Безумие и отвага

Ден Истен (2024)

Что делать, если в твой дом наведались непрошенные гости? Разумеется, надо отбить у них охоту приходить снова. Быстро, доходчиво и навсегда. Именно с такими непрошенными гостями встретились коты Барсик и Тимоха. Им и их друзьям предстоит противостоять кошачьей секте, пришедшей в село с целью вербовки новых адептов.В книге встречаются персонажи из сборника рассказов «Аполлинарий и другие». Все события вымышлены, любые совпадения невозможны.

Глава первая

Барсик захлопнул шестой том интереснейшей научной саги «Анализ ДНК и белков математическими методами». В блаженстве закрыл глаза, вытянулся и задрожал от наслаждения. В клетках его большого и извилистого головного мозга шли бурные эволюционные процессы, строились новые нейронные связи, а от избытка гормона дофамина черепную коробку приятно распирало изнутри.

Подобное с Барсиком случалось, прямо скажем, нечасто — в лучшем случае прочитанные книги вызывали снисходительный скепсис, в худшем — ощущение потерянного времени и справедливый вопрос: а на кого, собственно, сия псевдонаучная макулатура рассчитана?!

Но сегодня он был крайне доволен. Правда, приятное послевкусие немного портило отсутствие равного собеседника, с которым можно обсудить прочитанное, подискутировать или даже немного поспорить. Но таковых в его окружении не было. Кроме сестры Майка — Агнессы.

При мысли о возлюбленной Барсик тоскливо вздохнул. Вспомнился недельной давности разговор на тему смелости и мягкотелости. Агнесса утверждала, что ему следует быть более решительным, чтобы всякие хамоватые хомячки не смели его оскорблять, не хихикали за спиной и не называли с усмешкой «уморастом». На вялые аргументы, что слово «умораст» происходит от слова «ум», она возразила, что дурацкое определение само по себе звучит крайне уничижительно, а из уст Бореньки — и вовсе как последнее оскорбление. А он, мягкотелый Барсик, молчит и позволяет тому наглеть еще больше.

Барсик попросил ее не путать мягкотелость и неконфликтность. И с обидой добавил, что если уж на то пошло, то он в состоянии дать Бореньке отпор, но только в случае, если тот говорит что-то совсем уж антинаучное, кладет на постулаты или вообще откровенно врет. А все остальное можно и пережить.

Агнесса, видя, как сильно расстроили Барсика ее слова, сказала, что верит в него. Верит, что он на самом деле — не слюнявый Барсик, а свирепый снежный барс, рыцарь без страха и упрека, этакая взрывная смесь интеллигентного лермонтовского Печорина и бесстрашного гладиатора Спартака. Но все эти качества надежно спрятаны в темных закоулках его души, а на поверхности плавает то, что плавает — безвольный и слабохарактерный рыжий Барсик.

На прощание кошка сказала, что пока он не принесет в зубах оторванные уши Бореньки, о встречах с ней может забыть. И хотя насчет «оторванных ушей» было сказано в переносном смысле, он четко понял: Агнессе нужен смелый и решительный спутник по жизни…

Барсик спрыгнул со стола и подошел к большому зеркалу. Оскалился и выпустил когти, затем грозно рыкнул. Получилось весьма убедительно. Но это наедине с зеркалом, а в жизни как быть?

Он поковырялся в недрах долгосрочной памяти и выудил оттуда следующую информацию: за смелость и решительность отвечает передняя поясная извилина, находящаяся в медиальной части головного мозга под мозолистым телом в поясничной борозде.

Ага. И что это значит? А значит это то, что если каким-нибудь образом стимулировать этот участок мозга, то можно запустить его активность и, как следствие, стать смелым.

Но как это сделать?

Мышцы, например, можно накачать путем упражнений с отягощениями, выносливость — развить двигательной активностью с нагрузкой на сердечно-сосудистую и дыхательную системы, память — натренировать с помощью специальных ассоциативных техник и мнемонических приемов, но вот как воздействовать на отдельный участок мозга? Да так, чтобы остальные не задеть?

Просверлить дырку в черепе и просунуть туда оголенный провод? Глупо и опасно. И потом, Барсик сильно сомневался, что строение головного мозга котов и людей — идентично.

Он подошел к книжному шкафу, распахнул стеклянные дверцы и бегло пробежался глазами по корешкам энциклопедий в поисках книги «Нейробиология и нейропсихология кошачьих» академика М.О. Зжечкова. Искомая книга обнаружилась на самой верхней полке.

Кот запрыгнул на стол, перескочил на шкаф и, вцепившись когтями передних лап в полку, повис напротив нужной книги. Аккуратно закусил верхний край переплета и уперся растопыренными задними лапами в соседние книги. Пыхтя и извиваясь, вытянул наполовину, отдохнул немного и принялся раскачиваться. Тяжеленный четырехсотстраничный фолиант вырвался из плена, полетел вслед за падающим Барсиком и настиг его ударом края твердого переплета прямо в область медиальной части мозга. Кот, потеряв сознание, растянулся на полу.

