиш. Прежде чем уехать от Джонни, Эдди позвонил ей и сказал, что они уже в пути. Она успела оценить, что` это похищение означает для нее и всей банды. Если действовать с умом и если повезет, к исходу недели у них будет миллион. За последние три года она создала банде известную репутацию. Они не то чтобы разбогатели, но в общем справлялись неплохо, собратья по ремеслу уверенно относили их к третьему разряду. Теперь благодаря этой стройной рыжеволосой девушке они станут самыми богатыми, могущественными и разыскиваемыми преступниками Канзас-Сити.

Ма Гриссон была рослая и грузная. Плоть свисала мешками по обе стороны ее подбородка. Ее вьющиеся волосы были выкрашены в черный, маленькие глаза — блестящие и невыразительные, как стекляшки. На большой обвисшей груди сверкала дешевая бижутерия. Одета она была в грязное кружевное платье кремового цвета. Ее огромные, со вздутыми венами руки выпирали из кружевной сети, словно тесто. Это была сильная, как мужчина, мерзкая старуха, и ее опасались все члены банды, включая Слима.

Эдди сорвал повязку с глаз мисс Блэндиш. Увидев развалившуюся в кресле старуху, та перестала дышать и испуганно отпрянула.

Эдди поддержал ее.

— Ну, Ма, — сказал он, — вот она, доставлена согласно твоим указаниям. Знакомься, это мисс Блэндиш.

Ма подалась вперед. Ее глаза-бусинки пугали девушку.

Ма не любила болтать — и не любила болтунов. Она ограничивалась одним словом там, где другим понадобилось бы десять, но сейчас сочла, что случай требует целой речи.

— Вот что, слушай. Ты, может, и дочка Блэндиша, но мне на это плевать. Останешься здесь, пока старик тебя не выкупит. Как долго это протянется, зависит от него. А пока веди себя хорошо. Коли будет так, тебя никто не тронет, но если возникнут проблемы — я с тобой разберусь, уж не сомневайся. Начнешь выделываться — пожалеешь. Ясно?

Мисс Блэндиш смотрела на нее, словно не веря, что эта кошмарная старуха реальна.

— Ясно? — повторила Ма.

Эдди подтолкнул мисс Блэндиш локтем.

— Да.

— Отведи ее в комнату, — сказала Ма Эдди. — Там все готово. Запри ее и спускайся, хочу с тобой поговорить.

Эдди вывел мисс Блэндиш из комнаты. Пока они шли по лестнице, он сказал:

— Старуха говорила на полном серьезе, детка. Она еще хуже Слима, так что будь осторожна.

Мисс Блэндиш ничего не ответила. Она, казалось, была сломлена и напугана.

Несколько минут спустя Эдди присоединился к Доку и Флинну в комнате Ма. Воппи отправили в город собрать новости.

Эдди налил себе виски и сел на подлокотник кресла.

— Ма, куда делся Слим?

— Спать пошел. Забудь о нем. Я хочу поговорить с тобой и Флинном. Слышали, о чем я предупредила девицу? То же касается и вас двоих. Ни вы, ни Воппи не будете создавать проблемы только потому, что тут появилась красотка. Увижу, что лезете к ней, — пожалеете. Женщины сгубили больше банд, чем полицейские. Не вздумайте бороться за нее, парни. Оставьте ее в покое. Ясно?

Эдди осклабился:

— Слима это тоже касается?

— Слим не интересуется женщинами, — сказала Ма, глядя прямо на него. — Хватает ума. А ты, если б больше думал о работе и меньше — о потаскухах, был бы богаче; Воппи и тебя это тоже касается. — Она покосилась на Флинна, и тот неловко заерзал. — Ясно? Девушку не трогать.

— Не глухой, — угрюмо буркнул Флинн.

— А ты, Эдди?

— Я тоже с первого раза все расслышал, Ма.

