2 ордена Жукова отдельная бригада Спецназ ГРУ

Денис Соловьев, 2022

Книга рассказывает о истории и боевых операциях в Афганистане и на Кавказе – 2-й ордена Жукова отдельной бригады Спецназ ГРУ и отдельных отрядов, а так же о специальной подготовке Спецназа ГРУ.

Глава 4. История 177-го отдельного отряда специального назначения ГРУ

177-й отдельный отряд специального назначения ГРУ ГШ был сформирован в январе 1981 года на базе 22-й бригады специального назначения ГРУ, дислоцировавшейся в городе Капчагай (Казахская ССР).

После усиленной подготовки 29 октября 1981 года отряд был направлен в Демократическую Республику Афганистан, с местом дислокации в городе Меймене (провинция Фаръяб), проводя разведывательные поиски и боевые действия в районе расположения. В январе 1982 года отряд участвовал в войсковой операции под населенным пунктом Дарзоб, затем четыре месяца стоял в нем гарнизоном, проводя разведывательно-поисковые рейды.

В мае 1982 года вернулись в Меймене. В конце мая 1982 года отряд передал Меймене мотоманевреной группе пограничников и ушел в только что освобожденное советским войсками ущелье Панджшер. Здесь отряд выполнял отчасти военно-политическую задачу: нужно было опровергнуть обещание главы оппозиционных формирований Ахмад Шах Масуда, что через месяц ни одного советского солдата не будет в ущелье. Отряд продержался восемь месяцев, хотя и понес за это время в войсковых и специальных операциях тяжелые потери — порядка 40 человек убитыми. Спецназовцы ушли только после того, как с Ахмад Шах Масудом было заключено перемирие.

По выводу из Панджшера отряд дислоцировался в городе Гульбахор (провинция Парван), проводя в городе и окрестностях спецоперации. Подразделения отряда выполняли бевые задачи на перевале Саланг и под Кабулом, защищали Джелалабад и очищали баграмскую долину. С 1984 года отряд воевал в провинции Газни, участвуя в создании зоны"Завеса". В мае 1988 года был переброшен в Кабул, где вместе с 668-м ООСпН и 459-й кабульской ротой СпН выполнял боевые задачи по прикрытию Кабула и прилегающих к нему районов. Эти части вышли из Афганистана в феврале 1989 года в числе последних.

В боевых действиях в ДРА официально назывался: 2-й отдельный мотострелковый батальон. Потери — 159 человек.

177-й отряд спецназа ГРУ — рыцари Панджшерского ущелья

Про мусульманский батальон, участвовавший с группой «Альфа» в штурме президентского дворца Амина известно многим. Но малоизвестный факт, что во время афганской войны действовал еще один советский «мусульманский батальон». Его еще называли «капчагайским батальоном», а впоследствии «газнийским отрядом спецназа». В официальных документах он проходил как 177-й отряд ГРУ ГШ, а душманы и наши бойцы называли его «батальон Кара-майора».

Одной из ключевых точек афганской войны, вечной головной болью советского командования, было Панджшерское ущелье. Протяженностью 120 км оно одним концом выходит на территорию Пакистана, другим — к перевалу Саланг, к стратегически важной дороге из Союза в центр Афганистана. 70% оружия и снаряжения для афганских повстанцев проходило через ущелье, большая часть учебных лагерей «духов» находилось там же. Душманы из лагерей Пакистана, иностранные наемники и инструкторы большей частью проникали в страну через Панджшер. Нападения на перевал Саланг и дорогу исходили оттуда же. Население — таджики, узбеки, казахи, потомки басмачей, ушедших от советской власти. Естественно симпатий к «шурави» они не испытывают. А хозяин и властитель ущелья авторитетный и талантливый полевой командир Ахмад Шах Масуд, прозванный «Лев Панджшера» — талантливый и отважный воин и командир. Подкупить и переманить деньгами на нашу сторону (что часто практиковалось в других местах Афганистана) его и других командиров Панджшера было сложно. В ущелье издавна разрабатывались богатейшие месторождения лазуритов и изумрудов. Один из бойцов 177-го отряда спецназа рассказывал мне, что, стирая робу в горной речке, он случайно нашел довольно крупный изумруд. Так что здешние лидеры повстанцев были довольно обеспеченными людьми, а Ахмад Шах мог выставить под ружье 6 тысяч активных бойцов.

Советское командование неоднократно пыталось взять под контроль Панджшерское ущелье. Было проведено несколько широкомасштабных боевых операций. Так в мае 1982 года в Панджшер стянули со всего Афгана 12 тысяч советских солдат, 8 тысяч солдат афганской правительственной армии, 200 МиГов, около 300 вертолетов, море бронетехники и артиллерии — самая крупная боевая операция со времен Великой Отечественной войны. С большими потерями (около тысячи убитых, две тысячи раненых) заняли ущелье. Генералы получили награды и повышения в званиях, «духи» небольшой частью ушли в горы, а в большинстве, попрятав оружие, разбежались по кишлакам, превратившись в мирных дехкан. Сам Ахмад Шах Масуд ушел с небольшой группой в Пакистан. Ущелье наши вроде бы захватили, но теперь требовалось его удержать. А для этого требовалась такая же мощная группировка. А сил для этого не было. Ввести дополнительные войска из Союза невозможно. Из-за каждого взвода или роты, введенной в Афган, западные СМИ поднимали шумиху и истерику. Хотели отдать ущелье правительственным войскам, но Бобрак Кармаль наотрез отказался: там и в мирные годы глубоко плевали на центральную власть. Ахмад Шах в Пакистане прилюдно, в присутствии иностранных журналистов поклялся на Коране, что через месяц вышвырнет «оккупантов» из ущелья и снова станет владыкой Панджшера. Это был откровенный вызов престижу Советской Армии и всему Союзу. Надо было что-то предпринимать. И командование вспомнило про…

Капчагайский батальон

177-й отдельный отряд специального назначения ГРУ ГШ был сформирован в январе 1981 года и дислоцировался в городе Капчагай (Казахская ССР) в 70 км от Алма-Аты. Как раз в те времена из-за афганской войны обострились отношения с Китаем, и по примеру первого «мусульманского батальона» Генштаб СССР решил создать подобную часть из советских уйгур, казахов и дунган для действий в китайском Синьцзяне. Но отношения между странами к лету наладились, пик напряженности спал, и в отряд начали принимать пополнение из русских, узбеков, таджиков — жителей Казахстана и Средней Азии.

Б.Т. Керимбаев

Командиром отряда назначили бравого вояку — майора Бориса Тукеновича Керимбаева. Тот специально ездил по частям и гарнизонам, отбирая самых отчаянных и дерзких сорвиголов. Так как в те времена никто не готовил офицеров-спецназовцев, командирами в отряде были обычные пехотные офицеры, в основном выпускники Алма-атинского военного училища. Вместе со своими бойцами они учились прыгать с парашютом, пользоваться холодным оружием и прочим спецназовским премудростям.

А обучение было не просто интенсивным, а жестким и тяжелым. Ежедневные кроссы по 20-30 км, полигоны, стрельбы, рукопашный бой, прыжки с вертолетов и самолетов, обучение минному делу и диверсионным операциям. Ежедневный труд до седьмого пота, тысяча отжиманий — обычное дело. Слабаки уходили, отряд крепчал, превращаясь в слитную боевую единицу.

И вот 29 октября 1981 года отряд вошел в Афган. На границе и бойцы, и командиры поклялись, что в этот день каждый год будут собираться в Алма-Ате в парке 28-ми гвардейцев-панфиловцев.

Спецназовцы вошли в Афган с боем, уже в первые часы напоровшись на засаду. А 7 ноября — первые потери, духи устроили налет на местную тюрьму. Потеряв несколько десятков человек, откатились. Погиб рядовой Александр Иванов, тяжело ранен старший лейтенант Джуматаев. Территорию прилегавшую к городу Маймене контролировал курбаши Мовлади-кара, способный выставить под ружье десять тысяч бойцов. 17 ноября на колонну которые сопровождали спецназовцы навалилась вся эта орда. Непрерывный бой длился одиннадцать часов. Дула пулеметов и автоматов раскалились до предела, в боевых машинах нельзя было повернутся из-за куч пустых гильз. Бойцы вели огонь прямо с борта. Но колона все-таки прорвалась, потеряв всего один «КамАЗ». Основные силы моджахедов были разбиты, отряд потерял двоих убитыми и восемь человек ранеными, в том числе двух ротных командиров.