Очнулся он уже бесстрашным как Спартак — ибо никакой самый филигранный хирургический скальпель, никакой самый точный лазерный луч, никакие передовые нанотехнологии не могут воздействовать на мозг лучше, чем обычная книга.

***

— Тимоха, окно на кухне открыто, смотри, чтобы все было нормально, — сказал ушастый хозяин сидевшему на заборе Тимохе.

Тот успокаивающе вытянул правую лапу: не бзди, Маруся, я Дубровский!

Хозяин вывел беременную жену за калитку и усадил в «Жигули». О чем-то недолго поболтал с подошедшим соседом, сел в машину и укатил. Тимоха потянулся и зевнул. Пойти поспать, что ли?

Он уже собрался спрыгнуть во двор, но внимание привлекли замаячившие в конце улицы знакомые фигуры. Коты шли гурьбой, о чем-то беспокойно переговариваясь.

— Что за сходняк, братва? — поинтересовался Тимоха, когда те подошли к забору.

Вперед вышел серый кот с длинными, свисающими до земли, усами.

— Разговор к тебе есть.

Тимоха немало удивился. Право собирать толковище было только у него, а тут они сами пришли. Причем, все четырнадцать. Видно, разговор действительно предстоял серьезный.

— И о чем разговор, Метла? — холодно спросил он.

Кот опустил голову.

— Ну?! — поторопил Тимоха.

— Короче, Клим говорит, чтобы ты либо к нам переходил, либо…

Метла замолчал.

— Либо? — в нетерпении уточнил Тимоха.

— Либо ты должен уйти из села, — закончил Метла.

— Нормальная такая канитель! — развеселился Тимоха. — А если не уйду?

Коты молчали. Тимоха прекратил скалиться, спрыгнул перед ними и зловеще прошипел:

— Я вопрос задал: что будет, если не уйду?

Метла покосился на остальных в поисках поддержки, но те упорно отмалчивались. Тимоха поддел когтями его подбородок и заглянул в глаза.

— Хорошо, тогда другой вопрос. Кто такой Клим?

— Брат Майка, — просипел Метла.

— Я знаю, что он брат! — заорал Тимоха. — Я спрашиваю, кто он есть по жизни, чтобы мне тут условия ставить?!

— Ты же знаешь, что он с Джеком в кентах. Зачем тебе лишний головняк?

— А при чем тут Джек?! Что-то не пойму, кто мне предъявы кидает: Джек или Клим?! Если у Джека есть вопросы, то пусть задает их лично! То же самое касается и Клима! Где он сам?! Пусть придет и пояснит за шорох!

— Не шуми, — раздалось за спинами котов. Они расступились, пропуская серого беспородного кота. Сходство с младшим братом Клим имел несомненное, но Майк был намного более утонченным в комплекции и взгляд имел обаятельно-хитрый, Клим же, своим массивным телосложением и холодным взглядом, внушал страх.

— Я здесь, — Клим сел перед ним.

Тимоха снова оскалился.

— Вижу. А где твои бусы, Клим?

— Какие бусы?

— Стеклянные! Чем-то же Джек тебя приманил в свой патруль?!

— Тимоха, давай без грубостей? Тебе уже озвучили условия: либо ты вступаешь в наш патруль, либо уходишь из села. Ты единственный тут, кто живет не по правилам.

— Это по каким еще правилам?! Я с тобой разговариваю только из уважения к Майку! Но это не значит, что ты можешь указывать, что мне делать и куда идти!

— Тимоха…

— Я не договорил! Мне интересно, кто ты есть такой, чтобы мне правила диктовать?!

— Я не диктую, я тебе даю выбор: либо в патруль…

— Да ваш тупой патруль мне вообще ни в одно место не тарахтел! — взорвался Тимоха. — Вы же клоуны! Ходите по селу по ночам, все такие важные, мышей амбарных смешите! Я тебе что, Петрушка новогодний?! И еще раз спрашиваю: кто ты такой?!

— Ты знаешь, кто я. А вот ты кто такой? Кто ты без Майка?

Услышав это, Тимоха взбесился окончательно. Он уперся носом в нос Клима и прошипел:

— Я — Тимоха Ангорский! Еще вопросы есть?!

Клим тоже стал заводиться.

— Я вас, блатных, терпеть тут не буду! Это мое село! Все было тихо и спокойно, пока вы не появились! Тут, конечно, к Майку тоже претензии имеются!

— А ему боишься предъявить? — насмешливо спросил Тимоха.

— С братом я разберусь! Я сейчас с тобой разговариваю! В тридцатый раз спрашиваю: идешь в патруль?!

— Да иди ты на хрен со своим патрулем! Патруль-патруль, патруль-патруль, одолел уже со своим патрулем!

Клим недовольно зашипел, но Тимоха отодвинул его лапой и грозно взглянул на остальных.

