Кабуки

Денис Сергеевич Захаров

И снова выжили только вы.Уже некоторое время я жду тебя, или кого-то вроде тебя, или кого-то, отличного от тебя.Ты видишь, как ярко сияет великий Свет, озаряя мир? Нет? Потому что он не сияет. Может. Но не сияет. Вот и займись этим.Ты отправишься в Кабуки и снимешь запрет с оннагата, дабы вернуть Свет. Будь внимательным со словом здесь. В своём бесконечном желании угодить мне оно стремится исказить переданное.Это может утомить. Но на самом деле это изумительно. Изумительно утомительно. Книга содержит нецензурную брань.

Предисловие

Кабуки дзюхатибан

Луна так ярко светит!Столкнулся вдруг со мнойСлепец — и засмеялся…

Множится печатное слово. Авторы придумывают романы, рассказы, пьесы, складывают стихи, басни, повести, сочиняют сказки, мифы, былины — наваливают ещё и ещё, как будто до сих пор кишит недостаточно. Писать — решить, в каком платье завтра проснётся судьба. В пёстром и глянцевом мифе о Фаэтоне, в земной и необычной драме «Мартин Иден» или в страстном образе Христа. Но начиная с того момента, как обнаружилось, что судьба замерзает на ветру, несмотря на очереди наделённых ясным умом мыслителей в прихожих ателье, сочинительство стало занятием толпы.

Оказавшись на пороге вместе с иными писаками, я пытался выразить тишину, которую слышал. Я не был требователен к себе, выбрав лёгкий путь, на котором мне было не дано пережить самого себя. Я потакал тем редким ярким бликам света, которые с величайшей учтивостью вели меня на гильотину, кладя голову на камень. Перед тем как вновь умереть, я успевал лишь сказать: «За что?»

Теперь я здесь, на пороге, чтобы заглушить голоса случайности и согреть судьбу. Мне служит исключительно тёмное, чтобы передать тебе белое. Точно так, как на поверхности этого белоснежного листа бумаги проявляются мои чёрные буквы.

Я работаю над этой книгой ни для чего, зная, что у неё нет будущего — она будет разрушена, и считаю, что её производство, возможно, не менее значимо, чем строительство на тысячелетия. В моей книге вы не найдёте эстетики и художественности, повторяющихся бесхребетными скриншотами одной и той же мысли, но встретитесь с её прямой противоположностью — идеей. Мы упакуем Париж и миллионы фотографий Парижа в один мешок, чтобы одним ударом разрубить многослойную ткань системы.

Хватит тосковать по утерянному раю.