Флориан Бэйтс и пропавший виолончелист

Джеймс Понти, 2017

Учиться в седьмом классе – нелегко. Работать на ФБР – ещё труднее. А делать и то и другое одновременно… Пожалуй, один лишь Юный Шерлок с изобретенной им Теорией мелочей на такое способен! Чем школьное хулиганство может заинтересовать ФБР? Ничем, если только речь не о самой элитной школе в столице. В которой, между прочим, учится дочь президента. Флориан и Маргарет внедряются в среду богатых и знаменитых, чтобы раскрыть сплетенный там заговор. Но тут дело о хулиганстве принимает неожиданный оборот, превращаясь в дело о… похищении человека.

James Ponti

Florian bates 2: Vanished! (A framed novel)

Text copyright ©2017 by James Ponti

© Анастасия Иванова, перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Посвящается Ро Стимо — искательнице улик, решательнице загадок, чемпионке среди писателей

Эта книга — художественное произведение. Все отсылки к историческим событиям, реальным личностям или местам преследуют художественные цели. Другие имена, персонажи, места и события являются продуктом авторского воображения, и любое совпадение с действительными событиями, местами или личностями, живыми или умершими, совершенно случайно.

Глава первая

«Зодиак»

Учиться в средней школе — непросто.

Распутывать дела для ФБР — еще сложнее.

А делать и то и другое одновременно — ну это просто безумие.

Поверьте, уж я-то знаю. Меня зовут Флориан Бэйтс, мне двенадцать лет, и, как и моя лучшая подруга Маргарет, я — детектив-консультант в Федеральном бюро расследований. Мы помогаем ФБР так же, как Шерлок Холмс помогал Скотленд-Ярду. Только Шерлоку никогда не приходилось закрывать дело и в тот же вечер писать изложение по прочитанной книге.

Не ведал он и прочих тягот жизни семиклассника. Вроде задир в раздевалке, комендантского часа с девяти вечера или мучительного выбора одежды. Все, что требовалось Холмсу, — это надеть пальто и свое охотничье кепи. Детектив мгновенного приготовления.

А я? Такое чувство, что я вечно одет неподобающим случаю образом. Как тогда, когда нам нужно было опросить свидетеля, а я еще не снял футбольной формы. Или в тот раз, когда я щеголял в майке с надписью: «Я С ЧУБАККОЙ», а день завершился работой под прикрытием в приемной посла Франции (если кто вдруг заинтересуется: Que la Force soit avec toi — это «Да пребудет с тобой сила» по-французски).

Поэтому ничего удивительного, что на станции техобслуживания службы береговой охраны я оказался единственным человеком в двубортном клубном пиджаке и галстуке в елочку. Моя ошибка заключалась в том, что, одеваясь для похода в симфонический зал, я не учел вероятности дальнейшей гонки по реке Потомак в полицейском катере (знаю, вы думаете, что стоило бы).

Идею насчет катера подал Маркус, который курирует команду Специальных проектов. План был действительно хорош — за исключением одной крохотной детали: нас не пустили бы на катер без особого разрешения.

Мы с Маргарет дожидались у входа в офис коменданта порта, пока Риверс убеждал дежурного сержанта помочь нам. Вонь от дизеля стояла сногсшибательная, машинное масло было повсюду, а увидев свое отражение в окне, я обнаружил, что галстук завязан криво.

— Что ты делаешь? — спросила Маргарет, наблюдая за моей борьбой с узлом.

— Пытаюсь его поправить. Это же виндзорский узел. Он должен быть ровно по центру.

Она окинула меня своим фирменным взглядом «Да ты что, прикалываешься?»:

— Мы стоим на верфи, вокруг бензин и сажа, а ты беспокоишься об узле на галстуке? Отчего бы не попробовать расслабиться, а? Никому до твоего галстука дела нет.

— Технически это не верфь, — поправил я. — Мы стоим на причале. Причал — часть гавани. А верфь — нечто совершенно другое.

— Серьезно? — Она покачала головой. — Ты услышал только это и теперь корректируешь мой словарный запас?

