Корпорация «Просперити»

Денис Тарасович Соколов

Когда правительство решило консолидировать активы олигархов в мегакорпорацию, контролирующую большую часть российской экономики, юристу, отвечавшему за подготовку документов, удалось сбежать с акциями за границу. Незадолго до своей гибели он переоформил акции на свою бывшую подругу, которая помимо своей воли оказалась заложницей этого капитала. Действие происходит в Москве, Амстердаме, Исландии и Лондоне.

© Денис Тарасович Соколов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действие происходит в наши дни, но сюжетные линии и воспоминания героев неоднократно возвращают читателя в девяностые годы, в эпоху залоговых аукционов, в те времена, когда создавались олигархические состояния, а также в годы финансового кризиса 2008—2009.

Когда правительство решило консолидировать активы олигархов в мегакорпорацию, контролирующую большую часть российской экономики, юристу, отвечавшему за подготовку документов удалось сбежать с акциями за границу. На поиски были брошены агенты службы безопасности, сотрудники спецслужб и специалисты по компьютерной слежке.

Незадолго до своей гибели он переоформил акции на свою бывшую подругу, которая помимо своей воли, оказалась заложницей этого капитала. Для того, чтобы остаться в живых, ей пришлось привлечь на свою сторону иностранных банкиров, опального олигарха и ведущих финансовых аналитиков. Действие происходит в Москве, Амстердаме, Исландии и Лондоне.

В книге реальные истории из российского и международного бизнеса вплетены в увлекательную сюжетную канву. Описана характерная московская жизнь 2010 гг и нравы международных деловых кругов.

Лампочка Ильича

«Крупный бизнес Крупенина больше не крупный» — кричал заголовок на первой полосе деловой газеты. Газета лежала на самом краю стола, немного свисая с него, того и гляди упадет прямо в мусорную корзину. К ней так никто и не притронулся с самого утра, когда секретарша отдела ценных бумаг принесла ее Тимуру вместе с десятком разных конвертов. Корреспонденцию Тимур просмотрел сразу и без колебаний отправил в корзину. Некоторые письма даже не понадобилось открывать. Бумажная почта в последние годы приносила либо рекламный мусор, который не стоил внимания, либо официальные документы. Они почти всегда сулили неприятности, но, к счастью, приходили нечасто.

К вечеру на пустом столе осталась только эта газета. Тимур был человеком аккуратным и ненавидел, когда на его рабочем месте скапливались бумаги. Тем более что коллега за соседним столом, наоборот, складывал все бумаги в стопку до тех пор, пока бумажная башня не сползала на стол Тимура. С неизбежным хаосом приходилось мириться, но сам он всегда старался сохранять порядок и во всех делах, и в особенности на столе.

Вчера Вика, с которой они встречаться всего неделю назад, спросила, чем он занимается. Они лежали в постели, когда вдруг девушка повернулась к нему:

— Слушай, а чем, вообще, ты по жизни занимаешься?

Тимура резануло это «по жизни». Московский мальчик из хорошей семьи, он не любил бессмысленные словесные конструкции. Как можно заниматься «по жизни» или «не по жизни», он не понимал.

Задумался, помолчал немного и сказал:

— Я противостою хаосу во всех его формах.

Представил себе соседский стол и ухмыльнулся.

Вика хмыкнула.

— В полиции, что ли, работаешь? Ты вроде слишком замороченный для полицейского.

Несмотря на небольшую разницу в возрасте, нас разделяет бездна, подумал Тимур. У Вики порядок ассоциируется только с полицией. Абстракции ей неведомы.

Наутро, собираясь на работу, Тимур понял, что с Викой больше не увидится. Такое случалось не впервые. К своим тридцати семи он так и не завел семью. Вика, похоже, тоже не была расположена к продолжению. Она молча сидела за столом, погруженная в свои мысли, и даже не подняла глаза, когда Тимур уходил.

Тимур бросил взгляд на газету, нависшую над корзиной, и усмехнулся про себя. «Печатная пресса стремительно превращается в мусор» — подумал он. Но заголовок его заинтересовал, и, смахнув, наконец, газету в мусор, он открыл сайт газеты, чтобы прочитать статью. Речь в ней шла о планах олигарха Крупенине поменять структуру своего холдинга, показатели работы которого оказались хуже ожидаемых.

Тимур все это и так прекрасно знал. Ничто не связывало скромного инвестиционного аналитика с одним из самых богатых людей страны, но именно провал крупенинского бизнеса стал первым шагом к концу карьеры Тимура.