— Вы что творите, чумардосы?! Вы гречку с сечкой попутали?! Вас, честных бродяг и мазуриков, какой-то фраер дешевый гнет, в какую-то блудню патрульную фалует, а вы и рады?! Это он за вас впрягался, когда вам собаки ласты крутили, а?! Или, может, он за вас мазу держал перед Хирургом?! Я вас спрашиваю, говнюки!

Не получив ответа, Тимоха подошел к самому худому.

— Супчик, ты, бродяга, уже много лет со мной! Мы с тобой и пайку делили, и от собак вместе отбивались, ты помнишь?

Супчик молча кивнул.

— Гривой не маши! Ты ответь!

— Помню, Тимоха.

— Тогда я что-то не догоняю, какую роль ты в этом гребучем цирке исполняешь?!

Супчик вздохнул.

— Тимоха, базара нет, мы с тобой давно. Всяко было, многое пережили. Но мне всегда хотелось нормального дома, тепла… не знаю… уюта, что ли. И чтобы жрать до отвала, а не воровать со столов, и чтобы спать не на голой земле, а у батареи теплой.

Тимоха взглянул непонимающе.

— У тебя сейчас и так это есть: и батарея теплая, и занавески в горошек. Зачем эта канитель с патрулем?

Супчик покосился на невозмутимого Клима. Тимоха сдвинулся, загораживая его собой, и повторил:

— В патруль зачем?

— Ну, чтобы не чувствовать себя нахлебником. Чтобы пользу людям приносить, — уныло ответил Супчик и скис.

Тимоха покачал головой.

— Ясно. Кто еще так считает?!

Так считали все. Тимоха это понял по покорно склоненным головам и гробовому молчанию.

— Тупое стадо! Этот патруль нужен не людям, а Джеку и этому туловищу!

Он показал на Клима. Тот ощетинился и выгнул спину.

— Выражения подбирай!

— Не стращай! И не перебивай! Так вот, братва, людям это не нужно! Свою сытную пайку и место у теплой печки вы получите и так! Просто потому, что вы есть! Все любят котиков! А патрули эти… эту мульку Джек замутил только для того, чтобы свое собачье эго почесать! А Клим — шнырь на побегушках! А вы, братва, просто живите и не заморачивайтесь!

— Все должны приносить пользу! — отрезал Клим. — Если ты против — на выход! Срок тебе на подумать — до утра! Я все сказал!

— Что ты там сказал?! — выкрикнул Тимоха, но Клим развернулся и пошел по дороге. Коты разношерстной струйкой потянулись за ним.

Тимоха, обхватив голову, смотрел им вслед. Он пребывал в таком шоке, что даже его богатой блатной лексики не хватало, чтобы описать произошедшее.

— Тим, Тимочка! — позвали сверху.

Он прекратил обнимать голову и вскочил на дерево, где нос к носу столкнулся с Челси. Красотка пряталась в листве и, разумеется, все слышала.

— Что ты тут уши греешь? — недружелюбно прошипел он.

Но кошечка, кажется, была слишком обеспокоена, чтобы обидеться на грубость.

— Тим, может, тебе лучше с Майком поговорить?

— Майка нет. Его и Бореньку Шниперсон в город увез, он там квартиру покупает — решил им показать да посоветоваться. И Арно забрал в качестве толмача. Да оно и к лучшему — я сам разрулю.

— Каким образом? — в сомнении спросила Челси.

Тимоха с досадой запустил когти в ветку и медленно провел, оставляя глубокие борозды.

— Для начала потрещу с Джеком. Интересно, тот вообще в курсах, что за мутки Клим тут устроил?

— Давай без этой твоей блатной фени! — поморщилась Челси. — И если в курсе, то что ты сделаешь?

— А если в курсе, то предъявлю ему!

— Джеку — предъявить?! — ужаснулась она. — Ты понимаешь, что будет потом?! Ты понимаешь, что за Джека встанут Аполлинарий и Берта?! Он им друг! Мне напомнить, что они вместе с Джеком освобождали наше село от Хирурга?! И от тебя в том числе!

— Я помню! — рявкнул Тимоха.

— Хочу еще напомнить, что Клим — сын Аполлинария и Берты. Как думаешь, за сына они тебе голову открутят по часовой стрелке или против?

— Куда ни плюнь — одни кумовья и кореша! — пожаловался Тимоха.

— Надо разговаривать с Майком. Только он сможет решить вопрос.

— Ты плохо слышишь? Майка нет в селе, и неизвестно, когда вернется! Клим, падла, специально время подгадал!

— Мне страшно за тебя, — всхлипнула Челси. — Может, тебе лучше принять условия Клима?

Тимоха упрямо помотал головой.

— В том-то и дело, что он мне условия ставит. Даже Майк себе такого никогда не позволял. Они точно братья?

— Точно, — вздохнула Челси и провела лапой с розовым бантом по его мужественной, покрытой старыми шрамами, морде. — Хочешь, я сама с Климом поговорю?