После боя, когда уставшие бойцы курили, солдат-киргиз по кличке Ундук на ломаном русском сказал: «Вот все кричат Мовлади-кара. Е..л я этого Мовлади-кара. У меня свой Кара-майор есть». Так за Борисом Керимбаевым утвердилось прозвище «Кара-майор» что значит «черный майор», а его бойцов с легкой руки водителей «Камазов» стали называть «бешеным отрядом»

К лету 1982 года 177-й отряд спецназа стал самой надежной и боеспособной частью советского контингента.

Керимбаева вызвали в штаб, заранее наградили орденом, поздравили со внеочередным званием — подполковник. Самое главное, продержись в Панджшере месяц, хотя бы три недели. Кара-майор, понимая, что его отряд посылают на верную гибель, мог бы отказаться. Останавливало одно — снимут с отряда, пришлют другого, и тот ради звездочки в погонах подведет его ребят «под монастырь». Злой, хмурый, отчаянно матерясь, Батя ведет колонну в ущелье. Местный проводник оказался предателем, завел отряд в засаду. Спасли реактивные установки «Град», вырвались, предателя расстреляли. Шли медленно, 3-4 км в час, вся дорога была нашпигована минами.

12 июня вошли в селение Руха, центр Панджшера — основная опорная и стратегическая точка. Тут же с колес, не теряя ни минуты спецназовцы пошли в атаку на близлежащие высоты — скалы и горы высотой 3-4 тысячи метров. Выбив «духов», на вершинах разместили боевые дозоры-посты.

Кстати в Рухе в доме Ахмад Шаха нашли любопытный трофей — книгу известного партизана ВОВ Сидора Ковпака. Оказывается, она была для «Льва Панджшера» настольным пособием по тактике партизанской войны.

Все лето шли беспрерывные бои. Духи, не считаясь с потерями, пытались выбить спецназовцев с господствующих высот. Когда это им удавалось, в бой вступал весь отряд. Гору «Зуб» наши бойцы отбили после 32 часов непрерывного боя.

Понимая, что пассивная оборона неминуемо приведет к поражению, Керимбаев и его офицеры предпринимают наступательные акции. Причем чисто спецназовскими приемами. Они избегают открытых боев, предпочитая диверсии, налеты на караваны, засады, стараются столкнуть моджахедов между собой. Каждую ночь в темноту уходят небольшие группы. Допустим, получена или куплена информация, что по одной из троп пройдет караван с оружием. И «духи» на наезженном пути вдруг нарываются на итальянские мины. По ним стреляют из американских винтовок и немецких пулеметов, из засады слышатся крики на узбекском или фарси. Естественно, курбаши обвинит в нападении конкурирующую банду. Начнутся разборки, междоусобицы, обиженные побегут искать защиты у сильного. А сильным и зачастую третейским судьей постепенно становился не Ахмад Шах Масуд, а новый повелители Панджшера — Кара-майор и его ребята.

«Лев Панджшера», почувствовав, что теряет авторитет и влияние, вынужден был пойти на переговоры. Три раза Керимбаев и офицеры ГРУ встречались с Ахмад шахом. «Ты воин и я воин. Будем договариваться как истинные воины», — так говорил Лев Панджшера. Осенью было заключено соглашение о перемирии. А зимой 1983 Ахмад Шах заявил, что на два года прекратит боевые действия, лишь бы вывели спецназовцев из ущелья.

8 марта 1983, продержавшись в Панджшере девять месяцев, потеряв 45 человек убитыми и одного бойца пропавшего без вести, 177-й отряд выходил из ущелья. Пулеметчик Виталий Погребной рассказывал, что вдоль всей дороги на протяжении 70-80 км группами и в одиночку стояли «душманы». Увешанные оружием они недобрыми, мрачными взглядами провожали колонну наших бойцов. Молчание, лишь рев моторов. «Волки» ущелья провожали воинов ставшими рыцарями Панджшера. Седобородый моджахед, вскинул руку в прощально привете: Панджшер выше всего ценит доблесть и мужество.

Перемирие продолжалось один год. Это было самое спокойное время Афганской войны. Позже 177-й отряд спецназа, переименованный в Газнийский батальон, воевал в самых горячих точках, а в феврале 1989 последним вышел из Афгана. После развала Союза остался в составе Российской Армии, принимал участие в кавказских войнах. Сейчас это одно из лучших и боеспособных подразделений РФ.

Ахмад Шах Масуд был убит 9 сентября 2001 террористами — смертниками из числа талибов. Те, прикинувшись журналистами, начинили видеокамеру взрывчаткой и подорвали ее во время интервью.

Полковник Борис Тукенович Керимбаев в 1992 году по состоянию здоровья уволился из Вооруженных сил Казахстана в звании полковника. Скончался в Алма-Ате 12 февраля 2019 года после продолжительной болезни. Судьба раскидала его ребят: кто-то продолжает служить в армии, кто-то в полиции, есть правительственные чиновники, кто-то дослужился до генеральского звания, есть актеры, таксисты. Есть даже таджикский полевой командир. Но кем бы они, ни были, они с честью несут звание бойцов-спецназовцев бывшего «капчагайского батальона».

177-й ООСПН в Афганистане

177 ооСпН начал формирование в январе 1980 года на базе 22 обрСпН в г. Капчагай близ Алма-Аты. При формировании использовался тот же принцип, что и при формировании мусбата. Первый командир отряда — майор Б. Т.Керимбаев. Отряд введен в ДРА в октябре 1981 г. Также как и 154 отряд до 1984 года занимался охраной входа в ущелье Панджшер в районе н.п. Руха. В 1984 году отряд переведен в Газни, и приступил к выполнению специальных задач в зоне своей ответственности. Местность, где воевал отряд, была высокогорной. Это налагало определенный отпечаток на тактику действий отряда. Радиус действий разведывательных органов отряда, действовавших на броне, был не более 40—50 километров. Для работы на большем удалении от ППД группы и отряды доставлялись на вертолетах. Отряд применял, как 3 тактику налетов на отдельные склады, так и тактику захватов ^ базовых районов. Также широко использовались поисково-засадные действия. Отряд выведен в Союз в 1989 году, и вошел в состав 2 обрСпН Ленинградского военного округа. Дислоцировался в Мурманской области. В 1992 году скадрован, но вскоре вновь укомплектован личным составом.

Местные особенности Наш 177 отдельный отряд специального назначения пришел в провинцию Газни весной 1984 года. До этого местом его постоянной дислокации был город Руха, где боевая деятельность батальона была мало связана с его прямым назначением — борьбой с караванами. Обустроившись на новом месте, батальон приступил к выполнению своих основных задач. Однако к зиме 1984—85 гг. боевая деятельность была почти полностью свернута. Произошло это по причине местных климатических условий, к которым мы оказались просто не готовы. Дело в том, что провинция Газни — это о высокогорное плато, с трех сторон окруженное горными хребтами. Причем высота плато в балтийской системе высот составляла около 2 тыс. метров, а сам пункт постоянной дислокации находился на отметке 2 197 метров.

Поэтому климат у нас был холодный, часто лежал рыхлый снег, а когда в редкие теплые дни снег таял, то местность мгновенно превращалась в непроходимое болото. В этих условиях наша бронегруппа просто сидела по брюхо в грязи и отойти от ППД на сколько-нибудь значительное расстояние было для нее более чем проблематично. Само собой разумеется, что и «духовская» автомобильная техника — а основная часть караванных маршрутов, проходивших через нашу зону ответственности, была именно автомобильной, — тоже стояла по кишлакам или отсиживалась в Пакистане, и караванные маршруты пустовали. Надежной информации о наличии где-то в нашей провинции складов с оружием и боеприпасами у нас в ту пору не было.

Поэтому вся боевая деятельность отряда сводилась к облету местности с воздуха досмотровыми группами, а редкие выходы на поиск и уничтожение складов ни к чему конкретному, как правило, не приводили, да и проводились они довольно неохотно. Иными словами, январь—февраль 1985 года мы провели в состоянии своеобразной «мирной передышки», и только с середины марта перешли к более или менее осмысленным боевым действиям. В составе бригады За лето и осень 1985 года в отряде сменился почти весь офицерский состав, включая комбата и всех его заместителей. Основная масса офицерского состава отряда до службы в Афганистане не имела, за редким исключением, ни малейшего понятия о специфике действий войск специального назначения. Как я уже упоминал выше, до передислокации в Газни батальон использовался не по назначению, а поэтому и был укомплектован в основном офицерами, пришедшими из пехоты с соответствующим уровнем подготовки и тактического мышления.