Ему давно уже не нужно было доказывать и себе и другим собственную профессиональную состоятельность. Он писал отчеты с легкостью, выдававшей недюжинный опыт. Его тексты были в меру ироничны и по-своему художественны, хотя оценить это могла лишь пара десятков коллег. Он прекрасно ладил с цифрами, которые сами раскрывали ему свои тайны и закономерности.

Но недавно эта безупречная машина сломалась. Он начал совершать одну ошибку за другой. Нет, Тимур никогда не считал себя выдающимся прогнозистом. Чтобы заглядывать в будущее, все-таки нужны немалая смелость и интуиция, а Тимур больше полагался на логику и знания. Но ошибиться в прогнозе три раза подряд — это что-то из ряда вон выходящее даже с точки зрения теории вероятностей, которую так ценил Тимур. И, самое ужасное, никак не удавалось понять причину ошибок. Уже три квартала данные просто кричали о грядущем росте акций. Он почти физически ощущал мощную волну, которая непременно должна подтолкнуть рынок к росту. На это указывало все, вообще все, и как Тимур ни пытался, ни единого аргумента против он не нашел. Но третий раз подряд квартал завершался снижением. Коллеги и клиенты, которые смотрели на Тимура косо после первого промаха и возмущались после второго, теперь даже перестали выказывать недовольство. Это было хуже всего.

За крупенинскими компаниями аналитик следил уже пять лет, с самого кризиса, не пропуская ни одного отчета, ни одного слуха. Он знал о них почти все, может быть, знал даже больше тех, кто управлял этим бизнесом. Он был уверен, что в этом году прибыль компаний будет выше ожидаемой. Инвестиции предыдущих лет, обновление оборудования на заводах, выгодные кредитные линии наконец должны принести результат, и по капитализации холдинг встанет в один ряд с крупнейшими промышленными корпорациями мира. Тимур настоятельно рекомендовал вкладываться в Крупенина. Он ожидал, что за год цена акций может удвоиться. И вдруг, как гром среди ясного неба, годовой отчет, в котором вместо огромной прибыли — убытки. Акции рухнули, и не только из-за плохих данных, но еще и из-за того, что кто-то целенаправленно играл на понижение. Те, кто последовал совету Тимура потеряли немалые деньги.

А сам он — безупречную репутацию: некоторые клиенты начали подозревать его в недобросовестной игре, в том, что он водит их за нос. Эти намеки особенно ранили Тимура, всегда щепетильного в вопросах профессиональной этики. Коллеги считали, что он «перегорел», но не подавали вида. Сам Тимур понимал, что его дни в этом банке сочтены. Скорее всего, начальство просто ждет, пока страсти улягутся, и его можно будет уволить по-тихому: немедленное избавление от оскандалившегося аналитика лишь укрепит клиентов в их подозрениях. Поэтому нужно выждать, ведь ни один банкир не любит шума. Ну ему самому после серии таких провалов реноме уже не спасти, он так и останется тем парнем, что облегчил кошельки клиентов на пару десятков миллионов. Этакий русский Джером Кервьель. Даже если кто и понимает, что это просто трагическая случайность, он все равно никогда не рискнет пригласить в команду неудачника. Деньги любят только везучих.

Но больше, чем грядущая безработица, Тимура беспокоило другое: он по-прежнему не понимал, что происходит. В конце концов, голодная смерть в Москве в наши дни никому не грозит. Может, он разучился делать правильные выводы и мозги, пятнадцать лет служившие ему верой и правдой, забастовали? Тогда действительно пора менять работу.

Он вспомнил, как 15 лет назад впервые увидел, как из разрозненных цифр и фактов выстраивается сложный и прекрасный мир, создаются смыслы и составляются сценарии, которые потом воплощаются в реальность. В этом мире все события и люди связаны невидимыми нитями, и внимательному наблюдателю открывается, как работают все эти тонкие связи.

Тогда он, студент-старшекурсник, устроился стажером в компанию «Депо», одну из многих, занимавшихся всем, что «не противоречило уставу компании» и более или менее соответствовало действующему законодательству молодой Российской Федерации в самом в широком его толковании.

На собеседовании ему не задали ни одного вопроса. Секретарь провела в кабинет. Мужчина лет тридцати, в свитере, протянул руку.

— Алексей Данц.

— Очень приятно, меня зовут Тимур Муратов…

— Отлично, приходи завтра к 9 прямо ко мне. Пока!