Тимоха в изумлении посмотрел на нее и постучал лапой в лоб.

— Женщина, ты вообще понимаешь, что говоришь?! Иди домой, сам разберусь!

Он спрыгнул на землю и чуть не угодил под копыта пронесшейся мимо коровы.

Корова в селе — явление, в общем-то, не новое. Бегущая корова, трясущая розовым выменем, уже вызывает некоторую обеспокоенность. Бегущая корова, на спине которой сидит рыжий кот и орет, безумно вращая глазами: «Поддай газку! Я скорость люблю!» — вызывает шок. Но больше всего Тимоху шокировало, что кот этот — Барсик.

— Беспредел какой-то, — пробормотал Тимоха и пошел в сторону дома Джека.

Не успев пройти и десяти метров, он услышал позади стук копыт. Барсик, вонзив когти в хребет буренки, орал: «Гони, милая!»

Тимоха благоразумно свернул в канаву — в его планы не входило умирать такой глупой смертью. Корова, поравнявшись с ним, сбросила наглого седока и помчалась дальше. Барсик, кувыркнувшись, сбил Тимоху и покатился по траве.

— Ты чего творишь, академик?! — взревел Тимоха. Подбежавшая Челси заботливо смахнула с его морды жидкую грязь, испачкав свою белоснежную шерстку и бант.

Барсик выбрался из лопухов.

— Извини, Тимоха. Я смелость развиваю.

— Как можно развить то, чего никогда не было? — недовольно спросила Челси.

— Уже есть. Но требует развития, иначе атрофируется. Мне книга помогла.

— Понятно. Решил перейти от теории к практике? Плохо получается. Оставайся лучше трусливым, но умным.

Барсик вздохнул.

— Я бы с удовольствием, но Агнесса…

— А что Агнесса? Мне кажется, она ценит в тебе другие качества. У вас много общего: оба умненькие, начитанные.

Барсик помялся.

— Думаешь, Челси?

Кошка кивнула, но тут влез Тимоха.

— Челси, иди домой! Вечером приду!

И игриво шлепнул ее лапой.

— Иди, иди!

Кошка кокетливо взмахнула пушистым хвостом и не спеша пошла по дороге.

— Слушается тебя! — в восхищении сказал Барсик.

— А то! — самодовольно ответил Тимоха. — Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!

— Тем легче нравимся мы ей, — поправил Барсик. — Пушкин писал: «тем легче».

— Душнила ты, — поморщился Тимоха. — Суть же понял? Вот и прекрасно.

Он отряхнулся и вышел на дорогу.

— Ладно, академик, пойду я.

Но Барсик вдруг прыгнул перед ним.

— Тимоха, научи!

— Чему?

— Всему, что ты знаешь! Мне вот, например, очень импонирует твоя уверенность в себе. Может, тогда Агнесса ко мне вернется?

Тимоха самодовольно оскалился.

— Думаешь, это так легко? Меня жизнь-жестянка учила, а такого в твоих книжках не напишут.

— Вот и прошу: научи! Я люблю учиться!

Тимоха с сомнением посмотрел в его умные глаза и помотал головой.

— Не думаю, что тебе это подходит. Тут характер нужен.

— Так я же говорю: я готов! Готов воспитать в себе этот характер!

Тимоха почесал когтем лоб.

— Ну, можно сразу с практики начать.

— Я согласен!

— Лады. Тогда сейчас идешь к Джеку и говоришь ему: слушай сюда, псина, свой патруль можешь засунуть в свое гузно, иначе я тебя и всю твою кодлу так нагну, что…

Барсик обескураженно замахал лапами.

— Подожди! Я не совсем понимаю, разве это уверенность в себе? Мне кажется, это откровенное хамство и банальное неуважение к собеседнику. И потом, эта лексика никак не способствует продуктивному общению и пониманию. Сам Тургенев говорил: «Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык — это клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками! Обращайтесь почтительно с этим могущественным орудием; в руках умелых оно в состоянии совершать чудеса».

Тимоху перекосило.

— Ты сейчас серьезно?

— Абсолютно. А еще он писал: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!»

— Понятно. Седлай свою корову — и вперед!

Тимоха махнул в сторону далекого горизонта и пошел прочь, но Барсик не отстал.

— Ты куда? Не думай, я не умничаю, просто по-другому не могу.

— Тогда не стоит себя переделывать. Даже ради Агнессы.

— Ради Агнессы я готов на все. Учи!

— Уверен?

— Учи!

— Предупреждаю: будешь тупить — буду бить. Как говорится: не доходит через голову, дойдет через звездюлину.

— Согласен.

Тимоха усмехнулся и остановился.

— Можешь так?

Он состряпал кривую ухмылку на наглой морде. Барсик попытался скопировать, но вышло неубедительно. Тимоха удрученно пробормотал:

— М-да уж, тут работать и работать. Башню немного разверни. Ага, вот так. Смотришь так, будто уже разговариваешь с покойником.

— Это как?