Начиная с весны 1985 года в батальон, наконец, начали приходить «чистые спецназовцы», большинство из которых имело опыт службы в частях специального назначения, расположенных как на территории самого Советского Союза, так и Германии, Чехословакии, и даже Монголии. Ситуация с командным составом резко изменилась к лучшему, и дела у отряда пошли в гору. К следующей зиме нам удалось подойти уже значительно более подготовленными, и зима 1985—86 гг. резко отличалась от предыдущей.

Большую роль в этом, на мой взгляд, сыграл и тот факт, что отряд перестал быть отдельным, а был включен в состав 15 бригады специального назначения, штаб которой был сформирован в Джелалабаде под командованием полковника Бабушкина. Эта реорганизация пошла нам на пользу и придала нашим действиям большую осмысленность. Помимо организационных изменений, большую роль сыграло и то, что к осени 1985 года нам удалось наладить отличное взаимодействие с 239 смешанной вертолетной эскадрильей (12 транспортных вертолетов Ми-8 и 8 вертолетов огневой поддержки Ми-24), аэродром которой находился на окраине города Газни.

Это сразу же самым благоприятным образом сказалось на всех наших действиях. Мы перестали быть накрепко привязанными к собственной бронегруппе, и радиус наших действий вырос до 150—180 километров. В условиях нашей сильно пересеченной местности и чрезвычайной плотности минирования, которую применяли «духи» в нашем районе, поход «брони» даже километров на 50—60 от ППД можно было смело приравнивать к подвигу. Причем эти несчастные полста километров «броня» порою проходила часов за 6—8, а то и больше. Развить нормальную скорость можно было только в одном месте — на трассе Кабул—Кандагар, — но там нам делать было нечего. При проводке армейских колонн на юг танкисты и мотострелки так «выметали» кишлаки вдоль дороги, что для нас уже ничего не оставалось. Так что в этих условиях добрые отношения с «воздухом» были нам просто необходимы. Источник информации Вторым нашим достижением в деле подготовки к зиме явилось то, что усилиями нашего начальника разведки, старшего лейтенанта Игоря Ящишина, и командира третьей роты, капитана Павла Бекоева, удалось найти чрезвычайно ценный источник информации. Им стала оперативная агентурная группа

К сожалению, я забыл фамилии офицеров ГРУ, работавших в ней в то время, но их информация была всегда настолько достоверной, что мы практически ни разу не возвращались пустыми, если вылетали на ее реализацию. Эта группа из трех—четырех офицеров сидела за многие сотни километров от ближайших советских частей в крайне скудных условиях. Но работала так, как и не снилось, к примеру, ОАГр «Клен», работавшей в самом Газни в условиях полного комфорта. С «Кленом» мы тоже часто контактировали, тем более, что до него нам было рукой подать, но реализовать их информации на моей памяти смогли за два года считанные разы. С начала декабря 1985 в течение полугода все основные наши о успехи были связаны с провинцией Ургун и, соответственно, с информацией, которую нам предоставляли местные агентурщики. И это при том, что наша «броня» в Уpгунское ущелье не могла добраться, что называется «по определению». В тот район, расположенный в непосредственной близости от границы между Афганистаном и Пакистаном, за девять лет войны, по-моему, ни разу и армейская операция не доходила, не говоря уже о нашей ничтожной (по пехотным понятиям) бронегруппе в семь-восемь БМП и БТР. Большее количество боевых машин мы, как правило, разом не выставляли. Поэтому можно с полным основанием говорить о том, что своим удачам в этот период войны мы были обязаны агентурщикам из Ургуна и вертолетчикам из Газни.

Весь декабрь 1985 года наши разведгруппы довольно успешно били на Ургуне «духовские» караваны. Особо результативными оказались засады в ущелье севернее города Ургун, которые провела 1-я рота под командованием капитана Степанова, и засада 3-й роты капитана Бекоева в районе крепости Гумалькалай — крайней по расстоянию точки, куда могли долететь наши вертолеты. В первом случае мы захватили около 60 стволов стрелкового оружия, несколько безоткатных орудий и ДШК. Захватили мы еще и ЗИЛ-130, набитый артснарядами и РСами, что называется, под самую пробку. Но боеприпасы пришлось взорвать, потому что поднять их на борт в таком количестве не мог ни один вертолет. А в районе крепости Гумалькалай, помимо всякого прочего добра, удалось захватить и несколько китайских ПЗРК «Стрела», что, по тем временам само по себе считалось выдающимся результатом. Впоследствии агентурщики рассказали, что в той засаде был застрелен и американский советник, нелегально направлявшийся в Афганистан, но, к сожалению, в темноте и суматохе его труп на месте засады не опознали и никаких документов на этот счет не обнаружили. Поэтому этот серьезный успех 3-й роте в зачет не пошел. В январе ургунские перевалы, как это и было положено природой, полностью занесло снегом и движение караванов прекратилось. Проведение засад стало бесполезным делом, но о прекращении боевой деятельности, как это было год назад, не могло быть и речи. В этих условиях необходимо было срочно найти новые способы борьбы с «духами» или, как их сегодня называют, с «боевиками». В этот момент и сказались наши новые преимущества — наличие точной информации о противнике и отлаженное взаимодействие с вертолетчиками.

Подготовка к походу на Ургун. В феврале 1986 года я замещал нашего начальника разведки Игоря Ящишина, находившегося в отпуске. В связи с этим мне довелось принимать непосредственное участие в планировании и осуществлении той операции, о которой я собираюсь рассказать. В Ургунских горах боевики чувствовали себя полноправными хозяевами. Наших частей в том районе не было, афганская армия и Царандой, если где-то там и дислоцировались, то вели себя крайне смирно и в горы не совались. Ближе нас к этому району находилась гардезская 56-я десантно-штурмовая бригада, но ее, по-моему, мало волновала эта зона. Так что у духов царила тишь, гладь и божья благодать. Наши агентурщики каким-то чудесным образом сумели составить подробнейшую карту расположения банд в этом районе и определить, где находятся их склады с оружием и боеприпасами.

Причем, когда я эту карту увидел, я не поверил своим глазам и решил, 5 что разведчики сильно преувеличивают. Рядом с каждым значком, Ц; обозначающим место склада, были проставлены такие цифры, что у меня просто глаза на лоб полезли от удивления. Если в провинции Газни, в которой мы тоже иногда имели дело с тайниками с оружием, количество стволов не превышало 10—15, и мы считали их заслуживающими внимания, то ургунские склады имели цифры на порядок больше. Как выяснилось впоследствии, так оно и было на самом деле. Правда, и численность отрядов охраны тоже производила впечатление — шестьдесят, восемьдесят, иногда и более ста человек. Сами склады, по полученной нами информации, находились вне населенных пунктов, что для нас было удобно, но, как правило, располагались в тактической близости от них. Поэтому можно было предположить, что в близлежащих кишлаках располагались на зиму крупные духовские отряды, готовые быстро оказать помощь отрядам охраны складов.

Мы довольно долго обдумывали способ, как бы нам их нейтрализовать. Вопрос этот был серьезный, потому что использование бронегруппы, по описанным выше причинам, было исключено, а одним бомбоштурмовым ударом подход резервов противника, как известно, не предотвратить. Тем более, что в этой части Афганистана горы сплошь лесистые, причем хвойных пород, а, значит, на зиму не опадающие, и это обстоятельство сильно ограничивало возможность наблюдения с воздуха за перемещениями на земле. Однако, этот вопрос решился сам по себе и самым неожиданным для нас образом. В начале февраля мы получили информацию, что по приказу местного вождя (имя его выпало у меня из памяти) большая часть духовских отрядов ушла из гор в Пакистан, якобы на переподготовку. Конечно, риск был велик, и уверенности в достоверности информации у нас было недостаточно, но наш командир батальона майор Попович решил рискнуть. Не последнюю роль в его решении сыграл и командир третьей роты Павел Бекоев. Попович доверял опыту Бекоева, который к тому времени служил в Афганистане уже второй срок, т. е. воевал больше трех лет.

Рассказывая о боевой деятельности нашего отряда зимой 1985 — 86 гг., нельзя обойти вниманием особенности его личности. Паша Бекоев До того как стать командиром нашей третьей роты, Бекоев успешно командовал группой в Джелалабадском батальоне, потом там же был и заместителем командира роты. В нашем батальоне он не очень-то пришелся ко двору из-за вздорности характера, но боевых качеств у него отнять было нельзя. Однако у него был один очень серьезный недостаток — он постоянно излишне рисковал и собой, и своими людьми. К тому же, он не всегда удосуживался ставить в известность окружающих о своих планах. То есть, отчасти он был своеобразным «анархистом» и вопросам организации взаимодействия должного внимания не уделял. Подобная неорганизованность нередко приводила его к печальным последствиям. Возможно, сказывалось то, что Бекоев был «пиджаком» — то есть он не заканчивал нормального офицерского училища, а стал лейтенантом на военной кафедре (если я не ошибаюсь) радиоинститута г. Орджоникидзе.