Это уже потом, много лет спустя, Тимур узнал, что прием на работу — длительный и сложный процесс, что иногда приходится устраивать множество встреч сотрудников кадровой службы с руководством компании, чтобы все эти люди смогли наконец принять решение о найме нового сотрудника. В корпорации «Депо» все было иначе.

На следующее утро Тимур с изумлением наблюдал, как офис наполняется хорошо одетыми, уверенными в себе людьми. Ему казалось, что он попал в голливудский фильм. Это был другой мир, не похожий на то, что он видел до сих пор в своем радиотехническом институте. В огромном помещении было десятка три рабочих мест, за которые рассаживались молодые мужчины и девушки. Их голоса сливались в гул, похожий на гул мотора, который пока работает на холостом ходу, но вот-вот включится передача и огромная машина двинется в путь. Много позже именно по характеру шума утром в офисе он научится определять истинное состояние дел в компании. В любой компании: теперь он безошибочно угадывает, катится ли фирма под гору или движется к вершинам, лишь раз побывав в офисе. И это нередко помогало ему на поприще финансового аналитика. Поэтому он всегда старался напроситься на встречу в офис компании, которую изучал. Но тогда, пятнадцать лет назад, он просто стоял у дверей, пораженный.

— Привет! — обратился к нему вчерашний собеседник. — Как тебя зовут, напомни, пожалуйста?

— Тимур.

— А, точно! — он четыре раза громко хлопнул в ладоши, гул вдруг стих и все повернулись в сторону входной двери.

— Ребята! Представляю вам нашу восходящую звезду, Тимура. Прошу любить и жаловать. Марина, проведи экскурсию нашему гостю.

С этими словами он вышел из комнаты.

Воспоминания натолкнули Тимура на мысль, пожалуй, лучшую за весь сегодняшний долгий и бесплодный день. Он открыл Фейсбук и быстро нашел Алексея Данца в списке контактов. Они не виделись уже почти десять лет, но социальная сеть моментально соединила его с бывшим наставником.

«Добрый вечер, Алексей».

Даже в чатах Тимур старался быть предельно вежливым. Зачем нужны хорошие манеры, если ими не пользоваться, хотя бы и в электронной переписке, если уж личное общение стало роскошью? К тому же до сих пор, общаясь с Данцем он испытывал чувство, близкое к благоговению. Люди из эпохи залоговых аукционов, ГКО и кредитов Минфина стали легендой в мире бизнеса. Не бойцы в малиновых пиджаках, о которых обыватели рассказывают анекдоты, а государственные каналы снимают трогательные сериалы, а те, кто на самом деле стоял у истоков корпоративного управления в стране, очнувшейся от госплана как от тяжелого похмелья.

«Привет, как жизнь?» — Алексей был все так же быстр, как тогда, в «Депо».

«По-разному. Ты в Москве?».

Тимур сам до конца не понимал, зачем ему Алексей.

«В Москве. Не хочешь завтра встретиться с утра? Например, в Старбаксе на Тверской…».

Алексей будто бы читал мысли Тимура.

«Конечно. В восемь?».

«До встречи».

Странно, но Тимуру полегчало, и он засобирался домой.

На второй день работы в корпорации «Депо» Алексей вызвал его в кабинет и дал задание подготовить проект постановления правительства о повышении таможенных пошлин на куриное мясо. Тимур был немало озадачен: ему, студенту-старшекурснику, поручают готовить такой серьезный документ? Алексей невозмутимо объяснил, что чиновникам не до регулирования рынка, они заняты своими личными делами, поэтому коммерсантам приходится все делать самим. И что хорошо для страны, то хорошо и для корпорации «Депо». К тому же госслужба так влияет на интеллектуальные способности, что даже самый талантливый чиновник к пятидесяти годам становится не умнее среднего толкового студента. Поэтому, если Тимур научится изъясняться на канцелярите, никто не заметит, что текст написан старшекурсником.

— Вот тебе стопка других постановлений. Посмотри, как они написаны, и сделай свое.

Тимур поинтересовался, зачем компании «Депо», которая, как он уже успел узнать, в числе всего прочего, торгует американской курятиной, повышение пошлин. Казалось бы, должно быть наоборот.

— Вот и чиновники так же рассуждают, — ответил Алексей. — Им кажется, что торговцам нужно купить подешевле, а продать подороже. Но современный мир гораздо сложнее, и все не так очевидно. Неважно, какие у тебя цены, важно, чтобы они были ниже, чем у конкурентов. А у нас главные конкуренты — холдинг «Восток», слышал про таких?