— Ну будто ты терпилу уже приговорил! Буркалы в кучу собери! Они у тебя не должны бегать — взгляд должен быть твердым, иначе сразу просекут, что с бакланом базарят! Ну вот, уже что-то. И запомни: важно не то, что ты говоришь, важно — как. Говоришь так, будто слова через зубы цедишь. Понял? Спокойно, не менжуясь, грузишь базаром. С чувством, с толком, с расстановкой…

Барсику, этому рафинированному сельскому интеллигенту, криминальные университеты давались нелегко. Зато Тимоха открыл в себе настоящий преподавательский талант: орал громко и раздавал затрещины щедро.

Через полчаса обогащенный новыми знаниями Барсик спрыгнул во двор дома Джека. Тимоха прижался ухом к забору и внимательно прислушался. Ученик не подкачал и сразу начал тоном развязным и безапелляционным:

— Слышь, собака ржавая, базар к тебе! Да ты присядь, что вскочил как прыщ на жопе?! Короче, грызи свою косточку и запоминай: патруль твой гребаный….

Раздался недоуменно-гневный рык Джека и глухой удар лапой. Тимоха поднял голову и проследил за траекторией полета Барсика. Тот с чмокающим звуком влепился в сарай на противоположной стороне дороги, повисел немного и со стоном сполз в траву. Тимоха задумчиво почесал ухо.

— А никто не говорил, что будет легко. Опыт — сын ошибок трудных…

***

Уж сколько она видела таких сел и деревень, попадавшихся на ее пути, — не счесть. И это — ничем не отличалось от остальных. Такое же. Все они одинаковые.

Лулу свернула было к первому дому, но звон цепи за забором заставил пройти мимо — она, конечно, кошка сильная и быстрая, но не дура, чтобы вступать в конфликт с местными псами. Ей хотелось просто раздобыть какой-нибудь еды, выспаться и идти дальше. Впереди долгий путь.

Через десять метров ей пришлось прижаться к забору — мимо, страдальчески мыча, промчалась корова, на пятнистой спине которой восседал рыжий кот и орал дурниной:

— Быстрее, говядина! Скорости дай, скорости!

Лулу нахмурилась.

— Ну и нравы тут.

Впрочем, о происшествии она быстро забыла, увидев небольшое углубление под кирпичным забором. Просунула туда морду и внимательно осмотрелась. Двор был большим и совсем не походил на деревенские дворы, традиционно захламленные всяким скарбом. Да и дом, основательный, из белого кирпича, выгодно отличался от большинства деревянных собратьев.

Лулу пролезла во двор и принюхалась. Не учуяв запаха собак, она медленно обошла дом и заглянула в каждое окно. Внутренняя обстановка ей понравилась: современный ремонт, красивая модульная и мягкая мебель, дорогая техника. Никаких валенок у печи и сушеных грибов на леске от угла до угла.

И, главное, никого. И эта приоткрытая створка одного окна — отдельный повод для радости.

Лулу запрыгнула на подоконник и раздвинула лапами красивую, в оранжевую крупную клетку, занавеску. Кухня ожидаемо оказалась современной и очень большой, с белым гарнитуром и разнообразием бытовой техники. Было видно, что хозяева — люди далеко не бедные. А у богатых людей не может быть пустого холодильника.

— Эй, есть кто дома?! — на всякий случай спросила она и, получив в ответ безмолвие пустого дома, бесшумно прыгнула на светлый ламинат. Быстро пересекла кухню и остановилась перед большим холодильником. Подцепила когтями уплотнительные резинки и потянула на себя — дверца не поддавалась. Тогда Лулу запрыгнула на столешницу гарнитура и ударом лапы смахнула с магнитного держателя лопатку из нержавейки. Спрыгнула, подхватила лопатку зубами и просунула под уплотнительную резинку дверцы. Легла на спину и задними лапами вбила ее поглубже, затем навалилась на ручку всем весом. Дверь открылась с чмокающим звуком — кошку обдало волной морозной свежести.

— Прелестно! — хихикнула она, разглядывая аппетитное содержимое.

Наевшись балыка и колбасы, она долго лежала возле холодильника, борясь с желанием погрузиться в послеобеденный сон. Усилием воли заставила себя встать и выглянула из кухни. Глаза нашарили у батареи пустую лежанку и две миски с водой и кормом.

Корм она проигнорировала (после балыка и сервелата эти непонятные коричневые гранулы смотрелись уж больно по-плебейски), а вот воды напилась с удовольствием. Совсем уж отяжелевшая забралась в лежанку и тут же выскочила. Судя по запаху, лежанка принадлежала коту — уж больно силен был мужланский запах.

Лулу прыгнула на дверную ручку, открывая комнату.

— Красота! — мурлыкнула она, увидев большую спальню. Картины на светлых стенах, большая телевизионная панель, внутренний блок кондиционера, под ним — тумба кремового цвета с ящичками.