— Ладно. — Ма потянулась за сигаретой и зажгла ее. — Девчонка стоит миллион долларов. Ее ищут с полуночи. Блэндиш уже поднял на уши полицейских, а те оповестили федералов. Надо выйти на Блэндиша и сказать, чтоб остановил федералов и собрал миллион долларов использованными купюрами. Не думаю, что с ним возникнут проблемы, — у него есть деньги, и он хочет вернуть дочь. — Она посмотрела на Эдди. — Пойдешь в город позвонить Блэндишу. Скажи, что он скоро получит указания, куда доставить деньги. Предупреди: если попытается вести двойную игру, дочь пострадает. Сам знаешь, что нужно говорить — без расшаркиваний.

— Конечно, Ма.

— Тогда иди.

Эдди встал и спросил:

— А как будем делить? Я навел на девицу, значит мне положено больше, чем остальным.

— Деньги еще не у нас, — отрезала Ма. — Поговорим, когда получим их.

— А я? — вмешался Флинн. — Я тоже там был.

— Да? — отозвался Эдди. — Если бы не я, ты бы просто ушел спать.

— Заткнитесь оба! — прикрикнула на них Ма. — Марш отсюда!

Эдди помялся, но, наткнувшись на взгляд жестких маленьких глаз, пожал плечами и вышел. Было слышно, как отъехал «бьюик».

— Так, теперь ты, — сказала Ма Флинну. — Кто знает, что мы связаны с Райли, его бандой и с тем, что случилось ночью?

Флинн поскреб затылок:

— Ну, вообще-то, Джонни в курсе, он видел, что там было, и знает, что девушка у нас, но Джонни — свой. Он закопает жмуриков и избавится от машины. Нужно для него что-то сделать, Ма. Райли обещал ему четверть добычи. Старик надеется, что мы его не обидим.

— Не обидим, — сказала Ма. — Кто там еще?

Флинн на минуту задумался.

— Парнишка на заправке. Он видел, как Эдди поболтал с Райли. Думаю, он заметил у меня пистолет. Может, и девицу приметил.

— И больше никого?

— Никого.

— Не хочу рисковать. Займись мальчишкой. Он может заговорить. Давай уже.

Когда Флинн ушел, Ма устроилась в кресле поудобнее. Док Уильямс беспокойно метался по комнате. Она вопросительно взглянула на него. С ним у нее отношения были иными, чем с остальными членами банды. Он был человеком образованным, и она это ценила.

Она знала, что несколько лет назад Док Уильямс был успешным хирургом, женатым — на женщине моложе его лет на двадцать. Та сбежала с его шофером, и он пристрастился к бутылке. Несколько месяцев спустя Док в нетрезвом виде делал операцию на мозге, и пациент умер. Его судили за непреднамеренное убийство, посадили на пять лет и изгнали из профессии. Флинн познакомился с ним в тюрьме и привел к Ма, когда их выпустили. Ей хватило ума понять, насколько выгодно иметь в банде блестящего врача-хирурга, — больше не надо было искать доктора в случае, если кого-нибудь из ее мальчиков подстрелят. Ма снабжала Дока выпивкой, а он присматривал за парнями.

— Все идет как надо, — сказала Ма. — Нам ничего не угрожает. Я собираюсь пустить слух, что Райли похитил девицу. Рано или поздно до копов это тоже дойдет. Они начнут искать его, а когда окажется, что он пропал, это убедит их в его виновности. — Она ухмыльнулась, показывая большие вставные зубы. — Пока не откопают их, так и будут считать, что похититель — Райли, а мы останемся чистенькими.

Док сел и зажег сигару. Движения его были медленными, на испитом лице читалось беспокойство.

— Мне не нравится похищение людей, — сказал он. — Это жестоко, ужасно. Мне жаль и девушку, и ее отца. Не нравится мне это.

Ма улыбнулась. Во всей банде лишь Доку позволялось говорить откровенно и давать советы. Ма редко следовала им, но ей нравилось послушать. С ним можно было поговорить, если вдруг станет одиноко, и мысли его посещали иногда вполне здравые.

— Ты сентиментальный старый дурак, — презрительно сказала она. — До сих пор у этой девицы было все. Пусть помучается. Ее старик — миллионер. Ему тоже стоит помучиться. Нам-то с тобой тоже досталось. Страдания облагораживают.

— Да. — Док налил себе выпить. — Но она молодая и красивая — жалко молодую жизнь. Ты ведь не собираешься отсылать ее отцу?