Однажды при ночном прочесывании кишлака, без противодействия противника, у него в роте случилось ЧП. Сильно нервничавший молодой пулеметчик в темноте не разобрался в ситуации и в упор застрелил радиста из группы связи, приданного Бекоеву. Тогда это посчитали нелепой случайностью. Через месяц Бекоев получил какую-то «левую» информацию о нахождении склада боеприпасов севернее Газни. Доложив об этом только комбату, он поднял свою роту по тревоге и рванул в район предстоящих боевых действий, не поставив в известность о том, где будет находиться, ни штаб батальона, ни даже оперативного дежурного. В итоге не была своевременно подготовлена резервная бронегруппа. Ничего не знали об этом и вертолетчики, так как третья рота укатила на собственной «броне». Проверить полученную информацию Бекоев посчитал излишним. По закону подлости, одна из его разведгрупп попала в засаду и была расстреляна из «зеленки» в упор с расстояния в десять-пятнадцать метров.

Эта засада вряд ли была заранее подготовлена. Скорее всего, при выдвижении к предполагаемому местонахождению склада, группа была обнаружена «духами» ранее, чем сама смогла обнаружить противника, а так как «духи» местность знали лучше, чем мы, то и подготовиться они успели быстрее, чем Бекоев. Своевременной помощи третьей роте оказать не успели, так как никто не был готов к такому обороту событий. К тому времени, когда поспешно собранный резерв нашел все-таки место, где «влипла» рота Бекоева, бой уже закончился, и «духи» спокойно удалились, посчитав свое дело выполненным. Третьей роте этот случай обошелся в шесть убитых и одного тяжело раненного. Плюс к тому резервная броня, спешно шедшая на помощь безо всяких мер предосторожности, потеряла один БТР на минах. Надо сказать, до этого дня таких потерь мы ни разу не несли. Но Бекоеву и этот случай сошел с рук. Комбат продолжал благоволить ему, и в вопросе о проведении серии налетов на Ургунские склады голос командира третьей роты имел большой вес. Впрочем, к этому времени капитан Бекоев сумел провести несколько успешных налетов и засад, и можно было надеяться, что история с семью загубленными разведчиками его многому научила. Объект В качестве первоочередной цели был выбран склад оружия и боеприпасов, расположенный в горах километрах шестидесяти юго-западнее Гардеза. От Газни до цели расстояние было вдвое большим и мы рассчитывали использовать гардезский аэродром, как аэродром подскока. Или как аэродром ожидания, если можно так выразиться.

По нашему плану, транспортные вертушки, десантировав наш отряд в район склада, не должны были возвращаться на свой аэродром в Газни, а должны были сесть в Гардезе. Таким образом, в течение пятнадцати—двадцати минут они могли вернуться в район проведения налета и эвакуировать нас оттуда. Склад располагался неподалеку от селения Лой-Мана, в котором вполне могли оказаться духовские резервы. По нашим сведениям, численность охраны была сокращена с шестидесяти человек до пятнадцати. Причем сокращена именно в связи с пресловутой переподготовкой. Однако никто не мог гарантировать, что в ближайшее время она не будет вновь доведена до первоначального состава. Боевой состав и замысел 239 вертолетная эскадрилья могла выделить нам для этой операции только шесть Ми-8мт. Число вертолетов и определило наш боевой состав — 60 человек, по десять на каждый борт. На всю операцию отводилось не более одного часа с момента десантирования отряда. Мы надеялись, что за это время «духи» не успеют собрать и подтянуть достаточно сил, чтобы успешно побороться с нами. Десантирование предполагалось произвести на ровную площадку у подножья гор, которая находилась в непосредственной близости от склада. У летчиков были сомнения в ее пригодности, так как заказанная нами аэрофотосъемка местности ничего путного рассказать нам не могла. Весь район предстоящих действий был сильно занесен снегом, поэтому аэрофотоснимок к нормальной работе был мало пригоден. Мы рассчитывали, что снежный покров не превышает 10—15 см и не слишком затруднит наши действия. Однако в реальности он составлял около 50 см и сильно повлиял на наши действия на конечном этапе операции. Возможный огонь зенитных средств (ДШК и ЗГУ) планировалось подавить с воздуха, но все-таки наибольшие надежды мы возлагали на внезапность нападения и скоротечность боя. Насколько мне известно, штаб бригады согласовал со штабом 40-й Армии вопрос о том, что если мы влипнем всерьез, то нам на помощь двинется 56-я дшбр в полном составе. Но этот вопрос уже не входил в мою компетенцию, и я доподлинно не знаю, была ли достигнута подобная договоренность или нет. Во всяком случае, десантников нам привлекать не пришлось, и слава Богу. При неблагоприятном развитии событий нам пришлось бы держаться в окружении не менее 10—12 часов, а это было чревато непредсказуемыми потерями с нашей стороны.

Агентурная группа предоставила в наше распоряжение афганца-проводника, знающего местность и расположение огневых точек. Свою награду, надо сказать, он отработал сполна, что обычно с проводниками случалось редко. Налет был осуществлен 14 февраля. На первом этапе все шло согласно плану. Охрана не ожидала нападения, зенитные средства не были подготовлены к немедленному открытию огня и после короткого бомбоштурмового удара Су-25 и Ми-24 все шесть «восьмерок» удачно десантировали нас на площадку приземления. Прыгать пришлось из положения зависания с высоты метр-полтора, может чуть больше, но тут нам помог глубокий снег. Кроме того, место десантирования было скрыто от «духов» плотной снежной пеленой, поднятой винтами вертолетов. Мы оказались на небольшой площадке в нескольких десятках метров от подножья гор. Поначалу по нам никто не стрелял, и отряд довольно организованно сумел подняться к предполагаемому месту склада. На месте выяснилось, что территория склада представляет из себя несколько одиночных строений, разбросанных в полном беспорядке на ограниченной площади. Нам довольно быстро и без потерь удалось захватить их все, кроме одного. Метод захвата был предельно прост: подгруппа обеспечения открывала по домикам ураганный огонь с расстояния 30—50 метров и под ее прикрытием к домикам подбирались два—три разведчика. Как только они занимали безопасное положение в «мертвой зоне» у стен, огонь по окнам и дверям прекращался, подгруппа нападения вставала с земли и забрасывала домик гранатами через окно. Такого воздействия на противника оказалось вполне достаточно, чтобы полностью подавить сопротивление. Настораживало только то, что ничего особо существенного внутри этих строений нам найти не удавалось, и мне начало казаться, что никакого большого склада здесь нет, все это выдумки наводчика и всю эту операцию мы затеяли зря.

Правда, наводчик заранее предупреждал нас о том, что не знает точно в каком именно месте расположен основной склад, так как в районе его расположения ему бывать приходилось, а конкретно в хранилище — нет. Но тут нам здорово повезло. Из одного домика попытался сбежать молоденький парень, на вид лет пятнадцати. Оружия у него не было, и мне при помощи прапорщика Вербитского удалось быстро его поймать. Язык не поворачивается назвать его полного ценным «духом» — так, «душонок» какой-то. Парнишка был сильно испуган, и после пары профилактических затрещин немедленно согласился отвести нас к искомому складу. Ура! Склад! Выяснилось, что основное хранилище представляет собой странного вида строение из трех стен на обратном скате большого холма. Я называю этот скат обратным, потому что таковым он был по отношению к месту нашего десантирования и исходного рубежа для атаки. Наши основные силы просто проскочили мимо него, не придав этому строению большого значения. Как я уже сказал, строение имело только три стены, а роль тыльной стены выполняла гора.

То есть домик был заглублен вовнутрь скалы так, что наружу торчало только что-то вроде предбанника. Первоначально около него осталось около отделения солдат из роты капитана Бекоева, а все остальные пробежали мимо. Это строение было единственным местом, откуда нам было оказано сопротивление. Частично подавить его удалось только после того, как кто-то из солдат, по-видимому, вспомнив товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни», забрался на крышу и спустил во внутрь несколько гранат через трубу дымохода. Ворвавшись в «предбанник», мы поняли, что попали в какую — то искусственно сделанную пещеру, потому что вглубь горы вел небольшой кривой коридор. За коридором находилось еще одно помещение, куда и отошли «духи» из «предбанника». «Боулинг» в потемках Выкурить их оттуда оказалось очень затруднительно, потому что они активно обстреливали выход из коридора. Пользуясь тем, что коридор оказался не прямолинейным, а имел поворот, за которым можно было находиться в относительной безопасности, мы начали закатывать в дальнюю пещеру ручные гранаты. Причем не бросать их, а именно закатывать — высунешь руку из-за угла, катнешь ее по полу, и назад. Судя по гулкому звуку взрывов, пещера была внушительных размеров.