Заискивающе улыбнувшись ей, я пробормотал извинения. А потом попытался последовать ее совету — расслабиться. Но не так-то это было просто. Я и в обычный-то день, когда ничего не происходит, не особо силен в расслаблении, а сегодня день выдался никак не обычный. Нас целиком поглотило дело, о котором вот-вот должны были закричать газетные заголовки во всем мире. Дело о похищении человека.

Утром мы сели в школьный автобус, чтобы отправиться на экскурсию в Центр исполнительских искусств имени Кеннеди. И в тот момент самой большой проблемой было занять места, равноудаленные и от хулиганов на задних сиденьях, и от сопровождающих взрослых на передних. А потом один из наших одноклассников растворился в воздухе. Для шоу фокусников — самое то, да только произошло это во время симфонического концерта. Так что обстоятельства складывались так себе. А если бы разнюхала пресса — стали бы и того хуже.

Внезапно хулиганы и сопровождающие перестали быть проблемой. У нас на руках оказалось дело, которое требовалось раскрыть, и пока что удача нам не улыбалась. Каждая зацепка, похоже, только уводила от ответа. Ну а теперь, вдобавок ко всему прочему, лично мне предстояло справиться с еще одной загвоздкой.

— Могу я быть с тобой откровенным? — начал я.

— Столько времени дружим, а ты до сих пор не уверен? — поинтересовалась Маргарет. — Ты всегда можешь быть со мной откровенным. Вообще-то, только так тебе и следует себя вести со мной.

Это вызвало у меня улыбку.

— Ладно, тогда вот в чем штука: я не вполне комфортно ощущаю себя на плавучих транспортных средствах.

Она с любопытством взглянула на меня:

— Что ты подразумеваешь под «не вполне комфортно»?

— Они меня пугают до ужаса. С того самого дня, как я посмотрел «Титаник», — признался я.

— Знаешь, сегодня почти двадцать семь градусов. И вряд ли мы натолкнемся на айсберг.

— Да я не утонуть боюсь! А того, что у меня начнется… ну, морская болезнь.

— У тебя началась морская болезнь, когда ты смотрел кино?

Я неохотно кивнул.

— Ты хотя бы в лодке сидел, когда его смотрел?

— Нет. Дома. Особо яркие подробности опущу, но потом нам пришлось арендовать один из моющих пылесосов — ну, тех, промышленного размера, — чтобы очистить ковер и диван.

Мои мысли унеслись к сэндвичу с салями и кукурузным чипсам со вкусом перца халапеньо, которые встретили новый день в моей коробке с обедом. Я призадумался, не придется ли им снова явиться на божий свет в самое ближайшее время.

— Ну, пожалуй, на этот счет ты можешь не волноваться, — заметила Маргарет, заглядывая в окно офиса. — Похоже, Маркус там терпит поражение.

Хотя при разговоре мы не присутствовали, было нетрудно догадаться, в чем проблема. Служба береговой охраны относится к Центральному департаменту полиции. А Маркус работает в ФБР. Эти две стаи бдительно охраняют каждая свою территорию и редко способны взаимодействовать друг с другом нормально.

— Как думаешь, нам ему помочь?

Предложение было составлено в вопросительной форме. Но, судя по тому, что сразу вслед за этим Маргарет открыла дверь и зашла в офис, возможности ответить «нет» для меня не предполагалось.

Сержант, румяный здоровяк с пухлыми щеками и усами, будто позаимствованными у моржа, стоял за стойкой, как портье в отеле, — с таким видом, словно терпение его лопнуло.

— Но это экстренный случай, — раздосадованно сказал Маркус.

— В сотый раз повторяете, — отозвался коп. — А я не получал никаких радиосообщений. — Он мотнул головой на полицейский сканер на своей стойке.

— Это потому, что мы пытаемся решить вопрос силами ФБР и Секретной службы, — пояснил Маркус. — До сих пор мы не привлекали местную полицию.

На физиономии сержанта расцвела самодовольная улыбка:

— Вот вы сами все и сказали. Вы не хотите привлекать местную полицию. Ну а эти катера, к несчастью для вас, принадлежат именно местной полиции. Так что хорошего вам дня!