— Нет, конечно, она не вернется. Получим выкуп и избавимся от нее. Слишком много знает.

Док заерзал:

— Не по душе мне все это, но да ладно, не мое дело. — Он опустошил стакан и налил еще. — Это большое дело, Ма, и оно мне не нравится.

— Зато тебе понравятся деньги, когда получишь свою долю.

Док уставился на дно стакана:

— Да и деньги меня давненько уже не волнуют. Хочу кое-что сказать тебе. Слим вел себя с девушкой странно, действительно очень странно.

Ма вскинулась:

— О чем ты?

— Мне казалось, что Слима женщины не интересуют, и ты сама считала так, верно?

— Да, и это хорошо. И без того с ним хлопот полон рот.

— А вот эта девушка его заинтересовала, — тихо сказал Док. — Когда он увидел ее… Не помню, чтобы он когда-нибудь так себя вел. Он казался сраженным, как влюбленный мальчишка. Прости, Ма, но, думаю, теперь хлопот точно прибавится.

Ма заметно напряглась и зыркнула на него:

— Ты шутишь?

— Нет. Вот увидишь их вместе и поймешь. Он, кажется, хотел забрать ее бриллианты. Сейчас они у него, не забыла?

— Не забыла, — мрачно ответила Ма. — Он отдаст их мне, когда скажу. Так ты правда думаешь, что он влюбился?

— Уверен.

— Я быстро это пресеку. Никаких проблем с женщинами в этом доме!

— Я бы на твоем месте не был так уверен, — серьезно сказал Док. — Слим опасен. Он может пойти против тебя. Беда в том, Ма, что ты не хочешь признать: он ненормальный…

— Заткнись! — рявкнула Ма. Док затронул запретную тему. — Не стану слушать эту чушь. Слим в порядке, и я с ним справлюсь. Оставь.

Док пожал плечами и выпил. Лицо его раскраснелось. Теперь Доку было нужно совсем немного, чтобы напиться.

— Не говори потом, что я не предупреждал.

— Хочу, чтобы ты написал Блэндишу письмо, — сказала Ма, сменив тему. — Отправим его завтра. Скажи ему приготовить деньги в белом чемодане. Он должен дать объявление в «Трибьюн», чтобы оно вышло послезавтра, — мол, продается белая краска в бочонках. Это даст нам знать, что деньги готовы. Предупреди его о том, что случится с девушкой, если он затеет двойную игру.

— Хорошо, Ма.

Док забрал стакан и вышел.

Старуха какое-то время сидела в задумчивости. Ее беспокоило сказанное Доком. Если Слим запал на девицу, то от нее нужно избавляться как можно скорее. Ма попыталась убедить себя, что Док преувеличивает. Слим всегда боялся девушек. Она видела, как он рос, и была уверена, что у него нет ни малейшего сексуального опыта.

Ма встала.

Она подумала, что лучше поговорить с ним. Забрать ожерелье. И продавать его с осторожностью — может, даже придержать немного, еще не один месяц за ним будет тянуться горячий след.

Старуха поднялась наверх в комнату Слима.

Слим лежал на кровати в рубашке и брюках. Ожерелье болталось в его костлявых пальцах. Когда Ма вошла, оно исчезло с той же немыслимой скоростью, с которой он орудовал ножом.

Впрочем, Ма успела заметить ожерелье — и промолчала.

— Чего лежишь? — требовательно вопросила она, приближаясь. — Устал или как?

Слим нахмурился. Иногда мать доводила его глупыми вопросами.

— Да, устал. И не хотел слушать эту болтовню внизу.

— Стоило бы спасибо сказать, вот что, — мрачно возразила Ма. — Мы будем богаты, Слим. Эта девица стоит уйму денег.

Слим просиял, хмурость как рукой сняло.

— Где она, Ма?

Ма уставилась на него. Она прежде никогда не видела такого выражения его лица. Значит, Док прав. Бедный дурачок влюблен, как ни сложно в это поверить.

— Она заперта в передней комнате.

Слим перекатился на спину, глядя в потолок.

— Она хорошенькая, правда, Ма? — сказал он с бессмысленной улыбкой. — Я таких еще не видел. Какие у нее волосы, а?