Вскоре кто-то заметил, что обороняющиеся прекратили обстреливать выход из коридора, и несколько солдат осторожно проникли в пещеру. «Духов» в ней не оказалось, а в тыльной стене мы нашли вход в еще один коридор, который вел еще дальше вглубь горы. Сунувшийся в этот очередной коридор солдат тут же попал под автоматную очередь, выпущенную почти в упор. То, что он остался цел и невредим — везение высшей категории. Мы опять § были вынуждены заняться «боулингом», но вскоре прекратили с это занятие: «духам», видимо, отступать было уже некуда и они засели в том коридоре накрепко. Чего там было понастроено или прорыто дальше, мы так и не узнали, потому что дальше продвинуться нам не удалось. Впрочем, как показали дальнейшие события, в этом и не было никакой необходимости. Мы не ожидали, что придется воевать в пещерах, поэтому ни у кого не оказалось с собой элементарного фонарика. Вся вышеописанная суета происходила при свете зажженных спичек или зажигалок (кстати, это обстоятельство стало для нас положительным опытом на будущее: впоследствии мы строго следили за тем, чтобы в группах в обязательном порядке было несколько исправных фонарей типа «мышиный глаз»). Кто-то догадался использовать в качестве осветительного прибора сигнальный пиропатрон с факелом. И вот тут нас и пробил холодный пот, во всяком случае, меня он точно пробил.

Выяснилось, что в боулинг с ручными гранатами мы играли на складе ВВ и СВ. Захваченная нами пещера была буквально заставлена стеллажами с двухкилограммовыми упаковками пластида американского производства. И было его там по меньшей мере несколько тонн. Кроме того, по углам в беспорядке были свалены противопехотные мины «Клеймор» направленного действия, несколько десятков противотанковых итальянских TS-6.1 и тому подобные «мелочи». Впрочем, если бы пластид сдетонировал, то наличие или отсутствие прочих мин уже не имело бы никакого значения. Нам сразу же стало понятно, почему обороняющиеся так быстро отступили вглубь горы. Надо сказать, что «духи» решили ответить нам тем же и катнули несколько гранат в нашу сторону, но делать им это было неудобно, и гранаты разорвались за углом второго коридора. Один наш автоматчик остался в коридоре блокировать боевиков, а мы принялись лихорадочно вытаскивать свои трофеи на свет Божий. Поначалу мы попытались вытащить и пластид, но быстро сообразили, что с собой его в таком количестве не утащишь. Поэтому брали только стрелковое оружие, по несколько экземпляров мин в качестве образцов и всякую прочую мелочь, казавшуюся полезной. К примеру, удалось добыть две коротковолновые радиостанции китайского производства. Впоследствии связисты утверждали, что эти радиостанции имели не менее 5 тысяч километров дальности связи, а по ширине диапазона превосходили наши радиостанции раза в полтора. Мы отправили их «наверх» для изучения. Но не обошлось и без курьезов.

Лично со мной произошел в этой пещере почти анекдотический случай. При, мягко говоря, недостаточном освещении я обнаружил какую-то довольно тяжелую коробку, на которой со всех сторон были нарисованы черепа со скрещенными костями с какими — то предупреждающими надписями на английском языке, а внутри булькали четыре здоровенные бутыли. Разбираться, что именно там написано, времени у меня не было, но в то время по Афганистану ходило много слухов о готовности противника применить против нас химическое оружие. Вот я и ухватил в суматохе эту коробку с надеждой на высокую награду. Когда я выбрался наружу, выяснилось, что наши дела принимают нездоровый оборот — противник все-таки сумел организоваться и занял господствующее по отношению к нам положение.

То есть оседлал или начал оседлывать тактический гребень выше нас. Мы с самого начала опасались подобного развития событий, но предотвратить его все равно не могли из-за малочисленности нашего отряда. Поначалу огонь был не очень плотным и прицельным, но «духи» довольно быстро наращивали темп огня. У них с каждой минутой прибавлялось огневых точек. И с этой коробкой в руках мне было не очень-то удобно прятаться от пуль, но я упрямо не хотел ее бросать. В конце концов, выяснилось, что на ней написано: «ANTIFREEZE». Легко представить себе, как я матерился, обнаружив, из — за чего же именно я рисковал жизнью. Выяснилось это, правда, уже в нашем ППД после возвращения с операции.

Единственное, чем я сумел облегчить себе жизнь в борьбе с этой коробкой, так это то, что заставил таскать эту проклятую незамерзающую жидкость того самого «душонка», который в этот момент был готов носить что угодно, только бы остаться в живых. Впрочем, расстреливать его никто и не собирался, а антифриз в итоге достался нашему зампотеху, который был очень доволен этим обстоятельством. Ставка на внезапность оправдалась Ставка на внезапность атаки полностью оправдала себя. Еще в самом начале боя рота Бекоева, составлявшая костяк отряда, проскочив, как я уже говорил, основное хранилище, поднялась выше по склону и захватила горное орудие на подготовленной огневой позиции. Орудие было самым тщательным образом замаскировано от наблюдения с воздуха и развернуто в сторону той самой площадки, которую мы использовали для приземления. Во время первого бомбоштурмового удара эта позиция ничуть не пострадала. Однако когда 3-я рота добралась до него, выяснилось, что расчет на позиции отсутствует.

Можно представить, во что могла превратиться наша операция, если бы расчет орудия в момент зависания вертолетов для выброски отряда оказался бы в готовности к открытию огня. Кроме этого солдаты Бекоева уничтожили и расчет ЗГУ, который смог добежать до своей зенитной установки, но так и не успел открыть огонь. Я абсолютно уверен, что площадка, на которую мы высаживались, была заранее пристреляна, и если бы расчеты успели вовремя занять свои места по боевому расписанию, нам пришлось более чем туго. В этом отношении Павел Бекоев, больше всех рассчитывающий на успех внезапности и твердо уверенный, что нам удастся подавить противника прежде, чем он успеет развернуться к бою, оказался совершенно прав. ^ Когда время стоит жизни К сожалению, мы потратили слишком много времени на поиск склада и выкуривание из него охраны. В конце концов мы сообразили, что с «духами» можно поступить значительно проще, чем пытаться проникнуть вглубь пещеры: нужно просто поставить заряд, установленный на неизвлекаемость, прямо на стеллаж с пластидом.

Наши саперы быстро создали этот заряд из трофейного же пластида и дали ему получасовое замедление. Что именно получилось в результате взрыва нескольких тонн пластида в пещере, можно себе представить и без дополнительных объяснений. Однако все это заняло время, и операция затянулась почти на полчаса сверх запланированного. Поэтому несмотря на самую активную поддержку с воздуха, которую нам оказывали пары Ми-24, сменявшие над нами друг друга, без потерь все-таки не обошлось. Самым уязвимым местом нашего плана было то, что эвакуироваться приходилось с того же самого места, на которое мы и десантировались. Другой площадки для посадки вертолетов поблизости просто не было. «Духи», тоже неплохо разбиравшиеся в военном деле, довольно быстро это поняли и попытались воспользоваться этим обстоятельством с максимальной для себя выгодой. Еще до того как за нами прилетели военно-транспортные вертолеты, подтянувшиеся «духи» успели организовать весьма действенный огонь из безоткатного орудия, позицию которого мы никак не могли определить. Возможно, эта позиция была подготовлена заранее, но мы пропустили ее во время первой, самой благоприятной для нас, фазы боя. Но, может быть, эту безоткатку приволок с собой резервный отряд противника — благо весит она не так много. Как бы то ни было, она доставила нам множество хлопот.