Как бы ни был силен мой страх морской болезни, я знал, что катер нам нужен, поэтому вмешался:

— А что, если бы пропал Фрэнки? Вы бы хотели, чтобы мы его искали, ведь так?

Сержант переключил внимание на меня. Вернее, прожег меня лазерным взглядом.

— Или представьте, что ваша дочка Мэдди едет с группой девочек-скаутов в поход и пропадает в национальном парке.

— Откуда ты знаешь о моих детях?

Я проигнорировал вопрос:

— Каково бы вам было, если бы парковая охрана отказалась помочь полицейским, пытающимся найти вашу дочь, только потому, что они из другого управления? Что бы вы чувствовали, если б они обошлись с вами так, как вы сейчас поступаете с нами?

К этому моменту сержант уже по-настоящему разозлился. Его щеки начали багроветь.

— Я спросил, откуда ты знаешь про моих детей!

— Табличка на вашем столе сообщает, что вы — Фрэнк Берген-старший, — объяснил я. — Значит, есть и младший. Я знаю, что вы зовете сына Фрэнки, потому что он поставил свою подпись на рисунке, приклеенном скотчем вон к тому окну. И я знаю, что ваша дочка Мэдди — скаут, потому что вы спрятали под стойку пять упаковок скаутского печенья с пометкой «Мэдди Б.», чтобы распространять его среди коллег.

Он начал что-то говорить, но меня было не сбить:

— Я вовсе не знаю ваших детей, но знаю, что вы такой отец, который развешивает рисунки сына на работе и старается помочь дочке продавать печенье. Лучший отец из всех. Поэтому я уверен, что в конце концов вы дадите агенту Риверсу ключи от катера, чтобы мы попытались спасти моего друга. Единственное, чего я не знаю, — сделаете ли вы это достаточно скоро, чтобы мы еще успели.

На мгновение комната погрузилась в тишину, если не считать громкого пыхтения сержанта, который осмысливал сказанное. Ноздри его раздувались на каждом вдохе, и он еще с пару секунд изучал меня, прежде чем неохотно хлопнуть связкой ключей о столешницу:

— Если на катере будет хоть одна царапина…

— Не будет, — заверил Маркус, сгребая ключи. — Вы хороший коп, Фрэнк. И хороший отец. Спасибо.

— Просто окажите мне услугу: найдите того паренька, — отозвался тот.

— Мы это сделаем, — пообещал Риверс, прихватывая пару потрепанных оранжевых спасательных жилетов из стопки и вручая нам. — Сделаем.

Следом за Маркусом мы вышли наружу и поспешили к катеру.

— Чисто сработано, Флориан, — заметил мой куратор, широко шагая. — Наш катер в конце причала.

Глянув на воду, я ощутил, как изнутри поднимается волна беспокойства.

— А мы уверены, что так добираться лучше всего? — спросил я, надеясь, что в моем голосе звучит желание выбрать верную стратегию, а не страх проблеваться.

— Да, по двум причинам, — отозвался Маркус. — Во-первых, это наш единственный шанс подобраться к мосту незамеченными.

Вот об этом он полицейскому не сообщил — да и, если на то пошло, никому в Бюро тоже. ФБР и Секретная служба занимались этим делом, но мы — нет. За расследование отвечала Группа быстрого реагирования при похищении детей (БРПД). От нас она не хотела никакой помощи — и совершенно, как мы полагали, напрасно.

— Во-вторых, за мостом собираются установить наблюдение, и все дороги, включая пешеходные дорожки, которые к нему ведут, будут проверять, — продолжил Риверс. — Так что они там все перекроют. Но я не думаю, что они станут проверять движение на реке. Так что, если ты прав, именно на реке нам и следует быть.

Я сглотнул, осознавая, что это небольшое приключеньице запустила моя собственная теория, и просунул голову и руки в спасательный жилет.

У катера не было какого-нибудь мудреного имени вроде «Морская душа поет во мне» или «Магия рыбалки под звездами». Он назывался просто MPDC-4. Но недостаток креатива компенсировался устойчивостью. Почувствовав под ногами почти не качающуюся палубу, я испытал облегчение.