Лулу с разбегу влетела на широкую двуспальную кровать и растянулась поперек, раскинув лапы. Уже засыпая, заметила поблескивающий на тумбочке браслет. Сон как рукой сняло. Прыжок — и вот она уже разглядывает дорогую вещицу. В восхищении погладила по тонкой дужке браслета из белого золота и по усыпанному кристаллами Сваровски жуку-скарабею.

— Шикарно! Беру!

Обхватив браслет и поджав уши, она водрузила его на голову. Повернулась к стоявшему рядом зеркалу и задохнулась от восторга — браслет смотрелся словно королевская тиара и очень сочетался с ее серебряной шерсткой и зелеными глазами.

— Ах, пристрелите меня! Невыносимая красота!

С фотографии, стоявшей в рамке рядом с зеркалом, смотрела пара молодоженов: он — в костюме, плечистый, лысый и ушастый, она — миловидная, в свадебном платье. Оба улыбающиеся и счастливые.

— Ну, как говорится, совет вам да любовь! — Лулу выгнулась в изящном поклоне. — За подарок спасибо! Ценю!

Вернувшись в кухню, ударом задних лап закрыла дверцу холодильника и вскочила на подоконник. Выбравшись со двора на улицу, проводила взглядом бегущую корову, на этот раз без седока, и не спеша потрусила по улице. Сытая, довольная и красивая.

***

Барсик долго смотрел в стену сарая. Взгляд его, затуманенный и печальный, заставил Тимоху проникнуться сочувствием. Он успокаивающе похлопал по рыжей голове.

— Тепличное ты все-таки существо, к ударам судьбы неприспособленное. Ты же задачки всякие решать любишь, так?

Барсик кивнул.

— Тогда реши задачу. Дано: один кот встретил трех злых собак. Слово за слово, лапой по столу — не пришли к взаимопониманию. Загнали его в угол, угрожали на куски порвать. Кто вышел победителем?

Барсик подумал немного и ответил:

— Собаки, конечно. Они тяжелее и крупнее кота, лучше развиты физически, их больше количественно. У собаки 42 зуба, следовательно — 126 зубов на троих. И это против 30 зубов кота. А какая порода собак?

Тимоха покачал головой.

— А это имеет значение?

— Конечно! Зная породу, я смог бы рассчитать силу укуса в ньютонах.

Тимоха застонал.

— Мля-я-я! Ну почему ты такой, Барсик?! Зачем ты такой?!

— Какой?

— Тупой!

Барсик обиделся.

— Вот тупым меня никто не называл! Считаю твои выводы необоснованными и оскорбительными! А какой правильный ответ?

— Кот вышел победителем. Кот, — назидательно ответил Тимоха.

— Почему?

Тимоха не выдержал и заорал, разбрызгивая слюну:

— Да потому, что жизнь — это не математическая задача! Потому, что кот этот — крученый, битый-перебитый, опытный! Понял?! Потому, что я — не фраер залетный, не лох чилийский и не терпила какой-нибудь! Я этих собак столько порепал — сколько ты книжек за всю жизнь не прочитал!

— Больше тысячи?

— В смысле?

— Книг я прочитал больше тысячи, преимущественно — научная литература.

Тимоха провел лапой по морде и вздохнул.

— Понятно. Ладно, давай дальше. Так на чем я остановился? Так вот, ничего ты о жизни не знаешь. Собаки тебя не травили, так?

Барсик помотал головой.

— За пайку не дрался?

Тот снова отрицательно мотнул головой.

— И в картонной коробке на улице не жил, естественно, — резюмировал Тимоха.

Барсик вздохнул и развел лапами.

— Вот я и говорю, не боец ты. Жизни не нюхал, вкуса крови врага не знаешь. Бесполезно прожитые годы.

Барсик, совершенно убитый такими выводами, удрученно опустил голову. Тимоха вдруг хитро прищурился.

— Слушай, а может, ну ее на хрен, эту Агнессу? Найди себе другую, попроще и без этих закидонов. Умная кошка — коту лишний головняк. Вот взять Челси — в башке пусто, зато выглядит отлично. А уж какая затейница — ты бы только знал! А твоя Агнесса — скучная, с таблицей умножения в голове.

— Не говори так про нее, — с тихой угрозой предупредил Барсик.

Но Тимоха словно не слышал.

— Встречаться с такой — да лучше сразу от тоски вскрыться. Походу, еще и права качает?

— Я тебе еще раз говорю, не смей говорить о ней в таком тоне! — Барсик гневно сверкнул глазами. Его рыжая шерсть приподнялась словно наэлектризованная, а хвост, обычно безвольный, свернулся тугим кольцом.

— За свою даму решил мазу держать? — насмешливо спросил Тимоха. — Д'Артаньян, что ли?

— Я Барсик!

— Хренасик!

Тимоха явно провоцировал его на подвиги. Барсик махнул правой лапой, слегка смазав по морде.

— Вот кто так бьет? — разочарованно протянул Тимоха и подарил ему такой размашистый удар, что Барсик завалился в траву, словно чучелко с музейной полки.