Из-за нее «восьмерки» долгое время не могли зайти на посадку. Вертолет на земле представляет собой идеальную мишень для стрельбы. Пока мы теряли время, противник усиливал огонь своих стрелковых средств. Безоткатку, в итоге, подавили вертолеты огневой поддержки, но отходить к «восьмеркам» после выполнения боевой задачи нам пришлось уже по совершенно простреливаемой местности. Притом, что снежный покров на площадке эвакуации составлял около 50 сантиметров. Это обстоятельство сильно затрудняло наше передвижение. Особенно если учесть, что отходили мы сильно нагруженные своими трофеями. Все это обошлось нам в двоих тяжело раненых солдат, причем жизнь одного из них медикам удалось спасти только чудом. Оба о они получили ранения буквально у самых трапов вертолетов. Да и корпуса вертолетов были довольно сильно изрешечены, хотя среди экипажей вертолетов удалось обойтись без потерь. Однако эта операция была признана успешной и стала одной из самых красивых операций нашего отряда, проведенных той зимой. В ловушке Мы еще несколько раз придерживались подобной схемы нападения на склады оружия и боеприпасов, причем делали это не без успеха. Но в итоге командование бригады и штаб армии (в лице заместителя начальника штаба 40-й Армии полковника Симонова, отвечающего за наши действия) посчитали, что успех наших налетов на Ургунские склады каждый раз находится, что называется, «на острие бритвы» и прекратили подобную нашу деятельность. Основанием к этому послужило то обстоятельство, что при очередном таком налете из-за ошибки афганца-наводчика мы десантировались на большом удалении от очередного склада и были вынуждены прочесывать ущелье на глубину до пяти километров от площадки приземления. Склад мы нашли и захватили, но резервы противника сумели перекрыть нам пути отхода на равнину. Создалось крайне опасное положение, при котором весь наш отряд в восемьдесят человек оказался практически отрезанным от площадки эвакуации. По закону подлости, в этот день нам были приданы несколько вертолетов Кабульского вертолетного полка, не обученного летать в условиях высокогорья. Для того чтобы облегчить себе прорыв на равнину, мы попросили летчиков сесть к нам на хребет и избавить нас от трофеев — а их было, как обычно при действиях в районе Ургунских гор, довольно много.

Один из экипажей кабульских Ми-8 сумел совершить посадку на высоте около 3000 метров и загрузить наши трофеи, но при попытке взлететь § из-за ошибки пилота потерял управление и рухнул в ущелье. Причем упал он крайне неудачно. Когда я его увидел, вертолет лежал на правом боку со сломанным винтом, зажатый двумя огромными валунами. По счастью, никто особо не пострадал — падение обошлось несколькими рваными ранами и ушибами у членов экипажа и нескольких наших разведчиков, находящихся на борту. Но «наверх» было доложено, что вертолет был сбит огнем ПВО. Сделано это, я полагаю, было для того, чтобы красиво оправдать потерю боевой машины. В итоге всей этой дипломатии мы, находясь в критической ситуации, чуть было не остались без поддержки с воздуха, потому что штаб ВВС армии просто испугался новых потерь и запретил полеты в этом районе. Однако наша родная 239 вертолетная эскадрилья, пилоты которой действительно могли летать хоть на метле, хоть на помеле и осуществлять взлет-посадку в самых мыслимых и не мыслимых условиях, — пошла на риск и все-таки сумела посадить свои машины для нашей эвакуации. Не последнюю роль, думается, сыграло здесь и то обстоятельство, что многие из пилотов были связаны с нами — теми, которые оставались в горах в окружении, — элементарной мужской дружбой, и поэтому они не могли поступить иначе.

Словом, нам удалось благополучно убраться из этого ущелья и даже притащить с собой все свои трофеи. «Головокружение от успехов» Но после этого случая все наши планы по нанесению ударов по противнику в районе юго-восточнее Газни неизменно натыкались на запрет вышестоящего командования. К сожалению, эти запреты не смогли уберечь нас от тяжелых потерь, хотя и нарвались-то мы там, где меньше всего того ожидали. Не последнюю роль в одной из самых неудачных наших операций той зимы сыграла и переоценка своих возможностей, вызванная победами на Ургуне. Просто у нас в какой-то степени притупилось чувство опасности и необходимое уважение к противнику, и тут вновь на первый план выступила личность и особенности характера Павла Бекоева. 18 марта 1986 года в штаб батальона пришла информация о том, что в кишлаке Сахибхан, расположенном около 60 километров южнее Газни, находится небольшая банда «духов», сопровождающая французского советника.

Были ли в Афганистане советники из Франции или все это были только слухи, мне до сих пор неизвестно, но в тот день подобная информация подействовала на Бекоева как красная тряпка на быка. Командир батальона, майор Попович, в этот день был в отъезде и его обязанности выполнял заместитель, майор Федор Нинику. Я не знаю, что происходило в штабе батальона в этот день, так как начальник разведки, старший лейтенант Ящишин к этому времени находился на своем месте. Соответственно, я вернулся в состав своей родной первой роты нашего батальона, которой командовал капитан Степанов.

Кишлак Сахибхан находился на территории провинции Газни, то есть не был отделен от нашего ППД непроходимыми для техники горными хребтами. Наверное, это и сыграло роковую роль в планировании, а точнее, всяком отсутствии планирования этой операции. Около полудня рота Бекоева была поднята по тревоге и загрузилась в вертолеты. Причем загрузилась налегке — не взяв с собой ни тяжелого вооружения, ни достаточного количества боеприпасов, ни даже теплых вещей на случай, если придется ночевать в поле. Я напомню, что даже в марте здесь лежал снег, и ночами держится отрицательная температура. Считалось, что весь налет займет не более двух часов, день был относительно теплый, и казалось излишним запасаться чем-либо на случай непредвиденных обстоятельств. К тому времени, после удачных налетов на Ургун, в которых Павел Бекоев принял самое непосредственное, а зачастую, основное участие, его авторитет у командования нашего батальона был непререкаем.

Во всяком случае, майор Нинику вряд ли мог его сдержать, хотя и номинально числился замкомбата, а Бекоев по-прежнему был только командиром одной из рот. Наша первая рота тоже была поднята по тревоге и получила приказ выдвинуться в район Сахибхана сводной бронегруппой из пяти БМП-2 и двух БТР-70, приданных нам от второй роты. В нашу задачу входило добраться до района боевых действий третьей роты и забрать ее оттуда после выполнения боевой задачи. Формально в боевом приказе указывалось, что мы должны поддержать Бекоева огнем в случае возникновения такой необходимости, но этому пункту никто никакого значения не придал. Во всяком случае, Бекоев посадил свою роту на вертолеты и улетел задолго до того, как наши боевые машины вышли из парка. Так что никакого взаимодействия между ротами организовано не было. В любом случае, наша «броня» могла прийти в район боевых действий не ранее, чем через три часа после того, как третья рота уже начнет бой. Кроме того, в отличие от налетов на ургунские склады, третья рота изначально лезла в населенный пункт, чего на Ургуне мы тщательно избегали, и опыта ведения боевых действий на улицах сравнительно большого кишлака на тот момент мы не имели. Под огнем Приблизительно к 15 часам рота Бекоева, в течение двух с половиной часов безрезультатно прочесывающая кишлак, внутри которого ей первоначально не было оказано ни малейшего сопротивления, вышла на его окраину, противоположную от площадки своего десантирования. Там находилась большая крепость, одной своей стороной выходившая на последнюю улицу кишлака. Уже не рассчитывая найти противника и посчитав свой вылет безрезультатным, Бекоев успел запросить, чтобы его эвакуировали вертолетами, так как еще оставалось светлое время, а наша «броня» с черепашьей скоростью по-прежнему месила глубокую грязь едва ли на подходе к цели. Капитан Степанов, командовавший бронегруппой, даже успел предположить, что с минуты на минуту последует команда возвращаться в ППД, а мы еще даже в окрестностях Сахибхана появиться не успели. Это обстоятельство, помнится, его сильно раздражало. И в этот момент из крепости по роте Бекоева был открыт огонь.

Сразу же появились убитые и раненые. Услышав об этом в эфире, «броня» увеличила скорость до максимальной, но прибыла в район боя почти, что к шапочному разбору. Третья рота лежала в каком-то арыке на окраине кишлака, ведя беспорядочный огонь по крепости из стрелкового оружия. Дистанция между этим арыком и ближней стеной крепости была около 50—70 метров. Поэтому несколько Ми-24, круживших в воздухе, никак не могли нормально поддержать роту огнем из опасения попасть по своим. Номинально командовавший отрядом майор Нинику упорно не давал команды отойти подальше, дабы дать возможность вертолетчикам сравнять крепость с землей. Наша «броня» развернулась в цепь, а мы спешились. При этом получилось так, что развернулись мы строго в тылу у третьей роты, и тоже не могли использовать все свои огневые средства по той же причине, что и вертолетчики.