— А знаешь, не так уж плохо, — поделился я впечатлениями, плюхаясь на пухлую набивку сиденья. — Вообще-то, тут даже почти комфортно.

— Да, жаль, что это не наш, — ухмыльнулся Маркус. — Мы берем «Зодиак».

— Чтодиак?

— «Зодиак», — повторил он. — Тот, что позади этого.

— Видишь? — Маргарет вытянула меня назад за проймы жилета и развернула лицом к надувной лодчонке, привязанной к корме MPDC-4: — Вот эта крохотулечка.

До сих пор слово «зодиак» ассоциировалось у меня лишь с набором астрологических знаков: Козерогом, Водолеем и остальными. Но, похоже, так называется еще и самое жутчайше неадекватное плавсредство в мире. Мой гороскоп: грядет шторм.

— Может, нам стоило бы взять один из этих… ну, понимаете, с бортами?

Я уже не заботился о том, чтобы не выдать свой страх.

— Нам вовсе ни к чему привлекать к себе внимание, и я говорил об этом, помнишь? — поинтересовался Маркус. — Если группа БРПД заметит катер с полицейскими опознавательными знаками, который вторгается на их место преступления, они озвереют. А на этом ни одного такого знака нет. К тому же он гораздо быстрее.

— Значит, вы говорите, что он супермаленький и супербыстрый? — проговорил я, пытаясь выжать улыбку. — Ну, это просто.

— Просто супер? — договорила за меня Маргарет.

Я начал забираться на борт «Зодиака», но Маркус ухватил меня за плечи и притормозил:

— Ты не обязан, Флориан. Я серьезно. Оставайся здесь, и я пошлю кого-нибудь подкинуть тебя домой. Вообще-то, вам обоим лучше бы остаться. Хоть и без опознавательных знаков, а есть определенный шанс, что нас заметят. А если это произойдет, кто знает, какие нас ждут неприятности за то, что мы влезли в чужое расследование. В особенности в такое крупное.

— Нет уж, — отозвался я. — Нам надо распутать это дело быстро. Как только пресса все разнюхает, ситуация пойдет вразнос, и это усложнит нам работу в разы. Кроме того, пропал не кто-нибудь там, а человек, которого я считаю другом. И я собираюсь идти по следу, куда бы он ни вел. Пусть для этого и придется лезть в подводную лодку или вертолет.

— Я тоже, — поддержала Маргарет. — К тому же если уж нам суждено влипнуть в неприятности, так хотя бы всем вместе.

Риверс ничего на это не сказал, но я видел, что наши ответы его обрадовали. Как ни посмотри, а мы ведь были одной командой.

Когда мы с Маргарет погрузились на борт, Маркус отвязал катер, осторожно вывел его на реку и дал полный газ. Мы помчались к мосту Кея, и галстук, развеваясь на ветру, принялся хлопать меня по лицу. Я ничего не мог с ним поделать, потому что изо всех сил цеплялся за веревочный поручень, и Маргарет, перегнувшись ко мне, заправила мой галстук в вырез жилета.

— Ты нормально? — спросила она.

Из-за рева двигателя я едва ее расслышал.

Уже начав отвечать, я вовремя остановился, осознав, что не уверен, что именно вылетит из моего рта, — слова или обед. Поэтому я просто кивнул и еще сильнее вцепился в веревку.

— Высматривайте все подозрительное! — прокричал Маркус.

— Подозрительнее нашей троицы? — откликнулась Маргарет.

Мне в лицо летело столько брызг, что глаза пришлось закрыть. Я попытался вообразить себе место преступления. Тринадцатилетний подросток исчезает в окружении десятков людей. Никаких следов насилия, никаких следов чего бы то ни было выходящего за рамки нормы. Единственная зацепка, которую мы нашли, — это липучий листочек для заметок с тремя написанными ручкой словами: «ПОМОГИТЕ КЕЙ БРИДЖ»^[1].

Катер замедлил ход, и я открыл глаза как раз вовремя, чтобы полюбоваться показавшимся впереди мостом Фрэнсиса Скотта Кея. Перекинутый через Потомак между Вашингтоном и Росслином, штат Виргиния, с реки он казался гораздо больше, чем с суши. Когда проезжаешь по нему на машине, он выглядит обычной дорогой — только проложенной поверх воды. Ведь никаких пилонов и вант на этом мосту нет. Но с нашей позиции были видны шесть массивных арок, на которых он держится.