Конечно, Тимур слышал. С экрана телевизора не сходила реклама с кадрами из любимого всеми старого фильма: Абдулла обещал заплатить золотом, а таможня давала ему добро. В конце, конечно, крупный план красноармейца Сухова, слоган «Восток — дело тонкое!» с акцентом на слове «Восток» и логотип одноименного холдинга. Учитывая особые отношения холдинга именно с таможней, ролик даже нельзя было назвать двусмысленным. Он был сделан с характерной для того времени обезоруживающей прямотой, граничащей с цинизмом. Всего неделей ранее газеты сообщили, что Таможенный Комитет России наградил корпорацию «Восток» специальным призом за особый вклад… Формулировка была длинной и сложной, но никто не сомневался, куда именно этот вклад был сделан. В общем, похоже, конкуренты у «Депо» влиятельные.

— Так вот, — продолжил Алексей, — они везут курятину, как и мы, но на таможне говорят, что она стоит у них 1 цент за килограмм. Таможенники, ребята доверчивые, особенно когда дело касается «Востока», берут десятипроцентную пошлину с этого цента и не задают вопросов, почему в штате Оклахома кур продают за бесценок, а договоры и накладные пишут на русском языке. И тут же идем мы с нашим нормальным контрактом, по полдоллара за килограмм, и платим те же десять процентов. Пока что спасает, что у «Востока» менеджеры воруют на каждом шагу, поэтому в итоге цена продажи у нас одинаковая. Но теперь предлагаем правительству ввести фиксированную пошлину. То есть не 10 процентов от стоимости контракта, а 10 центов с каждого килограмма. Конечно, чиновники скорее всего войдут во вкус и будут повышать пошлины и дальше. Но мы-то тем временем пару птицеводческих хозяйств купим и вообще не будем зависеть от импорта.

Напоследок Алексей велел Тимуру перебраться к нему в кабинет. Стол в маленькой комнатке помещался только один — так и вышло, что полгода Тимур просидел за одним столом с начальником. И уже через пару недель был в курсе всех дел компании «Депо» — самая эффективная форма коммуникации с руководством, никакие совещания, планерки и презентации не шли ни в какое сравнение.

Погруженный в мысли о том, что ему как аналитику неплохо было бы посидеть хоть недельку в кабинете председателя правления банка, Тимур вызвал лифт. И пока пытался представить себе, как среагировал бы его нынешний шеф на такую странную идею, дверцы лифта открылись.

В нем была девушка, которая, кажется, работала этажом выше, в аудиторской компании. Тимур не знал, как ее зовут, — неписаный корпоративный этикет исключает знакомства в лифтах, поэтому, встречаясь случайно, они лишь здоровались и вежливо улыбались. Как обычно, он кивнул спутнице — и обратил внимание, что сегодня у нее явно был не лучший день. Она старалась не давать волю эмоциям, но не заметить предательскую красноту вокруг испуганных глаз было невозможно. Тимур было подумал спросить, в чем дело, но не стал: тот же самый неписаный этикет не позволяет замечать слабости коллег. К тому же и у него самого день не задался.

— Да, ну и денек, — лишь сказал Тимур.

— Да уж! — ответила девушка, грустно улыбнувшись.

Они вышли из лифта и, кивнув друг другу на прощанье, разошлись.

Плотно закрытые шторы не пропускали в кабинет свет с улицы, поэтому было непонятно, какое сейчас время суток. Казалось, здесь навсегда поселился сумрак. Владелец кабинета сидел за столом, освещенном лишь тусклой настольной лампой. Еще подростком он увидел в старом фильме, как Ленин по ночам писал свои декреты. Тогда он не знал, что такое эти декреты. И от этого эти загадочные бумаги казались еще более важными. Архиважными, как любил говорить герой фильма. Образ вождя, правящего целым миром из-за обычного письменного стола, настолько поразил осетинского мальчика Алихана, что и теперь, полвека спустя, добившись всего, он сохранил его в памяти. Да, на столе стояла та самая ленинская лампа, настоящая. Ее купить оказалось гораздо легче, чем достичь власти и доверия, которое оказывал ему Хозяин. В общем-то он вполне ощущал себя равным вождю мирового пролетариата — тот, как был уверен Алихан, служил немцам и сионистам, а он сам — своему Хозяину. Алихан не считал служение сионистам чем-то недостойным. Наоборот, вовремя сделать ставку на самую большую силу — признак мудрости и залог влияния. Он часто говорил друзьям, что трагедия русского народа в том, что он, этот народ, не умеет достойно служить своим правителям.