Естественно, что «духи» из крепости повели огонь и по нам тоже. В итоге, пешие боевые порядки первой и третьей рот перемешались между собой, и всякое разумное управление огнем было потеряно. Ми-24 продолжали кружиться над нами, изредка давая залпы НУРСов, но, по большому счету, это была стрельба для очистки совести, потому что никакого целеуказания им никто не давал, а сами они разобраться в той суматохе, которая творилась под ними на земле, были не в состоянии. Смерть авантюриста Бекоев, который не привык отступать и чья личная храбрость зачастую шла во вред общему делу, все-таки решил штурмовать крепость. Бросив управление ротой на произвол судьбы, он подобрался к ближней стене и через пролом влез вовнутрь. За ним последовали один солдат из его роты и капитан Олег Севальнев, который являлся командиром третьего взвода нашей первой роты. Однако после того, как роты перемешались, Севальнев полез в крепость вместе с Бекоевым, несмотря на то, что его взвод, как и вся первая рота, имели задачу в первую очередь прикрывать действия третьей роты и оказывать ей огневую поддержку, а никак не участвовать в незапланированном штурме. В какой-то мере капитана Севальнева оправдывает то обстоятельство, что со дня на день мы ожидали приказа о его назначении на должность заместителя Бекоева, и он пошел за ним как за своим новым командиром. Впоследствии находящиеся рядом с ними солдаты третьей роты рассказывали, что Бекоев крикнул Севальневу: «Олег, пойдем!

Мы вдвоем их там голыми руками задушим!». Бекоев вылез на крышу крепости и побежал по ней. «Духи» открыли огонь на звук шагов сквозь саманный потолок и ранили его в бедро. Бекоев упал во внутренний дворик и был добит автоматной очередью из окна. Севальневу удалось соскочить вниз, но помощи Бекоеву он оказать не успел, потому что его немедленно застрелили выстрелом в спину. Солдат, заскочивший в крепость вместе с ними, сумел выбраться наружу и доложить о гибели обоих офицеров. С этого момента главной нашей задачей стала операция по извлечению из крепости их трупов. Рассказываю об этом с болью в душе, потому что Олег Севальнев был моим лучшим другом, хотя его действий в том бою не могу оправдать даже через столько лет. К сожалению, он поддался на авантюризм Бекоева, и это привело его к неоправданной гибели. Бардак, порождающий трупы Наша неорганизованность в тот день привела к трагическим последствиям. Уже на отходе от окраины кишлака, когда из сахиб-ханской крепости были извлечены трупы Бекоева и Севальнева, а сама крепость была развалена до основания со всеми теми, кто ее пытался защищать, — одна из наших БМП открыла огонь во фланг передвигающейся группе из нескольких человек. В сгущавшихся сумерках их посчитали за противника, пытающегося выйти в наш тыл. Когда удалось разобраться, что это не «духи», а наше собственное отделение, выходившее из кишлака на окраину, один солдат был убит, а еще несколько ранены. В наступившей темноте летчикам нашей эскадрильи удалось все-таки посадить несколько вертолетов, которые забрали убитых, раненых и часть уцелевших солдат и офицеров третьей роты, кто оказался поблизости. Но на этом бой для нас не закончился. За то время, пока наша «броня» так неудачно воевала на окраине Сахибхана, «духи» успели установить мины на пути нашего отхода. Для этого было выбрано очень удачное место — единственный разрыв в длинном русле, напоминавшем противотанковый ров. Другого проезда через это русло не было, и мы с трудом нашли этот проезд еще на пути к Сахибхану. Теперь же, в темноте, противник успел установить там противотанковые мины. Ни собак, ни саперов с нами не было (еще один показатель нашей неподготовленности к той операции, — обычно такие вещи предусматривались заранее), поэтому нам пришлось форсировать эту преграду на «авось».

В результате головная БМП подорвалась. Несколько человек, в том числе и начальник разведки батальона, Игорь Ящишин, получили сильнейшие контузии. Из них двое — сам Ящишин и мой замкомвзвода сержант Алышанов — впоследствии стали инвалидами именно в результате полученных в этот момент черепно-мозговых травм. В довершение всех наших бед, после подрыва головной машины замыкающая БМП потеряла гусеницу и остановилась. Таким образом, вся наша бронегруппа на несколько часов оказалась наглухо запертой на узком участке земли. Причем машины стояли строго одна за другой, и ни одна из них не могла продвинуться ни на метр. Разумеется, это не осталось незамеченным противником, и в скором времени мы подверглись минометному обстрелу, к которому быстро присоединилось безоткатное орудие. Ночь была облачной, и никакой поддержки вертолеты нам оказать не могли. По счастью, обстрел был крайне неточным, и новых потерь в этой фазе боя мы не понесли. Только с рассветом нам удалось выйти на Кандагарское шоссе, по которому, уже более или менее нормально, мы добрались до своего ППД. Итог безголовости Вновь заменив Ящишина на должности начальника разведки, на этот раз из-за его тяжелого ранения, я был вынужден заняться подсчетом наших потерь. Они составили четыре человека убитыми (среди них два офицера — Бекоев и Севальнев), двадцать девять человек получили ранения различной степени тяжести. Подорвавшаяся БМП-2 была утеряна безвозвратно, хотя нам и удалось дотащить до ППД ее останки. Такова была цена нашей самонадеянности и проявленного нами неуважения к противнику. Урок оказался горьким, но из него были сделаны правильные выводы. На моей памяти подобных вольностей при планировании операций штаб нашего батальона больше себе не позволял, и таких потерь мы впоследствии уже не несли.

Командиры 177-го отдельного отряда СпН в Афганистане

28 февраля 1980 — 19 октября 1983 г.: подполковник Керимбаев Борис Тукенович.

19 октября 1983 — 10 февраля 1984 г.: подполковник Квачков Владимир Васильевич /выбыл по контузии.

10 февраля 1984 — 19 мая 1984 г.: подполковник Грязнов Владимир Алексеевич.

4 августа 1984 — 6 ноября 1984 г.: майор Кастыкбаев Бахыт Мукашевич.

6 ноября 1984 — 18 июля 1985 г.: майор Юдаев Вячеслав Васильевич /выбыл по контузии/.

18 июля 1985 — 1 октября 1986 г.: майор Попович Алексей Михайлович.

1 октября 1986 — 15 февраля 1989 г.: майор Блажко Анатолий Андреевич.

Список погибших 177-го ООСПН в Афганистане

Алфавитный список павших по 177 ООСПн (в\ч пп 43151, Газни)