Маркус продолжал сбавлять скорость до тех пор, пока мы не начали дрейфовать вместе с течением. Врубив свою рацию, он пощелкал каналами и в конце концов услышал переговоры агентов наверху.

— Они прямо над нами, — проговорил Риверс. — Давайте надеяться, что нас не заметили.

— Что мы ищем? — спросила Маргарет.

— Что угодно, что вызывает подозрения, — отозвался Маркус. — На воде либо на берегу. — Он мотнул головой в сторону дорожки для бегунов и велосипедистов, шедшей вдоль реки.

Мы увидели пару каяков и мужчину на сапборде^[2], но все это подозрительным не казалось. Еще к мосту приближались два экскурсионных кораблика: один именовался «Генерал Вашингтон», а другой — «Президент Джефферсон». Оба были украшены красными, белыми и синими флагами, а также баннерами, рекламировавшими «ЗВЕЗДНО-ПОЛОСАТЫЕ ТУРЫ».

Я просканировал взглядом палубу первого, но увидел лишь фотографирующихся туристов. Когда кораблик проплыл мимо, наша лодочка закачалась вверх-вниз, и мой желудок разволновался окончательно. Закрыв глаза, я изо всех сил пытался не устроить шоу для пассажиров второго кораблика. (Представьте себе десятки туристов, снимающих меня, блюющего через борт «Зодиака».) Сфокусировав всю свою ментальную энергию на собственном животе, я пытался унять грозу, бушующую внутри. И игнорировать любое движение, а также собственное чувство никчемности. И вообще ото всего заблокироваться.

И тогда-то я услышал музыку, которая доносилась из динамиков кораблика. Мой разум был по уши занят усмирением морской болезни, но подсознание оказалось свободным — и зарегистрировало какое-то несоответствие.

Я поглядел на Маркуса с Маргарет и спросил:

— Почему на туристическом кораблике в столице США, названном в честь американского президента, играет национальный гимн Великобритании?

Оба непонимающе взглянули на меня.

— О чем ты говоришь? — спросила Маргарет.

Тут я забеспокоился, что попросту начал галлюцинировать:

— Вы пение слышите?

С мгновение они прислушивались, а затем Маргарет принялась подтягивать:

Страна моя, это о тебе!

О, сладостный край свободы, О тебе я пою…

— Нет, нет, нет, — возразил я. — Не те слова. И песня — «Боже, храни королеву».

Поскольку я рос в Европе и три года провел в Англии, этот гимн был мне хорошо знаком. Так что я начал петь ту версию, которую знал:

Боже, храни нашу милостивую королеву!

Многие лета нашей благородной королеве!

Боже, храни королеву!

Маркус улыбнулся, сообразив, что сбило меня с толку.

— Я и забыл: они же обе на одну мелодию, — объяснил он. — Американцы оставили музыку и написали новые слова, чтобы у песни появился совсем другой смысл.

Не знаю, виной ли тому головокружение, мой желудок, это расследование, улики, музыка или всё вместе. Но в этот миг я почувствовал волну, пробежавшую по телу. Я не мог решить, собираюсь ли я блевануть, взорвать собственный мозг или раскрыть дело здесь и сейчас. Все это просто бурлило внутри. А потом…

— Мне нужно сойти с катера, — торопливо сказал я.

— В чем дело? — встревожился Маркус. — Тебя тошнит?

— Нет, — ответил я абсолютно честно, поскольку озарение мигом исцелило мою дурноту. — Я говорил, что пойду по следу, куда бы он ни вел, и он вовсе не ведет в воду.

— Откуда тебе знать? — спросила Маргарет.

— Трудно объяснить, — отозвался я. — Но в первую очередь вы должны понять, что «Боже, храни королеву» меняет все.

Примечания

1

Кей-бридж (Key bridge) — мост Кея.

2

Сапборд — доска, на которой катаются стоя, по спокойной воде, управляя движением с помощью весла.