— Запомни, фраер, бить надо наверняка. Особенно, когда против тебя толпа. Будешь сопли жевать — запинают. Вставай!

Барсик встал.

— Лапу вытянул! Когти выдвинул! Вот! Запомни, ты не кошку по холке гладишь, ты выжить пытаешься! Твоя задача — с одного удара вырубить! Бей!

Барсик размахнулся. Когти пролетели в сантиметре от носа Тимохи, успевшего увернуться в последний момент.

— Скорости не хватает, — недовольно сказал Тимоха. — Резче надо. Вижу, перспектива разборок с толпой тебя не вдохновляет. Хорошо, представь, что я под твою Агнессу клинья подбиваю. Ну там, шуры-муры, шпили-вили всякие.

Барсик развел лапами.

— Если Агнесса не против, то что я могу сделать? Как говорил Антоша Чехонте: «Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству». Вот.

Тимоха задрожал от злости.

— Что «вот»?! Дали ему год, отсидел двенадцать месяцев и вышел досрочно?! Что ты мне тут «воткаешь»?!

— Просто решил процитировать классика.

— Когда тебя будут на куски рвать, тоже будешь классиков цитировать?!

— Надо подумать.

Тимоха обхватил лапами голову и мучительно застонал. Тупорылый Барсик, цитирующий классиков и не желающий понять простые сермяжные истины, просто бесил.

— Ладно, — выдохнул он. — Тогда представь, что я делю на ноль.

Барсик с такой силой ударил его по морде, что Тимоха укатился в канаву.

— Делить на ноль нельзя! — рявкнул Барсик и кинулся следом.

— Полегче, академик! — отбивался Тимоха.

— За науку рвать буду! — Барсик яростно молотил лапами.

Тимоха сбросил его с себя и выскочил из канавы. Отряхнулся от грязной воды.

— Успокойся! Вот бешеный!

Барсик, мокрый и грязный, выбрался следом.

— Просто не делай так.

Тимоха пошевелил челюстью.

— Очень даже качественно приложил, — похвалил он. — Короче, я понял, что тебя парит. Теперь если захочешь наказать какого-нибудь фраера, то просто представь, что эта падла делит на ноль. Днем и ночью делит на ноль. От заката до рассвета делит на ноль. Просыпается и сразу делит на ноль. И не уснет, пока не поделит на ноль. И не жрет ничего, потому что делит на ноль.

— Может, хватит?! Я понял!

— Не нервничай. Я к тому, что пусть это будет для тебя сигналом.

— Это называется «триггер».

— Тебе виднее.

Тимоха вытер грязные лапы об траву.

— Ладно, пойду с Джеком потрещу. А ты слушай и учись.

Оба вышли на дорогу и замерли, увидев гордо вышагивающую кошечку с серебряной пятнистой шерсткой и поблескивающей на солнце тиарой.

Кошечка приблизилась.

— В чем дело, мальчики?

— Ты кто? — спросил Тимоха.

— Можешь называть меня Клеопатрой, — снисходительно ответила незнакомка. — Или Клео.

— Египетская мау, — определил породу Барсик. — Судя по окрасу и другим признакам.

Кошка взглянула на него с уважением.

— Верно. Откуда знаешь?

— Читал. Старейшая порода домашних кошек, которой уже три тысячи лет. Отличительный признак — буква «М» на лбу.

Кошечка засмеялась и кокетливо приподняла тиару, показывая полосы в виде буквы «М».

— Чистокровная египетская мау, — удовлетворенно заявил Барсик.

Но Тимоха заинтересовался не буквой, а браслетом-тиарой.

— Откуда у тебя эта цацка?

— Что за вопросы? — надменно спросила незнакомка.

— Эту вещь Ушан своей Светке подарил! — прошипел кот. — Я сам видел! Ты мою хату обнесла, что ли?!

— Ах вон оно что! — протянула кошечка и втянула розовым носом воздух. — Так это была твоя вонь по всему дому!

Тимоха нахмурился, приподнял правую переднюю лапу, засунул туда нос и несколько раз шумно вдохнул.

— Я не воняю, — буркнул он, поднял голову и тут же взревел, глядя на улепетывающую воровку.

— Ах ты ж египетская сила! — выругался он и припустил следом.

— Тимоха, кошки породы мау — самые быстрые домашние кошки в мире! — крикнул Барсик. Но Тимоха его не слышал.

Воровка летела серебряной стрелой, Тимоха сильно отстал, но продолжал бежать. Кошка достигла столба и, грациозно подпрыгнув, уцепилась когтями в гладкую деревянную поверхность. Тимоха поднатужился и попытался повторить маневр, но выбежавшая из переулка корова сбила его на лету спиленными рогами и помчалась дальше, оглашая окрестности безумным мычанием. Очевидно, буренка продолжала нарезать круги по селу уже по инерции.

Тимоха покатился по пыльной дороге. Вскочил и, в бешенстве растопырив передние лапы, заорал:

— Кто-нибудь уберите эту гребаную корову!