Рядовой Абдрахимов Ербол Рафаэльович 23.09.1982

Рядовой Абдулахаев Бахтияр Боходырханович 22.01.1985

Рядовой Абдуллаев Юнус Юлдашевич 19.10.1985

Рядовой Абдылдаев Курмантек Туменбаевич 02.11.1982

Рядовой Аболик Александр Иванович 14.01.1984

Рядовой Авизов Закир Кузыевич 12.09.1982

Рядовой Адаменко Дмитрий Васильевич 29.09.1984

Рядовой Аксенов Сергей Николаевич 30.07.1982

Младший сержант Алеев Владимир Геннадьевич 04.11.1983

Рядовой Алексеев Евгений Геннадьевич 23.10.1986

Рядовой Алхимов Сергей Николаевич 18.03.1986

Рядовой Анаров Алтынбек Ализахович 03.10.1984

Рядовой Антонов Игнатий Георгиевич 25.09.1986

Старший лейтенант Ахметов Калибек Газизович 15.05.1982

Сержант Ахметов Базарбай Турашович 02.07.1982

Рядовой Ахметов Вадим Рафикович 19.10.1985

Сержант Аюченко Олег Петрович 11.06.1982

Рядовой Бабаев Сухроб Бобоевич 10.05.1985

Рядовой Бабичев Андрей Николаевич 09.08.1988

Ефрейтор Байджанов Равиль Умаралиевич 27.08.1982

Сержант Баркин Николай Александрович 04.07.1982

Капитан Батуев Батожан Бимбаевич 03.07.1982

Ефрейтор Беззубцев Андрей Евгеньевич 10.06.1983

Капитан Бекоев Павел Викторович 18.03.1986

Рядовой Бекботаев Владимир Александрович 04.07.1982

Старший лейтенант Белов Виктор Владимирович 20.03.1985

Рядовой Белов Александр Анатольевич 21.12.1985

Сержант Белозор Леонид Павлович 02.07.1982

Рядовой Бердалиев Зарылбек Сасыкулович 25.08.1982

Рядовой Бердиев Олег Турдиевич 05.06.1984

Рядовой Бердяшов Михаил Алексеевич 03.06.1986

Старший лейтенант Березин Владимир Юрьевич 15.12.1981

Рядовой Бибик Виктор Николаевич 03.06.1986

Рядовой Богданов Валерий Борисович 09.07.1984

Младший сержант Богомолов Владимир Николаевич 20.03.1985

Ефрейтор Бондарчук Пётр Иванович 19.08.1987

Прапорщик Бондарь Евгений Дмитриевич 14.01.1984

Прапорщик Бубенцов Александр Николаевич 10.07.1982

Рядовой Валиев Худойберди Бадаргоевич 30.09.1987

Прапорщик Великоборец Виктор Александрович 18.01.1984

Рядовой Виняр Пётр Иосифович 16.10.1984

Младший сержант Вислобоков Константин Александрович 04.11.1983

Рядовой Волков Александр Викторович 20.12.1982

Рядовой Воронин Юрий Вячеславович 19.10.1985

Младший сержант Гимазетдинов Ханиф Кашфетдинович 04.11.1983

Рядовой Гладышев Пётр Александрович 03.02.1984

Рядовой Голощук Геннадий Антонович 19.11.1986

Рядовой Гордиенко Александр Борисович 25.11.1986

Рядовой Гулов Азиз Ерович 19.10.1985

Ефрейтор Гуляев Виктор Николаевич 04.11.1983

Сержант Гуляев Александр Васильевич 14.01.1984

Рядовой Давыдов Алексей Евгеньевич 14.12.1981

Рядовой Данилов Александр Анатольевич 09.05.1987

Ефрейтор Деревянчук Андрей Иванович 23.09.1982

Младший сержант Джумаканов Ерболат Кумарбекович 09.09.1984

Рядовой Долгих Александр Витальевич 17.09.1982

Старший сержант Ефанов Александр Александрович 27.08.1982

Сержант Желудков Александр Викторович 14.12.1983

Рядовой Животков Андрей Николаевич 01.08.1982

Рядовой Жилинский Дмитрий Романович 10.07.1982

Рядовой Жильников Виктор Иванович 10.07.1982

Младший сержант Забродин Владимир Николаевич 13.07.1984

Рядовой Залевский Владимир Александрович 14.01.1984

Рядовой Золотухин Александр Васильевич 08.07.1983

Ефрейтор Иванов Андрей Алексеевич 07.11.1981

Рядовой Игнатенко Юрий Николаевич 22.10.1984

Рядовой Икрамов Рахимберди Рахманович 14.12.1985

Сержант Ишмаев Шамиль Сабаханович 11.11.1982

Старший лейтенант Казаков Андрей Владимирович 20.03.1985

Младший сержант Карпов Константин Николаевич 13.01.1984

Рядовой Катасонов Игорь Анатольевич 10.07.1982

Рядовой Кахаров Абдугафур Махмудович 12.11.1984

Сержант Кожанов Сергей Викторович 05.11.1983

Прапорщик Колесниченко Василий Анатольевич 03.06.1986

Рядовой Колесов Сергей Геннадьевич 07.11.1982

Сержант Кононов Александр Борисович 19.11.1982

Рядовой Красников Виталий Васильевич 18.03.1986

Старший сержант Круглов Владимир Анатольевич 20.11.1982

Рядовой Кукиев Махмудали Сагдуллаевич 28.01.1986

Рядовой Латипов Хайбулло Абдуллоевич 23.09.1982

Младший сержант Лепидов Александр Валентинович 13.12.1983

Старший лейтенант Литвинов Владимир Владимирович 30.06.1984

Сержант Лушников Геннадий Анатольевич 27.08.1982

Младший сержант Мажатов Руслан Анатольевич 03.07.1982

Рядовой Макаренко Юрий Николаевич 11.06.1982

Младший сержант Макаров Александр Евгеньевич 14.01.1984

Лейтенант Макаров Юрий Павлович 19.10.1985

Младший сержант Максимов Олег Анатольевич 17.01.1982

Рядовой Маликов Игорь Ирикович 16.11.1982

Рядовой Марченко Андрей Петрович 29.01.1986

Лейтенант Матаков Олег Борисович 15.02.1989

Майор Махметов Орынбек Охан-Улы 20.03.1985

Старший лейтенант Мирошниченко Сергей Михайлович 14.01.1984

Сержант Михайлов Олег Александрович 24.03.1985

Ефрейтор Моминов Абдусамат Бегмуратович 14.01.1984

Рядовой Мухамедъяров Марат Сайфулович 28.09.1984

Младший сержант Назаров Абдузохид Саидович 08.08.1984

Сержант Нех Юрий Павлович 10.06.1982

Рядовой Низамиди Алексей Леонидович 03.06.1986

Рядовой Никонов Валерий Анатольевич 23.12.1983

Сержант Ниязов Маркс Сибгатович 14.01.1984

Младший сержант Новицкий Геннадий Леонидович 21.05.1985

Лейтенант Нуманов Раим Абдуллаевич 23.03.1985

Старший лейтенант Оразалиев Хурсанали Маликович 14.08.1982

Ефрейтор Оспанов Мухтар Залелович 12.05.1982

Рядовой Останаев Абдусатор Фатахович 10.07.1982

Рядовой Перфильев Александр Васильевич 11.06.1982

Рядовой Петров Александр Александрович 24.05.1982

Рядовой Петров Александр Алексеевич 16.09.1984

Рядовой Попов Александр Владимирович 29.06.1984

Младший сержант Раковский Анатолий Дмитриевич 28.08.1985

Рядовой Растобуров Сергей Владимирович 11.10.1985

Рядовой Рахимов Абдукаххар Абдулхакович 14.01.1984

Сержант Савченко Юрий Васильевич 25.03.1983

Рядовой Садыков Дайыр Абылович 30.07.1982

Прапорщик Сарычев Павел Геннадьевич 21.05.1985

Старший лейтенант Севальнев Олег Витальевич 18.03.1986

Сержант Сиваченко Юрий Витальевич 30.01.1983

Младший сержант Синельников Николай Анатольевич 13.12.1983

Рядовой Ситников Анатолий Александрович 12.09.1982

Рядовой Скуляк Николай Иванович 03.08.1983

Рядовой Смайлов Сагындык Садыкович 29.01.1986

Ефрейтор Смирнов Вадим Николаевич 14.01.1984

Ефрейтор Соловьев Александр Анатольевич 27.04.1986

Младший сержант Страшнов Андрей Николаевич 05.07.1984

Рядовой Сулиев Мейралы Едигарович 30.07.1982

Рядовой Сущ Павел Васильевич 08.12.1987

Рядовой Табаров Раджабали Сафаралиевич 20.07.1982

Рядовой Ташев Муратбек Нумутбекович 31.08.1983

Младший сержант Ташнабаев Исманжан Кучкарович 12.09.1982

Сержант Тердикбаев Тойбек Джекшенович 12.10.1982

Рядовой Токмаков Владимир Александрович 23.12.1982

Рядовой Толибов Садри Хасанович 04.11.1983

Рядовой Толмачев Олег Филиппович 30.06.1984

Лейтенант Трепавлов Анатолий Лингардович 20.03.1985

Сержант Третьяков Сергей Николаевич 06.08.1988

Младший сержант Трофименко Александр Викторович 24.05.1985

Лейтенант Трофимов Алексей Васильевич 08.12.1987

Рядовой Туляганов Шухратулла Лутфуллаевич 13.06.1986

Младший сержант Тураходжаев Сирожиддин Садырович 14.01.1984

Рядовой Упеков Канат Перненбаевич 23.09.1982

Капитан Филиппов Александр Константинович 10.05.1985

Рядовой Франчук Михаил Иванович 27.07.1986

Рядовой Хаитбаев Бахтиер Одилович 02.10.1984

Рядовой Хамдамов Ислам Акрамович 18.07.1983

Прапорщик Харитонов Владимир Александрович 13.01.1984

Рядовой Хлюнев Павел Леонидович 27.09.1987

Прапорщик Хребтов Валерий Геннадьевич 18.06.1984

Рядовой Чайкин Александр Юрьевич 04.10.1987

Капитан Чаусов Виктор Анатольевич 03.06.1986

Рядовой Чернов Виталий Владимирович 10.03.1982

Рядовой Шемелин Виктор Константинович 03.11.1982

Рядовой Шкробов Евгений Иванович 27.05.1988

Младший сержант Шульга Сергей Викторович 23.05.1984

Рядовой Шумаков Сергей Иванович 06.07.1982

Рядовой Шумик Сергей Станиславович 03.04.1988

Рядовой Щербаков Александр Анатольевич 14.01.1984

Рядовой Эгамов Ибодулло Файзуллаевич 08.08.1982

Рядовой Юлдашев Марат Гафурович 30.06.1984

Ефрейтор Ярошевич Александр Борисович 21.06.1983

Бойцы 177 ООСПн кого считают пропавшими без вести

Ефрейтор Гелепчак ИгорьСтепанович

Рядовой Абдрурашидов Юсуф Абдулагаевич