Несмотря на то, что даже в официальных рейтингах он значился в числе самых богатых и влиятельных людей страны, ему нравилось думать о себе как о крестьянском сыне. Новым знакомым он любил рассказывать, что может освежевать барана за двадцать секунд. И, заглянув в его холодные глаза, собеседник понимал, что на человека у Алихана или, как он теперь предпочитал называться, Олега Ивановича Гасанова, уйдет разве что на десять секунд больше.

Но сегодня впервые за последние двадцать лет глава Московского Южного Банка чувствовал себя неуверенно. Впервые порученное ему дело могло оказаться невыполненным. И какое дело! До конца, во всех тонкостях хитроумную схему, задуманную и не Председателем даже, а самим Главным, Хозяином, то есть так высоко, что выше и не бывает, Алихан не понимал: один из влиятельнейших людей страны так и остался крестьянским сыном, испытывающим неприязнь к сложным вещам.

Но был уверен, что ничего важнее в его жизни пока не было. Залоговые аукционы и покупка миллиардного предприятия за долговую расписку — семечки по сравнению с нынешней операцией. Да ни в чьей жизни такого не бывало! И как повернулось? Вместо того, чтобы ликовать, Алихан сидит и думает, что где-то по Европе бегает жалкое ничтожество с триллионом долларов в чемодане. К счастью, пока об этом никто, кроме него, не знает. Россияне спокойно спят, не подозревая, что годовой бюджет их родины оказался в руках молодого юриста, которого вот уже месяц преследуют лучшие детективы мира. Поиски уже обошлись банку в десяток миллионов долларов, но ничто по сравнению с тем, что ждет Алихана, если они закончатся неудачей. Ему-то бежать некуда. Человеку, проворонившему триллион хозяйских долларов, нет места на этом свете.

Взгляд Алихана упал на картину, написанную известным художником, — торжественный момент пожертвования генеральным директором холдинга «Восток» денег на восстановление главного храма страны. Художник все правильно понял и центральное место в композиции отвел именно деньгам. Поэтому, вопреки исторической достоверности, на полотне благотворитель передает наличные деньги, доставая пачки долларов из кожаного чемоданчика и выкладывая их на большой золотой поднос, который держит Его Святейшество. Лицо у патриарха одухотворенное и исполненное благодарности, но в передаче черт художник опирался скорее на фантазию, чем на портретное сходство, так что утверждать с уверенностью, кто именно тут изображен, невозможно. Внимательный зритель мог заметить, что на подносе выгравирован логотип холдинга «Восток», то есть даже сам поднос — тоже часть пожертвования. Злые языки говорили, что в дело пошли эскизы к портрету, заказанному колумбийским наркобароном молодому советскому художнику, поехавшему в творческую командировку в горячую точку. К сожалению, именно в момент передачи денег за очередную партию кокаина героя картины убили, портрет остался неоплаченным, а для выставок он явно не подходил.

И вот спустя много лет, когда молодой художник стал уже академиком и самым известным живописцем страны, старый сюжет обрел новое воплощение.

Правда это или нет, известно было только автору, но картина давно стала достопримечательностью кабинета. И те немногие, кому выпала честь побывать в особняке Гасанова в тихом арбатском переулке, потом рассказывали об этом эпическом полотне своим друзьям.

От тревожных мыслей Алихана отвлек телефонный звонок. На экране айфона высветилось имя Бориса Антонова, заместителя начальника службы безопасности Южного банка. Этого звонка он и ждал, но нажать кнопку «Ответить» смог лишь со второй попытки — пальцы предательски дрожали.

— Ну что у тебя?

— Олег Иванович, я его нашел!

— Вот, блядь, молодец! А если бы ты его вообще не терял, цены бы тебе не было!

— Олег Иванович, я взял след! Мне надо лететь в Рейкьявик. Теперь он от меня не уйдет.

— Лети хоть к бесу в жопу. Но если ты не привезешь мне папку, лучше там и оставайся. Ты понял меня?

— Да, Олег Иванович! Я позвоню сразу, как будут новости.

— Мне не новости нужны, а документы, вошь гебешная!

— До свидания, Олег Иванович.

Разговор с Борисом немного поправил настроение Алихана. Если следы Димы обнаружились, то Борис со своими ребятами его рано или поздно найдет. Лишь бы не слишком поздно.