***

Лулу быстро пробежала огородами.

— Какие тут все смешные, — фыркнула она, оказавшись на соседней улице. — И нервные.

Она поправила сбившуюся набок тиару и не спеша пошла по дороге. На пути стоял козел, он объедал куст и нервно тряс головой, отчего колокольчик на шее выдавал обрывистые трели.

— Уважаемый, в какой стороне Москва?

Козел прекратил жевать и уставился на незнакомую кошку. Бессмысленный взгляд и вываливающиеся изо рта жеваные листья похоронили надежду на внятный ответ.

— Спасибо, — она прошла мимо.

— Надо у Барсика спроси-и-ть! — проблеял козел.

Кошка замедлила шаг.

— Кто такой Барсик?

— Кот. Самый умный кот.

— Случайно, не тот черный, со шрамами и уголовными замашками?

— Не-е-е! Это Тимоха! А Барсик — рыжий! Он все знает! Он умный!

Лулу задумалась. Кажется, тот рыжий кот с умными глазами и есть Барсик. Ценный кадр, однако. И может очень пригодиться для осуществления заветной мечты, ради которой она покинула родной дом и отправилась в авантюрное путешествие с Сахалина в Египет.

Страна фараонов, жарких песков и пирамид, ее историческая родина, манила давно. Ночами ей снилась долина Нила, раскидистые пальмы и роскошные сады, слышался плеск воды и песни счастливых египтян, возделывающих плодородные земли. Египет пленил своей непостижимой загадкой, пьянящим запахом кальяна и бесконечным летом.

Но было одно существенное «но» — Лулу страдала топографическим кретинизмом, то есть, слабо ориентировалась на местности. Она даже не догадывалась об этой своей особенности, пока не оказалась на улице, один на один с жестокой реальностью. Ее план добраться до порта Корсаков и там сесть на грузовое судно накрылся медным тазом, потому что, оказывается, она целых двое суток бежала не в том направлении — на север. Совершенно измотанная, голодная и злая она уснула у придорожной кофейни, где ее нашли коты из сообщества «Островитяне Новой Волны». Принесли еды, затем пригласили к себе. Основатель сообщества и его главный идеолог белый перс Армандо поинтересовался, куда она направляется. Осторожная Лулу ответила, что никуда и просто путешествует сама по себе. Тогда Армандо предложил путешествовать вместе с ними на материк — ему давно хотелось принести свою веру на большую землю и распространить ее среди всех котов, от простоватых деревенских до зажравшихся московских. Услышав про Москву, Лулу немедленно согласилась. Столица как таковая ей была не нужна — она рассматривала ее лишь в качестве крупнейшего в стране транспортного узла, откуда можно уехать в любую точку мира. Например, в Египет.

На вопрос, каким образом они попадут на материк, Армандо ответил, что есть два пути: либо дождаться зимы и перейти по льду через пролив Невельского, либо долететь самолетом из Охи. Ее скромное предложение доплыть грузовым судном из Корсакова он отмел категорически — у него морская болезнь.

Путь до Охи занял три дня, за это время сообщество из десяти котов успело ограбить несколько сел и поселков, несметное количество раз помолиться богине Кисе и потерять одного из адептов по кличке Тягач — его случайно переехала большая грузовая фура.

Проникнуть в самолет не составило особого труда — просто выбежали на взлетное поле, на котором стоял единственный самолет, и под веселые крики грузчиков, закидывающих чемоданы, забрались в грузовой отсек. Менее чем через два часа они уже были в аэропорту Хабаровска. И началось их пешее странствие по городам и весям Дальнего Востока и Сибири, полное приключений и потерь. Они заходили почти во все крупные населенные пункты, зазывали в свои ряды местных котов и кошек, охмуряя и обещая им светлую загробную жизнь на радуге в теплых объятиях богини Киси. Спустя два месяца количество адептов секты «Островитяне Новой Волны» увеличилось до сотни. Лулу просто поражало, с какой слепой верой внимали неофиты сказкам Армандо, с каким безмозглым фанатизмом следовали его указам, но молчала и терпела, теша себя надеждой, что в Москве обязательно выскажет им все, что думает.

Но дойдя до Мурченградской области, ублюдок Армандо вдруг объявил, что дальше они не пойдут — такова воля богини Киси. Якобы именно здесь жизнь для паствы будет более сытной и спокойной. Лулу такой расклад не устроил категорически: не для того она покинула свой благополучный дом, терпела этих «братьев и сестер» и восхваляла несуществующую Кисю, чтобы вот так вот запросто распрощаться со своей мечтой! И она сбежала, решив, что доберется как-нибудь одна.

Только что-то сложновато одной…

Лулу стащила браслет и, зажав его зубами, медленно пошла обратно. Ей нужен этот умный Барсик, он поможет добраться до места назначения. И если для налаживания контакта нужно вернуть браслет — вернет без сожаления.

Мечты на цацки не разменивают.