— Хорошенькая? — рыкнула Ма. — Тебе что с того? Девица как девица.

Слим повернул голову и смотрел на нее с откровенным удивлением.

— Серьезно? У тебя вообще глаза есть? Что с тобой? Я всегда считал тебя умной. Она прекрасна. Ты ослепла, если этого не видишь. — Он пробежал пальцами по длинным жирным волосам. — Она как картинка из книжки. Я хочу оставить ее здесь, Ма. Нам же нет нужды отсылать ее, правда? Заберем деньги, а ее оставим себе. У меня никогда не было девушки. Она будет моей девушкой.

— Да? Думаешь, ты ей нужен? Посмотри на себя, на свои руки и рубашку, они же грязные. Думаешь, эта надменная сучка удостоит тебя хотя бы взглядом?

Слим посмотрел на свои руки. Он, казалось, растерял всю свою уверенность.

— Помоюсь тогда, — сказал он, словно подобная мысль никогда прежде не приходила ему в голову. — Надену чистую рубашку.

— У меня нет времени на эти глупости, — грубо сказала Ма. — Давай ожерелье.

Слим посмотрел на нее, склонив голову набок, потом достал из кармана ожерелье и поболтал им в воздухе вне досягаемости Ма. На его лице появилось хитрое выражение, которое Ма совсем не понравилось.

— Красиво, правда? — сказал он. — Но ты его не получишь, оставлю себе. Знаю я тебя — отберешь и продашь. Только о деньгах и думаешь. А я отдам это ей — это ж ее вещь.

Ма еле сдерживала ярость.

— Отдай немедленно! — Она протянула руку.

Слим соскользнул с кровати, глаза его блестели.

— Нет.

Такого прежде не случалось. Несколько мгновений Ма не могла прийти в себя от изумления, но потом взорвалась и пошла на Слима, размахивая кулачищами:

— Да чтоб тебя, отдай, не то поколочу!

Ее тяжелое лицо, искаженное яростью, пошло пятнами.

— Назад! — В руке у Слима внезапно блеснул нож. Он пригнулся, хмуро уставившись на мать. — Не подходи!

Ма застыла на месте. Глядя на его худое злобное лицо и блестящие желтые глаза, она вспомнила предупреждение Дока, и по спине ее пробежал холодок.

Слим, не спуская с нее глаз, неожиданно улыбнулся.

— Убери нож, Слим, — тихо сказала она. — Что ты делаешь?

— Страшно, да, Ма? Я же вижу. Ты такая же, как все они. Даже ты боишься меня.

— Не пори чушь. Ты мой сын. С чего мне тебя бояться? Давай ожерелье.

— Я скажу тебе, что делать. — Смит говорил почти лукаво. — Тебе нужно ожерелье, мне — девушка. Значит, ты сделаешь так, чтобы я ей понравился, и я отдам тебе бриллианты. Ну как?

— Бедный дурачок, почему… — начала Ма, но замолкла, когда он уронил ожерелье в карман.

— Ты его не получишь, если девушка не будет мила со мной. Поговори с ней, Ма. Скажи, что не сделаю ей ничего плохого, что хочу лишь, чтобы она составила мне компанию. Эти уроды внизу меня не любят. Вели Доку поговорить с ней. У меня никого нет, мне нужна она.

Пока он говорил, Ма думала. Даже если бы она забрала ожерелье, от него сейчас не избавиться. Пройдут месяцы, прежде чем можно будет попытаться его продать. Пока что можно и без него. Важно другое — бунт… Она теряет авторитет. Она смотрела на нож в руке сына. Док прав. Что правда, то правда — Слим ненормален, он опасен, и рисковать жизнью ей не хотелось. Лучше уж сделать, как он хочет. Ненадолго. Выкуп будет получен, девица исчезнет, Слим забудет о ней и угомонится. Может, и неплохо, если он чуток развлечется. Раз понравилась — отчего бы и нет? Док вечно говорил о фрустрации и подавлении — да, вот именно, стоит отдать девушку Слиму, ему хоть будет чем заняться, не все же торчать в этой комнате.

Конец ознакомительного фрагмента.